I

 

Лютый не лют – не февраль из былых времён.

Тельник метельный и колкий свой стекловатник

снял и упрятал в надёжный одёжный схрон.

Дескать, душой оголён в холодах остатних.

 

Лютней заставил звенеть и капель, и трель,

лютик готов расцветить в обновлённом поле.

Только не видится мне красовик-апрель –

просто февраль, что растерян, рассеян, болен.

 

Лютик поникший в гербарии прежних снов

время втянуло безжалостным пылесосом.

Струны оборваны в лютнях. Сюжет не нов.

Лютый уже не лютует, но смотрит косо.

 

II

 

Захлебнётся февраль от слепящего снежного блеска,

растечётся по лужам, осядет в холодной грязи.

Сочинят вдохновенные птицы весеннюю мессу –

как призыв к ожиданию чуда – для сонных разинь.

 

И потянутся взгляды подснежников в ясные выси

из-под комьев землистого льда в коматозном лесу.

Будут жадно искомы и, может быть, найдены смыслы –

в тёплом воздухе марево зыбко, а дух вездесущ.

 

Сотни солнечных дней жизнерадостных, светлых и юных,

нам увидеться с вами на этой земле не пора ль?

Я мечтаю о лете. Но даже в горячем июне

холод в сердце и дрожь, и пока бесконечный февраль.