Альбом

12 сентября не стало Галины Прудниковой.

Слов нет. Осталась только память.

Автор рубрики: Ирина Чуднова

О ЖИВЫХ СОБАКАХ, МЁРТВЫХ ЛЬВАХ И ОБ ИЗБЫТОЧНОСТИ КРИТИКИ

Колонка эта оттолкнулась от альбомного поста Перцевой Людмилы. Но пишу я её не ради полемики, а в расширительном смысле, имея в виду нашу конкурсную практику, тем более, что с обеих сторон конкурсного процесса слышится ропот: судьи-критики жалуются, что они с самыми хорошими намерениями указывают на те или иные моменты, а конкурсанты сетуют, что снова по их детищам прошлись кованым сапогом, пересчитали слоги и указали на сбоящий ритм, странную метафорику, противоречия логики и прочая, и прочая. К слову, мы часто бывает по обе стороны процесса, и попеременно недовольны то конкурсантами, то судьями.

Но, по порядку.

НУЖДАЮТСЯ ЛИ СТИХИ КЛАССИКОВ В КРИТИКЕ?

Очевидно, что умершим она ни к чему. Но стоит ли вообще критиковать признанные вещи? А вот тут ответ уже не настолько однозначен.

Собственно, желание потыкать муравьиной палочкой критики всё, что хорошо или не очень хорошо лежит в стихах — совершенно нормальное дело. Даже потыкать стихи классиков. Пусть и начётничестки, не страшно. И от классиков не убудет — ибо они классики. В принципе, это нужно не мёртвым, это нужно живым. Это нам стоит посмотреть-подумать, почему у Пушкина «жизнь на казнь осуждена», ведь осудить можно живое, но не признак этого живого. А всё же, стихотворением этим мы восхищаемся, как и многими другими, не смотря на неполное соответствие канонам.

Так может, не стоит и тыкать? Да отчего же? Тыкая, на что-то обращают наше внимание, наводят прицел, фокусируют взгляд, и нам становится понятнее, как поэзия вообще работает — где-то благодаря, а где-то и вопреки логике и норме.

Известен рассказ о том, как Лермонтову указали, что в строке «из пламя и света рождённое слово» нарушен синтаксис. Он стал править, но сколько ни пытался сделать что-то с этой строкой, она становилась только хуже. И он оставил, как есть.

Но синтаксис всё же там нарушен. Разве неправильно ему указали? Вполне правильно. И он обратил на это место внимание. Но! всё же оставил, как есть. Поэзия иногда работает вопреки. Но это вопреки должно быть устойчивым, чтобы поэзия работала. Поэт сомневается, поэт проверяет, поэт тренирует ухо и глаз, оттачивает их на мельчайших нюансах, следовательно — чуткость к критике и к себе — одинаково необходимы. А огню нужно топливо. Чтобы размышлять, нужна обратная связь. 

Классики на критику их стихов уже не обратят внимания. Но мы-то можем! Разумеется, пользы не будет, если воспринимать эти вещи некритично — то есть либо как чёрное либо как белое. Но можно как почву для размышления. Как материал для исторического стиховедения, показывающий, как и в какие стороны ушла русская поэзия за прошедшее со времён классиков время. Что стало с рифмой, метрикой, просодией после Золотого или Серебряного века. Конечно, можно почитать стиховедческие статьи, но нас этот вопрос интересует скорее в практическом смысле, чем в теории. По-прежнему ли хороши точные рифмы вроде той же стрекоза-глаза и розы-морозы? А если не хороши, то почему? Готовых рецептов тут нет, но задумываться об этих вопросах полезно.

Очевидно, что слепое копирование классики и тупое осмеяние её же — равнозначные тупики для живой поэтической мысли. Но должен быть выбор.

ПОЧЕМУ КРИТИКА ДОЛЖНА БЫТЬ ИЗБЫТОЧНОЙ? Особенно, если речь идёт о конкурсах, где авторы анонимны.

Потому, что, во-первых, стихи в анонимных конкурсах лишены авторского контекста. То есть, мы видим их голыми, лишёнными отсвета индивидуального метода, который неизбежно рождается из совокупности знания о других стихах того же авторства. Именно поэтому те же журналы оперируют авторскими подборками, а не отдельными стихотворениями, чтобы  дать такой контекст читателю и критику. Именно поэтому кумулятивное впечатление от подборки глубже и объёмнее, чем от одного стихотворения (даже и гениального), а от книги ещё глубже и полнее, чем от журнальной подборки — нам становится доступен диапазон авторского голоса. Но, сайты и конкурсы живут несколько иначе, они живут срезом времени, совокупностью представленных на конкурс текстов.

Таким образом, ошибки неумелого стихотворца и работа на грани языковой нормы мастера могут выглядеть похоже до смешения и не всегда распознаются даже очен опытным глазом. Тут многое зависит от оптики судьи и от его настроек. Поэтому многие опытные участники не вступают в полемику с критиками в конкурсах, хотя приветствуют комментарии любого содержания — от блохоловных до построчных разборов, общих впечатлений, и прочего тыканья муравьиной палочкой.

Мы не классики, мы пока что живы, поэтому любая обратная связь нам важна. Да, хотелось бы больше чисто читательских отзывов, а не только покусывания от коллег, а на поэтических сайтах и конкурсах всегда перекос в сторону вторых и большой недостаток первых, но это нормально. Тут у нас творческая кухня. А читатели будут в книжных магазинах и библиотеках, когда и если мы туда наконец попадём.

А что же делать с критикой? Выбирать в зависимости от наших целей и приоритетов, и оставлять на потом то, что сегодня кажется неактуальным. Вполне возможно, что мы до чего-то не доросли, или напротив — от чего-то уже ушли. Ну, и что? откуда критику знать о том, что нам важно, а что нет? Пусть скажет, что он увидел. И пусть она, эта критика, будет именно избыточной и придирчивой, даже чрезмерно, и блохоловной-начётнической, нам полезно навести подозрительную трубу на какие-то моменты, попробовать на зубок — то ли это, что я хотел сказать? или само «соткалось из воздуха» — было навеяно средней температурой по поэтической больнице?

С критиком хочется поспорить, да. Особенно в ходе конкурса, когда азарт и адреналин (в последнем конкурсе Автор Месяца я не смогла проголосовать в срок, но прочитала дважды все работы и делала пометки, которыми обещала поделиться с любым, кто обратится — и что вы думаете? обратился один участник! всего один!) максимальны.

Но если он говорит нам какие-то конкретные вещи, стоит придержать коней и не рубить с плеча, не бросаться в бой, отспоривая с пеной у рта хорошесть и шедевральность нашего текста. Может, слова эти пригодятся в будущем, может, мы не доросли ещё до понимания и через год-другой увидим их правоту, может, и не дорастём никогда, или и вовсе — не в эту сторону двигаемся, ему-то откуда знать наш путь? Его дело — не молчать. А мы уж выберем из всего сказанного актуальное именно сейчас, и оставим неактуальное до когда-нибудь потом, когда и если перещёлкнет его правота и выстрелит в нас пониманием. Или мысленно поспорим с ним и утвердимся в собственной правоте, осознав, что она различима для читательского глаза.

И ещё — в качестве судьи я часто пишу конкурсанту, за что зацепился глаз. Но так же часто мне это не мешает поставить высокую оценку, равно как и то, что глазу не за что зацепиться, не мешает поставить низкий балл. Конкурс — рабочий процесс, в нём работы соревнуются между собой при конкретном составе судей. Будут другие судьи — результат может оказаться иным.

Даже отражаясь в кривых зеркалах, реальность узнаёт саму себя и о самой себе, а поэзия — это ведь тоже кривое зеркало, да только норма, отразившись в нём, чудесным образом осознаёт нечто потаённое и главное о себе, нечто, что другими способами не узнать.

Автор рубрики: Ирина Чуднова

О КОНКУРСАХ, КОНТЕКСТЕ И ИЕРАРХИИ

..или о том, почему если в современный открытый литературный конкурс подсунуть малоизвестную работу классика или просто признанного сильного автора, то это никакой не экзамен на профпригодность конкурса, и любое место место этой работы ничего не доказывает.

Даже если этот конкурс на сайте со свободной публикацией, где чаще можно встретить авторов-любителей, а работа на две головы сильнее среднесетевого уровня, совершенно не факт, что она выиграет.

МАТРЁШКА ПЕРВАЯ. КОНТЕКСТ

 Контекст конкурсов на сайтах со свободной публикацией подразумевает, что работу подаёт сам автор, то есть, человек прочитавший условия конкурса, и пожелавший узнать отношение к его текстам тех, кто заявлен в судьи. То есть, его работа будет проранжирована в числе прочих относительно вкуса и индивидуального представления о прекрасном этих судей. И при том вкуса совокупного. А он часто бывает таким, как средняя температура по больнице. Включая морг и инфекционное отделение.

Судья может иметь тенденциозный вкус, то есть, категорически не люблю первое, второе, пятое и десятое. Даже хорошо написанное, шедевральное «десятое» не люблю и всё. Судья может быть настроен на поиск строго определённой стилистики или банально близкого в конкретный данный момент. То есть, вообще-то суггестивную лирику не люблю, но вот если она про близкую моему сердце Каппадокию — то да, поставлю высший балл. Угадать это заранее никак нельзя. И даже если этот же судья уже когда-то судил ваши стихи, и они ему понравились, то не факт, что в новом конкурсе даже те же самые стихи ему, что называется, зайдут.

Если половине судей очень понравится ваш текст, а половине резко не понравится, то быть ему не выше серединки, ровно там же, где будут и те, кому все судьи поставят средние оценки, а то, может статься, что эти работы и выше вашей окажутся. Но, стоит вместо судьи А получить оценки судьи Б, и всё может поменяться, как в плюс, так и в минус. Иногда драматически. В этом смысле устойчивые тексты — это тексты, написанные в крепком «общепринятом» ключе. Или в стиле, воспринимаемом, как «образцовый». «Тестовый текст» может оказаться за пределами этого поля. Угадал с образцовостью — победил. Не угадал — проиграл.

Фактор психологический тоже важен. Когда судье надо прочесть несколько десятков, а то и сотен работ, из которых, как он знает по опыту, подавляющее большинство — это работы самодеятельных авторов-любителей, он волей-неволей принимается за эту рутину со скептицизмом. А впрочем, разве любой из нас не имеет опыта оценивания работ в конкурсе? Особенно, если это опыт судейский, когда нельзя пропустить ни одной работы, не оценив. Так и хочется включить форсированный режим «да»/«нет». Но вот как раз так сделать и нельзя, потому, что нужно проранжировать все работы по всей шкале. Приглашённые судьи так часто поступают — большинству низкие оценки, десятку что-то повыше. Если работ несколько сотен, в большинстве могут оказаться какие угодно, в том числе и тестовая.

Ибо контекст конкурса не подразумевает никакой заведомости. И вот это важно. Предполагается, что всё, что в конкурсе участвует, участвует как бы с чистого листа. Даже если оно уже участвовало в других конкурсах. И даже если побеждало. Поэтому пьедестал является результирующей совокупных факторов, и не может быть протестирован. Даже если мы тому же набору работ дадим другой состав судей — результат будет другой.

Или другими словами — нет никакого заведомо «правильного» исхода конкурса, к которому, как археолог кисточкой до золота скифов, добираются судьи. Каждый из участников этого процесса может не согласиться с тем, что получилось в совокупном результате.

Поэтому если нет внутренней решимости согласиться с тем, что окажется в итогах конкурса, лучше в конкурсы и вовсе не ходить.

МАТРЁШКА ВТОРАЯ. ИЕРАРХИЯ

Из уроков литературы в школе, а особенно в советской школе, мы вынесли некую иерархию поэтического сообщества. То есть, вот классики — есть «наше всё» Александр Сергеевич, есть второй поэт, третий, четвёртый и так далее. Их, классиков, не так уж и много. И формируется представление, что в каждом времени можно промерить, кто же у нас первый поэт. Более того, это можно промерить в реальном времени, здесь и сейчас.

Но современная литература уже не так гомогенна, как это было в 19-м веке. Мы живём во времена, когда единый ствол разветвился на множество ветвей, и уже нельзя сказать, которая из них главная наследница ствола. Более того, нельзя сравнить эти ветки между собой ни по значению, ни по выживаемости, ни по заметности, ни по красовитости, нельзя ответить «кто более матери истории ценен», ибо это всё будет доподлинно ясно только по прошествии времени. Разве не удивительно нам, сегодняшним, что Игорь Северянин когда-то легко побеждал на конкурсах и турнирах своего времени и Маяковского, и Блока? Неужели современники не видели? Современники видели иначе. Мы тоже видим иначе. Лет через 10-15 увидим настоящее время чуть по-другому, более точно, но также будем тенденциозны и предвзяты относительно того, что будет происходящим в тот момент.

Именно поэтому «тестовая работа», которая кажется тестирующему эталонной, в рамках конкурса (заведомо в контексте, где предполагается, что написана современником и принесена в конкурс автором, как подразумевают условия конкурса, и вообще — смотри первую матрёшку), в случае, если она не узнана, с высокой степенью может быть воспринята, как подражание, влияние, эпигонство, или как отход от генеральной линии вкуса судьи, одного или даже всех.

В условиях отсутствующей иерархии, когда и авторы, и судьи — все находятся в условиях одного и того же забега (назовём его современный литпроцесс), причём все бегут в разные стороны, и никто не знает, где на самом деле находится финиш. Каждый может оказаться прав. Каждый может ошибиться. Каждый в чём-то окажется прав, а в чём-то неизбежно ошибётся. В этом и прелесть жить, а не смотреть на большом экране кино про чужую, пусть и великую, жизнь.

МАТРЁШКА ТРЕТЬЯ. ПОЭЗИЯ ПРОТИВ СТИХОВ

Что именно оценивается на конкурсах — стихи или поэзия? Вопрос только на первый взгляд кажется глупым. Ведь в сущности, каждый судья принимает для себя решение, опираясь на своё представление о прекрасном. Есть люди, которые стихами буквально фонтанируют, и очень симпатичными стихами. Есть те, кому стихи побоку, но важна поэзия. Есть те, кто пытается удерживаться в балансе — и то и другое, или ни то, ни другое, но в целом гармонично. 

Конечно, никакой судья не любит низкокачественных текстов, но так ли легко прогарантировать, что на любом конкурсе поэзия окажется выше стихосложения? Умеем ли мы отличать первое от второго достаточно уверенно?

Всякий самобытный автор ищет адекватный язык для выражения смыслов, которые пытаются говорить его устами. Современная поэзия (и поэзия вообще) не отторгает любой подход к языку, каким бы он ни казался странным и кривым. Однако, конкурс устроен иначе, достаточно судьям придерживаться не только разных стилистических предпочтений (смотри матрёшки контекст и иерархия), но и разных представлений о том, что важнее — стихи или поэзия, и вот уже результат окажется малопредсказуем даже для них самих.

Кто-то считает, что техника должна быть на высоте всегда, и не важно, что находится под этой техникой, кто-то, как Ольга Седакова, любит поэзию и не любит стихи. И мы находимся на конкурсе, куда принести работу может кто угодно, в том числе и человек, не умеющий достаточно хорошо рифмовать по причине отношения к сочинению стихов, как к хобби, отдушине, занятию скрашивающему досуг, или же просто начинающий автор, который не нашёл свой голос, но который не обижен талантом.

Досуг ли судьям понимать, с чем в данный момент он имеет дело, с тонкой языковой игрой, в желании расширить границы возможностей языка или с отсутствием навыка, всегда ли это легко распознать в условиях конкурса? 

В этой ситуации среднестатистическое «нормальное» оказывается в более выигрышной позиции. Его не оценят низко. И оно более устойчиво. Конечно, зависит от судей. Но в конкурсах чаще можно увидеть, как стихи побеждают поэзию.

ПОДВЕДЁМ ИТОГИ

Вернёмся к нашему «эталонному тексту», который должен «протестировать» конкурс на вшивость. Посмотрите, сколько на этом пути днепровских порогов и водоворотов — чувствуете, насколько непросто доплыть, а ведь это всего лишь конкурс. В литературной сети довольно рутинное дело. 

Да, и что там далеко ходить, мы ведь сами себе такой конкурс. Какие стихи нам нравились в юности? какие поэты? как это менялось со временем и под влиянием жизненных обстоятельств? Даже наши собственные стихи, если вы пишете много лет, вспомните, что казалось замечательным в юности из собственных работ, как оно стало восприниматься в 30 лет? а в 40? Всё ли выдержало свой собственный «конкурс времени»? 

Но, тогда зачем нужен конкурс вообще, если условному эталону там не победить? Конкурс нужен для:

во-первых, привлечения внимания читателей

во-вторых, для стимуляции и оттачивания писательского мастерства

в-третьих, для развлечения

в-четвертых, для отбора в различные издания и альманахи

в-пятых, для обучения и критики, такие конкурсы тоже есть

ну, и наверное, в шестых, для признания тех, кому повезло победить — то есть, в сущности, для привлечения к ним ещё большего количества читательского, издательского и критического внимания.

Поэтому давайте соблюдать правила конкурсов, и не обижаться, если их результаты не соответствуют нашему представлению о прекрасном.

Катя Су 

Для меня сделать тот или иной выбор иногда вопрос момента.

В моём портфеле девять работ. Работы разные и по уровню мастерства, и по содержанию. Некоторые я забрала с первой строчки, как говорится, вокруг некоторых ходила долго и всё возвращалась, потому что полюбились.

Каждая из представляемых работ хороша по своему, полюбите их и вы.

 Зола

Ты где-то. На носу – Медовый Спас,

печёт с утра – а кажется, что вьюга...

Бесстрастно стрелки отсчитали час,

застыв на вечность перед новым кругом,

и только мысли мошкой в янтаре

жужжат в стеклянных стенах разговора...

Скорее бы...

Не важно, что. Скорей,

пока есть дух – и не дошло до скорой.

Две лжи. Два лика правды – чья правей?

Что стухла страсть, что встречи слишком редки?..

Июль играет в скошенной траве,

подкидывая медные монетки,

прикидывая: хватит на пломбир

и петушок на палочке?

Но взрослых

в ларёк не пустят. Любится – люби,

а нет – уйди совсем: спокойно, просто,

как гаснет в небесах закатный луч,

как плавится листва в костре Самайна...

А утром ветер выстудит золу,

развеяв свет и соль над океаном.

В какой-то мере, об относительности времени. Вот оно застывает, поймав бесконечное мгновение ожидания, а вот уже и страсть прошла, и зола остыла, и свет летит над океаном.

Но больше о том, что взрослая жизнь предполагает способность принимать взрослые решения.

 12-е июля

Поля, поля, парит земля, трава измята.

А ты по той траве ко мне бежал когда-то

раскинув руки, я ловил, смеялась мама

тогда, в последний наш июль, счастливый самый.

Весёлым лаем пёс встречал на задних лапах,

и ноздри щекотал домашней сдобы запах,

от солнца щурясь дед сидел под старой грушей.

Ты сам седой уже давно, мой брат Павлуша...

Дымилась чёрная трава в другом июле,

штормило землю так, что черти в ней тонули.

И забытьё в минуты редкого затишья,

где от бессилья каждый вдох казался лишним.

А пот и кровь текли, перемешавшись с болью,

и на метле летала смерть над бранным полем…

Июль, трава примята, радуга в полнеба –

земля, в которой я с тех пор ни разу не был.

Судьба у каждого свои имеет рамки –

я навсегда остался там… в горящем танке.

Небольшое отступление. Человеческая память хранит много разного, но ближе всего то, что связано лично с тобой. Я не могла пройти мимо, потому что 12-е июля для меня памятная дата, связанная с семьёй. И начало наступательной операции на Курской дуге.

Но и вне этого, стихотворение заслуживает внимания. В нём очень много любви, любви семейной, той самой, что хранит нас от бед, той самой, благодаря которой, превозмогая себя, поднимались наши предки на смертный бой.

 Беженка

Жара на спад.

Крыжовниковый бум,

в садах желтеет мелочь абрикосов.

Не за горами – сенные покосы,

креплёные полыньевые росы

и звёзды, как рассыпанный изюм.

Под старой липой девочка – ханум

мешает в миске огненную хну,

неспешно мажет смуглые ладони

и красит пряди в трепетном наклоне –

ей хочется быть сочной, как хурма…

Ей хочется, чтоб пряная долма

томилась-зрела в маминой кастрюле,

ей хочется гранатов, алычи

и ломкого чурека из печи,

и запаха фисташковых июлей.

Но там и солнцу нынче грош цена,

и брызги от совсем других гранат,

но всё пройдёт – мечтается Медине.

Ей хочется в родную чайхону,

привычно откликаться на «ханум»…

И к чёрту эту вечную войну

и лето, где не вызревают дыни.

Стихотворение-картина. Читаешь, и словно янтарные бусы разглядываешь на солнце. Свет льётся сквозь прозрачный янтарь: интересно и очень красиво. С каждой строкой схваченный автором момент оживает, наливается краской, цветом, запахами и ощущениями – оживает.

Браво, автор!

 Примета

Стали короче дни, неуютней – ночи,

И полысела, сжухла макушка лета.

Есть, говорят, мира древней примета:

Дождь на Петра в жизни дожди пророчит...

Я закликала и заклинала Солнце:

«Только свети!»

К небу взвились качели...

Но поутру лето в большой купели

Крестит росою нас. Пустельгой смеется:

«Нет, не бывать жизни без гроз и града,

Нет –  не любовь без громовых раскатов!

Каждый рассвет ждет своего заката,

Где-то с жарой – ливень и холод рядом».

Видно, сбылось: нас разлило дождями.

Первым кто предал? Кто, не шутя, отрекся?

Ливня стена, и не пробиться солнцу,

Чтоб иссушить реку обид меж нами.

Лето пестрит мокрой листвой. Однажды

Тучи уйдут с черного небосвода.

Грешных, дурных, благословит природа.

Гордые, мы горько простимся: скажешь,

Что не святая я, и усталый разум

В эти сырые дни распинает рьяно

Прошлое.

Прав ты. Прав, нелюбовью пьяный:

Если меня казнить, я не в Рай. Ни разу...

О вере, надежде и нелюбви. Лето, ливни, грозы и солнце – всё окружающее вписано в контекст несложившегося: и горечь вины, и горечь несбывшейся надежды, и горечь обид.

Очень человеческий, в хорошем смысле слова, стих. Живой и не без оптимизма.

 Июль и человек

Июль скорбит. Нет изумрудной лавы,

Светившей только тридцать дней назад...

Тёмно-зелёное - уже по праву -

Скользящий останавливает взгляд.

Макушка лета. Осень - за горами.

Грядущий август копит аромат

Плодов, итогов дней, сгоревших снами

Зенита жизни, полюса утрат.

Июль, не плачь. Одиннадцать мгновений -

И снова ты - на троне, королём.

Но выше нас - отброшенные тени,

И мы былого лета  не вернём.

Стих-размышление о течении времени, о неизбежности смены времен и невозвратности прошлого. И хотя июль снова вернётся, но это будет другой июль.

Простой, понятный, уютный и от того хороший стих.

 Время

Упало солнце на фасад, задело крышу.

Приходит лето на восток почти неслышно.

Раскинув руки, тополя стоят в истоме.

Шутливо ветер на трубе тихонько стонет.

Весёлый,  ласковый июль снимал по найму

И света длинные лучи, и душный вечер,

И щебет утренний лесов, мешок заплечный,

И тень, ползущую за мной, надев панаму,

И пальцы тонкие в реке сонливой ивы,

И силу тучных колосков созревшей нивы.

За ветреной, хмельной Сурой с котомкой пёстрой

Бредут апостолы домой, сминая вёрсты.

Накинув радужный наряд земле на плечи,

Минуты лишние кладут в пустую вечность.

Сжигая времени костры, суют  в котому

И скуку долгих тусклых дней, и пылкость жизни,

Презрение к своей стране, любовь к Отчизне,

Стремление к чужим краям, к родному дому.

И нежное единство душ, и мир без правил

В бездонную суму кладут и Пётр, И Павел.

Спокойно шествует июль, кричать не вправе,

Убавят время всё равно и Пётр, и Павел.

Течёт июль, запоминает всё, что видит. И то ли автор, то ли июль, то ли апостолы идут по миру, собирая и похожее, и противоположное, важное и не важное, складывают в одно место. Такова жизнь – всё в ней в одной суме, и что бы ни происходило:

«Спокойно шествует июль, кричать не вправе,

Убавят время все равно и Петр, и Павел.»

 И вот он пришёл

И вот он пришёл: беспощадно-малиновый день.

Оскоминно-красносмородиновый. Словно кровью

Испачкает стол, и ладони, и губы. Раздень

Меня в этот раз – до души, не до кожи. Коровья

Полдневная лень заполняет меня изнутри.

Качает гамак непреклонно-короткое лето.

И всё набекрень – мысли, чувства. Губами сотри

Казённых бумаг суету. Не важны ни монеты,

Ни вся ерунда, за которой из кожи рвались.

Замрут на лету наши карты – и рядышком лягут.

С горы – вот беда – покатилось не лето, а жизнь.

Но розы цветут. И сгибаются ветви от ягод.

Лёгкая горчинка, привкус ягод, соли на губах, жар полуденного солнца – остановись, мгновение, ты прекрасно! И пусть жизнь, как и лето, прошла зенит, «Но розы цветут. И сгибаются ветви от ягод».

***

разучился ходить босиком,

отдавая траве под ногами

каждый доверчивый шаг,

слышать ветер:

поёт мимолётному прошлому,

запуская подстрочники по траве –

не поймаешь, не вспомнишь язык.

и сколько ещё успеешь забыть

дрожащих жизнью имён,

тех, что звучат, а не значат.

вместо скорлупок слов,

паутины символов

просто – выдохни,

выбей весь воздух, упав:

ничего не найти здесь, кроме

холодной стены за спиной,

неба навстречу.

ничего и не нужно, кроме

ощущения: из тебя

будет некого отпускать,

нечему оставаться.

но пока – иди,

беги на легких ногах

за новыми страхами.

На первый взгляд – ни Петра, ни Павла. Но жизнь скользит мимо трав, мимо ветра, мимо времени. Очень атмосферный, мне показалось – о необратимости, о скоротечности человеческого бытия среди вечности. Стих-чувствование, стих-мгновение.

«но пока – иди,

беги на легких ногах

за новыми страхами.»

 Солнцестояние

Пик возможностей полной меры.

После – только благодарить

Мироздание ежедневно,

Что даёт ещё так пожить,

Что пока ещё оставляет

То и это. И что пока

Солнце светит, листва играет

Этим светом на сквозняках.

Да, спасибо, что длится лето,

Что пока ещё – не зима,

И что полнятся ярким светом

Листья, травы за парапетом,

Кот наш рыжий и я сама!

Небольшой стих с огромным пространством внутри. Простой слог, простые слова. Но, сложенные вместе, они дают ощущение сияния листвы, мечущейся на ветру, залитый солнцем летний день. Очень жизнеутверждающее и светлое. Прочитала самым первым и не смогла отпустить.

Полностью прочесть работы и проголосовать за них можно здесь: Редакторский портфель.

Авторы в  Редакторских  пятнашках тоже ждут ваших оценок и комментариев.

Хороших нам стихов!

Пётр Кравчина

                          Редакторский портфель «Петровский»

Приветствую! 

Для начала – немного слов о системе отбора в портфель. Она очень проста: максимально возможное разнообразие, с оговоркой на вкусовщину, которая мне присуща в полной мере, что естественно и нормально. К сожалению, нельзя сказать, что работы сыпались, как из рога изобилия, чему способствовала оказавшаяся заковыристой тема конкурса, что в итоге привело к моей неготовности заполнить портфель, согласно условиям. Как результат, у меня в наборе оказалось девять работ вместо десяти, потому да простят мне мою избирательность, но я хотел, чтоб десятая работа в полной мере соответствовала моим представлениям о том, какой должна быть подборка.

Да, вынужден предупредить, что в моём обзоре вы не найдёте пространных разглагольствований и витиеватых речей на тему применяемых авторами инструментов и места поэтического слова в современной литературе. Всё будет достаточно кратко и по делу.

Поехали!

1. «Ангелы Питера»

В полдень лета, в год суровый

ангел питерский усталый

шлёт собрату на Дворцовой

отголосок пушки старой.

Солнце город серый греет,

гладит щёки тёплый ветер.

Август в золотой ливрее

скоро нас вальяжно встретит.

Вновь живёт по распорядку

город массовой культуры.

Для людей, на сладость падких,

с юга едут фруктов фуры.

Недовольные верхами

за Амуром мнут барьеры.

Помнишь, как ломились в храмы,

у Него просили веры?

Боль несли к иконам, горе,

стыд и страх, обломки судеб,

но читали на соборах:

"Пандемия. Служб не будет".

Что до нас вам, Пётр с Павлом?

Да и нам до вас, по правде.

Нужен час? Берите даром.

Только ангелов оставьте!

Текст с уклоном в гражданскую лирику в той мере, которая даёт понимание о внутреннем мире автора, его неравнодушии к происходящим вокруг событиям. Изложение образное и на мой взгляд лишённое ненужного, но так часто встречающегося в этом жанре пафоса. Очень близкое мне по духу, опять же, поэтому я не мог пройти мимо. Стих я взял на карандаш сразу же после его попадания в список, а в результате отбора и дальнейшего диалога, автор внёс коррективы, перекроил финал, устранил недочёты и вообще был крайне открыт для полемики. Дискуссия и её результаты принесли мне большое удовольствие от проделанной автором работы.

2. «Так краток век»

Целует тёмная волна

Седые камни парапета,

Ещё не прожита казна

Вовсю гуляющего лета.

Пока для нас не вышел срок

И жизни вкус ещё приятен,

Но утром сорванный цветок

Вдруг ледяной росой окатит.

И то ли жалость, то ли грусть

У сердца требует ответа,

Я машинально потянусь

К открытой пачке сигаретной.

Так плоть ранима и хрупка,

Так краток век забавы нашей...

И крошит хлеб твоя рука,

И на причале пух лебяжий

Разносит лёгким ветерком.

Июль горяч, как южный мачо!

А ты, глаза прикрыв платком,

Вдруг неожиданно заплачешь

Осознавая: здесь ты гость -

Сколь ни живи - ничтожно мало,

Что время зачерпнуло горсть

Воды у нашего причала.

Образные стихи всегда были моей слабостью, поэтому устоять было невозможно. Тонко, изящно и течёт, как вода. Что ещё нужно для счастья? Нотка философской лирики придаёт этому тексту особое очарование. Надеюсь, что оно не оставит вас равнодушными, так же, как и меня.

3. «Тирган»

Утро вдруг из тёмного светлеет,

солнце по глазам ненастороженным.

Если день короче, ночь длиннее.

Жарко днём и ночью жарко тоже.

Свет ли, темень — всё равно.

Хитришь!

Днём ласкаю взглядами.

Бессовестно.

Ночью не стыдясь спешишь

без одежды, распускаешь волосы,

первый голод утолить. И не дыша

слепо под руками кожей вздрагивать.

Слов не слышно — шум в ушах,

влажно-горячо до сладкой боли, и опять…

Свет ли, темень — всё равно,

жарко ночью, жарко днём.

Для начала мне пришлось узнать, что Тирган (перс. تیرگان‎, Tirgān) — это иранский фестиваль в середине лета, который празднуется ежегодно 13 Тира (2, 3 или 4 июля). Он отмечается плеском воды, танцами, чтением стихов, подачей традиционных блюд и так далее). Почему-то мне кажется, что этот праздник сродни нашей Купальской ночи и автор доказывает это своим полным неприкрытого эротизма текстом, в котором так ярко отражается пыл юности и даже какой-то дикости, в хорошем смысле этого слова. Картинка нарисована слегка небрежно, широкими мазками, но в этом и кроется будоражащая эстетика.

4. «Акутагава/Борхес»

Она идёт, бабули шикают:

— Гляди, ни совести, ни лифчика!

Им дождь поддакивает сбивчиво

По крышам зонтиков реликтовых.

Она смеётся беззастенчиво

На осуждения хрущобные.

И проступающими рёбрами

Футболка мокрая ступенчата.

Соски курносые топорщатся,

Грозя проделать дырки в надписи

Известной степени крылатости

Акутагавы или Борхеса.

И двор читает изречение,

Съезжая с мудрого на круглое.

А кошка щурится, мяукая

Котятам в вымахавшей зелени.

И кто-то с мятыми пионами

Встречает мокрую без совести.

Темнеет. Ужины готовятся,

Так пахнет булочками сдобными.

И покрывается веснушками

Горящих окон наша улица.

Мир продолжается и крутится,

Мигая звёздами набухшими.

Здоровское и хулиганское, хотя, казалось бы, название не предвещало, но автор умеет и заинтриговать, и подтвердить, что интрига была не просто так. Тут тоже хорошая доля изысканной эротики и очень интересные находки и образы. Автор порадовал цельностью, оригинальностью и иронией.

5. «Под гору»

Опустела синяя скворешня.

Оперился, осмелел - спеши!

По земле, от зноя разомлевшей,

Дней своих разбрасывай гроши.

Вечная свободы антитеза -

Узенький родительский леток,

Мелких яблок, розовых на срезе,

Собранный зачем-то узелок.

Золота закатного не спрячешь,

Не зароешь у пустых корней.

Не зову. Не жалуюсь. Не плачу.

Путь под гору - проще и страшней.

Стану не своя и не чужая,

Жду кого, тревожусь ли о ком...

Перебитый стебель истекает

Материнским горьким молоком.

Чем взял автор? Отсылкой на Есенина, конечно же, но при этом – собственным стилем и видением. Стержень у текста есть и та самая есенинская горечь. А большего я и не требую. Так ёмко и при этом кратко – это определённо талантливо на мой вкус.

6. «Лето»

Шальное лето незаметных лет,

Оно и в этот год, оно от века

Живёт как сказка в буднях человека,

Как краска звука и звучащий свет.

В нём бродит окунь, добрый человек,

И ласточкины дети салят салки,

И в травы прячутся стрекозы-зубоскалки,

Как, в березняк влюблённый - дровосек.

И поутру петух, в жар-птицу окраплён,

Забыв топтать курей, любовник простофиля,

Из-под своей папахи красно-синей

Кричит: «На Дон, к Деникину, на Дон!».

А лето, край забвения обид -

Его простили годы и погоды,

И лодка, разрезающая воды,

Уключинами весело звенит.

Этот текст поразил нестандартностью мысли, что я очень ценю и просто каким-то запредельным количеством аллюзий на известные литературные произведения. И всё это в таком небольшом объёме! Отличное лето. Желаю всем такого.

7. «Накануне грозы»

Вместо летней жары –

посеревший неистовый ветер

Рвёт созревшие вишни,

стучится в полотна реклам.

Гнутся даже столбы тополей.

А лохматые вербы

Буйно машут плетями,

пытаясь поймать облака.

Город – дряхлый философ,

трагических хроник хранитель,

Окольцованный плинфой соборов

и вросший в гранит;

Золотой и зелёный вчера,

а сейчас чёрный скитник -

Неколеблемый ветром,

ничем не колеблемый, спит.

Прогрызают трамваи асфальт,

стонут скорых сирены,

Люди-зомби бегут,

выпадая из метродверей.

С шестерёнок слетая,

тревожное странное время

В чаше города месит

бескрайнюю воду и твердь.

Воздух липнет к губам

вместе с горечью слов недопетых,

Тонкий след дальних молний

дрожит на оконном стекле.

В этом кратком безвременьи,

где истончается лето,

Ветер падает молча и тяжко

к ногам тополей.

Тополя замирают

и силятся что-то постичь, но

Исчезают как призраки

в рухнувшей с неба воде.

Мир плывет и становится

маревным, хрупким, без-личным.

Истончается кожа, строка.

Истончается день.

Очень атмосферное, мрачное и сильно пересекается настроением с одним моим старинным текстом. Проведённые параллели и то, что автор мыслит знакомыми мне категориями привело к пониманию того, что текст надо брать в копилку. Не устоял перед готичностью.

8. «Чашка»

Всё, июль.

Вертолёты трындят торопливо, 

Дети в речку сигают — холодная, ай!

Изумрудики мелких скукоженных сливок

Крепко в сливу вцепились: носи и питай.

Быт налажен: лилеен, малинов и плавен.

Дачи, клумбы, варенья, сорочий галдёж.

Но на днях неожиданность: Пётр и Павел.

Растерялась, конечно. Апостолы всё ж.

Квасу? Чаю? Да где же парадные чашки, 

Не такие — I love you, Париж и Казань?! 

Пётр хмыкнул: 

— Накинь на купальник рубашку. 

— Мне водицы колодезной, — Павел сказал. 

— Как живёшь? 

— Всё в порядке. Не стоило, право.

Пчёлы вьются над липой — чарующий вид. 

...Он чужой и далёкий. Я чашка I love you. 

Он так вaжен, так нужен, а я...

— Не реви. 

Няньки-совы в постели детей уложили, 

Месяц в облако ткнулся ленивым котом.

До полуночи мы обо всём говорили.

Обо всём понемногу. И много о нём. 

Да, она долготерпит. Метаться и мчаться 

Ни к чему. Подожди. 

Что там было про чай?

...Здравствуй, полночь. Я твой Петропавловск-Камчатский. 

Ни к чему мне Камчатка. Я еду. Встречай. 

Если половина текста непонятна, значит надо брать. Дал себе установку, что если такой текст появится, то обязательно заграбастаю его себе. Много личного, что характеризует внутренний мир автора. Богатый словарь, неологизмы и жаргонизмы, но и тяжеловесность – вот такая специфика. Находишь новые слои при повторном чтении. Хотелось иметь в копилке трендовую вещь. Вообще-то я обещал обойтись без особой терминологии и упоминаний используемого инструментария, но здесь это было необходимо.

9. «Русалочьи косы»

Русалочка, глупышка, хватит слёз.

Заплетены берёзовые косы

подругами.

По лентам сенокосцы

печали застарелые прядут.

На ушко шепчет холостой рогоз:

«Июль прошёл. Пора забыть беду,

тоску отдать ветрам, не помнить зло,

в прохладный омут спрятаться под ряску.

Не твой Купала.

Берендея сказки

Развеялись и поросли быльём».

Стихал рогоз, а солнышко пекло.

Стелился морок белым ковылём,

утаивая речки бабий всхлип,

обиды под покров невестин пряча.

Вода ласкала чёлн пустой рыбачий.

На требу водяным - улов и плоть.

Березовые косы расплелись;

Набросить иловый платок, сколоть…

Красавица, уже не плачешь?

Жених пришел - услышан приворот.

В этом стихе собрано всё, что я так люблю: наши русские поверья, обычаи и легенды, образность и хороший слог, отличная атмосферная подача. Проникновенно и красиво. Ну, как это было не взять?

Послесловие

Десятой моей работой должен был стать текст «Молодой батюшка», но в силу недобора я, конечно же, не мог не уступить его одной из коллег по модераторскому цеху.

Выражаю огромную признательность Дане Верис и Кате Су за то, что поддержали мою идею организовать группу в Ватсапе для оперативной работы по конкурсу. Мне было очень комфортно работать с девчатами.

Надеюсь, что выбранные в мой портфель работы вас порадовали так же, как и меня. Желаю всем удачных находок и продуктивных изысканий.

                                                                                                                                                                 Всегда ваш,

                                                                                                                                                             Пётр Кравчина

Полностью прочесть работы и проголосовать за них можно здесь: Редакторский портфель.

Авторы в  Редакторских  пятнашках тоже ждут ваших оценок и комментариев.

Хороших нам стихов!

Начинаем публикацию обзоров работ, выбранных модераторами в свои "портфели".

Верис Дана

Доброго времени суток!

Ну вот и собран, наконец-то, мой портфель. Непростое это было дело… ох, непростое. Но, зато, какое интересное!

Прочитать десятки стихов, вникнуть, постараться прочувствовать, увидеть: что же такое нашёл — и нам захотел показать — каждый автор. И среди всего изобилия красок, образов, ритмов, рифм, мыслей отобрать те работы, которые оказались наиболее близки — по духу ли, по манере изложения, по сюжету… или (порой, неожиданно) как-то сразу зацепили. Но есть в портфеле и такие стихотворения, над которыми пришлось долго размышлять — вот, вроде бы, и не совсем «моё», но чем-то затронули и не отпустили, заставили неоднократно возвращаться, и, наконец — забрать.

Подборка получилась довольно разноплановая. Думаю, вы найдёте в ней стихи себе по вкусу.

Я — человек, далёкий от профессионального литературоведения, просто читатель с большим опытом и стажем, поэтому всё, что будет сказано дальше — только собственные впечатления от прочитанного.

1. Время Дядюшки Пью 

Дыры от стрелок латает полночный Пью —

время размазано маслом по циферблату.

Скользко куранты на память двенадцать бьют,

новое имя придумывая Пилату.

Зубья — догрызли цифры под блеф ягнят

неумолимо передвигая лесную темень

в жерло камина. Угли рассвета спят.

Солнце растратило будущее, и время

стало тринадцатым часом. Терновый ком

в горле застрял изношенным механизмом.

Можно оставить прошлое на потом,

но, по привычке, тень расстилают снизу.

Спите, покуда реверс луны молчит,

камни в часах не узнали тепла Марии.

Каждый, кто реинкарнировал — руками чист,

время собой не марая. Ведь дядюшка Пью стерилен.

Как же люблю такое! Сейчас это называют «суггестивность». С первых же строчек включается воображение, рисуя немного сюрреалистичную, даже фантасмагоричную, но невероятно отчётливую и увлекательную картину. Тут не хочется разбирать по строчкам, да это и не имеет смысла — только всё вместе, единым взглядом. Мы же не раскладываем по частям, например, полотно Дали, которое состоит, порой, из, казалось бы, не комплектующихся элементов — а в целом даёт нереальный эффект.

Для меня всегда особенно привлекательны стихи неоднозначные, многослойные, где полное раскрытие и понимание не лежит на поверхности, а надо не раз нырнуть в глубину… но и тогда, быть может, не до конца осознать, находя что-то новое с каждым прочтением.

2. Сквозняк 

А был июль… до выси голубиной

Вспорхнула нежность — и ушла в глубины

Сквозных небес и облачного дна,

Где залегла одна.

И ветер дул… то встречный, то попутный,

И был восход с закатом перепутан —

Так весело тянуло из потом

Желанным сквозняком!

Но день опал в осеннюю немилость,

И тихо серебро в часах струилось,

И так хотелось их перевернуть,

Не постигая суть.

Да, были письма журавлиным клином…

И захлебнулись в перелёте длинном.

Сквозила сырость тягостной весны,

Выстуживая сны.

В июльском свежевыстиранном небе

Теперь нахохлилась вороной небыль

И бесконечность подаёт свой знак.

А виноват сквозняк.

В этих стихах — невероятная лиричность, чувственность. Строчки просто истекают настроением — сперва таким светлым, нежным и радостным, но постепенно меняющимся — словно с убыванием лета в осень утекает и внутреннее тепло. Вот уже сквозняк не бодрящий и желанный, а тоскливый и промозглый. И атмосфера эта филигранно и очень ощутимо передана в образах стихотворения.

3. Ворох скошенных трав

 День на убыль… Встречает заря зарю.

Я грущу, значит — сдался в который раз.

Солнце росы допьёт где-то к сентябрю.

И природа — от лета, глядит на Спас:

на медовый, на яблочный.

Закурю…

Взгляд, лучистый как месяц, рукой ловлю.

Мне бы хоть на чуть-чуть задержать июль…

Как предатель Иуда предстанет он —

спелый август, и канет тепло в туман.

Позже, призрачный мцыри, сберёт в ладонь

ворох скошенных трав и — к себе в карман…

Будет он в октябре на костре сожжён —

мост меж летом и осенью в горизонт.

Но любовь навсегда со мной —

не уйдёт.

И тут тоже очень хорошо считывается настроение. Но оно прорисовано в этих стихах не на фоне чувственности, а поверх философских размышлений и рассуждений героя. Течение времени, смена поры года — и мы в этой круговерти. Финал — такой светлый и жизнеутверждающий.

4. Поездка к маме 

День-то убавился…  Жару никто не прибавил.

Третью неделю всё хлещет и хлещет с небес.

Я не согласен, такое совсем против правил!

И телефон не берёт — заколдованный лес.

Сели на брюхо, и глина колеса всосала.

Дома у мамы сейчас чистота, красота…

Тех, кого звали когда-то Симоном и Савлом,

Нынче помянет народ окончаньем поста.

Пётр, у тебя же ключи от Небесного Царства,

Хоть на недельку потоки с небес перекрой!

Может быть, мы заслужили такое мытарство,

И ожидает потоп нас всемирный второй?

Матушка ждёт. Как её огорчать не хочу я!

Видно, что день стал сегодня короче на час:

Быстро темнеет… Похоже, мы тут заночуем.

Видимо, праздновать нынче придётся без нас.

Чудо, гляди! Не взирая на лужи и ямы,

Мчит «Беларусь» (это Ванька-сосед) прямиком!

Кажется, всё-таки будем сегодня у мамы…

Пётр рыбакам помогает. Он был рыбаком.

Ну вот и нарратив. Тоже весьма нравится эта разновидность стихов. Думается мне, что хорошую сюжетную историю написать будет ничуть не легче, чем лирическую зарисовку. А тут — и пейзажные картины очень яркие и живые, и переживания героя отлично прописаны, и размышлений о бытие нашем аккуратно подсыпано. И хорошее завершение рассказа чудесной финальной строкой.

5. Луна на ниточке 

Июль. Жара. Над речкой — марево,

Подозреваю, быть грозе…

Вот солнце вышло и растаяло

За тучкой, схожею с безе.

Картинки детства босоногого —

Цветной лоскутный сарафан,

Когда хватает и немногого,

И каждый час на радость дан.

Стоит скамейка под акацией,

На ней мы с мамочкой в тени,

И жизнь такой прекрасной кажется,

Хочу я в памяти хранить

Луга ромашковые чистые,

Где жеребёнок-сорванец

губами рвёт травинки-листики,

И молодой ещё отец

На водопой ведёт кобылу,

И травы гнутся до земли.

Ведь это было? Было? Было!

Июль. Короче стали дни.

А ночи скованы прохладой,

На ниточке висит луна

И грусть, ох, будь она неладна.

А жизнь у каждого

одна…

Такое ностальгичное и настоящее! Не знаю, как вас, друзья — а меня зацепило сразу. И рисунок этот акварельный сквозь призму времени, и свет с теплом, которыми пронизана каждая строчка, и лёгкое послевкусие грусти об ушедшем — но тут же и размышления о настоящем, и взгляд вперёд.

6. Абрикосы 

Выгон прожаренный. Самое пекло. Дед косит.

И там останется.

С веток под ноги роняет июль абрикосы.

Как мелочь пьяница.

Тух! — вместо дзынь! — мягкотелым оранжевым боком.

И дальше катится.

Медленней. Медленней… Стоп. Время ждёт недалёко.

Стоит на пятнице.

Водит глазами нетрезвыми — ищет добычу.

Фырчит на красное.

Полдень как полдень — удушлив, нещаден — обычен.

А час — за кассою.

Солнце людей убивает, как лезвие травы —

Стоят и падают.

Вжик! — стебельки головёшками слева направо —

Погибель рядная.

Полдень как полдень. А к вечеру — жизни калёной

Не досчитаемся.

Тух! — мятый грош — за покосника выкуп: ничком он

В стерне овсяницы.

И мимо этих стихов не смогла пройти. Такая в них атмосфера безысходности, такая пронзительность! Каждое слово, каждый обыгранный звук её подчёркивают. Почти физически ощутимы и жаркий, удушливый полдень, и жадное время, не желающее уходить без жатвы. Глубину, невероятную образность, мудрость — всё можно отыскать в горькой истории.

7. Зелен липень 

Зе́лен липень, лета маковка —

чудотворный, точно Леля сон!

Лей колосьям яро злато, как

заповеданное Велесом!

У снопов вихры янтарные,

рожаницей рожь повызрела —

вволю велесова дара ей

под венцом у лета издревле.

Росны травы, грозы ярые,

перезвоны сенокосные…

Чую велесовы чары я

ликом пламенным да косами.

Гляну в чистое и синее —

кажет речка на излучине

оберегом светлой силы мне

Алатыря восмилучие.

Текучий, как прозрачный ручей, мелодичный языческий заговор — на урожай, на жизнь, на счастье. Красота звучания, великолепная стилизация, яркие образы, такие певучие аллитерации. Стихи — драгоценный речной жемчуг, гладкий и тёплый!

8. От Савла 

Пётр говорил: «Сила!

Камни собрать — слава!»

Марья Тебя носила,

Млеком питал Авва.

Сорванных слёз — поле.

Не сосчитать ныне.

Что же теперь? Молим.

Сердце ещё стынет…

Слово Твоё — Небо,

Что не объять людям!

Только б впитать хлебом

Винные раны будней.

Каплями, посекундно,

Их истекает время.

Смотришь окрест — скудно, —

Где же Любви бремя?

Пусть обретёт незрячий

Путь (его славят имя).

Бог мой, прости же Савла!

Вера — неутолима.

А тут — напротив, суровость и твёрдость, которые так присущи первым христианским молитвам. И ритм такой же суровый — рубленый, резковатый, под стать смыслу. И размышления, и глубина, и надежда.

Эти стихи — как раз из тех, что, в принципе, «не моё», но схватили и держали, заставляли всё время к ним возвращаться. А значит — нельзя было их упускать.

9. Петров день 

В срединно-летних специях июля,

Средь мяты, чистотела, бузины

Мы праздничный рассвет подкараулим,

Где время правит новые ходули,

Оттенки солнца щедро вплетены

В причёску неба, в гладь речного плёса,

В макушечки домов на берегу.

Дымки́ ночных костров уже белёсы,

Разбросано предсвадебное просо.

Час тушкой смачной попадёт в уху

Прозрачную, без тёмного осадка,

Ненужной злости, кривды и обид.

Без зависти, на чернословье падкой.

Приправится навар прощеньем сладким,

Пусть боле отжито́е не горчит.

Очистит день от всех дурных печалей

Омоет трижды праведным дождём.

Свершится то, чего так долго ждали —

Сегодня на душистом сеновале

Сыночка Петю по любви зачнём!

Простая и безыскусная, но при этом очень красивая и образная пейзажная лирика, не лишённая, впрочем, и атмосферности, и чувственности, и философичности. Сразили наповал и покорили финальные строчки.)

10. Юный батюшка 

Вороны каркали сквозь молебен —

глушили батюшкин голосок.

— Вознёс ли слово Петрово к Небу? —

корило сердце, стуча в висок.

Он после службы бежал к утёсу

встречать любимой Звезды закат.

Сам безбород еще, неотёсан

и в этом точно не виноват.

Деревья стали совсем большими,

с одной ногой, а догнали высь —

не кочевряжились и не ныли

о смысле жизни — являли жизнь.

Сегодня Солнце устало раньше,

к закату батюшка не успел.

Сияли звёзды надменно фальшью…

Их холод тоже благословен.

Умилил и очаровал юный священник, такой живой и непосредственный в строчках рассказа. А ещё понравились дышащие этой же жизнью картины, а в них — мелкие, но значимые штрихи, подчёркивающие какую-то настоящесть нарисованного — карканье ворон у деревенской церкви, старые знакомые — деревья, перегнавшие в росте юнца.

Стихи, на мой взгляд, не без шероховатостей, но такие светлые и трогательные!

Полностью прочесть работы и проголосовать за них можно здесь: Редакторский портфель.

Авторы в  Редакторских  пятнашках тоже ждут ваших оценок и комментариев.

Хороших нам стихов!

Благодарим всех авторов, поделившихся "свежими" стихами!

Лучшие из предложенных стихотворений будут периодически появляться в рубрике Выбор ПБ.

Список составлен по мере публикации дневников:

Кравчина Пётр / Я стал богаче на стихи_лето 2020

Cript13 / Я стал богаче...

Тау Полина / #я стал богаче на... стихи

Просто Икока / Я стала богаче...

Милана Рудова / Я стала богаче на стихи...

lovepoetic / Я стал богаче...

Вадим Ферзь / Я стал богаче...

Damir Timur / #Я стал богаче… на стихи

Палий Хирьянова Галина / #я стала богаче на стихи

- Любава / Я стал богаче...

Никсан / Я стал богаче...

Третьякова Натали / Я стал богаче...

Сащенко Тамара / #Я стала богаче

Виктория / Я стала богаче на...

Romana / Я стала богаче на стихи

Серж Хан / #я_стал_богаче_на_стихи

Элис / #Я СТАЛ БОГАЧЕ… НА СТИХИ

Cript13 / Я стал богаче на стихи...

Damir Timur / #Я стал богаче… на стихи. Серия вторая

Архангельский Николай / Я СТАЛ БОГАЧЕ… НА СТИХИ

Александр Герасёв / #Я СТАЛ БОГАЧЕ… НА СТИХИ - 3

Cript13 / "...Я стал богаче на стихи..."

Barklai / #я стал богаче...

Напоминаем, рубрика с темой "Я стал… богаче" будет регулярной. Не теряйте жемчужины)

Хороших нам стихов!

Автор рубрики: Иванна Дунец

12июля 2020

Райнер Мария Рильке

«Поздняя осень в Венеции»

|стихотворения, 2018|

Внутри всё то, что близко. Дальность вне.

Всё внутреннее сжато, но пространно,

и переполнено, и несказанно,

а остров – лишь звезда наедине

с пространством, угрожающим ему,

хотя не знает этого мирка

оно, бесследно двигаясь во тьму,

пока,

в небытии найдя себе препону,

всё это не исчезнет насовсем

в отличьи от космических систем,

и солнц, и звёзд, блуждавших по закону…

Р.М. Рильке,

Остров. Северное море

Июль. Жара. Парад каких-то там планет. Очередные предсказания, предположения и измышления. Новостные ленты полны улыбающимися людьми, восхищающихся русским словом по просьбе. И даже поэзией. Поэзия. Мир, который не статичен, несмотря на то, что тех, кто его наполнял, уже давно нет в нашем времени. Могли ли они представить то, в каком мире мы сейчас? Вряд ли. Могли ли они в подобном мире сотворить то, что сотворили до него? Вопрос. Я заметила, что сейчас стала больше обращаться к поэзии. Бродский, Элюар, Пушкин, Пастернак. Ищу ответы? Нет. Наполняю себя искренним СЛОВОм. Вспомнила, как в школе нам говорили, что поэзия – лекарь. Тогда не понимала. А в настоящем, видимо, интуитивно тянется рука к незамысловатым томикам на книжной полке.

Среди них стоит и «Поздняя осень в Венеции». По иронии купила сборник стихотворений Райнера М. Рильке вместе с собранием сочинений Бродского. Венеция у меня уже стойко ассоциируется с Иосифом Александровичем.  А теперь её часть подарена и Рильке. Венеции, к слову, там мало. Но сам сборник замечательный. Избранного моего до этого у Рильке в него попало очень приличное количество. Итак, Райнер Мария Рильке. 1875 – 1926. Очень нежный. Ранимый. Прекрасный слогом. Такой близкий. Где-то прочла о нём эпитет – словно ангел. Да, похож. И даже внешне. Люблю его в переводе Владимира Борисовича Микушевича. «Позднюю осень в Венеции» купила, даже не задумываясь. Так редко можно встретить его издания в наших книжных магазинах. К сожалению.

Из аннотации к сборнику стихотворений:

«Райнер Мария Рильке – один из крупнейших поэтов XX столетия. В его стихах нашлось место самым разнообразным мыслям, чувствам, фантазиям: это и «одиночество среди толпы», и скитания по Европе, любовь женщин, чтение волшебных историй, мир искусства, античные мифы и старинные легенды, воспоминания о детстве, сновидения, мечты, религиозные прозрения. Уроженец Праги, писавший по-немецки, он глубоко ощущал свою причастность к европейской культуре и твердо верил, что «внутренний мир человека есть ценность, он полон сокровенных, одному ему понятных значений и смыслов». В настоящем издании собраны самые значительные поэтические книги Рильке в блестящих переводах Владимира Микушевича...»

Особняком с его стихотворениями для меня – история переписки трёх великих поэтов и одного художника. Когда я читала их переписку, не верила. Как возможно подобное стечение обстоятельств, чтобы такие талантливые, но разные и далекие по расстоянию Творцы смогли бы не просто читать друг друга в переводах, но и писать друг другу письма? Шансов один на миллион, наверное? Но это случилось. И уникальная переписка Л. Пастернак–Рильке – Б. Пастернак – Цветаева для нас теперь в общем доступе.

Б. ПАСТЕРНАК — РИЛЬКЕ

12 апреля 1926, Москва

Великий обожаемый поэт!

Я не знаю, где окончилось бы это письмо и чем бы оно отличалось от жизни, позволь я заговорить в полный голос чувствам любви, удивления и признательности, которые испытываю вот уже двадцать лет. Я обязан Вам основными чертами моего характера, всем складом духовной жизни. Они созданы Вами. Я говорю с Вами, как говорят о давно прошедшем, которое впоследствии считают истоком происходящего, словно оно взяло оттуда свое начало. Я вне себя от радости, что стал Вам известен как поэт, — мне так же трудно представить себе это, как если бы речь шла о Пушкине или Эсхиле. Чувство невообразимости такого сцепления судеб, своей щемящей невозможностью пронизывающего меня, когда я пишу эти строки, не поддается выражению…

РИЛЬКЕ — ЦВЕТАЕВОЙ

3 мая 1926, Валь-Мон, Глион сюр Территэ (Во)

Швейцария

Дорогая поэтесса,

сейчас я получил бесконечно потрясшее меня письмо от Бориса Пастернака, переполненное радостью и самыми бурными излияниями чувств. Волнение и благодарность — все то, что всколыхнуло во мне его послание, — должны идти от меня (так понял я из его строк) сначала к Вам, а затем, через Ваше посредничество, дальше — к нему! Две книги (последнее, что я опубликовал), которые отправятся вслед за этим письмом, предназначены для Вас, Ваша собственность (прим. ниже памятная надпись на одной из книг):

Касаемся друг друга. Чем? Крылами.

Издалека свое ведем родство.

Поэт один. И тот, кто нес его,

встречается с НЕСУЩИМ временами.

За ними, если только у меня остались экземпляры, последуют еще две: их надо будет переслать Борису Пастернаку; надеюсь, цензура их пропустит. Я так потрясен силой и глубиной его слов, обращенных ко мне, что сегодня не могу больше ничего сказать… Во время моего прошлогоднего почти восьмимесячного пребывания в Париже я возобновил знакомство со своими русскими друзьями, которых не видел двадцать пять лет. Но почему — спрашиваю я себя — почему не довелось мне встретиться с Вами, Марина Ивановна Цветаева? Теперь, после письма Бориса Пастернака, я верю, что эта встреча принесла бы нам обоим глубочайшую сокровенную радость. Удастся ли нам когда-либо это исправить?!.

Я ниже дам ссылки, не поленитесь, почитайте переписку. Там все они, включая Рильке, для вас предстанут такими живыми! До мурашек. И там много есть про Россию. Ту, которую мы с вами почти не знаем.

Письма Рильке

Стихи Рильке

Из архива ЛГ:

Райнер Мария Рильке «Записки Мальте Лауридса Бригге»

P.S: Друзья, Литературная Гостиная уходит в отпуск до сентября. Вам желаю только здоровья! И пусть ваш отпуск будет отличным! И, конечно, в компании хороших книг!
Берегите себя и своих близких!

А в сентябре всё-таки попробуем реализовать Гоголевские Чтения. Да?

Дух летних дней, блаженный жар святыни,

воскресная хвала;

курчавым лозам в запахе полыни

слышней колокола.

Пыль на дороге или Вознесенье:

земные облака

в безоблачном краю, где воскресенье

придёт наверняка…

Р.М. Рильке,

Валезанские катрены

Друзья!

Жарко) Поделимся освежающими стихами?

Предлагаем вам написать у себя в дневнике пост-размышление о любимых стихах поэмбуковцев о родниковой воде, прохладном море, тенистом лесе, долгожданном дожде...

От вас — несколько стихотворений (название/особо впечатлившие строки/автор) + ссылки на публикации. И несколько слов о том, почему, чем именно эти стихи вам нравятся.

Текст нужно разместить в своём дневнике. Название дневниковой записи начните словами "Я стал богаче…", чтобы мы могли идентифицировать нужные записи.

Подведение итогов — 12 июля.

Администрация сайта премирует авторов лучших работ.

Хороших нам стихов!

Автор рубрики: Иванна Дунец

28 июня 2020 

Маргарет Этвуд

Рассказ служанки  || TheHandmaid'sTale

|роман, 1985|

«Я рассказываю, следовательно, вы существуете!»

Offred

Я люблю аллюзии. Кто их не любит в современных реалиях? Но более всего я люблю открытые рассуждения. В литературе нужно быть смелым, даже отважным, чтобы говорить без аллюзивных намёков о существующих проблемах общества. Маргарет Этвуд, по-моему, одна из таких писателей. Рожденная в далёком 1939 году в столице Канады, могла ли та девочка предчувствовать, что её голос станет крепким, отважным и таким, по-женски, настойчивым? Не в первый раз я убеждаюсь, что личность писателя, его убеждения (принципы) и жизненный опыт являются определяющими составляющими продукта, который впоследствии нами и потребляется. Не было бы, к примеру, того Рональда Толкина, произведения которого любят огромное количество людей на планете, если бы не история его непростого детства (ранняя смерть отца и матери; опекунство духовника матери Отца Френсиса Моргана, священника из ордена Ораторианцев, к примеру) и борьбы Рональда за право любить и быть любимым. Прочитав о Маргарет Этвуд достаточно много материала, я ещё раз уверилась в своём убеждении.

Из биографии писателя Маргарет Этвуд:
«Маргарет Элеанор Этвуд (Margaret Eleanor Atwood) — канадская писательница и поэтесса, одна из главных фигур на мировой литературной арене, современный классик, переведённый на десятки языков. Удостоена множества престижных наград (более полусотни) — в их числе испанская Премия принца Астурийского и французский Орден искусств и литературы; первый лауреат Премии Артура Кларка, семикратный финалист и дважды лауреат Премии генерал-губернатора (высшая литературная награда Канады), пятикратный финалист Букеровской премии — и её лауреат за роман «Слепой убийца». Также её произведения номинировались на Небьюлу, Мифопоэтическую премию, Премию Дж. Кэмпбела, Локус, Премию Дж. Типтри и прочие.

Родилась Маргарет Этвуд 18 ноября 1939 года в Оттаве (Канада). В 1961 году получила степень бакалавра в Торонтском университете, а в 1962 – степень магистра в Колледже Рэдклифф в Кэмбридже (штат Массачусетс, США). Позже мисс Этвуд преподавала в разных университетах Канады и США. Работа отца, энтомолога по профессии, вынуждала семью Этвуд забираться в самые глухие, необитаемые районы канадского Севера, что оказало определяющее влияние на творчество будущей писательницы. В ранних поэтических сборниках Этвуд открыто осуждает приверженность материальным интересам. В начале 1970-х годов Этвуд активно участвовала в возрождении канадской литературы, будучи редактором издательства «Ананси пресс» и политическим карикатуристом в левом журнале «Зис мэгэзин». Общественно-политическая деятельности Этвуд на посту вице-председателя Канадской ассоциации писателей (1980), президента англо-канадского национального ПЕН-центра (1984–1986) и члена организации «Международная амнистия» обусловила её участие в 1980-е годы в борьбе с тоталитаризмом и цензурой на международном уровне. В 1985 вышел из печати самый знаменитый роман Этвуд «Рассказ служанки». Отклики прессы были единодушно восторженными. Подобно романам «О дивный новый мир» и «1984», книга стала классикой современной антиутопии.Маргарет Этвуд талантливый фотограф и художник-акварелист. Её рисунки служат своего рода иллюстрациями к её литературным произведениям, часто она сама придумывает обложки своих книг. В конце прошлого года она праздновала юбилей – ей исполнилось 80 лет...»

http://margaretatwood.ca/

Книгу «Рассказ Служанки» я приметила довольно давно. Но. Девушка в красном на обложке нисколько не мотивировала меня её прочесть. Честно. Я даже не хотела читать аннотацию к роману, знала, что Этвуд номинант Букера (об этом кричат все обложки её книг), что её романы достойны внимания, но история служанки? Вы серьёзно? Я предполагала, что это продукт банальной беллетристической истории. И девушка в красном оставалась для меня особой, не заслуживающей читательского внимания: «нет, я точно не хочу читать о любви/нелюбви служанки к мужу хозяйки, даже если это Этвуд», - думала я. Что изменилось? Всемирная изоляция. Совершенно случайным образом в одном из on-line кинотеатров я наткнулась на девушку в красном. Трейлера к сериалу от Hulu не было, и я решила посмотреть пару минут первой серии, чтобы убедиться в своей категоричной правоте (читать не стоит, смотреть, тем более). И… посмотрела, почти не отрываясь, весь первый сезон. В последующие несколько дней были второй и третий. И в заключение – прочтение книги Маргарет Этвуд за один (!) вечер.  

Из предисловия Анастасии Грызуновой к русскому изданию романа:

«Маргарет Этвуд в середине 1980-х годов уже заняла заслуженное место в пантеоне современной мировой литературы — живой классик, романист, поэт и публицист. Но мало того — после выхода в свет романа «Рассказ Служанки» Этвуд едва ли не канонизировали борцы за права человека, вообще, и за права женщин, в частности: книга оказалась созвучна с настроением правозащитников всего мира. «Рассказ Служанки» можно объявить фантастикой — если упрощать. Но роман этот бежит от определений и ускользает из жанровых рамок: Этвуд воссоздала жуткий портрет общества, истоки которого стали навязчиво наглядны после прихода в США к власти администрации Рейгана, — нетерпимой, ханжеской, репрессивной. Тогда страна пришла в себя довольно быстро — по меркам истории, разумеется. Однако привычка к тоталитаризму так просто не умирает. Прошло больше двадцати лет, и вот «Рассказ Служанки», книга-предупреждение, ставшая во всем мире бестселлером и блистательно экранизированная Фолькером Шлёндорффом, выходит в России. Казалось бы, что нам за дело до былых и будущих битв сознания в совершенно иной стране, которой, может, и существовать не будет вовсе? Но роман этот никогда еще не звучал в нашей части света так остро и актуально. В стране победившего коммунизм православия, церковь вновь смыкается с государством, в школах насаждают преподавание закона божьего, священники благословляют шпану на бесчинства и запрещают прокат отдельных фильмов в отдельно взятых городах, а организаторов антиклерикальных художественных выставок отдают под суд. Что дальше? Включи телевизор — и с хорошей точностью через десять минут непременно увидишь Республику Галаад в действии. Всё это называется «светское государство» и «свобода совести», но думаете, я поверю вам после стольких лет лжи? Предсказания Маргарет Этвуд, похоже, начинают сбываться. Нам грозит моно теократия. В общем, вы предупреждены. А теперь — читайте книгу. Пока вам это ещё позволено…»

Книга-открытие/потрясение. Помните, в нашем недавнем совместном выпуске Литературной Гостиной, я вам рассказывала, что книг подобных для меня за период всеобщей изоляции было несколько. Писатели Юваль Ной Харари (о его книгах я тоже напишу) и Маргарет Этвуд заслуженно на моем изоляционном пьедестале. Итак, дамы вперёд. Роман «Рассказ Служанки». Так что же в нём такое? Почему весь мир с содроганием читает, а потом и завороженно смотрит экранизацию? Знаете, в разговоре о книге Этвуд я опираюсь не только на свои ощущения (субъективное восприятие), а ещё и на рассуждения ученых. Да-да. Вы не ослышались. Психологи, филологи и искусствоведы публикуют статьи о романе Этвуд, как о культурном феномене. Они находят практически невидимые читателям аллюзии, а психологи говорят, что мы эту почти невидимость считываем подсознательно, благодаря опыту предыдущих поколений.

С 1985 (год первого издания) принято считать, что Этвуд написала роман-антиутопию. Фантастический жанр, куда кажется проще? Но в романе Этвуд, к сожалению, почти нет выдумки. Она сама не раз признавалась читателям, что старалась намеренно описывать явления, которые не вкупе, но присутствуют в том или ином виде в наше время в реальных странах. «Рассказ Служанки» – это история храброй девушки, жены и матери в одном лице, которая в силу сложившихся обстоятельств не просто пытается выжить в новоявленной миру республике Галаад – она пытается остаться человеком. Не жертвой, не сдавшейся, не героем или героиней, а ЧЕЛОВЕКОМ. Через всё повествование Маргарет Этвуд проводит страшную психологическую параллель: люди / нелюди. Так что делает нас людьми? Воспитание, образование, вероисповедание или атеизм, наконец, среда, в которой мы вырастаем? Нет. Людьми нас делают люди. Парадокс, но это так. Мы все социализированы. Мы, конечно, можем изолироваться или дистанцироваться от общества, существовать каждый в своей скорлупе, но именно сейчас, после такого опыта всемирной изоляции, мы поняли главное. Общество – это, прежде всего, наше общение друг с другом, взаимодействие и взаимовлияние.

Знаете, так много хочется после прочтения этой истории понять. О нас. О том, что есть человечность? О тех, кто нас окружает, а соответственно со-творяет нас. О свободе выбора каждого человека. О влиянии одних на других. История, которую рассказывает служанка Offred (Фредова), конечно, жуткая. Утрирована до мурашек. Их общество практически утрачивает способность к самовоспроизводству. Дети рождаются в единичных семьях, людей способных к деторождению практически не осталось. Люди в панике. Что делать? Решение приходит в извращенные умы «великих командоров», которые уже изменили завоеванную страну (один из штатов США) до неузнаваемости. Они решают отобрать всех девушек и женщин, так называемых, фертильных, и использовать их «дар» на благо новой республики Галаад. А далее? Вы же знаете, спойлеры повествований я никогда не допускаю. Всё, что уже рассказала, изложено в аннотации к роману, и цитату, которую я приведу ниже, использует Маргарет Этвуд в роли эпиграфа. (Кстати, я нашла её в Библии, странная история бедной (по мнению мужчин) Рахиль действительно там описана). 

«И увидела Рахиль, что она не рождает детей Иакову, и позавидовала Рахиль сестре своей, и сказала Иакову: дай мне детей, а если не так, я умираю.

Иаков разгневался на Рахиль и сказал: разве я Бог, который не дал тебе плода чрева?

Она сказала: вот служанка моя Валла; войди к ней; пусть она родит на колени мои, чтобы и я имела детей от неё…»

Бытие, 30:1–3

То, что проживает и описывает Offred (Фредова), было в истории человеческой цивилизации. А где-то есть до сих пор. В некоторых странах женщинам, к примеру, по-прежнему, не дано получать образование, и не дано право выбора от слова НИЧЕГО, включая любимых людей. Роль их сводится к рождению детей и почитанию традиций предков. Про повсеместную гомофобию тоже вы наверняка наслышаны? И про рабство статистика, по-прежнему, говорит страшные вещи. Люди, это и правда, 21 век? До сих пор ВСЁ ЭТО есть. А то, что нелюди творили перед и во время Великой Отечественной Войны, организовывая на завоеванных территориях концентрационные лагеря? Ужас, страх и непонимание, как это вообще было возможно? Как? История человеческой цивилизации пещрит подобными явлениями. И когда глобально погружаешься во всё это после прочтения маленькой истории маленькой девушки, становится страшно. И вновь рождается вечный вопрос.

Так что же нас делает ЛЮДЬМИ?  

«Свобода бывает разная, говорила Тетка Лидия. Свобода ДЛЯ и свобода ОТ. Во времена анархии была свобода ДЛЯ. Теперь вам дарована свобода ОТ. Не стоит её недооценивать…»

P.S: В 2019 году издан новый роман Маргарет Этвуд. Гудридс и Букер уже сделали его своим лауреатом. Заветы || The Testaments. История Служанки требовала продолжения. И получила её. Почти тридцать пять лет спустя. В России он появился совсем недавно, во время повсеместной изоляции-2020. Роман перевела Анастасия Грызунова.

Из аннотации к роману Маргарет Этвуд «Заветы»:

«Больше пятнадцати лет прошло с момента событий «Рассказа Служанки», республика Галаад с её теократическим режимом, по-прежнему, удерживает власть, но появляются первые признаки внутреннего разложения. В это важное время судьбы трёх очень разных женщин сплетаются – и результаты их союза сулят взрыв. Две из них принадлежат первому поколению, выросшему при новом порядке. К их голосам присоединяется третий – голос Тетки Лидии. Её непростое прошлое и смутное будущее таят в себе множество загадок. В «Заветах» Маргарет Этвуд приподнимает пелену над внутренними механизмами Галаада, и в свете открывшихся истин каждая героиня должна понять, кто она, и решить, как далеко она готова пойти в борьбе за то, во что верит...»

Ждём ответов? Да.