о пустоте
у меня есть привычка совать в карманы
всё-всё, что мне нравится.
и всех-всех.
но мне становилось со временем мало
огромных и крепких карманов моих.
и в самые-самые хмурые дни
я стал выворачивать их – изнутри
наружу.
а после смотрел.
неотрывно.
натужно.
пока не протёр их до дыр.
карманы под взглядом слабели, бледнели,
а дыры – росли, развивались, темнели
и вовсе казались мне чёрными.
и даже порой возвращать не хотели
всё прежде туда положенное.
тогда становилось тоскливо и пусто...
а в зимние дни от счастливого хруста
безвинного снега я [словно паук –
уставший, голодный без мошек и мух]
не мог оторвать нежный, ласковый звук.
и просто чернел тёмной точкой на белом
и путал карманы, и путал пределы...
летели снежинки к лицу...
так что оставалось? укрыться в каюте
и снять свои брюки, плеснув в себя брюта,
и плыть неизвестно куда.
пускай бы молва то и дело галдела,
что нет преступления, если нет тела...
позволю себя отрицать.
*
а брюки качались в симфонии качки,
неся в себе самые злые заначки.
и под завыванье ветров
шептал бесконечно карман карману,
что мало, мол, мало, так мало, так мало...
как мало, как мало... – всё жадно внимала
огромной дыре дыра...
