Альбом  

Дорогие друзья, давайте дружно и душевно, как мы это умеем, поздравим с днём рождения замечательную, светлую, обаятельную поэтессу  - Милу(ю). Люда, вдохновения тебе, больших и маленьких радостей, гармонии! Будь счастлива! https://poembook.ru/poem/3182404-granitsa-sezonov

С ДНЕМ ДОБРОТЫ! Компания «Авито» в блоге на vc.ru назвала самые добрые города России. Рейтинг строится на основе количество товаров, которые жители того или иного города продавали за совсем ничего, то есть за ноль рублей и ноль копеек. Даришь что-то? Значит добрый, считает «Авито», а мы кто такие, чтобы с этим спорить. Вот десятка самых добрых городов России. Астрахань (+156%) Тюмень (+62%) Красноярск (+43%) Сочи (+42%) Ижевск (+31%) Уфа (+31%) Краснодар (+30%) Кемерово (+28%) Самара (+27%) Тольятти (+26%) ДОБРА НАМ!

«Бездарен», «безнадежен», «бесперспективен» — каких только ярлыков не навешивало общество на тех, кто видит жизнь по-своему. Но так уж устроен мир, — если вы собираетесь изменить его, всегда найдется тот, кто будет категорически против этого. «Отчислен!» Через некоторое время после провальных попыток на экзаменах, не самый прилежный студент Вуди Аллен был отчислен из Нью-Йоркского университета, где изучал курсы коммуникации и кинематографии. Также ему не удалось закончить и Городской колледж Нью-Йорк. Как результат: Вуди Аллен известен, как культовый режиссер, 4-кратный обладатель премии «Оскар», создатель жанра «интеллектуальной комедии» в кино. Видимо, несколько раз споткнувшись у входа в киноиндустрию, Вуди решил прорубить туда свою собственную дверь, что ему прекрасно удалось. Неправильные таланты Почти анекдотическая история произошла с хорошими приятелями — Федором Шаляпиным и Алексеем Пешковым. Бедные студенты решили поправить свое материальное положение и отправились искать работу певчими в хоре, а после — журналистами в газете. Парадокс ситуации состоял в том, что Пешкова взяли в хор, забраковав в газете как журналиста, а у Шаляпина, как раз наоборот, нашли литературный талант, но не обнаружили певческого… По счастью, жизнь расставила все по своим местам, и в дальнейшем мир все-таки обрел великого писателя Горького и великого музыканта Шаляпина. "Что вы мне подсовываете эту мазню?" В воспоминаниях Константина Коровина описан интересный случай: однажды летом 1884 года Коровин и Михаил Врубель пообедали в киевском ресторанчике, а вместо оплаты Врубель предложил хозяину акварель. Хозяин поднял скандал из-за того, что вместо двух рублей ему подсовывают какую-то мазню. Через два дня Врубель принес деньги и получил «Этюд к восточной сказке» обратно… И вот уже целый век картина украшает коллекцию Русского музея. “Никогда писателем не будет” Именно эти слова прозвучали из уст Зинаиды Гиппиус в адрес Владимира Набокова. а кузен Зинаиды, Владимир Гиппиус — поэт, прозаик, критик и педагог, преподававший в Тенишевском училище, принес как-то экземпляр первого сборника стихов Набокова, изданного тем на собственные деньги, в класс и подробно его разнес при всеобщем, или почти всеобщем, смехе. Набоков посчитал критику справедливой, но от писательства, к счастью, не отказался… Кстати, сборник стал единственной книгой, выпущенной в России при жизни Набокова. “Абсолютное отсутствие таланта” «Абсолютное отсутствие таланта» — такое резюме получил молодой художник Альфонс Муха от профессора Льготы, когда пытался поступить в пражскую Академию изящных искусств. Вряд ли в тот момент уважаемый профессор мог представить, что проваливший экзамены студент через несколько лет станет иконой стиля ар-нуво. “Совершенная бездарь” Фаина Раневская в 1992 году была признана редакционным советом английской энциклопедии «Who is who» одной из 20 выдающихся актрис ХХ века. Трудно поверить, при поступлении на работу в один подмосковный театр артистка «удостоилась» от режиссера эпитета «совершенная бездарь». “Выдающаяся неспособность к рисованию и отсутствие воображения” «Папа» Микки Мауса и Белоснежки, владелец одной из культовых голливудских киностудий, миллиардер и автор нескольких сотен всемирно известных анимационных персонажей Уолт Дисней не всегда был столь успешен. На заре своей карьеры Дисней был принят на работу карикатуристом в одно издательство, но вскоре его уволили за «выдающуюся неспособность к рисованию и отсутствие воображения». “Полное отсутствие таланта” Известный режиссер не поступил на кинофакультет «из-за полного отсутствия таланта». Однако так просто Стивен Спилберг не сдался. Молодой человек отправился прямиком в Universal, где показал 20-минутную короткометражку «Emblin». К чести компании, ее руководство немедленно заключило контракт с молодым талантом. “Из такой бездари ничего путного не выйдет” Лауреат Нобелевской премии Альберт Эйнштейн до 4 лет вообще не умел разговаривать, а в колледже самым сложным предметом для него была… физика. Несмотря на заключение учителя о том, что «из такой бездари ничего путного не выйдет», и на стабильные двойки на вступительных экзаменах в политехникум, Эйнштейн продолжал верить в свою «физическую» исключительность. В непонимании же окружающих не было ничего удивительного, — по мнению самого ученого, теорию относительности способны были осознать всего лишь десять человек во всем мире. “Оставьте любые мысли о консерватории” В 1832 году в Миланскую консерваторию явился никому не известный молодой композитор, убедивший директора выслушать его сочинения. В качестве ответа юноша получил достаточно жесткое резюме: «Оставьте мысль о консерватории. Если вы так хотите заниматься музыкой, поищите себе частного учителя среди городских музыкантов». Спустя десятилетия эта самая Миланская консерватория боролась за право называться в честь великого, хотя и отвергнутого в свое время композитора Джузеппе Верди. “Безнадёжен!” Людвиг ван Бетховен, не проучившись в училище и шести лет, был заклеймен своим преподавателем музыки определением «безнадежен». "Премьеру отменить!" Из-за опасений полного провала на общем собрании оркестра и балетной труппы - премьера балета «Ромео и Джульетта» была отменена. Музыка, созданная к этому произведению Сергеем Прокофьевым, была слишком сложна и непонятна даже для труппы. «Нет повести печальнее на свете, чем музыка Прокофьева в балете» — такую оригинальную «поддержку» оказывали композитору коллеги. И еще немного, вкратце: - По свидетельствам современников, Исаак Ньютон учился так плохо, что преподаватели считали, что он «не подает надежд». - Дмитрий Менделеев провалил экзамены по химии в Петербургский университет и, подготовившись получше, поступил в педагогический. - За неуспеваемость был исключен из Кронштадтского реального училища Петр Капица — будущий лауреат Нобелевской премии по физике. Этот список можно продолжать до бесконечности. Занимайтесь любимым делом, верьте в себя и не сомневайтесь в своей избранности. Статья скопирована в сети интернет.

А тем временем в Екб лепят снежные скульптуры. Местная администрация борется с проявлением народного творчества, но горожане не сдаются - упрямству храбрых поём мы песню. Ну, или не песню. Но по звуку почти.

Предыдущая, дебютная книга Мокина «Дневник» вышла в 2023-м и уже отражала главные черты стиля. Это, во-первых, естественное, не форсированное тяготение к детской речи, на уровне версификации подчёркнутое намеренно обеднённой строкой и сближенной рифмой («я не проснусь я буду там / читать записки по слогам / тот умер этот был убит / а тот — теперь он инвалид / как всех спасти от этих снов»). Второе (и связанное с первым, то есть наивом) — поток сознания, отражённый в сопоставлении разнонаправленных семантических рядов, в своеобразном калейдоскопе мышления, фиксируемого здесь и сейчас. Очень точно обо всём этом сказала поэт и критик Ольга Аникина в послесловии, которое можно рекомендовать всем не просто как текст о поэзии Стаса Мокина — но как тонкое эссе о сути и назначении поэзии в сегодняшние, «тёмные» времена. «Стас Мокин выбирает не просто своевременный, но и единственно возможный, органичный для самого себя способ говорения. Так может говорить ребёнок, которого насильно и неоправданно рано заставили жить в мире, где действуют законы выживания, принятые взрослыми людьми в так называемом “обществе достижений”. Язык не то что упрощён — он намеренно обеднён, словно автор послушался Введенского, который сказал “уважай бедность языка”». В какой-то момент кажется, что мелькание семантических рядов становится единственно возможным проговариванием состояния; и, что не вызывает сомнения, — именно оно создаёт глубоко индивидуальную и по-детски трогательную манеру, порой напоминающую о юродивом пророчестве. Кажется, метафизическое беспокойство, некое прозревание мира в его глубине только и возможно на фоне разговора, бесконечного заговаривания, ещё раз проговаривания сущего. «Лицо лица» — метафора, апеллирующая, вольно или невольно, к Аронзону, — есть максимально честный поворот к изнанке мира:

Разговор на грани возможного, способный показаться всего лишь проявлением инфантилизма и воспроизведением сбившейся шарманки, неизменно находится в зоне эстетического риска. Об этом предупреждает Ольга Аникина, обрисовывая в послесловии возможные варианты восприятия книги. Среди них есть и такой: «Вы можете сразу же возненавидеть простодушие и прямоту этих стихов, а лирического героя счесть наивным и даже инфантильным. Вы можете полностью отторгнуть его речь, где нет места ни иронии, ни цинизму, ни словесной эквилибристике — беззащитную речь, полную случайного и необязательного, а значит, речь неумелую и слабую». Даровитость уязвима; старательность и усердие неталантливого автора всегда опознаются безошибочно — как и безошибочное, интуитивное, ничем не обусловленное неусердное попадание (как в случае Мокина) автора одарённого. Более того, аргументов в адрес этой одарённости обычно нет, а те, что находятся, неубедительны и легко разбиваемы в полемике («неточное употребление слова» и т.д. — так возражают нам в критических дискуссиях). Но я помню, как моя коллега (ныне, увы, покойная) Елена Семёнова воспринимала стихи Стаса Мокина, которые я показал ей, как сумела принять их вопреки первой реакции, — эта реакция по мере чтения с монитора менялась от иронической ко всё более вдумчивой и серьёзной, что отражалось даже в мимике. В эти стихи нужно войти и абстрагироваться от привычных ожиданий — иногда такое абстрагирование предполагает серьёзный читательский труд (от «ужасно» к «непривычно, а поэтому ново и интересно»), на который способен, признаемся, не всякий. Лена смогла. Многие ли сумеют? По мере чтения сборника всё чаще кажется, однако, что этот стиль превратился в определённый приём: он создаёт обаяние, привлекает к стихам Стаса Мокина, что не может не чувствовать сам автор. Остаётся, по слову Михаила Гаспарова, «изменить себя, не изменяя себе». Иногда рифма сама подсказывает путь движения текста, ведя автора по пути наименьшего сопротивления, — и нарратор с некоторым усилием выбирается из инерционности, нарушая в финале рифменный принцип и вместо ожидаемого нами перескока в новое пространство «подводя» логику — редкого здесь гостя — к финалу стихотворения: «я жду тебя возле метро / как маленький артюр рембо / смотреть кино и плакать долго / здесь рифма бы была на слово волга / но мы застряли на неве». Думается, путь развития — предполагающий выход из пространства самоповтора — будет сложным, и возможности этого выхода намечены уже сейчас. Один из таких векторов — создание нарративных текстов, преодолевающих тяготение сюжета метафизическим жестом, своеобразной проекцией «обэриутской» странности на наше время:

Инерция калейдоскопа здесь нарушается в концовке, которая по-новому переосмысливает пушкинский интертекст и действует с неожиданной силой парадокса (словно хармсовские исчезновения). С другой стороны, появляется редкая для Мокина целостность сюжета — где на фоне ритма считалки рождается несоответствие, определённая семантическая игра означающего и означаемого. Другой способ — святая простота умеренного минимализма, заключённая в несколько строк вспышка сознания, облечённая в сюжет. Этот сюжет прерывается, будучи ограничен собственными рамками, и не даёт автору уйти в инерционное говорение. Таково одно из самых потрясающих стихотворений книги:

Прямоговорение здесь оказывается обманчивым; нарратив развивается в двух временах, настоящем и прошедшем («завтра у максима день рождения», «жив», «не сиганул» — приметы реальности как данности создают особый художественный эффект на фоне безусловного понимания происходящего читателем и автором). Третий метод «новизны», зафиксированный в конце книги, — одностишия: последние вынесены в заключительный раздел, озаглавленный «Первые строчки так и не написанных стихотворений». Такое заглавие отстраивает эти вещи от традиционного моностиха в любых его разновидностях; автор здесь демонстрирует своеобразную лабораторию «неизданного» и, возможно, способного воплотиться в целостные сюжеты. Эта демонстрация как бы нацеливает нас на будущее — Стас Мокин находится в счастливой поре творческих возможностей (при — счастливой же — определённости стиля). Путь возможных перемен внутри сложившейся поэтики — самый сложный, но и более продуктивный, чем невнятица векторов движения, зачастую отражённая в книге молодого поэта. Вернёмся к формуле Гаспарова? Или останемся при своём?

В предисловии к этой книге Владимир Гандельсман останавливается на своей излюбленной теме — ставшей сквозным мотивом его книги эссеистики («В небе царит звезда», издательство «Делаландия», 2024): это защита «внелогической» стороны стихов, проявлений неочевидной авторской воли, выхода за пределы обыденного смысла. «Стихи поэтов, полагающихся на чутьё, на интуицию, на свободное проявление воли в большей степени, чем на разумное следование общепринятой логике, на «доступность», сложнее для восприятия. Конечно, это разграничение условно», — пишет Владимир Аркадьевич. Конечно, это разграничение безусловно — хотя бы потому, что подтверждено многочисленными примерами из классической и современной поэзии. К этой теме Гандельсман в своём предисловии возвращается не раз — ещё и потому не верим деликатной оговорке об «условности» разграничения: «поскольку те поэты, которые исповедуют свободу воли, ограничены разумом хотя бы потому, что находятся в умышленном, а не безрассудном»; далее — едкая ирония по поводу «разумников», которые лишь «иногда выбегают за ограду подышать непредсказуемым воздухом воли». Эти наблюдения редки в эссеистике о поэзии, и тем они ценнее, — и, думается, Хольнова в этом смысле нашла самого понимающего читателя. Вся книга — именно такая демонстрация непредсказуемого, ворованного воздуха, чуда, способности сотворения этого чуда из всего, что под рукой. В этом, конечно, ощущается влияние Ольги Седаковой с её сочетанием причудливой логики и строжайшей дисциплины — это сочетание не позволяет вещам Хольновой скатываться в произвольность. Подобные тексты, кажется, требуют от читателя лишь выключения логики и непосредственного проживания, а от автора — сотворения нового миропорядка:

Хольновой подвластно в слове абсолютно всё. Из школьной зарисовки можно создать картину, где образы мела и доски вступают в неожиданные взаимосвязи. Интенсивная передача сна возникает с помощью приёма усиленной глагольности — подобная скоростная передача движущегося впечатления становится одним из важнейших методов в этой книге:

Можно сотворить микс шансонной песни и мандельштамовско-тарковской просодии — наполняя метафорический строй принципиально новой энергией:

А можно включить расхожий набоковский претекст в зону неожиданных семантических связей, намекая на историю современного эмигранта или, если угодно, релоканта (претекст, для сегодняшней жизни уже ставший новообретённой хрестоматийной формулой, — и потому способный оказаться вторичным). Хольновой удаётся и это: слово «овраг» здесь оказывается «между», получая вслед за набоковским сном-воспоминанием дополнительное значение пропасти, устрашая, семантизируясь.

Проблема, кажется, может возникнуть одна — и неочевидная, и многим читателям этих стихов справедливо кажущаяся неактуальной. Как, сотворяя многообразные художественные миры, задеть за живое — возвратным ли глаголом, невозвратным, чем-то ещё? Как выйти из инерции метафорического говорения — инерции стиля, как и в случае Мокина, но на других основаниях? Вспомнив слова Гандлевского: «Литература просторна, и в ней непросто, но можно научиться худо-бедно сводить концы с концами — и в профессиональном, и в житейском смыслах. Получать удовольствие от собственного труда и скрашивать досуг читателю, если повезёт — заслужить премии и звания. И при всем при этом не сказать ни одного живого слова, никого не задеть за живое, когда у самого поэта, а потом и у читателя мороз проходит по коже». (Эссе «Волшебная скрипка»). Хольнова задевает. Так, в одном из лучших стихотворений внезапное «мы», часто работающее у других как ненужное обобщение, оказывается значимым свидетельством о времени. А образ «снаряда в темноте» — на фоне «паука» и «пряток в детской постели» — переосмысленным, беспомощным, чем-то вроде такого же паука, крадущегося и не знающего о следующем шаге.

В конце концов, приведённый текст можно воспринять как формулу о поэзии, взыскующую всё тех жее уязвимости и незащищённости. «Оборванное», «ненужное», «расшатанное» создаёт прекрасный контраст плетению прекрасного парчового узора. И такого контраста от будущих книг Александры Хольновой хочется больше.

В этом сборнике слово «любовь» и производные от него повторяются бесконечное количество раз. Кажется, именно любви герой Матвея Цапко взыскует больше всего — умея находить её в малости материального мира и горько иронизируя над этой материальностью: «обнимаем телефоны / после каждого сообщения»; постоянно сравнивая мир осязаемый, вещный, и призрачно-далёкий: «что фонарик твоего телефона / ярче любой звезды». «Куртка о двух вешалках» — название первого раздела — многоассоциативная метафора, подчёркивающая и одиночество, и тяжесть любви, притяжение сердца к сердцу. Пронизывающая эти стихи тяга к неодиночеству дарит русскому языку меткие формулы:

Здесь слышится и разговор влюблённых, и аллюзия на пушкинское «без грамматической ошибки…». Но минималистические стихи Цапко требуют особого внимания к паузам, тонким смысловым нюансам — в них так или иначе становится значимым всё, от межстрофного пробела перед последней строкой, до многоаспектного слова «боготворишь»: метафора сотворения Бога, обретая первоначальный смысл, буквализируясь, ещё теснее примыкает к любви. В какой-то момент грамматические нюансы начинают существенно видеоизменять смысл стихотворения — и здесь особенно важно прислушиваться к ним:

Предлог «от», вынесенный на отдельную строку, может обозначать важность подаренного и/или произносимого — исходящую от лирического героя; расположение его в одной строке со словом «мне» говорит о противоположных чувствах героини. Персонажная сценка, таким образом, становится очередной меткой формулой невзаимности. Таких персонажных спектаклей — разыгранных с большей или меньшей степенью нарративности — здесь довольно много: автор — их умелый режиссёр, суфлёр и активный герой в одном лице. В другом примере значимым становится письменное разграничение фразеологизма, вынесение слова на отдельную строку:

Если «разжигание костерка» видится довольно-таки тривиальной метафорой, то один анжамбеман меняет характер высказывания: «всего» и «ничего» предстают как отдельные и едва ли не контрастирующие, антонимичные сущности. Вряд ли, однако, стоит чрезмерно сосредотачиваться на лингвистической стороне материала — мировоззренческое тут не менее важно. Герой Цапко обладает мудростью всё так же взыскующего ученичества — умея извлекать внутреннее благо из вынужденных отсутствия и потери:

Об этом стихотворении точно пишет в предисловии поэт и литературный критик Роман Шишков — о «горечи невозможного взросления», о «вечном» студенте. Хочется прибавить, что это вечное ученичество — не равное самоощущению дебютанта — есть и мудрая взвешенная позиция, в которой слышится налёт печали. Сдержанное «учится» здесь выступает в тройном значении — кроме самоочевидного, связанного со студенчеством, это урок жизни, но и бесконечное «упражнение в смерти», по формуле Бродского. Если в условно минималистических стихах обязательность смыслов и пауз незримо подчёркивается, то в более объёмных (и часто обладающих нарративной структурой) видимая необязательность и непредсказуемость становятся синонимами лёгкости и свободы, своеобразного отпускания слов на волю, что не мешает вполне осознанной режиссуре. «Образы ситуативны и диктуются скорее мгновенными внутренними движениями» (Ольга Балла в послесловии к книге). Эти «внутренние движения» сообщают текстам неизменное обаяние и лёгкость (о каких бы драмах ни шла речь), но лишены искомой собранности и цельности. Возможно, будущий путь развития — в том, чтобы уйти от старательного поиска мастерских и точных метафор (которые интересны скорее как предмет филологического наблюдения), в более интуитивном развитии стихотворения. Впрочем, игровое начало, с одной стороны, и определённый рационализм построения, с другой, неотъемлемы от поэзии Цапко. Лукавый нарратор этих стихов, всегда украдкой оглядывающийся на читательское восприятие, порой использует речь в скобках — в такие моменты включается внутренний критик, комментатор, заигрывающий с читателем и понимающий условность произносимого:

«Выглядывание» из стихов, пространство игрового комментирования, поза созерцателя этого пространства со стороны здесь — важный приём, в котором, однако, стоит не увязнуть, как в любом самоповторе. В лучших вещах этой книги затейливость не мешает искренности, становясь элементом вездесущей авторской иронии и лёгкости существования. Очень необходимой нам сегодня лёгкости.

Борис Кутенков для Поэмбук https://poembook.ru/id127178

Сегодня выдался очень странный день. Во-первых, с утра ураганный ветер, мелкий противный дождь, холодно, слякотно, муро-хмуро... Днём ещё вырубили свет... часа два ваще мрак везде. И тут я вспомнил, что сегодня праздник! - День народного единства в России. Он приурочен к годовщине освобождения Москвы от польских интервентов и окончанию Смутного времени. Но как-то не очень празднично, почему-то... А когда будет День единства Поэтов России и в частности Поэмбука? Кто знает? Может стоить выйти куда-нибудь с инициативой, а? А что? Поэт в России больше, чем поэт, не так ли? Что думаете по этому поводу, друзья мои, поэты?

Сегодня решила навести порядок в сумке, а там целая стопка черновиков, кусочков недописанных стихов, обрывки мыслей, не до конца уложенных в рифму. Время было, решила дописать эти стихи. А уже все- уже неинтересно, раньше надо было, сразу. Пришлось выбросить всю эту ненужную уже писанину. У вас тоже так бывает, что вот начал стих складываться, и образы красивые, а времени нет. А потом время есть, а вот настроение уже другое, неподходящее?

Октябрьские метео условия у нас выдались вполне благополучными для наблюдения кометы Цзыцзиньшань-ATLAS (по названию открывших её обсерваторий в Китае и ЮАР). Ежегодно астрономы наблюдают множество комет, но нынешняя стала ярчайшей за последние 13 лет, так что была доступной невооружённыму глазу на вечернем небе, а располагалась невысоко над западным горизонтом. Её можно наблюдать и сейчас в ясную ночь, но для этого уже понадобится бинокль или телескоп, ибо комета удаляется и теряет в яркости. При максимальном своём приближении к нам комета достигла значения в половину расстояния от Земли до Солнца. Траектория орбиты её такова, что, по-видимому, она уже покинет нас и навсегда удалится за пределы Солнечной системы... Мне удалось наблюдать и запечатлеть комету в течение трёх ночей - 18, 20 и 28-го октября. За это время небесная странница побывала в созвездии Змеи и почти полностью пересекла большое созвездие Змееносца. Если перейти к лирическому аспекту, то небесную странницу ещё величают такими эпитетами: "хвостатая гостья", "видимое ничто", " предвестница бед". Может вы знаете ещё какой-нибудь или способны придумать интересный собственный? А если кто-то вспомнит или добавит в комментариях стихотвореньице о комете в главной роли или эпизоде - сие будет весьма неплохо.

Призовой фонд составил - 15 золотых и 700 серебра 1 место - 8 золотых и 350 серебра - Скачко (Полеви) Елена 2 место - 3 золотых и 140 серебра - Кицунэ 3 место - 2 золотых и 70 серебра - Корнев Виталий 4 место - 1 золотой и 70 серебра - Верис Дана 5 место - 1 золотой и 70 серебра - Тимашева Светлана Первые пять авторов автоматически попадают в состав жюри следующего АПИ, поздравляем победителей! (монетки поступят в ближайшее время...) Спонсорские: 20 серебра - в призовой фонд (спонсор Верис Дана) - и я так понимаю за последние место - Уварова Людмила 6 место - 20 серебра (спонсор Гера Си) и 10 серебра (спонсор Ерофеева Ольга) - Елена Лесная 7 место - 10 серебра (спонсор Ерофеева Ольга) - Воскобойник Алёна 8 место - 18 серебра (спонсор Виктория Север) - Сащенко Тамара 10 место - 10 серебра (спонсор Ерофеева Ольга) - Антонов Геннадий 20 серебра - 9 месту (спонсор Верис Дана) - Гера Си 13 серебра - 13 месту (спонсор Никсан) - Kaibē 22 место - 22 серебра (спонсор Гера Си) - Кировский Андрей .... 5 рыжих монет авторам с 6 по 10 места. Всем удачи!) - спонсор Элис (по списку) Счастливчику на 21 месте традиционно - 21 серебро!)) - спонсор Старцев Леонид - Инна Кирьякова 31 место - 31 серебро! - (спонсор Антонов Геннадий) - Перевалов Андрей ... Десять серебра тому, что будет ровно посередине :) При итоговом нечётном количестве. При чётном - двум средним по пять монеток. - спонсор Адрианова Юлия *** Тридцать сребреников тридцатому месту по итогам народного голосования - спонсор Никита Зонов - Wowk *** 33 серебра 33 месту - спонсор Виктория (по основному голосованию) - Ромашка *** 14 серебра 14 месту - спонсор Корзун Светлана (по народному голосованию) - Паршина Людмила *** 15 серебра за последнее место - спонсор Лариса Белых ( по основному голосованию) - Уварова Людмила *** От Наташи Корнеевой 60 серебра в призовой фонд. ( оставил на следующие конкурсы) *** 15 серебра первому месту с конца в народном голосовании. И титул "Поэт-антинародник". - спонсор Folin D. - Уварова Людмила *********************************************** Спасибо участникам, членам жюри и модератору - Виктории Север! До новых встреч в новых конкурсах!