Альбом
Литературная Гостиная
Литературная Гостиная
6 октября 2019
Автор рубрики: Иванна Дунец
Чарльз Мартин
«Между нами горы»
|роман, 2010|
«Если много раз повторить одно и то же слово, то останется только звук, утративший смысл…»
Ч. Мартин
«Пусть она станет моим прощанием с зимой», – когда-то решила я, выбирая очередную книгу в библиотеке. На обложке шёл снег. Кейт Уинслет (после «Титаника» и «Дороги перемен» я буду смотреть на её игру в любом фильме) и Идрис Эльба («Мандела: долгий путь к свободе», «Лютер» и «Темная башня» – рекомендую? да!) стояли, отвернувшись друг от друга. Вдали (почти незаметно для глаз) пылал огонь, и только крыло самолета сиротливо приветствовало белые хребты.
Из аннотации к роману «Между нами горы»:
«В окруженном горами аэропорте Солт-Лейк-Сити отменены все рейсы из-за непогоды. Двое случайных знакомых, Бен Пейн и Эшли Нокс, решают лететь на маленьком частном самолете. Эшли опаздывает на собственную свадьбу, а хирург Бен – на важную операцию. К несчастью, самолет терпит крушение в горах. Пилот погибает, и два пассажира остаются наедине друг с другом среди заснеженных вершин. Чтобы спастись, им придется совершить невозможное…»
По дороге домой, прочитав аннотацию и рассуждая про себя на тему – выживание в горах после авиакатастрофы (выжить или не выжить?), пришла к неутешительному выводу. Выжить на высоте более 10 000 метров, не имея при себе ничего необходимого в столь неблагоприятных для того самого выживания условиях, невозможно. Заметьте, что я ещё совсем не знала, что будет перелом бедра у одного из главных героев, и что борьба за выживание их обоих будет длиться почти месяц (!). Если бы эти «данные» были мне известны до прочтения, то шансов героям романа я бы не оставила. Зеро. Один только перепад температуры за сутки чего стоит? А ещё лавины? А ещё – полное отсутствие ориентации в пространстве? Ну, и главное. Каким образом идти по грудь в снегу в горах в окружении диких голодных животных? Зеро.
«… Я выполз из фюзеляжа – или того, что от него осталось, – прополз под крылом, обогнул дерево и оказался на солнце. Было довольно холодно, хотя я готовился к худшему. Все постоянно твердят, что сухой мороз лучше влажного, но по мне – холод есть холод. Минус 13 – это минус 13, и никуда тут не денешься. Стоило сделать шажок в сторону от слежавшегося снега, на который упал самолет, – и я провалился почти по пояс. От сотрясения я закашлялся. Мне очень не хотелось вскрикивать от боли, но, кажется, я не сдержался. Я осмотрелся. Вокруг не было ничего, кроме гор и снега. Мы угодили на плато, слева от которого громоздились горные вершины, справа разверзлась пропасть. Я не ожидал, что мы упали на такой высоте, под 11 500 футов. Неудивительно, что было трудно дышать. И пилот был прав: это скорее Марс, чем Земля…»
Чарльз Мартин. До этой книги я ничего о нём не слышала. А оказалось, что он довольно популярный автор за рубежом. И то, что его сравнивают с начинающим Николасом Спарксом – очень для меня говорящее событие (по крайней мере, понятно, в каком направлении пишет). Но, знаете, после прочтения я с этим утверждением не соглашусь. Индивидуально всё в этом мире, даже если кто-то пытается что-то созидать в чьем-то стиле. Не деться от себя никуда, поверьте. Пишут, что Мартин получил степень бакалавра искусств в университете Флориды, затем степень магистра гуманитарных наук в области журналистики и коммуникации и степень доктора философии в Regent University в штате Вирджиния. Его романы переведены на 17 языков мира. А экранизация романа «20th Century Fox», где главные роли исполнили Кейт и Идрис, говорит уже сама за себя. Я не знаю, увлекается ли он скалолазанием? И, конечно, ничего не знаю о его личной истории. Но то, что один из его романов стал поводом к постижению психологии выживания людей в экстремальной ситуации, говорит о нём многое.
«… – Я смотрю, вы – скалолаз с обременением. Вы что, собирались покорить Эверест? Зачем вам столько вещей?
Немудрено, что её напугал мой огромный видавший виды рюкзачина. Он очень удобный и подходит мне, как перчатка. Сейчас он был забит теплой одеждой и снаряжением для восхождения на Колледжиэйт Пикс. Спальный мешок, грелка, горелка – самое полезное и ценное из всего, а еще пара бутылок с широким горлом, рулон полипропилена и еще много всякой всячины, позволяющей выживать, не поступаясь комфортом, на высоте 10–11 тысяч футов. Здесь же был упакован темно-синий костюм в полоску, красивый голубой галстук (подарок Рейчел) и пара шикарных ботинок – в них я разок заявился на конференцию.
– Я человек скромный и на Эверест не рвусь. На высоте пятнадцати тысяч футов мне становится нехорошо. Но ниже – в самый раз. Здесь, – я потрогал рюкзак, – только самое необходимое…»
О чём «Между нами горы»? О горах, конечно. Но и не только. О личных историях, которые делают нас такими, какие мы есть. О любви. О преданности. О потерях. О том, как трудно выжить, если жить незачем. О поиске самих себя. О трагедиях, пережитых нами в детстве. О преодолении «вопреки» обстоятельствам. О благодарности за воздух даже тогда, когда он отсутствует в нашем (маленьком таком) мире. И, конечно, о тех, кто приходит к нам на помощь из большого мира. Сможем ли мы до конца (осознания) постигнуть этот мир? Особенно, в его тишине?
«… – Вы двое пришли сегодня ко мне в ангар и увидели желто-синий самолетик и пилота – потрепанного старикана со старческими пятнами на руках и со злобной собачонкой у ног. Вам приспичило в Денвер, чтобы поскорее вернуться к своим упорядоченным, занятым жизням, к электронной почте, ко всяким голосовым и текстовым сообщениям. – Он покачал головой. – Я предоставил вам капсулу, чтобы воспарить над земными проблемами и получить перспективу, недоступную внизу. Отсюда лучше видно.
Он указал на подлунный пейзаж внизу.
– Все мы смотрим на жизнь через грязные, затуманенные, поцарапанные, а то и разбитые линзы. Вот это, – он схватил свой рычаг, – позволяет отлипнуть от линз и на короткое мгновение увидеть все, как оно есть на самом деле.
– Поэтому вы любите летать? – тихо спросила Эшли.
Он утвердительно кивнул.
– Иногда мы с Гейл взлетаем в небеса и проводим среди облаков два-три часа. Мы молчим, потому что не испытываем потребности в разговорах. Зачем наполнять эфир дурацкими помехами? Она просто сидит здесь, положив руку мне на плечо, и мы
несемся над землей. После приземления мир опять кажется нам нормальным…»
Но иногда так бывает, что «на те горы, что выросли между нами, нам не взобраться». И тогда случается то, что случается. Месяц белоснежной тишины. По-моему, это дар. Свыше или откуда-то там, решать лично вам. Для чего, спросите вы? Для поиска ответов. Главным героям романа удается их найти. Но это всего лишь роман, возразите вы! И будете правы. Это всего лишь – роман. И даже не основанный на реальных событиях. Но сколько подобных историй (выживания и смены личных парадигм) есть в нашем пространстве? Множество. Просто не все ими делятся. Кто-то их вообще оставляет на территории «личной тишины». Но то, что подобные истории несут в себе именно Дар самопознания, многие из переживших их, не сомневаются.
Роман «Между нами горы» был написан Чарльзом Мартином в 2010 году, в 2017 году вышел одноименный фильм. Знаете, к моему сожалению, экранизация романа Мартина постигла та же участь, что и роман Сомерсета Моэма «Узорный покров».
https://poembook.ru/blog/27609
И то, и другое — хорошее кино, я не спорю. Но оно настолько другое! Там иные герои. Иные (и об ином) диалоги. Экранизация по мотивам, не более. Поэтому искренне рекомендую изначально прочесть книгу, а фильм смотреть уже после.
Из послесловия Чарльза Мартина к роману «Между нами горы»:
«В прошлом феврале я забрался высоко в горы Хай Уинтас на полпути между Солт-Лейк-Сити и Денвером, достиг отметки примерно 11 тысяч футов и замер над перспективой, простершейся миль на 60–70. Нигде ни огонька, мороз, снег мёл мне в лицо, колол глаза. Конечно, глаза порой щиплет не только от снега, но и от слёз. Я сражался с чем-то врожденным, укоренившимся во мне глубоко-глубоко. С вопросами, от которых не мог увернуться. Я слышал их эхо, они провожали меня домой. Они и по сей день со мной: возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя…»
P.S: Если много раз повторять одни и те же слова, то останутся только звуки, утратившие смысл? Знаете, я искренне желаю нам не утрачивать смысл. Пусть и в тишине мира он будет нам ясен. Утопия? Возможно. Но я бы назвала это другим словом.
Надежда.
Литературная Гостиная
Литературная Гостиная
29 сентября 2019
Автор рубрики: Иванна Дунец
Марк Анатольевич Захаров
«Контакты на разных уровнях» |1988|,
«Суперпрофессия» |2000|,
«Театр без вранья» |2007|,
«Ленком – мой дом. Лицедейство без фарисейства» |2015|
«Начну с того общепланетарного открытия, которое сделано задолго до моих писаний: основная ценность театра — актерский организм, обладающий мощной энергетикой и гипнотической заразительностью, развивший свои нервные, психические ресурсы до высоких степеней, неподвластных строго научному измерению…»
«Претензия на деяния по духовному совершенству ближних может привести не только к смешным глупостям, но и к опасным профессиональным заболеваниям. Психика человека, возомнившего себя выдающимся режиссером, очень часто не выдерживает, человек погружается в разного рода поведенческие аномалии и даже начинает писать книги…»
«Рыцари ничего не делают потихонечку — они такие глупые. Они все делают открыто и честно. А это здесь никому не нравится, кроме Дракона. Конечно, ведь открытый человек — отличная мишень…»
М.А. Захаров
Вчера, когда я уже дописывала эссе об удивительной книге Стивена Хокинга «На плечах гигантов. Хронология революционных идей о природе Вселенной» для сегодняшнего выпуска Литературной Гостиной, пришло известие об уходе Марка Анатольевича Захарова. И тут же перед глазами, словно в немом чёрно-белом кино, стали проноситься кадры из фильмов, которые я люблю. Которые любят миллионы людей. Его Кино. Оно очень разное. И о разном. Но оно каким-то чудесным образом стало неотъемлемой частью жизни каждого из нас, ведь так? И это не пафос. Это не высокие слова. Это правда.
Помню, как однажды в магазине, когда я выбирала для бабули фильм с «каким-нибудь сериалом, типа «Скарлетт», продавец протянул мне золотой диск с фамилией Захаров на обложке: «Возьмите. Это не то, что вы ищете. Но это ХОРОШИЕ фильмы! Каждый, по-своему!». В моих руках оказалась коллекция фильмов Марка Анатольевича. До сих пор благодарна молодому человеку (с, несомненно, хорошим вкусом), что познакомил меня с творчеством великого режиссёра и сценариста. Так, какой из фильмов стал любимым, спросите вы? По гамбургскому счёту, наверное, все. «Мюнхгаузен» стал школой, как быть самим собой и не отрекаться, не предавать себя. «Убить Дракона», как научиться быть вне лицемерия и лжи. «Обыкновенное чудо», как любить, даже если завтра для вас не существует. «Формула любви» — истине, что любовь есть чудо. А «Юнона и Авось» тому, что ни жизнь, ни смерть не способны убить это чудо.
Марк Анатольевич был не только талантливым режиссёром, но и талантливым писателем и сценаристом. Его рассказы можно найти в интернете. А книги, аннотации (и даже авторские предисловия) к которым я с радостью приведу ниже, в книжных магазинах или библиотеках. Первую книгу Марк Анатольевич написал в далёком 1986 году. Это были «Контакты на разных уровнях». Издали её в 1988 году общим тиражом в 25 000 экземпляров. На обложке была чёрно-белая фотография сцены из рок-оперы «Юнона и Авось». Второе издание вышло спустя одиннадцать лет в 1999 году, тиражом почти в два раза меньше.
Из предисловия М.А. Захарова ко второму изданию книги «Контакты на разных уровнях»:
«Контакты на разных уровнях» были написаны мной в конце 1986 года, когда цензурный аппарат неофеодально-тоталитарного государства уже начал разрушаться, но отдельные его механизмы продолжали с чудовищным упорством следовать прежним идеологическим установкам. Один из таких механизмов все еще функционировал в руководстве издательства, которое заказало мне эту книгу. Я не ставил перед собой никаких политических задач и, тем не менее, со многими достаточно невинными суждениями вынужден был расстаться. Возвращать выброшенные цензурой абзацы сегодня нет ни возможности, ни желания. Заниматься коренной переработкой написанного тоже не захотелось, потому что книга была написана, что называется, на одном дыхании и делать вид, что в 1986 году я дышал как-то по-другому, показалось излишним. И все-таки кое-какие коррективы внести захотелось. Что-то пояснить из тех суждений, что носились тогда в моем сознании, и дописать хотя бы чуть-чуть из того, что носится в моих усталых мозгах сегодня.
Многие из моих чисто человеческих и режиссерских воззрений, профессиональных интересов и методологических поисков остались неизменными. Они оказались любопытными для тех, кто интересуется искусством вообще и театром в частности, поэтому книга, изданная издательством «Искусство» в 1988 году, почти мгновенно разошлась среди читателей. Я очень благодарен издательству «Центрполиграф» за его нынешний интерес к моим прошлым контактам, да еще на разных уровнях. Разумеется, я не удержался на определении «чуть-чуть» и при переиздании книги позволил себе несколько видоизменить отдельные страницы и даже написать новые. Делал я это осторожно, сдержанно, а иногда вдруг резко и решительно. Режиссер должен совершать непредсказуемые поступки. Наитие, сумасбродные идеи и спонтанные выбросы не проверенных наукой противоречивых, непоследовательных утверждений повышают доверие к режиссерской личности. Такова специфика нашей профессии…»
Второй его книгой стала «Суперпрофессия», изданная в 2000 году. Вот каким образом он в начале рукописи комментирует её странное название: «переиздавая «Контакты на разных уровнях», я самонадеянно написал о своей производственной специальности как о «суперпрофессии». Эту главу, несколько видоизменив ее и дополнив, мне захотелось включить в новую книгу, и издательство «Вагриус», надо отдать ему должное, согласилось на такое повторение моих выстраданных чувств и расплывчатых воспоминаний. В книгу, названную «Суперпрофессия», я включил также некоторые биографические мотивы, каких никогда не касался прежде, некоторые фрагменты из написанного по другому поводу — перебеливать эти страницы заново не имеет смысла хотя бы потому, что уже никогда я не смогу сформулировать свои мысли и наблюдения лучше, чем это когда-то получилось с разбега и сгоряча. Огромный недостаток настоящего издания — почти полное отсутствие подробных описаний моей интимной жизни с точным указанием списка лиц, которые вступали со мной в нетоварищеские отношения. Не хочу комкать столь распространенный ныне жанр мемуаристики, полагая, что это тема для отдельного объемного издания в том же издательстве. В «Суперпрофессии» я время от времени занимаюсь собственным жизнеописанием, но очень непоследовательно, невнятно, недоказательно и непредсказуемо. Скорее, это ощущения благоприобретенной профессии, утопленные в потоке сознания».
Из аннотации к книге «Суперпрофессия»:
«По мнению Марка Захарова, режиссер - это суперпрофессия, ибо он совмещает в себе черты драматурга и актера, художника и инженера и еще с десяток театральных профессий. А еще режиссер должен быть поэтом и политиком, дипломатом и хозяйственником, философом и... иногда просто тираном. Если режиссёр - это действительно суперпрофессия, то нельзя не признать, что Марк Захаров в ней является суперпрофессионалом. Иначе чем объяснить, что каждая постановка в возглавляемом им Ленкоме становится подлинным событием для театралов, а любители кино видят в фильмах Захарова только один недостаток - то, что они выходят на экраны далеко не ежегодно. В своей книге Марк Захаров вспоминает о нелегком пути к вершинам своей суперпрофессии о многих забавных, а порой и грустных эпизодах, приключившихся на театральных репетициях и киносъемках, рассказывает об актерах труппы Ленкома Евгении Леонове и Татьяне Пельтцер, Олеге Янковском и Инне Чуриковой, Николае Караченцове и Леониде Броневом, а также о спектаклях и фильмах, уже вошедших в золотой фонд нашего искусства - "Тиле" и "Мюнхгаузене", "Юноне и Авось" и "Обыкновенном чуде", "Поминальной молитве" и "Убить Дракона"…»
Третьей книгой стал его «Театр без вранья», вышедший в 2007 году.
Из предисловия М.А. Захарова к «Театру без вранья»:
«Режиссёр — профессия амбициозная. Режиссёру мерещится порой, что он знает о жизни что-то такое, чего не знают другие. Разумеется, режиссёрское самомнение может помочь в обретении профессии, но оно должно непременно смениться периодом вдумчивого и неторопливого анализа — кто ты и что ты? Чего ты добился сам, а что с тобою просто случилось. Мне кажется, что я готов к такому трезвому самоанализу. Очень надеюсь, что некоторые аспекты моих сценических и кинематографических сочинений будут не бесполезны для тех, кто интересуется театром. Путь в режиссёрскую профессию неотделим от жизненного пути человека, посвятившего свою жизнь сочинительству. Рассуждая о театре, я не могу уклониться от некоторых событий автобиографического характера. Впрочем, мои режиссёрские заметки хороши тем, что их можно читать с середины, можно с конца, а еще лучше — вообще отложить до лучших времен. «Лучшие времена» у нас почему-то всегда в прошлом или далеком будущем. Пытаюсь шутить, но, на самом деле, серьезен, как никогда…»
Свою последнюю книгу «Ленком – мой дом. Лицедейство без фарисейства», которая вышла в 2015 году, Марк Анатольевич посвятил любимой дочери Александре Захаровой. И откровенно рассказал о своём серьезном признании «любой ценой вызвать у людей иронию по отношению к себе и к предмету данного разговора. Так легче и веселее жить. Так удобнее рассуждать о высоких материях и низменных проблемах».
Из аннотации к книге «Ленком – мой дом. Лицедейство без фарисейства»:
«Марк Захаров, бессменный руководитель театра Ленком с 1973 года, выступает в этой книге в непривычной для прославленного режиссёра роли — роли зрителя. Искушенного, умного и слегка ироничного — особенно по отношению к самому Марку Захарову. Это книга о том, как Захаров — «случайно» — стал режиссёром. И о тех людях, которые его режиссёром сделали, и о тех, кого актерами делал уже он. О том, что происходит в свете рампы и за кулисами. О том, как Захаров творил Ленком, а Ленком — Захарова. О том, как Ленком выплеснулся за пределы театральной сцены — на экраны кино и телевизоров, на улицы города, страны, всего мира. Добро пожаловать в мир Марка Захарова. В мир лицедейства без фарисейства!»
85 лет.
Занавес.
Марк Анатольевич, браво!
Литературная Гостиная
Литературная Гостиная
22 сентября 2019
Автор рубрики: Иванна Дунец
Даниил Гранин, Алесь Адамович
«Блокадная книга»
|документальная хроника, 1977—1981 г.г.|
«Самое дорогое, что есть у человека - это Жизнь…»
Д. Гранин
«Долгая литературная жизнь – явление не исключительное. И все же её непрерывность и как бы независимость от возраста вызывают изумление. Как можно не «сбавлять обороты» на протяжении шести десятилетий, заставляя говорить о себе? Что поддерживает писателя, не дает, даже в часы сомнений, уйти в «творческий отпуск» от этого самого творчества? Об этом думаешь, перечитывая романы, повести, рассказы, эссе, документальные произведения Даниила Гранина…»
А. Рубашкин
Это тема сложная. Нет, не так. Это тема страшная. Несмотря на то, что уже прошло более 75 лет, осознание того, что пережили люди тогда в Ленинграде, пронизывает вас нестерпимым ужасом. Человеческая память. Ненадежная такая. Избирательная. Щадит вас. Оберегает. Плохое гонит из чертогов разума, а хорошее ещё более приукрашивает. Но в этом случае мы не должны идти у неё на поводу. Мы помним. И мы должны помнить. Как есть. Как было на самом деле. Почему? Потому что эта трагедия показывает нам, на что способны люди. На какое вероломство по отношению к своему виду, и на какое преодоление для сохранения оного.
Изначально я планировала написать эссе о Данииле Александровиче Гранине. О его пути. Не столько как писателя, а прежде всего — ученого. Кем он бы стал, если бы не его стремление (и призвание) быть писателем? О множестве его работ, посвященных тем самым учёным людям. Но, чем более я погружалась в тему, тем очевиднее мне было, что его главная книга, написанная в соавторстве с Алесем Адамовичем, и станет путеводной.
Из аннотации к книге:
«… Издавать «Блокадную книгу» в Ленинграде было запрещено до тех пор, пока городом руководил первый секретарь обкома Г. Романов. Первая, журнальная, публикация состоялась в Москве. И только в 1984 году книга впервые вышла в издательстве «Лениздат». «Эпопеей человеческих страданий» назвал 900 блокадных дней Д. Гранин. Эта книга — повествование о городе-мученике, основанное на живых свидетельствах блокадников. В предисловии к книге рассказана история её создания и первых публикаций. В книгу входит также глава «Ленинградское дело», повествующая уже о послевоенной расправе над городом. Вклейка содержит блокадные фотографии и документы из архивов города и фонда Даниила Гранина в ЦГАЛИ СПб. В книге впервые воспроизведена верстка журнала «Новый мир», с изувеченными цензурой главами из «Блокадной книги»…»
По словам Даниила Александровича: самое дорогое, что есть у человека - это Жизнь. И это действительно так. Писатель прошел через все главные трагедии ХХ века, многократно был в полушаге от гибели, ему грозил военный трибунал и репрессии в послевоенное время. И знаете, я пересмотрела несколько документальных фильмов с участием писателя, так вот, он ни в чем не оправдывается, а честно говорит: грешен я. И, главное, он ни от чего не отрекается. Но Гранин ХХI века – это не Гранин двадцатого. Прожив почти 100 лет (Даниилу Александровичу было 98 лет, когда его не стало) он до последнего осознавал, что тот молодой человек – студент ленинградского политехнического института и тот, кто он есть сейчас – удивительно разные личности. Наверное, это справедливо. Мы в точке «b» всегда уже не те, кто в начале пути выходит из точки «a».
Из биографии Д.А. Гранина:
«… Д.А. Гранин родился 1 января 1919 года в селе Волынь (ныне Курской области) в семье лесника. Настоящее имя – Даниил Александрович Герман. Фамилию он сменил на псевдоним по просьбе известного ленинградского писателя Юрия Германа. Окончил электромеханический факультет Ленинградского политехнического института (1940), работал инженером энерголаборатории, затем в конструкторском бюро Кировского завода. В начале Великой Отечественной войны в составе народного ополчения заводчан ушел солдатом-добровольцем защищать Ленинград. Прошел путь от рядового до офицера, награжден боевыми орденами. Закончил войну в Восточной Пруссии командиром роты тяжелых танков. После демобилизации работал в Ленэнерго (начальником районной кабельной сети), восстанавливая разрушенное в блокаду энергетическое хозяйство Ленинграда. Затем недолго трудился в НИИ и учился в аспирантуре Ленинградского политехнического института, но не закончил её и оставил институт в 1954 году, так как полностью переключился на литературную деятельность.
Даниил Александрович начал печататься с 1937 года, но началом своей профессиональной литературной деятельности считает публикацию в журнале «Звезда» в 1949 году рассказа «Вариант второй». В 1960-80-х годах Д.А. Гранин много путешествовал, объехал всю Европу, посетил Кубу и Австралию, Японию, Америку, Китай. Писатель много и плодотворно сотрудничал с кино. По его сценариям (или при его участии) поставлены киноленты: «Искатели» (1957, реж. М.Шапиро); «После свадьбы» (1963, реж. М.Ершов); «Иду на грозу» (1965, реж. С.Микаэлян); «Первый посетитель» (1966, реж. Л.Квинихидзе); «Выбор цели» (1976, реж. И. Таланкин). Телевидение экранизировало «Однофамильца» (1978), «Дождь в чужом городе» (1979), «Вечера с Петром Великим» (2011). В течение долгого времени Д.А. Гранин, будучи членом Союза писателей СССР, занимался общественной деятельностью, участвовал в международных встречах и симпозиумах, касающихся науки, экологии и литературы. Д.А. Гранин создал первое в стране Общество милосердия и способствовал развитию этого движения в стране. Также он был председателем правления Фонда имени Д. С. Лихачева и председателем правления фонда помощи жителям блокадного Ленинграда. Писатель умер 4 июля 2017 года на 99-м году жизни…»
Но одним из главных событий его жизни стало написание, совместно с Алесем Адамовичем, и издание «Блокадной книги» (1977—1981).
«… Вместе с голодом на ленинградцев обрушились и другие бедствия. Нехватка топлива повлекла за собой остановку турбин электростанций. С ноября 1941 года от сети были отключены многие заводы и фабрики, коммунально-бытовые учреждения, трамвайные и троллейбусные линии. Прекратилась подача тепловой энергии в дома, вышли из строя водопровод и канализация. Острый недостаток питания, рано наступившие холода, изнурительные пешие переходы на работу и домой, постоянная нервная напряженность сказались на здоровье людей. Темп смертности среди населения с каждой неделей неумолимо рос. Главной причиной была дистрофия, голодное истощение…»
В «Блокадной книге» Гранин и Адамович на документальном материале попытались честно описать жизнь в Ленинграде во время 900-дневной блокады. И мы видим, что книга стала, своего рода, неприкрытой хроникой блокадного времени. Но, как и ожидалось Даниилом Александровичем, на её издание был наложен запрет властями, и в Ленинграде она вышла только в 1984 году. Многим позже, в 1988 году, была напечатана «Запретная глава» из этой книги, с рассуждениями об истоках фашизма, о судьбе русских немцев, пострадавших в мировых войнах, и, конечно, об уроках этих событий.
Знаете, регалий и наград у писателя Даниила Александровича за всю жизнь столько, что не хватило бы и одной страницы, чтобы их перечесть (его именем даже названа планета). Но самой главной из этих наград, по-моему, стала Память. Человеческая память.
Живём и помним.
Искренне рекомендую вам к просмотру несколько документальных фильмов: https://tvkultura.ru/video/show/brand_id/63520/episode_id/2037049/video_id/2087646/viewtype/picture/
Авторский фильм Бэллы Курковой«Жизнь слишком коротка, чтобы быть несчастным» (2019 г.), в котором вы увидите даже не воспоминания, а диалог Даниила Гранина с самим собой через время.
https://www.youtube.com/watch?v=MUdUc6aQiVs
Документальный фильм Александра Сокурова «Читаем блокадную книгу» (2009 г.), в котором несколько десятков петербуржцев разных профессий и возрастов перед камерой читают «Блокадную книгу» Даниила Гранина и Алеся Адамовича. От фильма Сокурова, по-прежнему, стынет душа, но не смотреть его будет ошибкой.
http://tvkultura.ru/video/show/brand_id/20872/episode_id/156185/video_id/156185/
Телевизионная передача канала «Культура» «Линия жизни. Даниил Гранин».
Литературная Гостиная
Литературная Гостиная
15 сентября 2019
Автор рубрики: Иванна Дунец
Владимир Железняков
«Чучело»
|повесть, 1973 г.|
«Ленка неслась по узким, причудливо горбатым улочкам городка, ничего не замечая на своем пути. Мимо одноэтажных домов с кружевными занавесками на окнах и высокими крестами телеантенн — вверх!.. Мимо длинных заборов и ворот, с кошками на их карнизах и злыми собаками у калиток — вниз!.. Куртка нараспашку, в глазах отчаяние, с губ слетал почти невнятный шёпот:
— Дедушка!.. Милый!.. Уедем! Уедем! Уедем!.. — Она всхлипывала на ходу. — Навсегда!.. От злых людей!.. Пусть они грызут друг друга!.. Волки!.. Шакалы!.. Лисы!.. Дедушка!
Ленка взбегала вверх по улице на одном дыхании, словно делала разбег, чтобы взлететь в небо. Она и в самом деле хотела бы тотчас взлететь над этим городком — и прочь отсюда, прочь! Куда-то, где ждала её радость и успокоение. Потом стремительно скатывалась вниз, словно хотела снести себе голову. Она и в самом деле была готова на какой-нибудь отчаянный поступок, не щадя себя. Подумать только, что же они с нею сделали! И за что?!»
Сегодня речь пойдет о детской книге. Но, не такая она и детская. Я бы сказала – совсем не детская. Проблемы, которые затрагивает автор в повести, актуальны и в подростковой среде, да и во взрослой тоже. Размышлять о них нужно. Говорить с детьми о подобных ситуациях – просто жизненно необходимо. И вопрос всего лишь в доверии. В доверии вашего ребенка (подростка) к вам лично. А, что касается «взрослых игр», то здесь рецептов ещё меньше, чем мы способны сгенерировать относительно подросткового максимализма. И это ещё страшнее.
Изначально «Чучело» Владимир Карпович Железников (1925–2015) написал в 1973 году как сценарий фильма, опираясь на личностную ситуацию: «это была история моей родной племянницы из Нижнего Новгорода. Она взяла на себя чужую вину, и одноклассники её затравили, а учитель, который должен был во всем разобраться, слёг с инфарктом. Девочка мучилась несколько недель, пока правда не выплыла наружу». Вышла пронзительная история железниковского Человека Чести. Но сценарий в Госкино не утвердили, мотивируя тем, что таких «ужасных» историй в наших школах просто не может происходить. И Владимир Карпович, на тот момент, принимает единственно верное решение — написать повесть.
«Чучело» он отправил в несколько московских издательств. Но они просто отмалчивались в ответ на присланную Железниковым книгу. И только через два года опубликовать её решилась редакция детского журнала «Пионер» под совершенно неговорящим названием «Всего несколько дней». А через пять лет после первой публикации Владимиру Железникову позвонил Ролан Быков и предложил снимать фильм. Многим позже были: миллионные тиражи, переводы на иностранные языки, звания и государственные премии.
Из предисловия Писателя к повести «Чучело»:
«Мой друг! Родители купили тебе мою книгу. Не забрасывай её в дальний угол, не прячь в тайное место, чтобы забыть о ней. Прочти её, и ты увидишь, что здесь есть над чем поразмыслить. Я много писал о подростках и не без грусти начал замечать, что у них часто отсутствуют простые человеческие черты. Те черты, которые в старые времена было принято называть благородными: бескорыстие, доброта, забота о близких, милосердие, преданность друзьям, хотя бы самые простые понятия о Чести. Наоборот, всё больше и больше я сталкивался в детских сердцах с самолюбием, эгоизмом, равнодушием и даже жестокостью. И рассказать обо всех этих проблемах я смог в одной истории, которую мне подбросил случай из жизни… Много лет прошло с тех пор. Но, когда ты всё же прочтешь эту повесть, ты увидишь, что мир наш во многом изменился, но люди – нет… И ты без труда найдешь вокруг себя многих героев «Чучела». И подлость, и трусость, и предательство встречаются и сейчас. Но очень хочется, чтобы гораздо чаще тебе встречались на жизненном пути такие светлые личности, как Ленка Бессольцева. Тогда и жизнь твоя будет легче и светлей…»
К сожалению (или, к счастью), эта книга для меня родом не из детства. Прочитать «Чучело» мне случилось только после просмотра одноименного фильма талантливого актёра и режиссёра Ролана Быкова. (Даже сложно представить, что его пасынок Павел Санаев через много лет напишет жуткую автобиографическую повесть «Похороните меня за плинтусом»). И, поэтому Ленка Бессольцева навсегда останется для меня маленькой, неистово сильной духом, Кристиной Орбакайте с худыми косичками и блаженно-влюбленными глазами, обращенными к тому самому «трусу и предателю» Димке. Знаете, я пересмотрела фильм совсем недавно. Как вы думаете, что-то изменилось после моего пубертатного просмотра? Нет. Во взрослой жизни так же отчетливо и ясно (всем сердцем) ощущается отчаяние и страх маленькой девочки, вырывающей горящее платье из рук одичавших сверстников…
«… Железная Кнопка и Шмакова выволокли чучело, укрепленное на длинной палке. Следом за ними вышел Димка и стал в стороне. Чучело было в моём платье, с моими глазами, с моим ртом до ушей. Ноги сделаны из чулок, набитых соломой, вместо волос торчала пакля и какие-то перышки. На шее у меня, то есть у чучела, болталась дощечка со словами: «ЧУЧЕЛО — ПРЕДАТЕЛЬ». Ленка замолчала и как-то вся угасла. Николай Николаевич понял, что наступил предел её рассказа и предел её сил.
— А они веселились вокруг чучела, — сказала Ленка. — Прыгали и хохотали:
«Ух, наша красавица-а-а!»
«Дождалась!»
«Я придумала! Я придумала! — Шмакова от радости запрыгала. — Пусть Димка подожжет костер!..»
После этих слов Шмаковой я совсем перестала бояться. Я подумала: если Димка подожжет, то, может быть, я просто умру. А Валька в это время — он повсюду успевал первым — воткнул чучело в землю и насыпал вокруг него хворост.
«У меня спичек нет», — тихо сказал Димка.
«Зато у меня есть!» — Лохматый всунул Димке в руку спички и подтолкнул его к чучелу. Димка стоял около чучела, низко опустив голову. Я замерла — ждала в последний раз! Ну, думала, он сейчас оглянется и скажет:
«Ребята, Ленка ни в чем не виновата… Всё я!»
«Поджигай!» — приказала Железная Кнопка.
Я не выдержала и закричала:
«Димка! Не надо, Димка-а-а-а!..»
А он по-прежнему стоял около чучела — мне была видна его спина, он ссутулился и казался каким-то маленьким. Может быть, потому, что чучело было на длинной палке. Только он был маленький и некрепкий.
«Ну, Сомов! — сказала Железная Кнопка. — Иди же, наконец, до конца!»
Димка упал на колени и так низко опустил голову, что у него торчали одни плечи, а головы совсем не было видно. Получился какой-то безголовый поджигатель. Он чиркнул спичкой, и пламя огня выросло над его плечами. Потом вскочил и торопливо отбежал в сторону. Они подтащили меня вплотную к огню. Я, не отрываясь, смотрела на пламя костра. Дедушка! Я почувствовала тогда, как этот огонь охватил меня, как он жжёт, печёт и кусает, хотя до меня доходили только волны его тепла…»
Читать или не читать? Смотреть или не смотреть? Участвовать в травле человека или нет? Решение принимаете только вы. Никто другой. И никакие оправдания потом не спасут ваше сердце. Оно же знает истинные мотивы. Трусость. Подлость. Страх НЕ присоединиться. Страх самому стать #чучелом для тех, кто кричит: «чучело – предатель!». Выбор. Всегда – выбор. Каждый час, каждую минуту своей жизни мы стоим перед выбором. И от того, каким он будет, зависит то, каким в нас станет Человек.
Из интервью В.К. Железникова издательству «АСТ» (2014 г.):
«– Какая книга была самой любимой в детстве? Как Вы думаете, почему?
– Любимая книга? Романы Вальтера Скотта. Самый любимый – «Квентин Дорвард». И, конечно же, роман «Три мушкетера» Дюма, который я знал наизусть. Я рос среди великих. Смелость, стойкость, честь – были моими идеалами. Немного повзрослев, я полюбил толстые книги. Друзья не разделяли моего увлечения «Историей Тома Джонса, найденыша» Филдинга. Еще позже, в 14 лет я решил читать собрания сочинений. Начало положил Тургенев. Я осилил все, том за томом. Я плакал над повестью «Первая любовь». Так начиналось взросление.
– Есть ли сейчас любимая книга или книги, которые Вы можете перечитывать снова и снова?
– Конечно. И на первом месте Достоевский. Я постоянно перечитываю его большие романы. Прошлым летом «Бесы» прочел два раза подряд. Всегда у меня под рукой том с рассказами Льва Толстого «Рубка леса», «Казаки», «Хаджи-Мурат»… Счастье – возвращаться к любимому тексту.
– Чтобы Вы посоветовали начинающим писателям?
– Как говорил мне Виталий Бианки, когда я был молод: «Пишите честно, и главное – любите свое дело!».
– Если бы Вы писали сценарий по Вашей повести «Чучело» сегодня, какие бы детали, приметы времени Вы бы добавили?
– Все мои повести были экранизированы. Но самая удачная судьба выпала на «Чучело». Её режиссер, знаменитый Ролан Быков, блестящий разносторонний талант, сумел снять картину, максимально приблизив её к тексту. После такой удачи вряд ли имело бы смысл возвращение к новой экранизации…»
#чучело
Каждый из нас может оказаться на месте Чучела. А потому только нам решать быть ли справедливыми и честными в своих суждениях и поступках или нет. Про милосердие говорить не буду. Оно сквозной линией. И ещё. Я, по-прежнему, считаю, что трудно быть не Богом, трудно быть Человеком.
Всегда.
Литературная Гостиная
Литературная Гостиная
08 сентября 2019
Автор рубрики: Иванна Дунец
Хосе Карлос Сомо3а
«Дама номер 13»
|роман, 2003|
«Я твердо верю, что возможность создать новый текст – это единственная настоящая магия, которой мы все ещё обладаем: можно строить миры и населять их, вершить судьбы, изменять жизнь…»
«Никогда до этого самого момента он не подозревал, что Поэзия – такая волнующая вещь…»
«Бывают в жизни моменты, когда все зависит от одного лишь слова, сказанного вовремя…»
Х.К. Сомоза
Любите ли вы поэзию, как люблю её я? Прошу вас, не спешите отвечать. Вопрос, скорее, риторический. Я прекрасно осознаю, что ценителей поэзии в нашей реальности гораздо более тех, кто равнодушен к этому способу «строительства и населения миров». Книга, о которой сегодня пойдет речь, скорее для тех, кто принимает таинство слов, сплетенных чуть иначе, чем непрерывно-изящной прозаической вязью. Хотя (я верю) её волшебство не оставит и тех, кто не читал Шекспира, Данте или Вергилия.
Каждый раз, открывая для себя нового автора, я, словно «дитя малое», неистово радуюсь тому самому «моменту открытия». Он неповторим. Он существует вне каких-то канонов читательского бытия. Он просто есть. Неловко (скептик во мне непримиримый тоже существует) склоняя голову, не торопясь говорить новому писателю: «Рада вам!», я начинаю постигать иной мир — Человека. Станет ли он мне близок? Станет ли созвучен моим иллюзорно-облачным мыслеформам? Ответ всегда неизвестен. Но, тем и прекрасен этот момент.
Из аннотации к роману:
«Слова, слова, слова. Невесомые обозначения предметов, чувств, явлений; слова обыденные, бедные, возвышенные, лукавые, сплетающиеся в строки и строфы, оценивающие и соблазняющие. Они обладают невероятной силой воздействия и могут оказаться опасными, даже убийственными. Замечательный испанский писатель Хосе Карлос Сомоза, лауреат множества литературных премий, в увлекательном романе, мрачном и вдохновенном одновременно, предлагает погрузиться в стихию Поэзии, которой управляют владычицы слов и снов — загадочные Дамы. Роли двенадцати из них определены, но существует и таинственная тринадцатая. Может быть, именно она виновна во множестве странных и страшных явлений, свидетелями и невольными участниками которых становятся преподаватель литературы Саломон Рульфо и Ракель, девушка по вызову?»
Роман «Дама номер 13». Рука гипнотически тянется к темному кружевному корешку книги. На обложке женское лицо, скрытое вуалью. Испанское имя писателя. Хосе Карлос Самоза. Мысль одна: открыть книгу на любой странице и услышать голос рассказчика. Почему-то уверенность в том, что тебе расскажут необычную историю, максимально остра. И вот, ты уже утопаешь в словах:
«…Она видела саму себя, наблюдающую глазами кота за тем, как Т. С. Элиот пишет свою «Бесплодную землю». Вспоминала, как беседовала со слепым Борхесом и слепым Гомером. Вставали перед глазами какие-то смутные образы туник и факелов на церемонии с участием Горация. Как-то раз её пытался поцеловать Джон Донн. В другой раз она разглядывала спящего Висенте Алейсандре, а однажды, уже совсем в другое время и в другом месте, встретилась глазами с Вордсвортом посреди стайки мальчишек, игравших на улице…»
«…Рядом на полке она увидела сборник «Башня и другие стихотворения» Йейтса. Вспомнила, что Йейтса вдохновляла Инкантатрикс, которую он впервые увидел во сне ещё ребенком, в Слайго, а позже, юношей, созерцал стоящей на омываемом волнами утесе – призрачную, туманную, подобную пене морской. Нужно взять с собой и Лорку. Она полагала, что у Рульфо наверняка есть какое-нибудь хорошее издание «Цыганского романсеро»…»
И в этот момент понимаешь одно: ты прочтёшь эту историю. Несмотря на наличие мистики и болезненно-фантастической трактовки реальности автором. Несмотря на то, что в списке твоих приоритетных жанров уже давно перечеркнуты жирным маркером слова «детектив» и «хоррор». Так бывает. Ответ заранее неизвестен, помните? И вот, ты уже «занимаешься сёрфингом» на испаноязычном авторском сайте Хосе Карлоса Сомозы.
И многое становится более ясным. И ты произносишь заветные слова для любого писателя: «Я буду читать вашу книгу!».
Из биографии писателя Х. К. Сомозы:
«Хосе Карлос Сомоза (исп. Jose Carlos Somoza) родился на Кубе в 1959 году, однако уже в 1960 году его семья по политическим причинам покинула страну и переехала в Испанию. Семья поселилась в Кордове, где Хосе Карлос и окончил школу. Высшее образование он получил на медицинском факультете Мадридского университета по специализации «Психиатрия». В 1994 году, почти сразу после завершения учебы, Хосе Карлос Сомоза принимает решение стать писателем, рассылая свои работы издательствам.
Сейчас он успешный и популярный в Европе писатель, автор детективов и нескольких фантастических романов. К фантастике можно отнести, по крайней мере, четыре произведения автора: роман «Зигзаг» — научный триллер, в котором автор размышляет относительно теории временных петель и возможности созерцать прошлое; переведённый на русский язык роман «Афинские убийства», который развивает теорию Платона о мире идей; роман «La llave del abismo», в котором показано пост апокалиптическое будущее, где проживают генетически модифицированные существа, более совершенные и красивые, которые являются капиталовложениями своих родителей; а также роман «El Cebo», где действие разворачивается в недалёком будущем, в котором технологий недостаточно, чтобы поймать убийц, и полицейские разработали безопасный метод, история которого восходит к пьесам Шекспира, в которых можно манипулировать волей народа.
Хосе Карлос Сомоза является лауреатом и финалистом различных литературных премий, как специфически детективных – Silver and Gold Dagger Awards, так и общелитературных – Nadal Prize, Cervantes Theatre Prize, Café Gijon Prize. В настоящее время живет и пишет в Мадриде…»
О романе. Так не хочется спойлерить, если честно. Вы тоже это почувствуете, когда начнете читать «Даму номер 13». Каждое слово важно. Каждое – несет смысл для всего сущего (повествования). Но расскажу всё же чуть о главном герое (только потом вы откроете для себя, что, на самом-то деле всё не такое, каким кажется). Безработный преподаватель литературы по имени Саломон Рульфо, который когда-то изучал филологию, и даже читал в университете курс по истории поэзии, начинает видеть странный сон. На протяжении некоторого времени повторяющееся жутковатое действо заставляет его искать решение: как избавиться от этих сновидений? В поиске ответа Саломон Рульфо проходит непростой путь. Местами, совсем уж непредсказуемый (фантазии автора виват!). И в помощь Саломону даровано только одно – Поэзия – всегда для него непонятно-загадочная, но почему-то только ей он способен доверять до произошедших событий (интуитивно «словом спасение обретал»), и благодаря ей же он откроет двери в другую реальность!
«…Слова изменяют действительность, они производят вещи, но только в том случае, если произносятся определенным образом и в определенном порядке. В стародавние времена эти комбинации могущественных слов, иногда и смысла не имевших, собирались и записывались на табличках или пергаменте, причем с целями, весьма далекими от художественных или эстетических. Но те, кто контролировал это могущество, не знали все и каждую из бесконечных комбинаций слов на всех существующих языках. Чтобы открыть их все, им нужна была посторонняя помощь. И они решили превратить свои поиски в искусство, в эстетику. Так родилась Поэзия...»
Роман «Дама номер 13» был издан в Испании в 2003 году. Почти через тринадцать лет испанский режиссёр Жауме Балагеро по мотивам романа снимет англоязычный художественный фильм «Муза смерти», премьера которого состоится на кинофестивале в Ситжесе в октябре 2017 года. В России же роман Хосе Карлоса Сомозы будет переведен и издан тоже только в 2017 году. Вопрос о первостепенности прочтения перед просмотром художественного фильма — читать, а затем смотреть. И только в этой последовательности.
Знаете, друзья, по словам Сомозы: «жизнь, настоящая жизнь, существует только в настоящем, она схвачена «полароидом» и лежит на столе – с огромными глазами, распахнутыми в мир…». Думаю, что часть её видения он с удовольствием и дарит своим читателям. Решение, как всегда, за вами – принимать или пройти мимо?
P.S: Поэзия – дар. Точка.
Литературная Гостиная
Литературная Гостиная
29 ноября 2018
Ведущая рубрики: Иванна Дунец
Наталия Голдовская
«О верных друзьях и вере. Живые портреты классиков»
|сборник эссе, 2016|
«Найди друга в прошлом – и никогда не будешь одиноким...»
Н. Голдовская (из разговора с духовным отцом)
Когда я прочла эпиграф к книге, о которой сегодня расскажу, задумалась. А стоит ли рассуждать в Литературной Гостиной на эти не очень позитивные темы? Одиночество (в сети, в том числе). Дружба (с «виртуальными» людьми, в том числе). И, конечно, собственная самоидентификация* в пространстве слов, человеческих головоломок и судеб. Но небольшая книжица удивительным образом оказалась в моих руках именно в это время. И многое позволила переосмыслить. Так стоит ли проходить мимо этих животрепещущих (как никогда) тем? Нет.
Из аннотации к сборнику эссе:
«… Написанная с тонким чувством юмора, изящным слогом, книга «О верных друзьях и вере. Живые портреты классиков» повествует о творчестве, дружбе, характерах, вере Пушкина и Гоголя, Крылова и Чехова, Рахманинова, Чайковского, Окуджавы и других одаренных людей. Для автора все они — живые собеседники и драгоценные друзья. Их истории легко читаются, и, несмотря на простую форму, отличаются глубиной и превосходным знанием темы…»
Наталия Голдовская. Писатель, журналист, главный редактор «Семейной православной газеты». Биография автора книги предельно лаконична: «Наталия Данииловна начала печататься ещё в свои школьные годы в детских и юношеских периодических изданиях. В десятом классе заняла первое место на Всероссийском литературном пушкинском конкурсе. В этот период началась её долгая, на всю жизнь, любовь к Пушкину, зародился глубокий интерес к русской литературе. В 1977 году окончила факультет журналистики МГУ, работала в центральной прессе. Начало 90-х годов — переломный этап в жизни. Наталия пришла к вере и в 1993 году по благословению Святейшего Патриарха Алексия II создала «Семейную православную газету», главным редактором коей является до сих пор…». Сборник эссе «О верных друзьях и вере. Живые портреты классиков» её первая книга. И вы можете быть спокойны – в этой книге не будет нравоучений, наставлений и прочих пафосных вещей. Представленные эссе не о том, во что (в кого) нам верить. Её эссе о тех, кто может составить нам дружескую (в самом высоком смысле этого слова) компанию на непростом пути под названием Жизнь.
Из предисловия к сборнику эссе:
«… Люди часто ощущают себя одинокими. Им кажется: нигде не найти друга, собеседника, который поймёт, подарит своё видение мира. Но подружиться можно не только с современником, а с человеком иной эпохи. Главное, чтобы он был внутренне богат, чтобы наши мысли шли в одном направлении. Сборник эссе главного редактора «Семейной православной газеты» Наталии Голдовской рассказывает о жизни и духовных поисках великих людей: Пушкина, Лермонтова, Крылова, Чайковского, Чехова, Рахманинова и других. Цель автора – познакомить читателя с ними, показать, какими они были на земле. Возможно, эта встреча станет началом дружбы с ними. Как это, допустим, случилось у пушкиниста Валентина Непомнящего. Эти души открыты для взаимности, обещают глубокое, богатое общение. А русская пословица утверждает: «Какую дружбу заведёшь, такую жизнь и поведёшь»…»
Я начала читать книжицу с каким-то трепетом внутри. И это не предвкушение коллизий сюжета, и не ожидание, что меня непременно удивит автор, а стойкое ощущение хотя бы малого прикосновения к настоящему. Так и вышло. Оторваться было сложно. Настолько летящий слог у Наталии Данииловны, да, к тому же открытия (их не мало, скажу я вам) в судьбах, казалось бы, уже изученных «вдоль и поперек» любимейших писателей и композиторов. Знаете, о чём желалось во время прочтения — эх, в каждую семью бы эту книгу. Может быть, тогда не случалось бы у людей этого одиночества (в сети), поиска дружбы по интересам в виртуальном пространстве, и неизбежного желания быть отождествленным (а ещё лучше, признанным в нём) с каким-нибудь сообществом людей, кои твои интересы, как оказалось, разделяют. Есть над чем подумать? Наверное.
https://www.youtube.com/watch?v=M4_T7nwg6Sc
Из эссе «Храни Бог всякого от битвы с друзьями»:
«… «Появление книги моей (речь идёт о книге «Выбранные места из переписки с друзьями») разразилось точно в виде какой-то оплеухи: оплеуха публике, оплеуха друзьям моим и, наконец, ещё сильнейшая оплеуха мне самому, – делился Гоголь с Василием Андреевичем Жуковским, — после неё я очнулся, точно после какого-то сна, чувствуя, как провинившийся школьник, что напроказил больше того, чем имел намерение. Я размахнулся в моей книге таким Хлестаковым, что не имею духу заглянуть в неё. Но, тем не менее, книга эта отныне будет лежать всегда на столе моем, как верное зеркало, в которое мне следует глядеться для того, чтобы видеть всё своё неряшество и меньше грешить вперёд». Гоголя не покидает его природный юмор. Он не теряет спокойствия, присутствия духа. Но вот что сообщает Аксакову 10 июня 1847 года: «Знаю только, что сердце моё разбито и деятельность моя отнялась. Можно вести брань с самыми ожесточёнными врагами, но храни Бог всякого от этой страшной битвы с друзьями! Тут всё изнеможет, что ни есть в тебе. Друг мой, я изнемог…». Время всё расставило по местам. Книга действительно совершила переворот. Она заговорила о духовном поиске человека на земле, об очень непростой, запутанной, больной – и всё-таки такой прекрасной нашей жизни. «Выбранные места» Гоголя уже в XIX веке помогали людям разбираться, где – правда, где – ложь. Это, оказывается, нужно во все времена. Гоголь стал для них, как и для меня, ближайшим родственником…»
Знаете, к какому выводу я пришла, наблюдая то, что сейчас происходит в нашем с вами пространстве, просто прочитав эту книгу?
Трудно быть не Богом, трудно быть Человеком.
Всегда.
* Самоидентификация – устойчивое отождествление себя с какой-либо (большой или малой) социальной группой или общностью, принятие её целей и системы ценностей, осознание себя членом этой группы или общности; процесс самопостижения личности, формирование «я» или персональной идентичности; самоопределение.
P.S: Про Чтения. Тема – «Любимое фантастическое произведение». Литературный жанр — эссе. Начало ориентировочно в середине декабря. Буду рада вашей поддержке (воззвание к меценатам)! Эссеистам желаю только вдохновения.
Время есть, друзья)
https://poembook.ru/blog/35382
И, по-прежнему, 25 серебряных монет лучшему комментарию или вопросу к выпуску.
Хорошего чтения!
Литературная Гостиная
Литературная Гостиная
22 ноября 2018
Ведущая рубрики: Иванна Дунец
Анонс Чтений
«Любимое фантастическое произведение»
|литературный жанр — эссе|
«Очевидно, что научная фантастика не является и не может являться пророческим предвидением целостной картины грядущего. Писатель-фантаст в своих попытках увидеть будущий мир необходимо ограничивает себя, подчиняет своё произведение какой-то одной линии, идее, образу. Затем, подбирая из настоящего, из реальной окружающей его жизни явления, кажущиеся ему провозвестниками грядущего, он протягивает их в придуманный мир, развивая их по научным законам. Если произведение построено так, то фантастика научна. Если главное в ней — только научное открытие, тогда фантастика становится узкой, технической, не ёмкой. Если главное — человек, тогда произведение может стать сложным и глубоким. Излишне говорить, что изображение человека в будущем мире таит в себе громадные трудности. Черты будущего должны быть многогранными, и само действие должно развиваться в ином плане, не свойственном настоящему времени. Только так возникают и достоверность, и перспективная глубина образов людей и облика грядущего мира…»
Иван Антонович Ефремов
Из статьи «Миллиарды граней будущего», 1966 г.
Друзья,
с огромным удовольствием сегодня я подвожу итоги #открытого голосования. Во-первых, спасибо вам за искренний отклик, во-вторых, два фаворита прошедшего голосования, по-моему, бесспорно являются одними из лучших озвученных тем, и, в-третьих, так как предстоящие Чтения пройдут в декабре, фантастический праздник (или праздник Фантастики) мы себе уже обеспечили!
https://poembook.ru/blog/35347
Из истории жанра. Мне очень близки рассуждения об истории развития фантастического жанра Дмитрия Володихина. Пожалуй, процитирую несколько отрывков из его статьи «Фантастика в литературе» (конечно, есть о чем с ним поспорить, но и согласиться тоже есть с чем):
«… Вопрос о выделении фантастики в самостоятельное понятие встал в результате развития во второй половине XIX и начале XX вв. литературы, прочно связанной с научно-техническим прогрессом. Сюжетную основу фантастических произведений составляли научные открытия, изобретения, технические предвидения... Признанными авторитетами фантастики тех десятилетий стали Герберт Уэллс и Жюль Верн. До середины XX в. фантастика держалась несколько особняком от остальной литературы: слишком сильно она была связана с наукой. Теоретикам литературного процесса это дало основание утверждать, будто фантастика – совершенно особый род литературы, существующий по правилам, присущим только ему, и ставящий перед собой особые задачи. Впоследствии это мнение было поколеблено. Характерно высказывание знаменитого американского фантаста Рэя Брэдбери: «Фантастика – литература». Иными словами, никаких значимых перегородок не существует. Во второй половине XX в. прежние теории постепенно отступали под натиском изменений, происходивших в фантастике. Во-первых, в понятие «фантастика» стали включать не только собственно «научную фантастику», то есть произведения, восходящие в основе своей к образцам жюльверновского и уэллсовского производства. Под одной с ними крышей оказались тексты, связанные с «хоррором» (литературой ужасов), мистикой и фэнтези (волшебной, магической фантастикой). Во-вторых, значительные изменения произошли и в научной фантастике: «новая волна» американских фантастов и «четвертая волна» в СССР в 1950–1980-е годы XX в. повели активную борьбу за разрушение границ «гетто» фантастики, ее слияние с литературой «основного потока», уничтожение негласных табу, господствовавших в классической научной фантастике старого образца. Целый ряд направлений в «нефантастической» литературе, так или иначе, обрели про фантастическое звучание, заимствовали антураж фантастики. Романтическая литература, литературная сказка (Е. Шварц), фантасмагория (А. Грин), эзотерический роман (П. Коэльо, В. Пелевин), множество текстов, лежащих в традиции постмодернизма (например, «Мантисса» Фаулза), признаются в среде фантастов «своими» или «почти своими», то есть пограничными, лежащими в широкой полосе, на которую распространяются сферы влияния одновременно литературы «основного потока» и фантастики.
В конце XX и первые годы XXI вв. нарастает разрушение привычных для фантастической литературы понятий «фэнтези» и «научная фантастика». Было создано немало теорий, так или иначе закреплявших за этими видами фантастики строго определенные границы. Но для массового читателя все было понятно по антуражу: фэнтези – это там, где колдовство, мечи и эльфы; фантастика научная – это там, где роботы, звездолеты и бластеры. Постепенно появилась «science fantasy», то есть «научная фэнтези», отлично соединявшая колдовство со звездолетами, а мечи – с роботами. Родился особый вид фантастики – «альтернативная история», в дальнейшем пополнившаяся «криптоисторией». И там, и там фантасты пользуются как привычным антуражем научной фантастики, так и фэнтезийным, а то и соединяют их в нерасторжимое целое. Возникли направления, в рамках которых вообще не имеет особого значения принадлежность к научной фантастике или фэнтези. В англо-американской литературе это, прежде всего, киберпанк, а в отечественной – турбореализм и «сакральная фантастика». В результате сложилась ситуация, когда понятия научная фантастика и фэнтези, прежде прочно разделявшие фантастическую литературу надвое, размылись до предела…»
В энциклопедиях определение жанра звучит предельно просто. Фантастика (греч. phantastike «искусство воображать») – это форма отображения мира, при которой на основе реальных представлений создается логически несовместимая с ними «сверхъестественная», «чудесная» картина Вселенной. На нём и остановимся. Литературных произведений, соответствующих этому жанру литературы — великое множество. Выбирайте на свой вкус! К слову, я тоже очень жалую фантастику. И не один выпуск Литературной Гостиной был посвящен произведениям, написанным исключительно в этом жанре. Из архива рубрики я для вас отобрала три обзора.
- Дэниел Киз «Цветы для Элджернона»
https://poembook.ru/blog/28175
- Станислав Лем «Солярис»
https://poembook.ru/blog/23202
- Джон Рональд Руэл Толкин
«О волшебных историях. Лист работы Мелкина»
https://poembook.ru/blog/31305
Итак, Чтения «Любимое фантастическое произведение» |литературный жанр — эссе| пройдут в середине декабря. У вас есть чуть более трёх недель на написание вашей работы. Условия участия просты. Вы выбираете литературное произведение, которое является для вас лучшим в жанре фантастики. И рассказываете нам, почему именно оно достойно прочтения. Вы также можете посвятить эссе вашему любимому Писателю-фантасту и представить нам обзор нескольких его литературных произведений. Выбор за вами. Как и прежде, ограничений по количеству знаков не будет. О начале приёма эссе в Чтения каждому из вас придет уведомление. Творите смело)
Об иллюстрации к анонсу. Художник представленной работы — Николай Михайлович Кольчицкий (1907–1979) — рисовал для журналов «Техника-молодёжи», «Огонёк», «Юный техник», иллюстрировал книги, рассказы, очерки. Он был автором многочисленных журнальных обложек и фантастических рисунков, «проникнутых мечтами о всеобщем благоденствии и романтическим восприятием научно-технического прогресса». По-моему, очень талантливые картины. И, к счастью, около восьмидесяти его рисунков оцифрованы энтузиастами, так что теперь мы с вами можем их лицезреть.
http://www.fandom.ru/about_fan/koltchitsky_1.htm
В 1980 году в журнале «Техника-молодёжи» памяти художника Николая Кольчицкого была опубликована статья Романенко Михаила «Три пути в завтра».
http://www.fandom.ru/about_fan/romanenko_2.htm
P.S: Если остались вопросы о теме Чтений – задавайте в комментариях.
Фантастических нам Чтений!
Литературная Гостиная
Литературная Гостиная
15 ноября 2018
Ведущая рубрики: Иванна Дунец
Гузель Яхина
«Дети мои»
|роман, 2018|
«Внутри каждого человека живет что-то одно, главное, что самую суть его составляет и всем остальным руководит. Вынь это главное - и кончится прежний человек, а останется одно пустое тело, будто мякоть сливовая без косточки. Кто ненавистью живет, кто - тоской, кто - похотью любовной. Старик немец жил - страхом…»
Г. Яхина
Её дебютный роман «Зулейха открывает глаза» был опубликован с большим трудом, так как издательства, в которые она обращалась, отказывали ей практически досрочно. К слову, я считаю, что если суждено чему-то быть (не важно, явлению или произведению), то, к счастью, этого не миновать. В «Редакции Елены Шубиной» роман приняли, отредактировали и опубликовали. Потом уже случились премии, издание тиражом более 200 тыс. экз., переводом романа на более чем 30 языков мира и… экранизация «Зулейхи» — многосерийного художественного фильма, премьера которого состоится в 2019 году. Теперь уже автор двух романов «Зулейха открывает глаза» и «Дети мои» (о котором и пойдет сегодня речь) Гузель Яхина родилась и выросла в Казани, окончила факультет иностранных языков Казанского государственного педагогического института и сценарный факультет Московской школы кино. Ранее публиковалась в журналах «Нева», «Сибирские огни» и «Октябрь». Теперь же — Писатель, автор двух романов-бестселлеров.
Из аннотации к роману «Дети мои»:
«… Поволжье, 1920-1930-е годы. Якоб Бах - российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность. Новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий «Большая книга» и «Ясная Поляна» за бестселлер «Зулейха открывает глаза». «Дети мои» – необыкновенный роман, продолжающий любимую автором тему удивительного сплетения этносов, культур, народов, людских судеб. Если в книге «Зулейха открывает глаза», как метко подметила писатель и переводчик Елена Костюкович, автор «швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас», то в новом романе пришло время другого исследования – трагических судеб, причудливого фольклора и жизненного уклада поволжских немцев, впоследствии разрушенного депортацией 1941 года…»
После прочтения «Зулейхи» (по-моему, даже есть выпуск Литературной Гостиной по этому роману в 2016 году), я искренне переживала, что Гузель так и останется в истории литературы автором одного романа, так как сценарное образование, скажем честно, сыграло не очень добрую службу, но… история Зулейхи, сама по себе, просто кладезь. И вот, «Дети мои» — роман уже Писателя, а не сценариста. По словам Гузель, она просто «хотела рассказать о мире немецкого Поволжья — ярком, самобытном, живом — о мире, когда-то созданном пришлыми людьми в чужой стране, а сегодня затерянном в прошлом, но это еще и история о том, как большая любовь порождает страхи в нашем сердце и одновременно помогает их превозмочь». Удалось? Да.
«… Дети не боялись ничего. В их доверчивых взорах и открытых лицах Бах узнавал то же бесстрашие, что наблюдал с рождения в глазах Анче. Голоса детей были полны веры и страсти, а улыбки - любви и надежд. Движения их были свободны, радостны, и они несли эту радость и эту свободу с собой - на покровские улицы, в тесные пространства местных рабочих клубов, театров, читален. Детей не пугали рыбьи и мышиные морды взрослых - возможно, дети их попросту не замечали: они проходили сквозь чужие страхи - как через мелкий брод, оставаясь при этом сухими. Мир распадался надвое: мир испуганных взрослых и мир бесстрашных детей существовали рядом и не пересекались…»
https://www.youtube.com/watch?v=z17_hhFg6Wg
Что касается, любви к Толкиену и стремлению вплести в сюжет тончайшую нить чудесного мира, как средства ухода от страшной реальности — почему бы и нет? Многие именитые литературоведы осуждают автора за это. Я не буду. Вопрос другой — смогла ли я проникнуться этой идеей в целом? Нет. Но, кто я такая, чтобы советовать автору двух бестселлеров, перечитать всё же произведения Толкиена. Ведь, настолько «полна коробочка» «Детей моих» аллюзиями к творчеству Его Величества, Короля фэнтезийного жанра, а это уже, как минимум, обязывает.
«… Сомнений быть не могло: написанное – сбывалось. Начертанное карандашом Баха на дрянной волокнистой бумаге – происходило в Гнадентале. Иногда напрямую воплощаясь в реальность, иногда лишь мимолетно отражаясь в ней – но происходило непременно, неминуемо. И жизнь предъявляла новые тому доказательства. Стоило Баху сочинить легенду о волшебных вишнях, охраняемых заклинанием от червей и сухоты, – и вишневые деревья в гнадентальских садах ломились от обилия и тяжести ягод, а каждая ягода была размером с доброе яблоко. Стоило написать про бобовый росток, доросший до неба, – и огороды в Гнадентале распирало от внезапного буйства зелени: турецкий горох и персидский огурец, кунжут, репа, сурепица и лен, чечевица, подсолнух и картофельная ботва – все выстреливало из земли с поразительной мощью, грозя не то достигнуть размера деревьев, а не то и правда упереться в облака. Стоило рассказать о найденном бедняками разбойничьем кладе драгоценных камней – и бахчи вздувались от обилия плодов: гигантские изумрудные тела арбузов разбухали, лопаясь на жаре и предъявляя свое рубиновое нутро; громоздившиеся одна поверх другой дыни блистали на солнце ослепительно, напоминая одновременно и огромные топазы, и слитки необработанного золота…
Этот удивительный год, тысяча девятьсот двадцать шестой, можно было назвать только Годом Небывалого Урожая – и никак иначе. Именно так Бах его и назвал. О, что это был за год! Рожала земля – щедро, невиданно. Никто – ни говорливый Гофман, ни дебелый Дитрих, ни прочие селяне – никто не знал об истинных причинах этого плодородия. И никто не знал, чего стоило Баху это жаркое лето. Едва осознав, что написанные им строки могут воздействовать на реальную жизнь, он стал писать с небывалой пылкостью, иногда – по две сказки за ночь. Выискивал в памяти все самое богатое, спелое, урожайное – и выплескивал на бумагу: великаны пасли бескрайние стада овец, носили на плечах амбары с зерном, мололи горы муки; черти строили по ночам мосты и дамбы, заставляли плуги пахать без лошадей и открывали крестьянам секреты грядущей жатвы; деревья покрывались плодами, вкусив которые, счастливцы могли познать бессмертие…»
https://www.youtube.com/watch?v=AKvwNcldeHQ
Для меня сказки не случилось. Случился Бах.
И, наконец, читать или не читать роман? Нет вопроса для меня. Безусловно, читать. Но повторит ли история Баха успех Зулейхи? По-моему, нет.
P.S: Хороших книг нам)
25 серебряных монет лучшему комментарию или вопросу, по-прежнему.
Литературная Гостиная
Литературная Гостиная
8 ноября 2018
Ведущая рубрики: Иванна Дунец
Олег Радзинский
«Случайные жизни»
|автобиографический роман, 2018 г.|
«… Москва 70-х годов — золотой поры советского застоя — жила удивительно богатой и насыщенной жизнью. По крайней мере, так казалось населявшим её детям известных родителей. Моя фамилия вызывала безошибочное узнавание, и путь в эту увлекательную жизнь оказался мне открыт. Мы все были чьими-то дочерями и сыновьями и — за неимением других достоинств — старательно пользовались своими фамилиями. Больше-то у нас ничего не было…»
О. Радзинский
Пьесами его отца — Эдварда Станиславовича — я зачитывалась пару лет назад, открывая для себя совершенно другого Радзинского. Не того, кто исключительно об истории России, а того, кто о любви, преданности, предательстве и, конечно, смерти. Познакомила меня с писателем чудесная киноистория «Небо. Самолет. Девушка» (2002 г.) — экранизация пьесы Эдварда Радзинского «104 страницы про любовь» (1964 г.) с Ренатой Литвиновой в главной роли. А позже я узнала, что его пьеса была уже экранизирована в 1968 г., и блистала в этой картине жена Эдварда Станиславовича — удивительная Татьяна Доронина. Но речь сегодня пойдет не о нём и его литературных произведениях, а о выходе в октябре этого года нового романа его сына — Олега Радзинского. По-моему, его «Случайные жизни» совсем не случайны в нашем пространстве сейчас. Кто-то сравнивает их повествование с Довлатовским стилем, кто-то узрел аллюзии к Солженицыну, для меня же это одна жизнь Олега Радзинского, сотканная из исторических лоскутов таких разных миров самого Олега Эдвардовича.
Из аннотации к роману:
«… Лучшая книга, которую я читал за последние годы. Борис Акунин
Каждый человек живет свою жизнь. Некоторым, впрочем, выпадает прожить несколько жизней — как автору книги Олегу Радзинскому. Советское привилегированное детство в писательской семье со знаменитой фамилией и антисоветская мятежная юность, тюрьма и ссылка, лесоповал в Сибири и путешествия по джунглям Южной Америки, работа учителя в московской школе и карьера банкира на Уолл-стрит в Нью-Йорке — такого хватило бы на многих людей. Олег Радзинский прожил эти жизни один, и теперь читатели могут прожить их вместе с ним…»
Олег Радзинский не впервые публикуется в России. Именно здесь были изданы сборники его рассказов «Посещение» и «Иванова свобода». Фантастические романы «Суринам» и «Агафонкин и время». И все они (вполне заслуженно) считаются достойными литературными произведениями современности. В одном из интервью Дмитрий Львович Быков говорил про «Агафонкина», что эта книга «на редкость увлекательная, при правильном прочтении может даже свести читателя с ума — абсолютной реальностью путешествий во времени, да и значительной пластичностью при их описании», а про «Случайные жизни» Быков не просто стал рассуждать вслух перед аудиторией, он пригласил Олега Радзинского к диалогу в свой цикл передач «Литература про меня».
https://www.youtube.com/watch?v=Hw6gZOb0lBc
«… Я был чужим среди своих, никогда, впрочем, не став своим среди чужих. Я мог сойти за своего, но им не был. Эта отдельность от окружения, нетождественность ему стали парадигмой всей моей жизни: мое черкесское младенчество отдалило меня от детсадовского литературного окружения, мое дегунинское школьное детство воспитало меня по иным законам, чем законы московских элитных школ, и дальше я жил и продолжаю жить отдельно от окружающего меня мира. Уже больше тридцати лет я живу в чужих странах, живу жизнью этих стран, оставаясь чужим — вечным приезжим. Я говорю на чужом языке, ставшим мне вторым родным, и мои дети, родившиеся и выросшие в этих странах, выросли под чужие колыбельные и считались под чужие считалки… Моей страны больше нет. На месте моей страны, занимая большую её часть, лежит другая страна — Россия. Иногда — изредка — я приезжаю туда и, как обычно, чувствую себя чужим. Я говорю на том же языке, но говорю о другом. Я не пережил с этой новой страной весь ее путь перемен, развалов, вставаний с колен и оттого не могу быть таким, как друзья моего детства и моей юности, прожившие и продолжающие проживать со своей страной все перемены, измены, горести и радости. У них есть Родина — такая, сякая, но в ней они дома, как были дома в своих «центровых» языковых школах и в своих «центровых» ведомственных домах. Они были и остаются тождественны своей жизни. Я же не был дома ни тогда, ни потом — чужой среди почти своих. Не свой среди совсем чужих. Я привык. Даже нравится…»
https://www.youtube.com/watch?v=YNdfTcj958I
Как вы уже поняли, аудиокнигу озвучил автор романа. Это было идеей издателей, которая, безусловно, мне понравилась. Но я уже слышала голос Олега Эдуардовича, поэтому для меня эта запись стала закономерностью. И ещё. Думаю, что экранизация его романа тоже «не за горами». Но в России ли? Вряд ли. Что касается слога (стиля) писателя Олега Радзинского — могу вас уверить, что «природа на сыне не отдохнула», а посему «Случайные жизни» прочитаны будут легко, но с тяжестью осознания (я так часто себя ловила на этом ощущении…), что это всё не «Фантазии Фарятьева», а самая, что ни на есть, настоящая жизнь настоящего Человека. Талантливого. Сильного. Слабого. Интеллигентного. И… не считающего себя писателем.
https://www.youtube.com/watch?v=rbmQckZX7M4
P.S: Зима, как ни одно время года, располагает к чтению, друзья, поэтому смело добавляйте в ваш литературный play-лист «Суринам», «Агафонкина и время» и, конечно, «Случайные жизни» Олега Радзинского.
Да, по-прежнему, 25 серебряных монет лучшему комментарию (вопросу).
И только хорошего вам чтения!
Литературная Гостиная
Литературная Гостиная
25 октября 2018
Ведущая рубрики: Иванна Дунец
Элизабет Гилберт
«Происхождение всех вещей»
«… Сколько даров, должно быть, несет вам столь пристальное изучение мира, — заговорил он. — Слишком многие чересчур поспешно отворачиваются от маленьких чудес. Детали обладают неизмеримо большей силой, чем перспектива, однако большинство людей неспособны приучить себя быть упорными и наблюдательными…»
Э. Гилберт
Элизабет Гилберт. Писательница. Эссеист. Биограф. Даже в те времена, когда её имя было для меня чужим (и совершенно незнакомым), её истории уже дарили мне оптимистичную уверенность в реализации ещё не задуманного мною и, соответственно, на тот момент невоплощенного. Но рассказать вам о романе «Происхождение всех вещей» меня побудило не это. А несколько иных вещей (простите за уместную тавтологию). Во-первых, искренний восторг от начала чтения, вызывающий непреодолимое желание поделиться с ближним кругом (прочитав 2/3 текста, желание не исчезло!). Во-вторых, ассоциативный ряд образов (образчиков), которые отмечаются иногда и в нашем с вами пространстве, и создают все условия для того, чтобы вызывать у нас определенные реакции. Там есть ответы – как вести с ними диалог? вести ли? и стоит ли, в принципе, давать реакцию на их появление в вашем коммуникативном пространстве? И, в-третьих, история в историях. Выдуманные и реальные. Интересные и странные. Длящиеся на протяжении века. И… рождающие в вас закономерные вопросы. Но не всегда следующим действом будет получение ответов на них. К сожалению.
Из аннотации к роману:
«… Время действия: конец XVIII — конец XIX веков. Место действия: Лондон и Перу, Филадельфия и Таити, Амстердам и самые отдаленные уголки земли. Мудрый, глубокий и захватывающий роман о времени, когда ботаника была наукой, требовавшей самопожертвования и азарта, отваги и готовности рисковать жизнью, когда ученый был авантюристом и первооткрывателем, дельцом и романтиком, когда люди любили не менее страстно, чем сейчас, но сдержанность считалась хорошим тоном. «Происхождение всех вещей» — это огромный труд, прекрасно подготовленный и воплощенный. В центре повествования жизнь Альмы Уиттакер, дочери ботаника и одного из богатейших бизнесменов Филадельфии. Переплетаясь с многолетними исследованиями растений, события жизни Альмы приводят её к формулированию эволюционной теории, предваряющей теорию Дарвина…»
Роман Элизабет Гилберт условно разделила на три периода. Первый — детство главной героини Альмы Уиттакер, наполненное духом эпохи Просвещения и такой закономерной для маленькой девочки жаждой знаний. И в начало начал, по-моему, изумительно вплетена в повествование история отца Альмы. (Признаюсь вам, я перечитывала ту часть, где юный Генри Уиттакер отправляется в плавание с капитаном Куком). Второй период — история Альмы и Амброуза. Ей уже 48. Он — молодой талантливый художник. Тот, кто откроет Альме её настоящность, ведь именно с ним она будет «идти против ветра ради удовольствия». И заключительный период — это пребывание Альмы на острове Таити, где ученая переживет события, которые, вкупе с многолетними исследованиями мха, наведут её на мысли об эволюционной теории.
«… — Но почему бы Богу не быть ботаником? — спросил Амброуз. — А кем бы ты хотела видеть своё верховное божество?
— Математиком, пожалуй, — решила Альма. — Тем, кто зачёркивает и стирает. Складывает и вычитает. Умножает и делит. Забавляется с теориями и новыми вычислениями. Избавляется от прошлых ошибок. Это кажется мне более разумным.
— Но никому из знакомых мне математиков, Альма, несвойственно особое сочувствие, и они не лелеют жизнь.
— Вот именно, — отвечала она. — Это бы убедительно объяснило страдания человечества и случайную природу наших судеб — всё это происходит, когда Бог складывает и вычитает нас, делит и стирает…»
Для размышления. Названием романа Элизабет Гилберт послужили рассуждения из произведений немецкого мистика XVI–XVII веков Якоба Бёме. Он жил в шестнадцатом веке, и слыл немецким сапожником, которому являлись мистические видения о растениях. Кстати, многие считали его родоначальником Ботаники. По словам Гилберт в самом романе, старый сапожник верил в нечто, что называл «обозначением всех существ», а именно полагал, что в строение каждого цветка, листа, плода и дерева на Земле Бог запрятал подсказки, способные помочь усовершенствовать человечество. Бёме утверждал, что природный мир не что иное, как Божественный шифр, содержащий доказательство любви нашего Создателя. Именно поэтому многие лекарственные растения напоминали болезни, с которыми боролись, или органы, для лечения которых использовались.
«… Ключ к выживанию во всех ситуациях был один — терпеть жизненные испытания как можно дольше. Шансы выжить были невыносимо малы, ибо мир представлял собой не что иное, как череду бедствий и нескончаемый, пылающий костер страданий. Но те, кому удавалось противостоять этому миру, формировали его облик — и в то же время под влиянием этого мира меняли свой... Эта жизнь — сложный эксперимент, где все познается на опыте. Иногда страдания заканчиваются победой, но ничего нельзя гарантировать. Самые изящные и красивые особи не всегда оказываются самыми жизнеспособными. В природных войнах господствует не зло, а абсолютный и беспристрастный закон, который гласит, что форм жизни слишком много, а ресурсов, необходимых им всем для выживания, недостаточно…»
История женщины-ученой из такого далекого (и уже эфемерного для нас с вами) мира не просто наводит на размышления о Бытие человека, о зарождении жизни на нашей планете, и, конечно, о роли науки Ботаники в человеческой цивилизации, она является мостом к прошлому и к будущему человечества одновременно. Парадокс? Да. Но как здорово, что в нашем мире есть место этому явлению. Роман Элизабет Гилберт был издан в 2013 году. Получил неоднозначные рецензии. Её и ругали, и восхищались, но однозначно то, что равнодушным этот роман не оставил ни одного читателя. А это ли не победа писателя? Колоссальный труд Гилберт, исследующей непростую историю ушедших XVIII и XIX веков с позиции учёного мира, задает, по-моему, один из главных вопросов для истории человечества — оправдано ли бытие человека на Земле?
«… В интеллекте и эмоциях, наделенных столь острой чувствительностью, нет никакой эволюционной необходимости. Нет практической необходимости иметь такой ум, как у нас. Нам не нужен ум, способный играть в шахматы, мисс Уиттакер. Не нужен ум, способный придумывать религии и спорить о нашем же происхождении. Не нужны привязанность и любовь — уж точно не в той степени, в которой мы их испытываем. Наши эмоции скорее обременяют нас, ведь именно из-за них мы испытываем такие невероятные муки. Нам не нужно быть философами. Всё это не продиктовано эволюционной необходимостью!..»
P.S: Друзья, а вы как считаете?
Автору лучшего вопроса или комментария 25 серебряных монет от меценатов рубрики. И, по-прежнему, хорошего вам чтения!
