Ирина

Франсуа Вийон.

От жажды умираю над ручьем, 
Смеюсь сквозь слезы и тружусь играя, 
Куда бы ни пошел, везде мой дом, 
Чужбина мне – страна моя родная. 
Мне из людей всего понятней тот, 
Кто лебедицу вороном зовет. 
Я сомневаюсь в явном, верю чуду. 
Нагой, как червь, пышнее всех господ, 
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Я скуп и расточителен во всем, 
Я жду и ничего не ожидаю, 
Я нищ, и я кичусь своим добром. 
Трещит мороз – я вижу розы мая. 
Долина слез мне радостнее рая. 
Зажгут костер – и дрожь меня берет, 
Мне сердце отогреет только лед. 
Запомню шутку я и вдруг забуду, 
И для меня презрение – почет, 
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Не вижу я , кто бродит под окном, 
Но звезды в небе ясно различаю. 
Я ночью бодр и засыпаю днем. 
Я по земле с опаскою ступаю, 
Не вехам, а туману доверяю. 
Глухой меня услышит и поймет. 
И для меня полыни горше мед. 
Но как понять, где правда, где причуда? 
И сколько истин? Потерял им счет. 
Я всеми принят, изгнан отовсюду.

Не знаю, что длиннее – час иль год, 
Ручей иль море переходят вброд? 
Из рая я уйду, в аду побуду. 
Отчаянье мне веру придает. 
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
*******************

В ладимир Бенедиктов - Неотвязная мысль

Как привяжется, как прилепится
К уму - разуму думка праздная, 
Мысль докучная в мозг твой вцепится
И клюет его, неотвязная, 
И подобная птице - ворону
Так и каркает в самом темени: 
Норовлю от ней как бы в сторону, 
Говорю: "Пусти! Нету времени. 
День рабочий мне начинается
И кончается он заботою"; - 
А несносная упирается: 
Я с тобой, дескать, поработаю! 
И становится мне помехою, 
И с помехою той досадною, 
Что ни сделаю - все с прорехою
Иль с заплаткою неприглядною. 
Вспомнишь прошлое: были случаи - 
Сердце юное поразнежится, 
Забурлят в уме мысли жгучие, 
И одна из них в душу врежется
И займет она всю головушку - 
Мысль про тайную ласку дружнюю, 
Аль про девушку, аль про вдовушку, 
Аль - на грех - беду - про замужнюю, 
Да как жаркое сердце свяжется
С этой думкою полюбовною - 
Вся вселенная тебе кажется
Софьей Павловной; Ольгой Львовною; 
Всюду прелести совершенные, 
Всюду милые да прекрасные, 
Ненаглядные, незабвенные! 
В небе Лидии очи ясные
Во звездах тебе зажигаются, 
Ветерок звенит Маши голосом, 
Ветки дерева завиваются
Насти локонов мягким волосом; 
Стих горит в уме с рифмой бешеной - 
Стих, откованный сердца молотом; 
На людей глядит, как помешанной; 
Мишуру дают - платишь золотом. 
Дело прошлое! Дело древности! 
Сколько дел моих ты расстроило! 
Сколько было там глупой ревности!.. 
Да с любовью - то хоть уж стоило
Побезумствовать, покуражиться; 
А теперь - то что? - Словно старая
Баба хилая, мысль привяжется
Худощавая, сухопарая; 
С теми ль встретишься, с кем ты водишься, - 
Речь их сладкая - мед малиновый, 
Ты уж словце сказать не находишься! 
Как чурбан какой, пень осиновый, 
С головою своей бесталанною
Дураком стоишь, заминаешься, 
И на мысль свою окаянную
Всеми силами ополчаешься; 
Гонишь прочь ее речью грубою: 
"Вон из Питера! В подмосковную! 
Не сравню ж тебя я, беззубую, 
С Софьей Павловной, с Ольгой Львовною. 
Отцепись же ты, сухопарая, 
Неотвязная, безотходная! 
Убирайся прочь, баба старая! 
Фекла Савишна ты негодная! "
Я гоню ее с криком, топотом, 
Не стихом кричу - прозой рубленной, 
А она в ответ полушепотом: 
"Не узнал меня , мой возлюбленной! 
А все та же я, только смолоду
Я жила с тобой в женской прелести, 
Но прибавилось в жизни холоду - 
И осунулись бабьи челюсти; 
Целовать меня не потянешься, 
Счастья дать тебе не могущую, 
Да зато во мне не обманешься, 
Говорю тебе правду сущую, 
И служу тебе верной парою, 
И угрюмая, и суровая, 
За тобой хожу бабой старою, 
А за мной идет баба новая: 
В белизне она появляется, 
И суха, суха - одни косточки, 
А идет она - ухмыляется, 
А коса у ней вместо тросточки. 
То не та коса благовонная, 
Что, обвитая лентой тонкою
И тройным жгутом заплетенная, 
Гордо держится под гребенкою, 
Что сушит, крушит сердце юноши, 
Что - корона днем самопышная, 
А рассыплется до полуночи - 
Покрывало сбрось: вещь излишняя! 
Для двоих тут есть чем закутаться, 
Да останется - сердцу ярому, 
Чем на век еще перепутаться
И веревку вить мужу старому. 
То не та коса! - как свистящая
Сабля острая, круто - гнутая, 
То коса всех кос, всекосящая; 
С той косой идет баба лютая. 
Нет кудрей у ней - нечем встряхивать, 
Голова у ней безволосая, 
Лишь косой вертеть да помахивать
Любит бабушка та курносая".

1859

Владимир Бенедиктов
*** 

Ель и берёза

Пред мохнатой елью, средь златого лета,
Свежей и прозрачной зеленью одета,
Юная береза красотой хвалилась,
Хоть на той же почве и она родилась.
Шепотом лукавым с хитрою уклонкой
"Я,- лепечет,- видишь - лист имею тонкой,
Цвет моей одежды - нежный, самый модный,
Кожицею белой ствол мой благородный
Ловко так обтянут; ты ж своей иглою
Колешь проходящих, пачкаешь смолою,
На коре еловой, грубой, чешуистой,
Между темных трещин мох сидит нечистый...
Видишь - я бросаю в виде легкой сетки
Кружевные тени. Не мои ли ветки
Вяжут в мягкий веник, чтоб средь жаркой ванны
От него струился пар благоуханный?
В духов день березку ставят в угол горниц,
Вносят в церковь божью, в келий затворниц.
От тебя ж отрезки по дороге пыльной
Мечут, устилая ими путь могильный,
И где путь тот грустный ельником означат,
Там, идя за гробом, добры люди плачут".
Ель, угрюмо стоя, темная, молчала
И едва верхушкой на ту речь качала.
Вдруг ударил ветер с ревом непогоды,
Пыль столбом вскрутилась, взволновались воды,-
Так же все стояла ель не беспокоясь,
Гибкая ж береза кланялась ей в пояс.
Осень хвать с налету и зима с разбега,-
Ель стоит преважно в пышных хлопьях снега
И белеет светом, и чернеет тьмою
Риз темно-зеленых - с белой бахромою,
С белыми кистями, с белою опушкой,
К небу подымаясь гордою верхушкой;
Бедная ж береза, донага раздета,
Вид приемлет тощий жалкого скелета.