Альбом
5-летие Литературной Гостиной
5-летие Литературной Гостиной
Автор рубрики: Иванна Дунец
24 января 2021
История любого знакового момента в нашей жизни почему-то всегда начинается тривиально: ты просыпаешься одним очередным днём какого-то очередного года и даже не догадываешься, что именно этот день навсегда изменит привычный мир. Твой мир. И мир людей, которых ты ещё не знаешь. И, возможно, даже никогда не встретишь в реальности. Всё происходит банально. Без каких-то глобальных предчувствий. Без озарения — присмотрись, прислушайся. Будь готова. Прочувствуй. Нет. История момента просто однажды начинается. И ты идешь навстречу, даже не осознавая, насколько нетривиально то, что рождается. И ты не задумываешься — для чего, зачем и как именно реализуешь то, что потом станет таким привычным для каждого, кого ты встретишь на этом пути.
Сегодня, день в день, исполняется пять лет Литературной Гостиной. 24 января 2016 года в нашем, в то время — невероятно творческом, креативном и общительном альбоме Поэмбука, я воскликнула: «Есть идея!». Рассказала суть идеи всему свету по секрету, и читатели/авторы Поэмбука дружно откликнулись на неё. «Итог?», — спросите вы. «А, давайте попробую почитать и посчитать!», — отвечу я. По настоятельной просьбе Игоря Филатова я всё-таки решусь сегодня оцифровать пятилетнюю историю Литературной Гостиной и Чтений. Итак, друзья,
3 — число авторов, признанных эссеистам года в Чтениях. «Эссеист года-2016» — Игорь Филатов, «эссеист года-2017» — Светлана Батаева, «эссеист года-2018» — Людмила Перцевая;
5 — число лет, на протяжении которых публикуются выпуски Литературной Гостиной в альбоме Поэмбука, и на протяжении которых в конкурсном модуле под эгидой Литературной Гостиной проходят Чтения эссе. К слову, официальной рубрикой в альбоме Литературная Гостиная стала лишь полгода спустя от её первой публикации по приглашению автора и создателя Поэмбука;
18 — число прошедших Чтений эссе под эгидой рубрики Литературная Гостиная;
25 — число меценатов, поддерживающих призовой фонд Чтений и закрепление выпусков и анонсов Литературной Гостиной в разные периоды времени на Поэмбуке;
87 — число эссе и литературных обзоров авторов Поэмбука, ставших победителями номинации «Выбор Литературной Гостиной в Чтениях» и опубликованных в выпусках рубрики за пять лет;
232 — число общих выпусков Литературная Гостиная, опубликованных за её пятилетний период и на страницах альбома, и под знаком официальной рубрики Поэмбука;
860 — число людей, добавивших выпуски Литературной Гостиной себе в личные избранные публикации;
6 645 — число знаков одобрения (лайки, сердечки и прочие улыбчивые приятности) людей, читающих Литературную Гостиную;
8 491 — число читательских комментариев ко всем выпускам Литературной Гостиной.
Когда все цифры сложились, я взяла паузу на несколько дней. Да, прав был Игорь, когда сказал, «Посчитайте, пожалуйста, в числах! Поверьте, это повергнет вас в культурный шок, как когда-то меня числа Музыкальной Гостиной!». Так вот, математика – одна из самых прекрасных наук, скажу я вам! Друзья, спасибо, что всё это случилось. Случилась Литературная Гостиная. Случились Чтения. Случились вы! Спасибо!
Передаю слово старейшинам, коллегам по Чтениям, единомышленникам и талантливым авторам — Константину Жибуртовичу и Игорю Филатову.
Жибуртович Константин: Когда соцсети и тематические сайты вошли в нашу жизнь, мы оказались в совершенно иной реальности. К которой невозможно быть готовым или нет, но её приходится опытно изучать, отыскивая созвучное. Я сам, пользуясь интернетом с 1996 года, лет 10 придавал ему сугубо вспомогательное значение. И не мыслил о нём в качестве площадки для творчества и любых литературных проектов. За период с начала 2000-х по сей день мода менялась, и не единожды. Раньше за интересными текстами ходили в ЖЖ, чуть позже в Facebook. Разрослись и тематические форумы по интересам. И к началу 2016 года казалось невозможным сотворить оригинальный лит проект на любой площадке – всё уже где-то и когда-то случалось…
Можно много, справедливо и аргументированно рассуждать о достоинствах Чтений и Литературной Гостиной. Но я скажу о главном: атмосфера. Та, которую невозможно создать только выверено-просчитанной формой рубрики и авторитетным составом жюри. Поскольку самая совершенная идея хромает вне человеческого одухотворения (не хочется произносить безжизненное слово «фактора»). И очевидно, что здесь всё держится на личности Иванны Дунец – и организационные вопросы, и творческая аура. В этом смысле, принимать участие в любых Чтениях и выпусках ЛГ в том или ином качестве мне всегда было очень легко. Это нечастое ощущение, что ты можешь начисто отрешиться от любых орг. вопросов и раздражающих окололитературных вещей, посвятив себя главному, будь то работа в жюри или создание эссе. И было бы стыдно что-либо делать вполсилы или жаловаться на отсутствие вдохновения в такой атмосфере.
Поэтому и пожелание очень простое: Быть! Просто, быть, вне банальностей о «творческом росте» и «новых горизонтах». И конечно, как и прежде, открывать нам новые имена авторов!
Филатов Игорь: По моему глубокому убеждению, юбилей Литературной Гостиной на Поэмбуке — событие выдающееся. Вдумайтесь: 5 (!) лет и более 200 (!) выпусков. Такой результат не может быть обеспечен вспышкой вдохновения, бравадой или честолюбивыми мотивами, он достижим только при системной работе, требующей, помимо чисто креативных моментов, профессионализма, терпения, а главное — при активном желании сделать доброе дело, по сути, незнакомым людям. Про то, что эта работа совершенно бескорыстная, я уже не говорю.
Есть прекрасное слово — ПОДВИЖНИЧЕСТВО. Это именно то, чем занимается Иванна Дунец на сайте Поэмбук. Одно только сознание того, что такие люди есть, мне лично помогает жить. Что же касается практического значения Литературной Гостиной для сайта, то его вообще трудно переоценить. Она и маркер, и символ, и место, где отношения между общающимися качественно иные, чем в других пространствах сайта. Только наличие её уже придаёт ему литературность.
Про такое замечательное, я бы сказал, уникальное явление, как литературные Чтения, которых прошло в рамках ЛГ за всё время уже 18, надо говорить особо. Это что-то удивительное! Те, кто участвовал, знают, а те, которым ещё не довелось, надеюсь, смогут это оценить в будущем. Конечно, в том случае, если Иванне хватит сил и мотивации раз за разом вытягивать этот проект на своих хрупких плечах.
Будет, как будет, а пока я рад, что Литературная Гостиная живёт, и поздравляю её и Поэмбук с нешуточным юбилеем!
С днём рождения, Литературная Гостиная!
Литературная Гостиная
Автор рубрики: Иванна Дунец
17 января 2021
«Небесная трагедия»
|эссе|
Ты спросишь меня, почему иногда я молчу,
Почему не смеюсь и не улыбаюсь,
Или же, наоборот, я мрачно шучу,
И так же мрачно и ужасно кривляюсь?
Федя Чистяков
РАссея. Начало девяностых прошлого века. Счастливое детство кончилось. Внезапно и навсегда. Мировые цены свысока глядели на нищие стипендии. Рулоны неотоваренных талонов и нескончаемые зигзаги очередей продающих. У кого что есть, у кого что было, у кого что. Народ вкушал «общий рынок». К стенам учебного заведения подкатывал не совсем убитый пазик, чтобы самых живых отвезти на погрузочный двор. Разгружая вагоны можно было раздобыть немного крупы и водки. Хлеб и подсолнечное масло бартером приносили ребята с хлебокомбината. Фруктовую эссенцию – девочки с кондитерской. А табак? Опавшая листва иногда заходила и как табак. Нормальный студент, не знающий похмелья, интеллектуал. Мы глушили горящий спирт «Роял», и до утра рвали струны гитары, охрипшими голосами исполняя Летова и Хоя. На городских вокзалах и площадях братки и честные спекулянты заказывали нам песни и кидали денег. Мы не мёрзли на морозе. Трезвели к парам. Досрочно сдавали сессию. Любили и умирали навсегда. Мы глотали этот мир жадно и дерзко, со всеми его костями и соплями, захлёбывались в собственной крови, «и каждый день вмещал, как ныне годы», — сказал бы поэт.
Проглотив первые рукописные переводы Кастанеды, практиковали Путь воина и контролировали глупость на сессиях. Гуляли, взяв в союзники смерть, и бились за наших, как в последний раз. У соседок в театральном общежитии успевали открывать для себя «Падающих старушек» и «Пушкина, любившего кидаться камнями» Хармса, жили «Иллюзиями» Ричарда Баха, практиками Грофа и оптимизмом Шопенгауэра. Мы жили в эпоху перемен, когда гуманистические идеалы грубо взламывались моралью потребления и наживы. Бандюги массово получали юридическое образование, а психологи осваивали западные манипуляторные техники. Шевчук пел «Предчувствие гражданской войны». И в то же время я открыл для себя очень немногочисленные строфы Гейма в переводе Пастернака, Гинсбурга и Гаспарова. Целительным бальзамом ложились на душу строки поэта, помогая переплавить эмоции в силу и понимание.
Мы впитываем смерти сладкий звук,
Он в золоте небес дрожит и тает,
Пока высокий тополь налагает
На наши чёла тени веток-рук.
Закат как тёмный клюквенный настой.
Вот солнце скрылось в туче, будто в яме,
И наступает тьма, словно клещами
Вдруг с корнем зуб был вырван золотой.
И гневный небосвод уходит в пруд
С водой чернильно-чёрного агата,
В чьей глубине скрываясь, ночь чревата
Несчастьями. И се: они грядут.
(в переводе Льва Левдо)
Это сейчас я знаю, что Георг Теодор Франц Артур Гейм стал классиком и легендой у себя на родине. Яркий, талантливый автор, экспрессионист, организатор и участник творческих встреч неформалов в «Неопатетическом кабаре искателей духа». «Немецкий Рембо», создавший произведения «конгениальные Ван Гогу и Бодлеру, и предвосхитивший положения европейского экзистенциализма». Для меня он непревзойдённый мастер зловещих картин и пронзительных видений, чьи образы абсолютны и глобальны, монументальны и эпичны.
Всё в мире пустота и маска смерти.
Разбей – и ничего за черепками:
Ни крови, ни дыхания, ни жизни –
Гнилой подвал с большими пауками.
Здесь лабиринт замшелых стен дремучих,
Здесь ужас путника во мраке гонит.
Порой пробьётся кверху зимний лучик
И в мутной тине затхлости утонет.
Здесь в тесной темноте времён утробных
В кружок кирпичный города сомкнулись.
И только облака небес загробных
Вольны парить над мраком тёмных улиц..
Вот здесь цветы цвели на клумбе. Ныне
Они мертвы: их время миновало
А там – поля пожухлые пустыни,
В которых ветры гнёзда вьют устало.
Вдали, над иссякающим потоком
Видны пустых мостов большие дуги
И тащит сеть в молчании глубоком
Рыбак – последний в вымершей округе.
(в переводе И. Болычева)
В наше время искусствоведы отмечают, что в своей поэзии Гейм предвидел дальнейшую судьбу Германии, Европы и мира, в целом. Первая Мировая, а потом и Вторая, революция в России, эпидемии, ядерный апокалипсис. Картины всемирной катастрофы воплотились, словно шагнули из стихотворений поэта. А позже, по приказу Геббельса, в огне запылали книги «недочеловеков» и «дегенеративное искусство» самого Гейма.
Под давлением отца, служившего в Берлине прокурором, Георг получил высшее юридическое образование, но практики старался избегать. Невозможно было молодому парню заниматься рутинной бумажной работой. Описан случай, когда молодой юрист спустил в унитаз свод кадастровых документов, имеющихся в единственном экземпляре. Канализация не сумела переварить объёмный фолиант, виновник был найден и уволен. Чтобы как-то уйти от опеки деспотичного родителя, Георг стремился поступить на военную службу, а в произведениях – мечтал выйти на баррикады под свист пуль. «В моих снах наяву я всегда вижу себя каким-то Дантоном или взобравшимся на баррикады революционером. По правде говоря, я не могу представить себя без кепки якобинца», — записал он в своём дневнике.
Мальчишки везде одинаковы, а он и был мальчишкой, по фотографии – наших лет. Он любил девчонок, посвятил им много стихотворений, ценил настоящую дружбу, был честолюбив, виртуозно ругался матом, сильно конфликтовал с отцом, да и жил, как сейчас понимаю, в такое же время, как и мы. Как и мы, легко мог не дожить и до двадцати пяти. В 1912 году через пару недель после Нового года Георг с лучшим другом Эрнестом катаясь на коньках, погибает, провалившись под лёд реки. Крики ребят слышали лесорубы, но на помощь никто не пришёл. Вспомнились кадры из фильма «Академия смерти» немецкого режиссёра Денниса Ганзеля, на которых подросток из «гитлерюганда» погибает, затянутый под лёд, медленно опускаясь в чёрную бездну. Гейм прожил неполные двадцать четыре года, из которых только за два последних написал более 700 страниц текста, более 500 стихов, и ещё больше прозаических произведений, о которых мы даже не знаем. Архив Гейма хотел уничтожить ещё отец писателя, но благодаря друзьям, неопубликованные нигде произведения и дневники были спасены и переправлены сначала во Францию, потом в Палестину, прежде чем снова вернулись на родину в Германию. Уже в наши дни его многие авторские тексты остаются только на немецком языке. Проза Гейма, за редким исключением, неизвестна русскоязычному читателю.
Нашёл в сети некоторые переводы дневников Гейма, сделанные только в 2019 году. Он записывал сны! Совершенно человеческие, мальчишеские, яркие и эмоциональные. А ещё, работая с образами в пограничном около сонном состоянии, он стимулировал творческое вдохновение. Даже собственную смерть он описал в дневнике за год до трагического происшествия. Кто переводил с иностранного языка поэзию, конечно, знает трудности при переводе именно поэтической строфы, но именно в переводе геймовской строфы есть своя специфика. Примером могут служить несколько слов поэта-переводчика Владислава Кузнецова:
«Рифмованный перевод воспринимается легче, но в какой-то мере теряются грандиозность, мощь, размах, всеохват, какие-то очень значимые обобщения и глубины творческого почерка Гейма. Вот сравните: «каменный смех идиота» и «смех идиота, в камень превращённый». Ведь это далеко не одно и то же, правда? По-моему, образ мыслей и манера создания поэтического колорита у Гейма близки Леониду Андрееву, хотя творческий ареал последнего — проза. Те же грандиозность образов и картин, фантасмагория, вырастающая из реальности, гиперболизация, гротеск. Разница между этими двумя художниками слова в том, что Гейм только предчувствовал будущие катаклизмы, а Андреев увидел их воочию. У Гейма — граница красоты и жути. Но красота ярче. Гейма нужно переводить красиво. А это физически тяжело. А предсказатель он абсолютный. Есть у него стихи о том, что делается с душой, пережившей смерть ближнего. Невероятно точно. Не знаю, как за это браться переводчику. Даже переводчику в теме».
Или слова переводчика Нины Павловой:
«Он умел писать так, что его слова ощущались как сказанные впервые, свободные от ассоциаций долгого стихотворного употребления. Чтобы передать это, мне пришлось отбросить в его стихах метр и рифму: переводить его ямбы не размером подлинника, а свободным стихом».
Сознательно избегаю трактовки или разборки авторских текстов Гейма в этом эссе. Таких работ достаточно в интернете. Читаю давно знакомые авторские строки, и тону в эмоциях. Гейм – всегда вне картины – не вовлечён и бесстрастен, как молодой Бог. Он сам создаёт пространство, стыкуя несовместимое, до взрыва мозга, до истерики, до рвоты. Его слова воспринимаются, как сказанные впервые, и никем до него не произносимые. Вот поэтому и просматриваю несколько переводов, чтобы найти «настоящий» геймовский текст.
Блеск вечерний на воду ложится.
В раковину дует бог морской.
И в волнах пурпурных белой птицей,
Что к гнезду торопится с тоской,
Эти губы вновь мелькают. Звуки
Арфы, льющей царскую мольбу.
Эти губы, что прекрасней в муке,
Как прекрасны лилии в гробу,
Дай мне снова. В поцелуях наших
Оживём. Судьбою стала страсть.
Листья с тополей спешат шумящих
В твой подол, как пьяные упасть.
Никого. Пустое. Сон. При свете
Счастья - нам дано прожить лишь миг.
Гаснет мир, круги темнеют эти,
Где, как птица, ночь испустит крик.
Рано, осень, к нам. Белёсый посох
Подняла зима, кружа вдали -
Там, где прядей золотоволосых
Пятна в зыбь молчащую легли.
Видишь, тень как парус побежала.
Приходи. Мы ждать не будем зим.
Поцелуев красные кинжалы
Смертью медленной в сердца вонзим.
(в переводе А. Прокопьева)
РОССИЯ
За Верхоянском, там, где вдаль простерты
Пустынные, безжизненные степи,
День изо дня влачат натужно цепи
Усталые угрюмые когорты.
Во мраке шахт не слышно звуков речи,
Они лишь, как циклопы, рубят твердь.
Плетьми готовы стражники огреть.
Щелк. Словно лай. И вздрагивают плечи.
Когда они бредут к своей берлоге,
Луна им машет, как фонарь великий,
Скорей бы рухнуть, их не держат ноги.
Им снится бунт, и ночь в огнях, и крики,
И, как звезда, трепещущая в смоге,
Багровая глава царя на пике.
(в переводе Н. Третьякова)
Бледнеющее царство. Тишь в лесах.
Расщельный сумрак зелен и колюч.
Поёт вода. Свечою в небесах
Светило истончилось в бледный луч.
В застывший лес в плаще кромешной мглы
Приходит вечер. Он темноголов.
Свисают грифов чёрные хохлы
От красных гнёзд с вершин больших дубов.
Тварь в золоте, свой древний клюв раскрыв,
Вещает гордо с ветки красоту;
И в сумерках вращает на лету
Большие крылья бешеный порыв.
И словно мрак в глазницах мертвеца,
В глуши застыл озерный фиолет.
Там адский огнь, бушующий на свет,
Из бездны дикой рвётся без конца.
(в переводе В. Кузнецова)
Год истекает, злясь. И в беспорядке
Дни, как дома, стоят, в сугробах горбясь.
И ночи беспросветны и безмерны,
И серого рассвета смутный образ.
Дни лета, дни осенние. Все – мимо,
И каждый плод уж сорван смертью смуглой.
И многие остались незаметны,
Неразличимы с палубы округлой.
Жизнь каждая – тупик. И бесконечно
Тропинка кружит, И конец неведом.
И тот, кто мнит, что говорит с соседом,
Жмет руку призраку, измучен бредом.
(в переводе И. Болычева)
«Зачем вспоминать депрессивные годы?», — спрашивают меня современные ребята. Честно, я даже и не всегда знаю, что им ответить. Возможно, те годы – часть меня. Возможно, — главная. Ведь, тогда мы были счастливы, юны, мы любили! Хотя многие из нас так и остались в том времени навсегда. И время это, как и стихи Гейма, будут со мной всю оставшуюся жизнь.
Литературная Гостиная: для детей
Автор рубрики: Иванна Дунец
10 января 2021
«Не слыть, а быть!»
|эссе|
Приветствую тебя, юный друг! Я знаю, ты любишь читать книги о приключениях с загадочными и таинственными историями. Поэтому, уверен, ты давно уже прочитал сказку «Чёрная курица, или Подземные жители» Антония Погорельского. Если же нет, поспеши это сделать, и мы продолжим разговор. Прочитал? Молодец! Садись поудобней и приступим.
Сказка эта написана давно, даже сказать страшно, в 1829 году, почти двести лет назад! Ты, конечно, скажешь: «у-у-у, какая старая, ну, что там может быть интересного для нас — жителей двадцать первого века — века компьютеров и гаджетов?». Но ты, несомненно, удивишься, когда узнаешь, что в сознании человека с тех пор мало что изменилось, если вообще изменилось. Как белое называлось белым, так и сейчас называется, а черное – черным. Так же, как и раньше ценятся: доброта, дружба, честное слово, скромность. И не меньше презираются: обман, предательство, самолюбование, высокомерие. Во все времена людей, и особенно юных, привлекали тайны, путешествия, приключения и волшебство. А ведь наша сказка как раз об этом. Потому она и остается до сих пор такой интересной и современной. Но это ещё не все. Сказка написана красивым русским языком. Пускай некоторые слова и покажутся тебе старомодными, но именно благодаря им, сказка приобретает дополнительную прелесть и обаяние. Из неё ты сможешь узнать не только о том, как раньше разговаривали, но и о том, как жили и учились твои сверстники, чем интересовались, во что играли, и даже, что ели. И ты увидишь, мой юный друг, что в те далекие времена, школьники так же, как и сейчас мечтали о всяких чудодейственных штуках, которые позволяли бы им без усилий знать уроки и отвечать их без запинки, на зависть одноклассникам.
Как раз это и случилось с героем сказки. Алёша за спасение Чернушки получил в дар от короля волшебное конопляное семечко, помогающее запоминать любой текст. Но оказалось то, что мы получаем без усилий, не идёт нам впрок и не приносит счастья. Так и Алёша изменился не в лучшую сторону. Из любимого всеми дружелюбного, ласкового и отзывчивого мальчика, он превратился в заносчивого, непослушного и злого, и от него отвернулись не только одноклассники, но и учителя. Далее последовало предательство, и маленький загадочный подземный народец вынужден был покинуть обжитые места. Такова цена обмана. А исправлять ошибки очень непросто. Об этом Чернушка и поведала Алёше: «Пороки обыкновенно входят в дверь, а выходят в щёлочку». Я надеюсь, ты понял смысл этих слов? К счастью, Алёша скоро осознал своё поведение и смог исправиться. Но этот урок он, наверняка, никогда не забудет, как и то горе, которое причинил своим маленьким друзьям.
Почему я вспомнил о «Черной курице»? Совсем недавно эта сказка случайно, а может быть и не случайно, попалась мне на глаза. Тут же меня захлестнули детские воспоминания и давние эмоции. Ведь это была, пожалуй, одна из первых книжек, прочитанных самостоятельно. И, наверное, в тот момент я испытал самое сильное потрясение от сказки. Мне до слез было жаль подземных жителей, вынужденных покидать родные места из-за предательства. Жалко было и Алёшу, совершившего столь неблаговидный поступок, но не сознательно, а скорее, по нелепой ошибке. И как хотелось им всем помочь, вернуть всё до того момента, когда Алёша сделал роковой шаг! Потом я ещё долго был под впечатлением от прочитанного. Представлял эту подземную страну, её маленьких жителей. Думал, а как бы могло быть иначе? Как бы я поступил в той ситуации? Анализировал, в меру детских возможностей, и пытался решить или точнее — как-то объяснить загадки, увиденные в сказке. И вот, через много лет я вновь встречаюсь с этой замечательной книгой. О чудо, она ничуть не потеряла своего очарования: такой же великолепный слог, те же трогательные эмоции и те же нераскрытые тайны, над которыми я ломал голову в далеком детстве! Что же это за тайны? Да ты, наверное, и сам обратил на них внимание. Некоторые из них называет Алёша.
— Объясни мне, любезная Чернушка, отчего ты, будучи министром, являешься в свет в виде курицы, и какую связь имеете вы со старушками-голландками?
Но его вопросы остались без ответа, потому что «Чернушка, желая удовлетворить его любопытству, начала было рассказывать ему подробно о многом, но при самом начале её рассказа глаза Алёшины закрылись, и он крепко заснул». Вот так искусно автор ушел от разгадок, предоставив их поиск воображению читателя. Если внимательно прочитать сказку, можно обнаружить и другие загадки. Откуда, например, появился этот странный подземный народец, и куда он отправился после предательства Алёши? Или отчего у автора такой интерес к рыцарской тематике и такое знание предмета? Возможно, ты тоже увидел что-то загадочное для тебя. То там, то тут, в тексте сверкают жемчужины умных мыслей и выражений, советы как жить. Это и слова Чернушки по поводу пороков, приведенные выше, и те, что я процитирую ниже.
— Города перед людьми имеют, между прочим, то преимущество, что они иногда с летами становятся красивее;
— Алеша, к теперешним худым свойствам твоим, не прибавь еще худшего — неблагодарности;
— Если хочешь исправиться, то ты должен беспрестанно и строго смотреть за собою;
— Чем более вы от природы имеете способностей и дарований, тем скромнее и послушнее вы должны быть;
— Не для того Бог дал вам ум, чтоб вы во зло его употребляли;
— Алеша, не гордись! Не приписывай самому себе того, что не тебе принадлежит; благодари судьбу за то, что она тебе доставила выгоды против других детей, но не думай, что ты лучше их. Если ты не исправишься, то никто тебя любить не будет, и тогда ты, при всей своей учености, будешь самое несчастное дитя!
Естественно, у тебя возникает закономерный вопрос: кто же автор столь незаурядного произведения, наверняка, он какой-то особенный? У меня тоже появился этот вопрос. Давай вместе проведем маленькое научное исследование и всё выясним. Кстати, научные изыскания — это на редкость увлекательное занятие. Приступая к исследованию, никогда не знаешь, что получишь в итоге. А результаты могут быть весьма любопытные. Поверь мне, человеку посвятившему науке не одно десятилетие. Так вот, перечитав всю доступную литературу, посвященную предмету исследования, мы можем сказать следующее. Сказку написал русский писатель Антоний Погорельский. Но оказалось, что это псевдоним, а его настоящее имя — Перовский Алексей Алексеевич. Он принадлежал известному дворянскому роду Перовских. На их гербе представлен девиз: «Не слыть, а быть!». Эти слова ко многому обязывали членов фамилии, и они в своем большинстве им соответствовали.
Родился будущий писатель в 1787 году в Москве. Но по другим источникам – в Черниговской губернии Российской империи в родовом имении Перовском. Но пусть это противоречие тебя не смущает. Так бывает — разные версии, но будем надеяться, что со временем вопрос окончательно прояснится. Но, как бы там ни было, детство маленький Алексей провел именно в Перовском. Его отец – граф Алексей Кириллович Разумовский, мать — Марья Михайловна Соболевская. У него было ещё девять братьев и сестер, ставших впоследствии известными в России государственными деятелями и военачальниками. Мальчик получил отличное домашнее воспитание. У него был легкий, веселый характер, он постоянно разыгрывал родных и близких, став всеобщим любимцем. В возрасте восемнадцати лет Алексей поступил в Московский университет, а уже через два года получил научную степень доктора философии и словесных наук. Недолго состоял на гражданской службе. А когда началась Отечественная война 1812 года с Наполеоном, он как настоящий патриот отправился в действующую армию и стал офицером. Участвовал в сражениях под Дрезденом и при Кульме. В составе российских оккупационных войск находился в королевстве Саксонском (сейчас это часть Германии) и почти два года жил в его столице Дрездене. Алексей Алексеевич на редкость энергично выполнял свои служебные обязанности, о чём говорят его многочисленные награды. Но, без сомнения, он находил время и для знакомства с местными культурными и литературными достопримечательностями. А в Дрездене их было превеликое множество. Кстати, как раз в это время здесь проживал знаменитый писатель Амадей Гофман, автор не менее знаменитого «Щелкунчика». Нельзя исключить, что Перовский мог лично встречаться со сказочником. Серьёзное изучение немецкой литературы и знакомство с творчеством Гофмана не могло не повлиять на начинающего писателя. Вот, следовательно, откуда у него блестящее знание рыцарской тематики, отраженное в сказке! Так что, мы можем смело записать на свой счёт решение одной из её загадок.
По возвращении в Россию Алексей Алексеевич снова поступил на гражданскую службу. А после смерти отца в июле 1822 года поселился в имении Погорельцы Черниговской губернии. Здесь жил с сестрой и племянником Алёшей и занимался писательством. В 1825 году под псевдонимом Антоний Погорельский (конечно, ты уже догадался, как появился этот псевдоним?) опубликовал фантастическую повесть «Лафертовская маковница», одобренную самим А.С. Пушкиным. В 1828 году издал книгу «Двойник, или Мои вечера в Малороссии». Вот, мы и подошли к наиболее важному для нас моменту в жизни писателя. Как уже говорилось, в 1829 году Алексей Алексеевич публикует сказку «Чёрная курица, или Подземные жители». Оказывается, она была написана для десятилетнего племянника Алёши и явилась первой в истории русской литературы книгой о детях и о детстве. У писателя не было детей, и всю свою нерастраченную родительскую любовь и заботу он посвятил Алёше. Не удивительно, что у героя сказки такое же имя и такой же возраст. Наверняка, автор в качестве прототипа взял некоторые черты любимого племянника. Образ Алёши, его внутренний мир и душевные переживания выписаны очень подробно, глубоко и с нескрываемой любовью. Может быть, в силу своего возраста мальчик шалил, даже хулиганил, чем-то ещё беспокоил взрослых. Ну вот, как и ты, наверное. Поэтому писатель и решил с помощью сказки предостеречь племянника от возможных ошибок и разочарований. Показать не навязчиво, но убедительно, к чему могут привести самолюбование, заносчивость и обман, не говоря уже о предательстве. Ведь все эти пороки вредят не только их обладателю, но и ещё, в большей степени, доверившимся ему людям. Несомненно, эта задумка полностью удалась. Только представь, юный друг, если бы про тебя (и для тебя) написали сказку, где так доходчиво и наглядно изобразили все твои промахи, недостатки и их последствия? Неужели бы ты не пересмотрел свое поведение и не исправился?
Конечно, это случилось и с Алёшей. О благотворном воздействии сказки на мальчика можно судить хотя бы по его дальнейшей жизни. Но об этом чуть позже. А сейчас вернемся к судьбе писателя. Окрыленный успехом «Черной курицы», Антоний Погорельский выпустил ещё целый ряд замечательных произведений, в том числе и нашумевший роман «Монастырка». Но до сих пор самым популярным его произведением остается «Черная курица». В последние годы жизни писатель усердно занимался воспитанием племянника. Много путешествовал с ним. Брал на лечение во Францию. В Германии они посетили знаменитого поэта Гёте. Сопровождал Алёша больного дядю и в его последней поездке в Ниццу. В этот раз Алексею Алексеевичу не суждено было доехать до пункта назначения. По дороге, в Варшаве, он занемог и 21 июля 1836 года в возрасте сорока девяти лет скоропостижно скончался. Причиной смерти явился очень распространенный в те времена туберкулез. Алексей Алексеевич Перовский прожил короткую, но яркую творческую жизнь. Как и следовало из фамильного девиза: он БЫЛ, а не слыл! Памятником ему остались чудесные произведения, в том числе и сказка «Чёрная курица, или Подземные жители».
А как же Алеша? Общение с таким прекрасным и талантливым человеком, как Алексей Перовский, не прошло для мальчика бесследно. Он рано проявил склонность к литературному делу и пошел по стопам знаменитого дяди. Вот мы и сделали маленькое открытие! А сейчас самое время назвать титул и полное имя Алёши. Это граф Алексей Константинович Толстой — будущий известный поэт, драматург и писатель. Остановимся немного на его биографии, она того стоит. Алексей Константинович родился 5 сентября 1817 года в Санкт-Петербурге. Родителями его были граф Константин Петрович Толстой и Анна Алексеевна Перовская. Они разошлись сразу же после рождения сына. Вместо отца мальчика воспитывал, как мы уже знаем, его дядя. Раннее детство Алёша провёл в Погорельцах в имении дяди. Аристократическое происхождение и знатность рода позволили Алеше войти в детское окружение наследника престола — будущего российского царя Александра II. С десятилетнего возраста мальчик много путешествует с дядей заграницей. В четырнадцать лет он описал одно из таких путешествий по Италии в дневнике. В 1834 году юношу определили стажером в архив Министерства иностранных дел. С 1837 года он уже служит в русской миссии в Германии, а с 1840 года в Петербурге при царском дворе. В свободное от службы время он занимался литературой и писал фантастические рассказы. В мае 1841 года молодой автор (а было ему тогда всего двадцать четыре года) впервые выступил в печати, издав под псевдонимом Краснорогский (от названия имения Красный Рог в Черниговской губернии), фантастическую повесть «Упырь». Знакомый способ образования псевдонима, не правда ли? Конечно, это явное подражание дорогому дяде. Критики весьма благожелательно отозвались о повести, увидев ней «все признаки ещё слишком молодого, но, тем не менее, замечательного дарования».
После отставки со службы в 1861 году Алексей Толстой только изредка наезжал в столицу. Жил в основном в усадьбе под Санкт-Петербургом или в ещё более далёком от столицы Красном Роге. Много времени проводил в Европе. Сочинял баллады, сатирические и лирические стихотворения, написал исторический роман «Князь Серебряный», трилогию: «Смерть Иоанна Грозного» (1866), «Царь Фёдор Иоаннович» (1868) и «Царь Борис» (1870). В 1898 году именно постановкой драмы Алексея Константиновича Толстого «Царь Фёдор Иоаннович» открылся знаменитый Московский Художественный театр. Совместно с двоюродными братьями Алексеем, Владимиром и Александром Жемчужниковыми создал пародийный образ Козьмы Пруткова. Ты наверняка слышал это имя? Персонаж знаменит, прежде всего, своими глубокомысленными афоризмами и сатирико-юмористическими произведениями. Вот тебе для примера несколько избранных цитат в свете нашего разговора:
— Что есть лучшее? Сравнив прошедшее, свести его с настоящим;
— Добродетель служит сама себе наградой; человек превосходит добродетель, когда служит и не получает награды;
— Память человека есть лист белой бумаги: иногда напишется хорошо, а иногда дурно;
— Время подобно искусному управителю, непрестанно производящему новые таланты взамен исчезнувших;
— Полезнее пройти путь жизни, чем всю вселенную;
— Никто не обнимет необъятного;
— Лучше скажи мало, но хорошо;
— Что имеем — не храним; потерявши — плачем.
Умер Алексей Константинович 10 октября 1875 года в возрасте пятидесяти восьми лет в имении Красный Рог, ставшем впоследствии его музеем-усадьбой. Здесь граф провёл детские годы, часто возвращался сюда в зрелом возрасте, здесь же и был похоронен.
А ты говоришь – сказка! Вот такое у нас получилось путешествие во времени и пространстве. Я смотрю, юный друг, ты уже изрядно утомился. На этом, пожалуй, и закончим изыскания. Согласись, мы на славу потрудились и многое узнали. Надеюсь, мы с тобой ещё обязательно встретимся и продолжим наши исследования. А пока — читай, читай, и ещё раз читай, ибо, только чтение дарит такое множество приятных, интересных и, порой, ошеломляющих открытий!
Литературная Гостиная
Автор рубрики: Иванна Дунец
03 января 2021
«О раскаянии и прощении»
|эссе|
Я мечтала написать об этой пьесе и постановке ещё пару Чтений назад. И вот, наконец, представилась такая возможность. Дело в том, что данной пьесы, как литературного произведения, не существует. Она была написана исключительно для театральной постановки современным французским драматургом и режиссёром Дидье Кароном три года назад, но узнала я об этом именно потому, что, посмотрев спектакль, настолько была под впечатлением, что тут же загорелась желанием прочесть первоисточник.
Речь пойдёт о пьесе «Фальшивая нота» в постановке Санкт-Петербургского Государственного Академического театра им. Ленсовета с Артуром Вахой и Семёном Стругачёвым в главных ролях. Собственно, других актёров в спектакле не задействовано. Пьеса написана и поставлена для двоих. И это удивительный диалог, который длится почти два часа, в течение которого с героями происходит совершенно невероятная метаморфоза. В отличие о многих зрителей, наверняка шедших посмотреть на двух любимых актёров, которые в сознании многих, прежде всего, ассоциируются с комедией, я, изучив анонс, предположила, что всё будет не так очевидно. И мне очень хотелось посмотреть на Стругачёва – драматического артиста. Образ Лёвы Соловейчика настолько прилип к нему, что мне хотелось убедиться в том, в чём я уже убеждалась не раз – можно быть заложником одного амплуа в кино, но театр всё расставит по своим местам. Так было в своё время с Бехтеревым – вечным благостным недотёпой в кино, и сыгравшем такого монстра в «Бесах», что аж мороз по коже. Или с Александром Новиковым, играющим в кино добродушных пухляшей и, вместе с тем, удивительно несчастных и трогательных Жевакина и Дядю Ваню на сцене.
Я не ошиблась. Прекрасная игра двух потрясающих актёров. Но и материал оказался прекрасен. Им было, что играть. Страшная история, продолжением которой явилась не менее страшная история, разыгрывающаяся на сцене. А начинается всё вполне в комедийном духе. Всемирно известный дирижер Миллер, только что завершивший концерт в Женевской филармонии, недоволен оркестром, который, по его мнению, играл сегодня из рук вон плохо. Он раздражён и раздосадован. Миллер – звезда и ведёт себя по-барски. Его жизнь безукоризненна, как белоснежный воротничок его рубашки или обстановка грим уборной. Всё на своих местах, никаких фальшивых нот — ни в музыке, ни в жизни. Он только что получил приглашение возглавить Берлинскую филармонию. И помехи, типа нежелания жены и дочери ехать с ним, его только раздражают. А тут ещё в гримерку врывается странноватый восторженный поклонник, расточая комплименты. Этот прилипала Динкель (с одним «эль», пыжалста) никак не отстанет, придумывая всё новые надуманные поводы для того, чтобы снова появиться в гримёрке: то ему автограф, то фото (причём, обязательно со скрипкой), то он забыл передать дирижёру подарок. Он смешон и даже неприятен в своей навязчивости с этими «пыжалста», «прстите» и «спсибо».
Миллер едва сдерживается, насколько позволяет воспитание, но уже на грани того, чтобы выкинуть этого сумасшедшего из гримёрки. Всё это происходит на фоне смеха зрительного зала, а я – жду. То, что Динкель не так прост, ясно сразу. Есть в нём что-то неправильное, даже маниакальное. И наконец, наступает тот момент, когда вечер перестаёт быть странным и становится страшным. В тот момент, когда гость скидывает маску шута и являет лицо человека, который пережил такое, что быть смешным – последнее, что он боится на этом свете. Он запирает дверь гримёрки и достаёт пистолет. И зритель узнаёт то, что сорок лет один из них пытался забыть, а второй – забыть и отпустить. И даже узнав правду, продолжает сочувствовать герою Вахи. В его прочтении он не так уж однозначен. Да, в нём нет раскаяния, но и равнодушия нет. Он всё помнит, и ощущения мальчишки, которого отец заставил взять в руки пистолет и совершить преступление не отпускает его до сих пор.
А Динкель? Несмотря на весь ужас его истории, его гнева и желания справедливости и возмездия… его жаль не за это, а за то, что он потратил жизнь на поиски этого человека, на вынашивание плана мести, на то, что разъедало его изнутри и не давало жить полноценной жизнью, в отличие от его визави. Но прошлое настигает их обоих. Их, которые были ещё мальчишками сорок лет назад, тогда во время войны, в концлагере, где отец Миллера был комендантом и воспитывал сына в «духе времени», а отец Динкеля, как и он сам – узниками этого концлагеря.
Бельгийский еврей музыкант и его сын, которые каждый день в числе таких же музыкантов стояли у ворот на морозе и играли Моцарта, потому что Моцарта обожал комендант лагеря. Он боготворил Моцарта, музыка, которого прославляет жизнь, а сам был совершенно равнодушен к человеческой жизни. И приказал расстрелять скрипача, который допустил фальшивую ноту, и, тем самым «испоганил Моцарта». Приказал своему сыну. И тот не посмел ослушаться.
Мне кажется, что Моцарт выбран не случайно. В этом тоже содержится важный вопрос. А что сам Миллер? И можно ли быть в этом случае выдающимся музыкантом? Под дулом пистолета Динкель заставляет дирижёра снять халат и рубашку, встать у открытого окна, из которого дует зимний ветер и играть на скрипке ту самую Серенаду № 13. Пообещав, что оставит его в живых, если он сыграет до конца, ни разу не сфальшивив. И трясущийся от страха и холода Миллер допускает ошибку за ошибкой.
— У меня нет выбора. Вы сфальшивили, и я должен вас наказать. Ты испоганил Моцарта! И ведь это всего лишь холод, не мороз.
— Подождите. Чего вы хотите? Я всё сделаю!
— Ты умеешь воскресать мёртвых?
— Я не хотел!
— Почему же ты не отказался?
— Но, это был мой отец!
— А то был мой отец.
Это пьеса о прошлом, которое никогда не заканчивается: кого-то не отпускает, кого-то настигает; о трагедии, затерявшейся среди миллионов таких же; о цене жизни; о выборе; о сохранении человеческого в себе в нечеловеческих обстоятельствах; о возможности раскаяния и прощения.
Герои поменяются местами к концу пьесы. Смешной гость станет фигурой, поистине трагической, и в итоге придёт к осознанию бессмысленности и безжалостности мести. А дирижёр ощутит в полной мере падение с высоты собственного превосходства, осознав, что испытывает человек, по-настоящему, загнанный в угол, фактически пережив крушение собственной жизни. Да, в душе Миллера изначально нет раскаяния, а в душе Динкеля – прощения. Именно поэтому эта встреча была им необходима. Им обоим. Одному для того, чтобы осознать, пережить и не забыть до конца дней. Второму – чтобы отпустить и обрести покой.
Появившийся на сцене пистолет всё же выстрелит, но... холостыми патронами. Динкель признается, что никому ничего не рассказал, и толпа на улице под окнами — это всего лишь восторженные поклонники маэстро, а не желающие «поднять на вилы» бывшего военного преступника журналисты. В конце спектакля на сцене рядом сидят два уставших, уже немолодых человека.
— Счастливого возвращения в Берлин, господин Миллер.
И это, наверное, справедливый финал, ведь месть – не удел человека. Удел человека – научиться раскаиваться и научиться прощать. Так считал отец Динкеля, которого тот так сильно и искренне любил.
Литературная Гостиная: итоги Чтений
Автор рубрики: Иванна Дунец
31 декабря 2020
Итоги«Свободных Чтений»
|литературный жанр — эссе|
Друзья,
прежде чем подвести итоги Cвободных Чтений, хочу поздравить всех вас с наступающими Новым Годом и Рождеством! Примите наилучшие пожелания от меня, авторов эссе и нашей замечательной команды жюри! Будьте здоровы — это главное сейчас. Пусть вдохновение вас не покинет никогда! Пишите! Любите и будьте любимы! Пусть ваши родные и близкие всегда находятся рядом, поддерживая вас! Этот страшный год показал нам, что жизнь, здоровье и любовь близких — бесценный дар этой реальности всем нам! С наступающими!
Свободные Чтения стали настоящим праздником с л о в а! Эссе авторов позволили нам не просто отвлечься от этой стра(ш)нной реальности бытия. Они даровали всем тем, кто читал, сопереживал и полемизировал возможность хотя бы несколько часов не думать о пандемии-2020, об отсутствии привычного настроя в новогодние дни и о том, что мир стал другим. Знаете, в какой-то момент у меня появилось даже ощущение, что всего этого вообще не существует, а если и есть, то лишь в воображении какого-то прозаика, предпочитающего жанр «хоррор».
Об эссеситах. Спасибо вам! Вы создали иную реальность. Вы — творцы. Спасибо, что размышляете вслух, делитесь насущным и не перестаёте творить! Пьедестал в Свободных Чтениях очень необычный. Первые два места заняли дебютанты Чтений — Александр Рябчиков и Леонид Старцев. Наша прекрасная Маша с рассуждениями о чёрном квадрате взяла заслуженную бронзу. Победителем народного голосования стала Людмила Перцевая. Поздравляем! Призы от Администрации сайта «Поэмбук» в лице Андрея Найдиса вам всем уже вручили, а благодарственные письма от рубрики «Литературная Гостиная» я разошлю вам в личные сообщения, как только наш любимый художник их нарисует. Но будем помнить, что ВСЕ ЭССЕИСТЫ большие умницы! И минимальная разность в баллах, тому подтверждение! Поздравляю вас все-всех-всех! Ура!
О жюри. Искренне благодарю команду профессионалов за время, невероятный труд и безмерную любовь к эссеистике! Спасибо каждому из вас за поддержку Чтений. Отдельную благодарность я хотела бы выразить нашему бессменному жюристу, автору Музыкальной Гостиной, поэту, эссеисту, музыканту и просто хорошему человеку — Игорю Филатову. То, что он сотворил в Свободных Чтениях ещё одно маленькое чудо! Для тех, кто не знает, делюсь: Игорь во время Чтений заболел коронавирусом, его госпитализировали, но он не бросил нас всех, а отжюрил Чтения, борясь за жизнь. Игорь, скорейшего вам выздоровления! Спасибо жюристам за обстоятельные рецензии авторам, за диалог, за помощь и, конечно, за время, что вы каждый раз даруете Чтениям. Для меня честь и невероятная радость работать с каждым из вас!
О номинации «Выбор ЛГ». Теперь о главном. В рубрике «Литературная Гостиная» в январе-феврале мною будут опубликованы несколько эссе. Представляю вам их авторов. С каждым из представленных эссеистов перед публикацией мы сможем обговорить все нюансы (дата и время публикации, возможное редактирование эссе). Если есть вопросы и пожелания, обязательно пишите мне в лс.
— эссе «Гора», автор Андрей (мистер-твистер)
— эссе «Не слыть, а быть!», автор Леонид Старцев
— эссе «Трагедия дяди Вани», автор Рябчиков Александр
— эссе «О раскаянии и прощении», автор Виктория Беркович (Barklai)
— эссе «Отложенная творческая мечта», автор Таисия Добычина
— эссе «Углы моей жизни», автор Маша Простокваша
— эссе «Сколько пальцев, Уинстон?», автор Зыбин Илья
— эссе «Небесная трагедия», автор Пиля Пу
Поздравляю всех-всех-всех! Праздник С Л О В А состоялся! Подарки и прянички раздала, слова добрые сказала, теперь же слово за вами! Поздравляйтесь-общайтесь-творите и читайте хорошие книги в новом году! А старый год? Прогоняйте, пусть уже канет в лету!
С Новым 2021 годом, друзья!
Литературная Гостиная
Автор рубрики: Иванна Дунец
27 декабря 2020
«Многоликая Золушка»
|эссе|
Давным-давно, когда я ещё была маленькой девочкой, из всех сказок самой любимой у меня была «Золушка», но не та, которую записали у сказителей братья Гримм, а вариант Шарля Перро. Именно эта история не только трогала моё сердце, но и поражала моё детское воображение: добрая фея; тыква, превращающаяся в карету; мыши, обращённые в лошадей; метаморфозы маленьких ящериц и большой, с огромными усищами крысы; и, конечно же, бал, настоящий королевский бал, где можно было танцевать в чудесных хрустальных туфельках, пока часы не пробьют полночь.
А вот, пересказ братьев Гримм мне как-то не нравился: там не было феи, всех её волшебных милых фокусов; туфельки были не из хрусталя, а из золота; а Золушка всё время ходила на могилу матери и плакала. Смущала и концовка, когда белые голуби (те самые, которые заменяли в сказке фею и помогали Золушке) нападают на её сводных сестриц и выклёвывают им глаза. Как-то мне, маленькой, было от этого жутко, жутко и неприятно, а вдобавок ещё и неловко: я уже знала, что злых героев надо наказывать, но именно такой способ казался каким-то неправильным, каким-то не сказочным, странным и некрасивым.
Теперь же, став взрослой, я понимаю, что в варианте братьев Гримм пересказчики не только перестарались с жестокостью, но и обидели Золушку. Ведь, это была её свадьба! А они устроили из неё «Варфоломеевскую ночь»! Ну, кому приятно будет вспоминать о самом прекрасном дне своей жизни, омрачённым такими зверскими подробностями? Свадьба, на которой у двух подружек невесты выкололи глаза... и они стояли рядом со «счастливой» невестой со своими окровавленными глазницами, громко рыдая и прося указать им дорогу, чтобы не упасть?
Другое дело, сказка Шарля Перро: там всё завершилось мирно. Мирно и достойно! Без всякого неприятного осадка. А ещё эта история казалась мне в детстве очень праздничной, даже новогодней, хотя зимнего в ней ничего не было. Ничего, кроме настроения. Но откуда оно там взялось, мне было непонятно. Просто оно было, и всё. И я его чувствовала, а объяснить не могла. У альтернативной же версии такого загадочного феномена не было. И это тоже было ей минусом. Но если в детстве я видела только эти недостатки, то недавно, перечитав творение братьев-писателей, я обнаружила, что они изрядно промахнулись и ещё кое с чем другим.
Первый отрывок:«Золушка танцевала, пока не наступил вечер. И тут собралась она домой, но королевич не хотел отпускать её.
- Я пойду с тобой и провожу тебя! - сказал он. Ему не терпелось узнать, чья она дочь.
Но Золушка ускользнула от него и спряталась на голубятне.
А королевич всё ждал, пока, наконец, не вышел отец Золушки. И рассказал ему королевич, что неизвестная девушка скрылась на голубятне.
«Неужели это Золушка?» - подумал старик и велел принести топор и лом, чтобы разрушить голубятню. Но в голубятне никого не оказалось».
Вопросы: Зачем они у голубей домик разрушили? А главное, как высоко находилась эта голубятня и не разбилась бы девушка, падая с неё во время обрушения конструкции?
Второй отрывок:«Наступил вечер, и Золушка заторопилась домой. Королевич пошёл за ней следом, желая узнать, в какой дом она войдёт. Но она ускользнула от него и скрылась в саду за домом. В саду росло высокое грушёвое дерево, на котором зрели чудесные груши. Девушка ловко, словно белочка, взобралась наверх и скрылась в ветвях, так что королевич не мог понять, куда она делась. Стал он её ждать, а когда вышел отец Золушки, сказал ему:
- Незнакомая девушка опять ускользнула от меня. Мне кажется, она взобралась на грушёвое дерево.
«Неужели это Золушка?» - снова подумал отец. Он велел принести топор и срубил дерево, но никого в ветвях не оказалось».
Вопросы: И дерево загубили, и Золушка чуть с него не упала и чудом не покалечилась! Напрашивается мысль, о чём всё время думали эти двое, если подозревали, что и в голубятне и на дереве прячется живой человек? Тут хочешь-не хочешь, а начинаешь сомневаться в интеллектуальной полноценности отца и во вменяемости принца, ну а замужество Золушки перестаёт казаться таким уж удачным вариантом.
Но если разница в деталях текстов Шарля Перро и братьев Гримм достаточно очевидна и однозначна (сравнивай и выбирай по вкусу!), то диапазон восприятия самой сказки людьми разного мировоззрения сильно озадачивает. Впрочем, бывает и похуже.
Как-то, несколько лет назад, после прочтения статьи о педагогике 20-30-х годов и о теоретиках модели советского человека, как человека новой социалистической формации, я задумалась, какая всё-таки колоссальная работа была проделана нашими гуманитариями в начале прошлого века! Ведь они, словно титаны, сотворили новую мифологию, переписали без малого все учебники истории и литературы, написали новые книги в фарватере веяний новой эпохи, нашли новые трактовки и оценки старым произведения искусства, пересмотрели мораль всей мировой и отечественной литературы на соответствие новым стандартам, а ещё сочинили тонны и километры пропагандистских листков и революционно-воспитательных брошюр! А главное, как оперативно, и в какие сжатые, короткие сроки.
И тогда я с умилением вспомнила про Золушку, свою детскую любимицу, которую демиурги-идеологи решили приобщить к пантеону правильных героев и сделать идолом и образцом для подражания маленьким согражданам. И хотя Золушка была дочерью богатого и знатного человека, невестой принца и будущей королевой — пропагандистов это не смутило. Закрыв глаза на её классовое происхождение, они просто сделали акцент на её тяжёлом труде, покладистом характере и рваной, старой одежде, после чего Золушка стала похожа на пролетарскую деву и жертву социальной несправедливости. Именно такой, страдающей от придирок и эксплуатации хозяев — она и была нужна новой культуре.
Так вышло, что моё детство попало на самый конец угасающей советской эпохи. И я застала время, когда и учителя в школах и воспитатели в дошкольных учреждениях говорили детям, что надо быть «скромным и трудолюбивым, как Золушка». И звучало это очень логично, даже убедительно на фоне лозунгов «Мир-Труд-Май» и аксиоматических утверждений, что пролетариат — это самый прогрессивный класс в истории человечества. И всё-таки во всём этом была какая-то доля лукавства. Но масштаб этой неправды я осознала очень-очень поздно.
Итак, преисполнившись ностальгии и умиления после прочтения той статьи, я взяла в руки старый сборник сказок и стала перечитывать историю Золушки. Но чем дальше я читала, тем больше поддавалась смущению, а умиление и добродушие постепенно сходили на нет. В какой-то момент я просто закрыла книгу и сказала себе: «Да этого просто не может быть!». Но, увы, это была правда: Золушка вовсе не отличалась трудолюбием! Да, и со скромностью там был «тёмный лес».
Сначала я в это не могла поверить, ведь сколько раз меня саму хвалили, сравнивая с этой героиней. Сколько раз (и в детстве, и в юности) педагоги, оценивая мою усидчивость и тщательность, называли меня Золушкой! А тут вдруг оказывается, что Золушка — самая, что ни на есть обычная, добродушная девушка, которая, как и все нормальные девушки, любит танцевать и веселиться, которой очень хочется попасть на бал, а её не пускают. И одевается она плохо не из-за скромности и экономии, а потому, что все её красивые платья у неё отняли. Что же касается тяжёлого труда по дому, которым она до появления у отца второй жены не занималась, то выполняет она его не по собственной воле, а по приказанию мачехи. Так что всё это — мытьё полов, уборка пыли, чистка кастрюль и сковородок — вовсе не из-за любви к чистоте и физической нагрузке! Всё это — всего лишь результат насилия и стремления мачехи сэкономить деньги на домашней прислуге.
И в итоге получается, что называть Золушку скромной — не совсем правильно, ведь у неё не было возможности наряжаться. А называть Золушку трудолюбивой — это всё равно, что называть трудолюбивыми узников концлагерей, которые работали в плену голодными и оборванными под дулами автоматов. И когда я это осознала, мне стало даже обидно: я не могла понять, почему же я раньше этого не замечала? Впрочем, справившись с изумлением, я пришла к выводу, что в этом виноват эффект погружённости, когда трудно, а чаще даже невозможно, увидеть со стороны то, частью чего ты сам являешься. В то же время аксиомы чужеродной, посторонней культуры вовсе не способны нас так ослеплять, наоборот, мы относимся к ним очень критично.
Как-то я смотрела по телевизору популярное ток-шоу, среди гостей которого была дама-психолог, специализирующаяся по семейным вопросам, манерами, правда, больше напоминающая сваху. И когда она стала давать советы незамужним девушкам, как устроить свою жизнь, она привела в пример Золушку и выдала следующую инструкцию: «Не надо сидеть дома! Умылась, нарядилась и отправилась в людные места! А там уж принц и сам подкатит!». Помню, что у гостей студии это утверждение вызвало очень положительные эмоции: люди смеялись и хлопали. Только вряд ли кто-нибудь из них воспринял эти слова, как истину в последней инстанции, а уж тем более поверил, что Золушка могла быть охотницей за женихами.
И я тоже в это не поверила, тоже восприняла как юмор. А ещё подумала, что таким манёвром любую трактовку нацепить можно! Например, фатализм: убегала Золушка от принца, убегала — а он всё равно её нашёл и женился! Вывод: от судьбы не уйдёшь. Или вот любимое утверждение психологов бизнес-тренингов, что не надо бояться и не надо стесняться, а надо ставить чёткие, конкретные цели, и тогда средства для их реализации появятся сами, вернее — ты их увидишь. И пожалуйста: захотелось Золушке на бал, очень сильно захотелось, ребром встал вопрос о красивой одежде — и является фея-крёстная, выполняя её заказ! Хотя здесь, конечно, лучше было не тянуть и действовать по-другому: надо было самой идти в гости к крёстной и просить о помощи. Тогда бы попадание в теорию было бы ещё более впечатляющим!
Но и это не всё! Если вспомнить затёртую и затасканную тему психологов второй половины 20 века — проблему низкой самооценки, то и тут Золушка может служить замечательным примером! Пока она ставит желания и потребности других людей выше своих, она пребывает в тумане монотонного и безрадостного существования, но стоило ей чего-то по-настоящему захотеть и осознать, что она этого достойна — и ситуация меняется. Да, она не смогла в открытую противостоять сёстрам и мачехе, но даже «партизанская война» привела к успеху.
А ещё грех не вспомнить про феминизм. Тут счастливое разрешение проблем Золушки кроется в её самодостаточности. Она идёт на бал, чтобы танцевать и веселиться, у неё нет задачи понравиться принцу, в то время как её сёстры думают только об этом. Она же расслаблена, счастлива и очаровательна на этом мероприятии. Результат: именно она привлекает внимание сына короля, и он влюбляется в девушку, бегающую не за ним, а от него.
Вот такие интерпретации! Их может быть ещё больше. Но ни одна из них не кажется мне достаточно убедительной, чтобы принимать её всерьёз. А советская трактовка о трудолюбии Золушки смогла стать моими шорами на долгие-долгие годы, и я в неё искренне верила! А сейчас я даже сомневаюсь в самом слове «ТРУДОЛЮБИЕ»! Действительно, что оно означает: что человек любит труд? А что такое труд? Какой он? В школе нас учили, что труд бывает умственным и физическим. Позже выяснилось, что это не единственная классификация. Оказалось, что он ещё бывает творческим и вынужденным. Первый делается радостно, с душой, а второй — в тягость, его не любят и часто делают спустя рукава. Так что же тогда трудолюбие? В итоге я решила, что это — неправильное слово, что любят или процесс труда, или его результат. В первом случае это называется творчество, во втором — деньги или иные блага (чистота в квартире, например), а вот универсального трудолюбия — просто не существует!
Но на этом история не закончилась. Разобравшись с одной из своих детских иллюзий, мне захотелось разобраться и с другой:я захотела узнать, почему же я всегда чувствовала в этой сказке такое праздничное, новогоднее, непонятное настроение?
И поломав немного голову, я поняла, что всё дело в ассоциациях. Так уж вышло, что в моём советском детстве хрусталь был признаком достатка. Хрустальную посуду обычно хранили в серванте и только во время праздников выставляли на стол. Чаще всего это были салатницы и вазы для цветов, но на Новый год появлялись и другие предметы. Подносы для закусок, вазы для фруктов, селёдочница — всё было из хрусталя! А самым главным украшением были любимые бабушкины фужеры! Они были очень красивыми, а когда я прикасалась к ним ноготком и постукивала, они издавали свой особенный, мелодичный звон, и родители говорили мне, что так звучит горный хрусталь.
Хрусталь и часы, бьющие полночь, — вот вам и символ Нового года, каким он остался в моих представлениях с тех времён. Именно поэтому сказка Шарля Перро и была для меня важнее всех остальных. Туфельки и часы, хрусталь и полночь — всё слилось в одно. И, хотя Золушка с двенадцатым ударом убегала из дворца, это было уже не важно, ведь я знала, что она ещё вернётся, и понимала, главное уже случилось — праздник состоялся!
P.S: Друзья, Литературная Гостиная представила вам эссе одного из членов команды жюри Свободных Чтений — Светланы Батаевой. В новогоднем выпуске от 31 декабря мы с вами подведём итоги Чтений. Но пока ещё часы не пробили полночь — приходите читать эссе в Cвободные Чтения
Литературная Гостиная
Автор рубрики: Иванна Дунец
20 декабря 2020
«Любовь во время чумы»
|эссе|
I
В Латинской Америке философские смыслы не произрастают, а если и восходят, то не приживаются. Климат не тот. Тропики и субтропики – места для наслаждения морским бризом и обществом милых дам. Плодородные двенадцать месяцев в году земли, изобилие всех сортов вина, футбол Марадоны – сколь страстный и гениальный, столь же и несдержанно-безалаберный. Join de Vivre. Вместе с нами, лёгкими и любвеобильными южанами.
Квинтэссенция смыслов и страданий – поиски суровых северян с их кратким летом. Философские изыски о любви и смерти, будь то проза, поэзия или рок, тем паче. Обветренный лик Кьеркегора, болезненно-острые черты Достоевского, трагизм Шекспира. Вечно холодный Копенгаген, не меняющийся столетиями Петербург с невыносимым климатом, и Лондон, где две трети дней в году паршивая погода с десятком разновидностей дождя в английском языке.
Примерно так я судил в свои семнадцать лет, и открывать Маркеса вовсе не собирался, хоть и знал о нём, поскольку дружил он с советскими писателями. Как раз тогда в СССР шёл сериал «Рабыня Изаура», и я ежевечерне лицезрел, как за пять минут до начала новой серии мой провинциальный дворик пустел на глазах – ни души из поколения старше пятидесяти. Зачем мне, чаду Севера, схожая проблематика, пускай и на ином художественном уровне («Сто лет одиночества»)? Знать бы тогда, что вся эта кокетливая южная экзотика – приманка для восторженных туристов, весь год копящих деньги на романтичное или свадебное путешествие.
Предубеждения, вообще, одно из мощнейших орудий языческого сознания, коему жаждется расставить всё и вся по полочкам. А ум мгновенно находит обоснования для заочных приговоров. Но реальность совсем иная.
В «рае для туристов» работы для юного журналиста Маркеса не отыскалось. Вот, если бы ты смыслил в земледелии, рыбалке и виноделии, стал бы незаменим. Что тогда? Ах, да: «увидеть Париж и умереть». Где, в самом деле, он спасался от голода: «Я собирал бутылки и старые газеты, за которые мне давали несколько сантимов. Временами я одалживал старую косточку у мясника, из неё варили похлёбку». Так похоронен ещё один прекрасный миф из детства. И только в декабре 1957 года, уже разменяв четвёртый десяток, Маркес получает штатную работу по призванию в газете «El Momento», но не в Париже, а в Каракасе в Венесуэле. Здесь можно прожить на зарплату, если не шиковать и быть свободным от порочных пристрастий к алкоголю и азартным играм. Впрочем, и этот поворот судьбы мало что меняет в жизни Маркеса. Журналистская подёнщина о сиюминутном. А повесть «Полковнику никто не пишет» (1961) провалилась, не удалось распродать даже две тысячи экземпляров книги. Ему тридцать пять, перспективы литераторства равны нулю. И Маркес идёт ва-банк: он закладывает имущество и садится писать роман «Сто лет одиночества» (1967). В случае нового провала он гол и нищ перед кредиторами. Супруга Мерседес Барча в процессе работы над фундаментальным трудом демонстрирует неотмирное великодушие и чувство юмора:
«У меня была жена и двое маленьких сыновей. Я работал пиар-менеджером и редактировал киносценарии. Но, чтобы написать книгу, нужно было отказаться от работы. Я заложил машину и отдал деньги Мерседес. Каждый день она, так или иначе, добывала мне бумагу, сигареты, всё, что необходимо для работы. Когда книга была кончена, оказалось, что мы должны мяснику 5000 песо — огромные деньги. По округе пошёл слух, что я пишу очень важную книгу, и все лавочники хотели принять участие. Чтобы послать текст издателю, необходимо было 160 песо, а оставалось только 80. Тогда я заложил миксер и фен Мерседес. Узнав об этом, она сказала: «Не хватало только, чтобы твой новый роман оказался плохим!».
Зная об истории создания романа «Сто лет одиночества», я его так и не дочитал, не принял душою и не полюбил, при всех симпатиях к тем, кто выжил честным трудом, не изменяя призванию. Я понял Маркеса: ему было насущно масштабное повествование с множеством линий и персонажей. Крупная проза позволяет сокрыть недостатки текста в совокупности, а изобилие характеров и психотипов помогает тиражам. Рискованно ставить на одну сюжетную линию. При всём мастерстве рассказчика, если образы лирических героев не совпадут с читательским восприятием, то и слог не спасёт. А здесь – каждый отыщет нечто созвучное, и на протяжении тысячи страниц будет нетерпеливо ожидать новые эпизоды встреч с любимыми персонажами.
Всё будет хорошо. Маркес получит «Нобелевку». И в его обстоятельствах, в зрелости, свободной от нищеты и юношеских искушений, начнётся подлинное литераторство.
II
Лишь после тридцати у меня случится подлинная встреча с Маркесом. О ней, буквально сняв слова с языка, поведал однажды Андрей Максимов:
«У каждого свой любимый Маркес. У меня это роман «Любовь во время чумы». Я помню, что читал его на каком-то курорте (вот феномен гения: курорт забыл, а роман из головы не выходит), вокруг бродили люди, которые, как все курортники, изо всех сил старались быть счастливыми, а я читал роман про людей, которые, извините за сленг, не «парились» по поводу счастья. Они проживали жизнь, замечая признаки старения, и не желая с этим соглашаться. Они старались верить в любовь, понимая, что это та вера, которая может смирить с жизнью. Я читал роман, в котором любовь была не трагедией (как я привык читать в русских романах), не радостью (как мне в те годы мечталось), а просто дорогой. Да, любовь была дорогой, по которой надо идти, потому что это – единственно верный и осмысленный путь. Помните, знаменитую фразу: «Зачем дорога, если она не ведёт к Храму?». В этом романе таким Храмом была любовь – и целью и движением, одновременно».
Роман начинается с трагичного, но внешне второстепенного для сюжета эпизода – самоубийства фотографа Херемия де Сент-Амура. Но самоубийство главных героев, Фермины и Флорентино, что происходит в дальнейшем повествовании, куда страшнее. Это пытка длиною в жизнь.
Мы с отрочества слышали множество мудрых слов о природе первой влюблённости. О том, что она ветрена, романтична, полна пририсованных, но несуществующих достоинств объекта страсти, и на поверку – мираж. А в этом мире правят не влюблённость, и даже не любовь, а стабильность, безопасность, комфорт, благосостояние и репутация. Фрейд и Маслоу не ошибались. Всякий идеализм юношеского восприятия – не просто глупость. Это роковое заблуждение, ошибка мировосприятия, что хуже глупости, если перефразировать Талейрана.
И всё у некогда романтичных возлюбленных в зрелом возрасте случится «по-людски», с мудростью мещанского самосохранения. Фермина выйдет замуж за обеспеченного врача и учёного с обширной практикой и безупречной репутацией. Вне острых чувств, но это хороший и надёжный человек. У Флорентино – свой путь, и возможность, в том числе, однажды убедиться, что его первая любовь не обладала исключительными достоинствами в сравнении с иными женщинами. Пора предать прошлое забвению, или снисходительно-цинично поминать о нём в редкие минуты сентиментальности за душевной выпивкой с близкими друзьями. Мол, с каждым случалась схожая блажь в его прекрасные семнадцать. А сейчас её наверняка не узнать, случайно встретив. Как призрак из давней жизни. А все письма – вернуть возлюбленному или предать огню. Бумага всё стерпит. Огонь всех успокоит. Жизнь – это путь, труд, поиск, борьба, преодоление, выживание, взросление. Биография, достойная обширного некролога и мудрой надгробной эпитафии. За всем этим нагромождением уже не разглядеть реальную душу человека, но суть не меняется. В жизни нет места зыбким влюблённостям из юности. Миражам из прошлого.
Спустя полвека взаимно выясняется, что именно юношеские сердца – единственные, кто не солгали. И всё иное – оковы социума, что превращаются в пыль при первом прикосновении Подлинного.
Когда Маркес вновь является ко мне со своей книгой, я наивно-нетерпеливо спрашиваю: «А что, что там случилось дальше, после поднятия флага о мнимой холере на судне и нового кругосветного путешествия?». Он мудро улыбается сквозь свои усы. Неспешно зажигает гаванскую сигару и разливает лучшее в мире южное вино.
Ответ уже неважен. И не потому, что я его угадал. Допускаю, его не знает и Маркес. За исключением той истины, что возможно прочувствовать лишь с опытом длиною в жизнь.
Чума – уходит. Любовь – остаётся.
P.S: Друзья, Литературная Гостиная представила вам эссе одного из старейшин команды жюри Свободных Чтений — Константина Жибуртовича. Уже сегодня вечером мы с вами сможем начать читать работы эссеистов. Приходите! А в следующем выпуске от 27 декабря вас ждёт публикация эссе, автором которого также будет действующий представитель жюри Свободных Чтений.
Добро пожаловать в Cвободные Чтения!
Вдохновения эссеистам, понимания и сил команде жюри, а читателям — праздника с л о в а!
Литературная Гостиная
Автор рубрики: Иванна Дунец
13 декабря 2020
«Давид»
|эссе|
«Гений — это вечное терпение…»
«Нет большего зла, чем пустая трата времени…»
«Внимание к мелочам рождает совершенство, а вот совершенство уже не мелочь…»
Микеланджело Буонарроти
Есть произведения искусства, в которых, как в фокусе, собраны представления большинства людей о красоте и совершенстве. Они таковы, что могут служить (и, безусловно, служат) эталоном для всех, кто, так или иначе, занимается творчеством. При этом великая картина – пример не только для художников, а музыкальный шедевр — эталон не только для музыкантов. Такие понятия, как композиция, ритм, колорит и гармония присущи и живописи, и музыке, и литературе. Общеизвестная фраза «архитектура – это застывшая музыка» косвенным образом подтверждает, что главные законы искусства одинаковы для всех его видов. Мне вообще представляется, что разные виды искусства — это грани одного и того же кристалла, то есть суть части единого целого. И существуют произведения, которые идеально воплощают эти законы. Их немного, буквально по пальцам можно пересчитать. Я напишу о том, которое для меня стало вспышкой, осветившей всё вокруг, и которое показало мне: «вот что такое совершенство, теперь ты знаешь, к чему стремиться!».
Мой идеал — скульптура Микеланджело Буонарроти. ДАВИД. (Удивился: всего лишь написал слово Давид, а внутри что-то откликнулось, и проснулась радость, в которой отголоски моей первой встречи с ним). Впервые я увидел его в Пушкинском музее в 12 лет. Это был шок! Ощущение почти болезненное. Он был огромен и ПРЕКРАСЕН! Прекрасно его лицо, прекрасно тело! Ничего стыдного не было в его наготе, спокойной и открытой – её словно не было заметно. А я рядом с ним был такой маленький, жалкий и не прекрасный, что было бы обидно, если бы это касалось только меня. Но в зале, полном людей, битком набитом шедеврами, Давид затмевал не только меня — всех, он словно освещал собою зал. К чему бы я ни подходил, хотелось снова обернуться и посмотреть на него. Честно говоря, в тот раз, кроме Давида, я ничего и не запомнил. Шок прошёл, а восторг от созерцания ПРЕКРАСНОГО остался, я с ним так и живу до сих пор. Порой, чтобы освежить впечатление, поглядываю на фото. Иногда захожу в Пушкинский (на Флоренцию ещё не заработал). И думаю, что то самое, первое впечатление и одно только сознание того, что есть такие произведения, помогают мне добиваться собственного совершенства, чем бы я ни занимался.
Замечательных скульптур много, есть гораздо более внушительные. Давид — лилипут по сравнению с Петром Первым на Москва-реке. Есть гораздо более привлекательные, особенно женские фигуры Родена и Майоля. Вообще, в искусстве помимо скульптур, есть много чего красивого, эффектного, яркого, оригинального. Музыка есть, в конце концов! Для меня же свет клином сошёлся на этом красавце. Когда я пою, сочиняю, пишу, хотя бы это эссе, он всё время маячит где-то на периферии сознания и, словно помогает найти лучшую интонацию, отсечь лишнее, понять главное. Всё так серьёзно, что дальше ехать некуда. А казалось бы — всего лишь голый дядька с тряпкой на плече. Из тех, кто прочитает, кто-нибудь да скажет: неврастеник, лечиться надо, желательно пойти к психологу или ещё что-нибудь, позабористее. Но я живу достаточно и немного знаю людей, если так, то лечиться нужно очень многим.
Вики: «Давид является мраморной статуей,работы Микеланджело, впервые представленной флорентийской публике на площади Синьории 8 сентября 1504 года. С тех пор пятиметровое изваяние стало восприниматься как символ Флорентийской республики и одной из вершин не только искусства Возрождения, но и человеческого гения в целом».
В 12 лет я это понял сразу — без слов, без объяснений экскурсовода, без Википедии. Сейчас-то уже могу написать кучу умных терминов, замутить, обосновать, но, по сути, в моём восприятии Давида ничего не изменилось. Я просто откуда-то знаю — ОН ПРЕКРАСЕН! Мне легче, радостнее жить, допуская, что человек может иногда творить совершенство. Давид для меня маяк, глядя на который, не заблудишься в темноте. Что же в нём такого совершенного? Если посмотреть критически, фигуру, пожалуй, не назовёшь идеальной. У пловца шире плечи, у борца более рельефны мускулы, ноги хотелось бы подлиннее, кисти рук чересчур крупны. Но об этом не хочется думать. Общее впечатление сводится к следующему: так ДОЛЖНО быть, по-другому НЕВОЗМОЖНО. Все его как бы недостатки в совокупности дают гармонию, которая радует взор, проникает в душу и что-то с ней делает. И ещё одна причина. В отличие от большинства скульптур, Давид — живой. Он недвижим, молчит, но в его позе заключена жизнь, за нахмуренным лбом — тяжкие мысли, а в глазах решимость и грусть. Он, словно на минутку задумался, сейчас соберётся с духом и пойдёт на битву, в которой у него почти нет шансов.
В Пушкинском музее позади Давида лестница, ведущая в Греческий зал. Когда по ней подымаешься, оказываешься рядом с его плечами, потом с затылком, вблизи ещё больше поражаешься его огромности, но не возникает чувства, что это изваяние, он всё равно остаётся живым. И всё время хочется к нему притронуться.
Конечно, моё впечатление очень субъективно. Но посмотрите в интернете фотографии Давида: разные ракурсы, лицо, части тела, кисти рук, есть даже гениталии (странно, если б не было); посмотрите на него в трусах, в галстуке на голое тело, в шляпе, в бандане, во фрачной паре; с гитарой, с бейсбольной битой и т.д., и т.п., и мн. др. А потом проанализируйте собственные ощущения. Не покажется ли вам, что к нему вообще не пристаёт пошлость и грязь, что ему всё равно, как его используют, чтоб прорекламировать трусы или просто приколоться? Что эти попытки то ли унизить его, то ли возвыситься самим за его счет, делают его ещё ПРЕКРАСНЕЕ в сравнении с этой ерундой? Мне показалось так несколько минут назад, даже смешно стало. Так или иначе, Давид притягивает, как магнит. Он и есть точка притяжения, в которой сосредоточено нечто, заставляющее вглядываться в него и разгадывать тайну: почему он ПРЕКРАСЕН?
А теперь главное, ради чего я пишу.
Всё сказанное выше — ощущения и мысли просто от созерцания Давида, не более того. Про историю его создания, про время, когда это происходило, о самом Микеланджело я знал до последнего времени совсем немного, только общие сведения. Но год назад прочёл великолепную книгу Ирвинга Стоуна «Муки и радости». Это вся жизнь Микеланджело: от начала его учёбы в художественной мастерской в 14 лет до купола собора Святого Петра, который был завершением его удивительного пути. На мой взгляд, книгу надо прочесть каждому, и вовсе не для того, чтобы изваять грандиозную статую. Чтобы понять, как надо жить. Одна из глав книги посвящена Давиду. Называется она Гигант, и когда я прочёл, КАК Микеланджело его создавал, Давид стал для меня воплощением не только красоты и совершенства, но и силы духа, умения выкладываться до предела и за предел человеческих возможностей; он стал воплощением подвига, на который способен человек. А то, что это был именно подвиг, не приходится сомневаться.
Почитайте, как ОДИН человек ДВА года, вручную, мучился с 5-метровым испорченным куском мрамора, чтобы получилось то, что уже было в его воображении — совершенная статуя. Как легко было всё погубить одним неверным ударом! Сколько технических и инженерных проблем пришлось ему решить, от чего отказаться, сколько здоровья потерять и сколько врагов нажить! Почитайте, почитайте. А потом живите дальше с этим знанием. Или поскорее забудьте, чтоб не осложнять себе жизнь. Микеланджело хватило бы одного Давида, чтобы навсегда войти в историю. Но потом был плафон Сикстинской капеллы, Страшный суд, собор Святого Петра, и не только. Когда он изваял Давида, ему было не полных 29 лет, но он и до этого не сидел, сложа руки. Ещё в юности Микеланджело сказал примерно так: «Жизнь моя будет пуста, если в ней не будет множества прекрасных статуй». И — трудился, трудился, трудился, измеряя жизнь не годами, а своими творениями. Когда думаешь о таких людях, как-то стыдно лениться, тратить время на ерунду, делать пакости.
У меня была задача — написать о любимом произведении искусства. Есть у меня любимые книги, любимые картины, любимые фильмы. Много любимой музыки (именно о музыке я и хотел писать вначале). Но Давид перевесил. Немудрено — более пяти метров белого мрамора. Закройте глаза и представьте: перед вами лежит глыба весом в 6 тонн, и вы должны с этим что-то сделать. Для начала хотя бы поставить вертикально и закрепить. А потом — просто убрать лишнее.
И знаете, если более четырёхсот лет мой эталон считается ОДНОЙ ИЗ ВЕРШИН ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ГЕНИЯ В ЦЕЛОМ, значит у меня не такой уж плохой вкус.
P.S: Друзья,
Литературная Гостиная с радостью представила вам эссе одного из членов жюри Свободных Чтений — Игоря Филатова. Напомню, что 18 декабрямы начнём принимать ваши эссе. Каждому из вас придёт уведомление о начале приёма работ, нужно просто перейти по ссылке в конкурсный модуль. В Свободные Чтения будут отобраны эссе о литературных произведениях (прозаических или поэтических), эссе о любимых писателях, поэтах, художниках или музыкантах, а также об известных произведениях искусства, включая живопись, музыку, оперу, балет и театральные постановки. К тому же эссе участников Чтений может быть приурочено к празднованию Нового года или Рождества, то есть можно будет использовать в ваших рассуждениях предметы искусства, имеющие отношение к этим праздникам в контексте литературы и искусства.
Более подробно об анонсе Свободных Чтений вы можете прочесть здесь
В следующем выпуске Литературной Гостиной вас ждёт публикация ещё одного эссе, автором коего также будет почётный представитель жюри Свободных Чтений.
Всем вдохновения!
