Альбом  

Марина Якимович (Марина): Александр, я благодарю Вас за согласие дать интервью. Давайте традиционно начнём с рассказа о детстве. И даже не о детстве, а о корнях. О бабушках, с их нелёгкой судьбой, о дедушках. Один Ваш дедушка погиб под Нарвой, второй – скончался от ран. Что осталось в Вашей семье? Есть ли письма-треугольники, военные фотографии, другие личные вещи. Насколько это было и остается значимым для Вас? Александр Назаров (Александр): Знаете, с военных времён не осталось ничего. Несколько довоенных фотографий деда по материнской линии и только одна – деда по отцовской, да ещё чудом сохранившийся орден Красной Звезды. Зимой 42-го года бабушку с мамой (ей тогда было 3,5 года) эвакуировали на Урал, вернулись они потом в Ленинград в пустую квартиру. Мой дед по материнской линии, Макаров Михаил Алексеевич умер, не дожив до 36 лет в феврале 46-го года. В сентябре 45-го после тяжёлого осколочного ранения, полученного в конце войны, лишившего его большей части правого лёгкого, он выписался из госпиталя и вернулся в Ленинград, в семикомнатную коммуналку на улице Смолячкова, где жил до войны. В эту же квартиру выписал жену с дочкой с Урала, куда их эвакуировали зимой сорок второго, привёл в порядок комнату: вставил стёкла, оклеил стены, сколотил нехитрую мебель (комната была пустой, абсолютно пустой, во время блокады сожгли всю мебель, книги и одежду, даже часть подоконника была отколота)… Только в декабре 45-го приехали в Ленинград мои бабушка и мама. Дверь им открыл дед, он был уже совсем плох, кожа да кости. Бабушке сказал: «Не плачь, я помирать вернулся, помру – даже пенсии от государства не будет. Там, в чемодане, – махнул куда-то за спину, – немецкий костюм, после похорон продашь, хоть какие-то деньги будут»… Новый синий шерстяной костюм – единственный трофей, вывезенный дедом из Германии – лежал в чемодане, а чемодан на табуретке работал столом. На этом чемодане после похорон деда и был устроен поминальный стол с нехитрой закуской. А на следующий день, открыв чемодан, бабушка обнаружила, что костюма на месте нет. Видимо, во время похорон кто-то из соседей вошёл в незапертую комнату и костюм украл… Мой дед по отцовской линии, Назаров Павел Петрович, был председателем колхоза в Маловишерском районе, призван в мае 42-го, погиб в июле 44-го. Точное место захоронения не установлено. О нём до сих пор помнят старики в его родных местах. Пятерых детей моя бабушка Антонина Петровна поднимала одна. Я её совсем не помню, мы были у неё всего два раза, когда мне был год и три года. Отец с ней не очень ладил, характеры у обоих были непростые. Умерла она, когда мне было семь лет. Так что побывал я только на её могиле, спустя много лет. Воспитывала меня другая бабушка, Елизавета Александровна, человек тоже многое повидавший, много лет проработавший на заводе «Русский дизель». Бабушка родилась в 1914 году, закончила 2,5 класса гимназии, помнила наизусть много стихов, очень любила читать. Если она не стирала, не готовила или не убирала квартиру (пыль она вытирала на всех шкафах и полках ежедневно, а полы подметала и мыла утром и вечером), то она читала. Марина: Скажите, Ваш цикл «Двенадцать месяцев», такой сильный и такой страшный, берёт своё начало из истории Вашей семьи или это никак не связано? Александр: Наверное, это всё-таки не из истории семьи, а из истории страны, народа. И под влиянием современности. Я бы лет двадцать назад этот цикл не написал, потому что не было такого циничного равнодушия к теме войны. Цикл «12 месяцев» родился, с одной стороны, как результат изучения тех самых страшных страниц войны, а с другой – как реакция на современность. Для меня стихотворения типа «По городу шагают мертвецы» неприемлемы. Да, официоз раздражает, да шествие «Бессмертного полка» - некое внедрение патриотизма «сверху», но оно нашло отклик у людей. В провинциальных городках – это целое событие. Я видел шествие «Бессмертного полка» в Малой Вишере, Чудове, Торжке, это очень трогательное зрелище, это очень важно для людей. Марина: Расскажите о родителях. Об укладе в родительской семье. Насколько я знаю, в вашем доме культивировались книги. Расскажите об этом. Александр: Я родился в семье инженеров-телефонистов. Родители долгое время проработали на легендарной «Красной заре». Ничего необычного в укладе семьи не было. Обычная советская семья. Отец, правда, был очень левых взглядов, ненавидел коммунизм, а мама относилась к власти лояльно. Мама читать любила, отдавая предпочтение книгам по искусству, истории города, биографиям интересных людей. Отец читал исключительно научную литературу, первая книга, которую он мне подарил, была «Теория вероятностей» Вентцель (мне на тот момент было 11 лет). Ещё отец писал стихи, точнее зарифмованные тексты-поздравления и тексты-памфлеты. Они мало отличались друг от друга по настроению, например, поздравляя одну сотрудницу, отец в поздравление включил строки: «Рот широкий разевает и чихает во весь рот, нас бациллами снабжает по четыре раза в год». Мама любила театр, отца же туда было не затащить. Придя с работы и поужинав, он включал приёмник на какой-нибудь «вражеской волне» и занимался принесённой на дом работой. К старости у него появилось хобби – ремонтировать телевизоры. Библиотека в доме была небольшая: один шкаф с книгами, но там были собрания сочинений Пушкина, Лермонтова, Чехова, Бунина, Куприна, Блока, Мериме, Цвейга, было много фантастики и приключений, плюс мама приносила мне книги из заводской библиотеки. Марина: Как Вас воспитывали? Вас родители залюбливали или были с Вами строги? Александр: Ни то, ни другое. Почти золотая середина. Занималась мной главным образом бабушка, родители много работали. Отец, как я уже сказал, работал ещё и дома. Когда я в пять лет научился играть в шахматы, то всё время приставал к нему: «Папа, давай сыграем!», и чаще всего слышал ответ: «Иди, мальчик, к батарейке, там поиграй!» И я садился и играл. Такое вот батарейное воспитание. Но читать к шести годам я научился благодаря отцу по вывескам, которые мы с ним читали, пока ездили на трамвае в ЦПКиО. А ездили мы туда с октября по апрель чуть не каждое воскресенье. Моя мать – золотой человек, она всю жизнь жила для других, замечательно сочетая твёрдость характера с удивительной добротой, по-моему, она начисто была лишена эгоизма. Марина: Насколько я знаю, первое стихотворение Вы написали в 9 лет. Это интересный момент. Вы его написали и кому-нибудь показали? Показали, но не признались, что оно Ваше? О чём оно было? Александр: Если быть точным, первое стихотворение, если это таковым можно считать, я написал в 5 лет. Прочитав с мамой известное стихотворение А. Барто, я выдал: идёт бычок качается, того гляди скончается. Мама была несколько шокирована. Впрочем, думаю, что подобное окончание данного стихотворения приходило на ум не мне одному. Написанное в 9 лет стихотворение было, естественно, о природе: Ночь. С неба звёзды светят ясно. И месяц там, в тумане, над рекой. А ночь темна. Огни погасли. Кукушка мне кукует за горой. Какая тихая, безветренная ночь. Как широко и тёмно поднебесье. Кругом раскинулось зелёное полесье. И пахнет сыростью, душистой пахнет мятой. Ступает кто-то тихо по траве примятой. При всей банальности текста и абстрактности деталей, когда писал, представлял дачу в Токсово, где проводил лето. Стихотворение показал маме и бабушке. Насколько помню, оно их умилило, но восторга не вызвало. В школе показал нескольким одноклассникам, с которыми дружил, примерно с этого момента у нас сложилась какая-то поэтическая тусовка (они тоже что-то пытались писать), которая просуществовала класса до восьмого. Марина: В Вашем творчестве были перерывы? Если «да» то почему. И почему Вы возвращались. Расскажите о мотивах. Что Вами движет? Зачем Вам это? Александр: Был большой перерыв с 2011 по 2016 год, когда кроме стихотворных приколов, пародий и т.п. ничего не рождалось. Не было потребности писать. Я в творчестве всегда придерживался взгляда: можешь не писать – не пиши. За пять лет, видимо, накопилось, так что теперь никак не остановиться, и с 2016 года написано более четырёхсот стихотворений. Т. е. я пишу, потому что это потребность организма, иногда уснуть не могу, пока не родится то, что просится родиться. Марина: Скажите, как рождаются Ваши стихи? Сразу или поэтапно, строчка за строчкой. У Вас есть стихи, которые сочинялись несколько лет? Александр: По-разному. Иногда рождается идея, которая воплощается постепенно в поэтическую форму. Иногда рождается строка, за которой тянутся другие, так что я до определённого момента вообще могу не понимать, о чём будет моё стихотворение. Иногда рождается несколько строк, которые так цепляют, что я просто не могу их не записать (по большей части, обрывочные строки, которые у меня всё время рождаются, я не записываю). Спустя какое-то время (день или год) я к этим строкам обращаюсь. Вообще, когда начинает тебя томить и мучить, а ничего на подходе нет, открываешь свои рабочие материалы (пишу я по большей части за компьютером) и пробегаешь взглядом наброски, пока какие-то строки не зацепят. И – пошло-поехало. Поэтому действительно так бывает, что некоторые стихотворения пишутся несколько лет. Например, в ноябре 2020-го дописалось стихотворение «Из вариаций на тему», начало которому было положено в 2016-м. Марина: Бывает ли, что стихотворение задумывалось трудно, появлялось тяжело, но так и не родилось? Александр: Нет, такого не было. Я уже давно мучаюсь с циклом «Памяти деда», он посвящён моему деду по материнской линии Михаилу Алексеевичу Макарову (одно из стихотворений этого цикла участвовало в конкурсе «Бессмертный полк на марше»). Но, надеюсь, что всё-таки допишу эти стихотворения. Марина: Скажите, Александр, Вы стали школьным учителем русского языка и литературы. Вы когда-нибудь читали ученикам свои стихи? Они знают, что Вы творите? Бывало ли, что ваши ученики пробовали перо и приходили к Вам со своим первым литературным опытом? Александр: Раньше читал, когда просили. Последнее время не просят – не читаю. В конце концов, есть интернет, где нетрудно мои стихи найти – и прочитать. Большинство, конечно, знает, что я пишу стихи, но поэзия не для масс, массам больше нравятся мои байки и приколы. А со своими творениями дети ко мне, разумеется, приходят, тем более что я руковожу творческой студией. Марина: Александр, скажите, вот со своими первыми стихами к Вам приходит отрок, Вы станете ему указывать на все недостатки в тексте, или соврёте, что всё замечательно, что Вы видите в нём талант и ему обязательно необходимо творить? Александр: Когда ко мне приходит ребёнок со своими стихами, я обычно говорю всё как есть, указываю на недостатки, обязательно в конце добавляя: но в этом что-то есть. И это в большинстве случаев правда. Далее я ребёнку говорю: разберись, чего ты хочешь, стихи для тебя – это некая релаксация, развлечение – или ты хочешь научиться писать настоящие стихи? Если хочешь поработать над своими стихами – приходи, поработаем. Большинство – не приходит. И это, думаю, естественно. А в студии у меня в основном прозаики (увы!). Хотя на счету моих учеников несколько вполне крупных побед. Марина: Александр, скажите, как Вы сами оцениваете себя? Вы автор сильный? То, что Вы рождаете, поэзия или «не проза и не стих,/ а лепет, не имеющий значенья»? Александр: Я филолог по образованию и умею отличать хорошую поэзию от плохой. Конечно, в отношении себя трудно быть до конца объективным, но в большинстве случаев, написав стихотворение, я понимаю, хорошая вещь получилась или проходная. Да, я считаю себя сильным автором, но иллюзий в отношении себя не питаю. Марина: Что для Вас конкурсы? Дополнительная площадка публикаций, возможность пободаться с сильными или способ получить дополнительную критику, узнать сторонний взгляд на свой текст? Александр: Конкурс для меня – в первую очередь возможность творчества, стимул к развитию, поэтому я в корне не согласен с теми, кто говорит, что не следует давать в конкурсе конкретные темы: именно в работе над стихотворением на заданную тему оттачивается мастерство автора. Это некоторая задача, которую надо решить. Можно просто решить. А можно талантливо. «Бодаться» не люблю, а вот почитать да посравнивать – это интересно. К сожалению, очень мало на конкурсах конструктивной критики, хотя это и понятно, сам, выступая в качестве судьи, не всегда нахожу время для качественного разбора всех стихотворений. Марина: Александр, я знаю, что Вы заявлялись на «Антоновку» и даже попали, по-моему, в шорт-лист. Расскажите моим читателям и об этом конкурсе и о своём участии в нем. Насколько успех в нем значим для Вас? Александр: Только в лонг. Это была моя вторая попытка. Вот, в последний день приёма заявок послал стихи на третий сезон, посмотрим, вдруг в этот раз что-то получится. Рассказать что-то интересное об «Антоновке» не могу, а повторять информацию, размещённую на сайте премии, думаю, не имеет смысла. Я участвую во многих конкурсах, на некоторых оказывался в призах. Не знаю, что даёт мне это участие, я ведь долгие годы писал в стол, может, амбиции за долгие годы выросли? Марина: А расскажите о впечатлениях от Кубка Мира Балтийского. Александр: Кубок мира по русской поэзии и Чемпионат Балтии по русской поэзии – замечательные конкурсы. И многие поэмбуковцы в них участвуют (некоторые даже весьма успешно). На мой взгляд, на данных конкурсах давно сложилась своя самодостаточная компания «комментаторов». В первое своё участие год назад я активно включился в обсуждения, но быстро понял, что в общем-то мало кому здесь интересен и в целом не нужен. Меня раздражает безапелляционность суждений под стихами (а многие на конкурсе – старой стихирской закалки), поэтому лучшие комментарии (как правило) – парашютки Валентина Емелина. Меня раздражает, когда под стихотворением не обсуждаются его достоинства и недостатки, а идёт выяснение отношений между авторами. Меня одновременно веселят и огорчают комментарии под стихотворением, где есть явные отсылки к биографии Марка Шагала, когда комментаторы пишут что-то вроде: «…видимо, это что-то уж очень личное, мучительно извлеченное из глубин подсознания, выданное потоком, не причёсанное и слишком синее. Мне как читателю это не близко, не интересно, не нужно. Потому и не цепляет. Извините, что грубо высказалась. Но меня не привлекает на поэтических конкурсах такая откровенная обнаженка». Мне не нравится то, что уже отмечено многими: жюри работает на усреднение, т.е. побеждают как правило понятные, рассчитанные на массового читателя тексты (безусловно, при этом мастерски сделанные). Но повторю то, что сказал вначале: это замечательные конкурсы, потому что это большая площадка, это набор сильных авторов, это место, где есть чему поучиться. На последнем Кубке могу назвать пару десятков стихотворений, которые реально зацепили, например, "Ичмесув" и «Скифия» Тейт Эш, "Из книги Еноха" В. Мамая, "Собор Святого Петра" А. Ланина, «Чёрное» О. Денега, «Август» С. Герасимова, "Настанет пора возвращаться" С. Андроник, «#послеточки» В. Беркович, «Кшись» И. Чудновой. Марина: Александр, скажите, насколько Вы искренен в стихах? Вы пишете: В конце концов оглохнуть ко всему и слышать только музыку и море, всё глубже уходящие во тьму, где вкус всего непоправимо горек… Вы «оглохнуть ко всему» хотите или боитесь? Это вообще о Вас? Александр: Нет, не обо мне. И в то же время обо мне. Об Александре Блоке (очень близком мне поэте). Это мой лирический герой, который и я, и не я. В стихах я искренен, но не в бытовом плане. Это какая-то часть правды обо мне и о каждом. Вообще во мне гремучая смесь оптимизма с пессимизмом, доверчивости со скептицизмом (мне кажется, для поэта это нормально). Я в жизни (в быту) достаточно позитивный и оптимистичный человек. «Оглохнуть ко всему» не хочу и не боюсь (мне кажется, это не мой случай), это для Блока с его мистическим опытом и обнажённым чувствованием жизни было актуально. Марина: Александр, как Вы думаете, если людям дано на ошибках учиться, почему же им так плохо, когда они терпят поражение? Александр: Наверное, потому, что это «плохо» – необходимая составляющая того самого учения. Поражение – это удар по амбициям, это унижение, это демонстрация твоей слабости. Но это и возможный момент воспитания себя в преодолении. Страдание целительно, боль выстраивает душу. У Людмилы Улицкой есть замечательный рассказ «За что и для чего…» Это о том, как нужно воспринимать в жизни несчастья. Поражения в том числе. Марина: Как Вы считаете, «обман» и «вероломство» синонимы, или здесь есть нюансы? Александр: Смысловая разница есть. Обман во благо возможен. Вероломство – нет. Обман может быть по недомыслию, может быть случайным. Вероломство – нет. В нём всегда умысел, подлость и коварство. Хотя в каком-то высшем смысле обман всегда остаётся обманом. Марина:Человеку свойственно меняться (развиваться или деградировать), он, если бы и хотел, не сможет остановить изменения. Если человек не творит, то это почти не заметно. Но у творца всё иначе. И порой с возрастом он приходит к прямо противоположным убеждениям, чем те, которых придерживался в молодости. Отсюда вопрос. Стоит ли отказываться от незрелых убеждений юности, надо ли признавать это, или, считая это естественным, нужно игнорировать эти перемены и никогда не говорить об этом вслух. Роберт Рождественский в последнем сборнике писал "проклял он врагов народа. Верит, что вокруг друзья Боже, а ведь это я Пятьдесят второго года!" Ну или вот ещё "Стихи прошли, а стыд за них остался" Как следует это оценивать? Как мужество человека, нашедшего силы перечеркнуть всю собственную жизнь.Или это предательство идеалов, и подобное покаяние - актёрство и не более? Александр: От незрелых убеждений юности отказываться стоит, понимая, что это, возможно, был необходимый этап твоей жизни. Постижение, признание собственных ошибок и решимость говорить о них – демонстрируют зрелость личности. Мне трудно судить о Рождественском, мне всегда его поэзия казалась псевдо-искренней, хотя, конечно, это мои тараканы и всё на самом деле не так. Если человек пишет "Стихи прошли, а стыд за них остался", то, вполне вероятно, это искреннее раскаяние. Только при чём здесь перечёркивание всей прошлой жизни? Раскаяние должно начинать путь искупления, а не вводить человека в отчаяние и отрицание части своей жизни. С тех пор, как в 90-х я прочитал последние стихи Рождественского мне было любопытно: а за какие-такие стихи ему было стыдно? Более того, я сомневался в искренности его последних стихов, слишком стало модно тогда печатать подобные вещи... Хотя, конечно, это тоже только мои тараканы. Марина: Как вы думаете, правильно ли вникая в великие творения, пытаться понять личность творца и знать его биографию? Может всё-таки лучше не знать, что Мусоргский пил, Булгаков наркоманил, Ван Гог страдал маниакально-депрессивным психозом, а Чайковский относился к меньшинству? Александр: Знаете, одна моя ученица, обожавшая Маяковского, однажды пришла ко мне убитая, чуть не в слезах: «Зачем я прочитала переписку Маяковского с Лилей Брик? Я его презираю! Он же тряпка, разве можно так унижаться?» Действительно, некоторых людей факты реальной жизни писателей шокируют, отталкивают. Может, кому-то и в самом деле лучше не знать этих реальных фактов. Но по-настоящему понять писателя можно, только зная его биографию. В писателе полезно видеть человека, понимать, что обострённое восприятие мира чревато срывами. Что талант не оправдывает грехи и слабости (ни в коем случае!), но талантливый человек в каком-то смысле уязвимее для этих грехов и слабостей. Гомосексуализм Чайковского в наше время вряд ли кого-то шокирует, а вот кое-что в его жизни и даже творчестве объяснить может. Аналогично и с пьянством Мусоргского и наркоманией Булгакова. Кстати, моя ученица (давно уже бывшая) по-прежнему обожает Маяковского. Марина: Знаю, что Вы с супругой любите путешествовать по России. Почему по России? Вам каждый раз открывается что-то новое или Вам близка атмосфера малых городов? Вы любите фотографировать. Чего больше всего на ваших фотографиях? Расскажите об этом моим читателям. Александр: Я генетически ощущаю связь с древнерусской культурой. Для меня старые русские города – это чудо! Там тепло и уютно. При всей моей любви к Петербургу, он всё-таки город строгий, холодноватый. А где-нибудь в Муроме, Переславле или Пскове «есть простая жизнь и свет». И, конечно, каждый раз открываешь что-то новое. Чтобы понять, почувствовать город, его нужно исходить пешком, а не ездить на машине от объекта к объекту. У нас есть знакомая, также много путешествующая, которой трёх дней пребывания в Казани хватило, чтобы увидеть там «всё», при этом очень удивилась, когда мы рассказали ей про дом Зиночки Ушковой и про замечательный музей Баратынского. А многие наши знакомые, побывавшие в Переславле, с удивлением узнают об удивительном парке-дендрарии. Мы с нашим питерским снобизмом иногда думаем: ну что может быть интересного в провинциальном саду, образованном в середине двадцатого века? А он в самом деле изумительный! Фотографировать больше всего люблю неожиданное, стараюсь избегать «открыточных» видов, хоть иногда трудно удержаться при виде открывшейся красоты, но в этом случае стараюсь найти какой-то интересный ракурс. Люблю ловить контрасты богатства и бедности, красоты и безобразия, высокого и нелепого. Однако, если подсчитать, наверное, больше всего у меня фотографий храмов, интерьеров многочисленных особняков и природных пейзажей. Да, конечно, ещё наших котов! Марина: Да, я знаю, что Вы кошатник. Расскажите о своих питомцах. Расскажите мне, собачнице, почему котов иметь лучше, чем собак. Расскажите об их повадках и привязанности к Вам и о том, что их доверие совершенно невозможно обмануть. Александр: Я и собак люблю, просто их надо воспитывать, гулять с ними, а это плохо вписывается в ритм нашей жизни. Мы с женой иногда фантазируем, что вот выйдем на пенсию – и заведём собаку. Поэтому я не буду объяснять, почему коты лучше собак. Хорошо, когда есть и те, и другие. Если позволите, я в качестве рассказа о котах приведу свой короткий рассказик. Один известный, но, на мой взгляд, не очень умный человек в ответ на переживания хозяина недавно умершего кота посоветовал: «Да заведи такого же. Какая разница, коты они все одинаковые». Такое мог сказать только человек, ничего не понимающий в котах. Впрочем, в людях он, по-моему, тоже мало понимал. Жили-были три кота. Чёрный, белый и рыжий. Жили они в обычной питерской квартире. Нашей, стало быть. И звали их Иннокентий, или попросту Кеша, Иосиф Прекрасный, или попросту Ося, и Яков Самуилович Лурье, или попросту Яшка. Опять-таки! Некий знакомый поинтересовался: сказался в именах хозяйский антисемитизм или хозяйская семитофилия? Сказались обстоятельства. Впрочем, Кеша – имя скорее попугайское, чем еврейское, да простят меня все Иннокентии и Викентии нашей прекрасной планеты. Итак. Кеша пришёл к нам в окно. Первый этаж. Окна во двор-колодец. Почему бы не зайти? Было ему на тот момент около полугода. Видимо, кто-то выбросил. Какое-то время он орал у нас под окнами, а потом запрыгнул на окно и повис на сетке. Мы взяли. Было это как раз на Пасху. Такой вот подарок. Тёща решила назвать Кешей. Через пару лет у кота обнаружилась странная привычка: когда он мылся, а делал он это тщательнейшим образом, он обязательно выдирал у себя из шкурки на спине возле хвоста клочки шерсти. Когда тёща обеспокоенно вопрошала: «Кеша, Кеша, что ты делаешь? Зачем?» Мы с женой отвечали: «А затем, что нефиг кота называть попугайским именем!» Иосиф Прекрасный был действительно прекрасен. Белоснежный сибиряк. Единственное чёрное пятнышко – точка на носу. Был он выкуплен из кошачьего Гарлема за две тысячи рублей. Увы, заводчики котов не всегда хорошие заботливые люди, а болезней у кошек не меньше, чем у людей. С появлением Оси в доме и красоты, и забот прибавилось. Яков Самуилович Лурье, как нетрудно догадаться, происходит из той самой замечательной семьи, про которую сами её представители шутили больше других. Говорят, шутку «у нас в стране на каждый лье по двести пятьдесят Лурье» придумали сами Лурье. А мой институтский знакомый Миша Лурье говорил: у нас в роду все гуманитарии – или филологи, или гинекологи. В общем, замечательного рыжего котёнка некуда было пристроить – и его пристроили нам. Три кота – три характера. Три модели поведения. Прямо как у детей в школе. Обнаружишь какой-нибудь кошачий разбой, возопишь: какой гад это сделал? Кеша, если это его лап дело, тут же начинает суетиться, метаться, изображать раскаяние, типа: да, это я, виноват, простите, бес попутал, раскаиваюсь, готов ответить по всей строгости закона… Пойманный на месте преступления Ося смотрит на вас своими фисташковыми миндалевидными глазами, в которых читается изумление: «Что? Вы думали это я? Как вы могли? Я просто мимо проходил! Я оскорблён до глубины души! Я даже не знаю, как жить с вами после этого! Это унизительно! Вы могли такое обо мне подумать!» И уходит, не оглядываясь. И столько достоинства в каждом движении, что начинаешь думать: может, и правда только мимо проходил? И, наконец, напакостивший Яша в ответ на упрёки поворачивает к вам свою мордочку Кота из «Шрека» и начинает в полном смысле этого слова лаяться. Так и кажется, что он орёт что-то вроде: «Да, это сделал я! Да, я мудак! Я моральный урод! И что! Вы тоже гадите не меньше меня! Ну, давайте, давайте, наказывайте меня!» А ведь кто-то ещё думает, что все коты одинаковые… Марина: Александр, всем своим респондентам из Питера я задаю вопрос о Питере. Марина Южакова, говорит, что это совершенно живой организм со своими предпочтениями и не предпочтениями людей. А РенАрт говорит, что Петербург – это вообще не город. Это оживший миф. А что Питер для Вас? Александр: Питер для меня – самый лучший город в мире (как бы банально это ни звучало). Здесь я родился, здесь (Бог даст) и умру. Есть Питер реальный, двойственный, прекрасный и безобразный, и Петербург мифологический, со всем тем потрясающим, что было о нём написано. Не знаю, вряд ли я смогу сказать что-то новое о Питере. Но это действительно вдохновляющий на творчество город. Марина: Ну и последний вопрос. Александр, пожалуйста, процитируйте самое верное на Ваш взгляд высказывание. Александр: Ох… Боюсь, это самый трудный вопрос… Может быть, простое пушкинское, очень актуальное во все времена и особенно в наше: «…ибо нет убедительности в поношениях, и нет истины, где нет любви». Марина: Я благодарю Вас, Александр, за откровенность и уделённое мне время. Александр: Не за что, Вам большое спасибо! Думаю, что Вы делаете непростое и нужное дело. 18.01.21 НЕ СБЫЛСЯ За всё, за всё тебя благодарю, рассыпанный дождём по октябрю, разбросанный листвою по аллеям, где ты пройдёшь – и не найдёшь следа того, что я не сбылся навсегда и не зову, не плачу, не жалею. За всё, за всё. Не помня ни о чём, что в мудрых книгах второпях прочёл, ведь думалось, что стоит торопиться наприобщаться к мудрости людской, чтоб к старости на всё махнуть рукой и в печке жечь бессмертные страницы. За всё. Я выпивал на брудершафт, какой ни украшай меня ландшафт, я ни уму, ни сердцу, ни желудку, ни длани мужика, ни ушку дев, я на юру торчал, остолбенев, а мимо пёрла жизнь по первопутку. Зима, зима. Какая там зима засыплет грязным снегом задарма, мир сделав инфернально незнакомым, и, в сотый раз собой переболев, прекрасны, как классический балет, мы выйдем в жизнь, не выходя из комы. Спасибо, сочинитель записной, мы обнажимся раннею весной гольём ветвей в засохших струпьях почек, помётом слов на скверном языке полезем в жизнь неведомо за кем, мы знать не знаем, он хотеть не хочет. И всё ж таки, нам это не впервой, одевшись первозданною листвой, перекликаясь с вечностью по-птичьи, ропща душою в крапинках заноз, поверим, что сбываемся всерьёз, пускай в неподобающем обличье. Хоть как, хоть как, но как-нибудь не так, а как прожженный конченый чудак, взмахнуть ветвями, захлебнувшись высью. Оставь мне вечность по ра же ни я, ведь вы сбылись, и мы – уже не я… А всё-таки прекрасно, что не сбылся. Александр Назаров Дорогие читатели, Вы можете задать свой вопрос моему гостю. Автор самого интересного вопроса, будет премирован 50-тью серебряными монетами.

Иногда думаешь - почему тебе нравится та или иная музыка? Звуки как и запахи - поток воспоминаний, связь с прошлым. Первые шаги, мама на кухне готовит вкусняшки - Алла Пугачева, Верасы... Папа настраивает гитару и включает катушечный магнитофон - Pink Floyd, Машина времени, Высоцкий... Школа, танцевальный кружок - София Ротару... Тот самый розовый вечер, качели , летняя дискотека, жвачка - Юра Шатунов, Мираж... Затем Дискотека Авария, Линда, Ace of Base, Roxette, Scorpions, Queen, Наутилус, Кино, классика, джаз, блюз и много-много разной музыки... И вот я здесь. В НАСТОЯЩЕМ. Что понравится мне теперь? Что будет вызывать у меня трепет спустя 10, 20, 30 лет? Я никогда не любила Битлз. То есть совсем. Говорю об этом смело, не боясь быть закиданной камнями. Как профессиональный музыкант, уважаю их творчество и ценю мировой вклад в музыку, но не люблю. «Ты ничего не понимаешь!» - твердит поколение, для которых Битлз - целый пласт жизни...первый танец и первый поцелуй, теплый вечер во дворе, первая гитара, купленная на самостоятельно заработанные деньги и, наконец, музыка как образ жизни, сформированная под влиянием ливерпульской четверки. Но это ваша молодость, ваша жизнь, ваши воспоминания. А у меня свои. Для нового поколения музыка настоящего тоже когда-то станет ностальгией, приятным воспоминанием. Осознание этого научило меня уважительно относиться к чужому вкусу. Мы сохраняем в памяти лишь ту музыку, которая будит в нас лучшие чувства.

Кадр из фильма "Зимний путь" На этот раз, хотелось рассказать о трёх фильмах,которые я посмотрел перед Новым годом. Все фильмы вышли в двадцатом году. "Зимний путь" - это документальный фильм о старике. Годы тронули его волосы сединой, голова местами облысела, наросли на коже лица какие-то бугры. Но старик симпатичный, у него хорошая улыбка. Мне его лицо показалось удивительно знакомым. Старик живёт в США. Задыхаясь, он поднимается на возвышенность и устремляет свой взгляд в горную долину. На склонах видны пупырышки далёких деревьев, торчат толстыми палками вверх колючие кактусы. Жарко, старик утирает пот со лба. Какой же это "зимний путь"? А " Зимний путь" - это песня на мелодию Шуберта, где есть такие строчки: "Чужаком пришёл я, чужаком уйду". Старика зовут Гюнтер Гольдштейн, он из Германии, и для него Америка - чужая страна. Фильм построен на диалогах отца с сыном. Сын остаётся за кадром, он интервьюирует своего родителя, старик рассказывает ему свою историю, свой путь. Сын, раскапывая прошлое, восстанавливает звенья цепи поколений. Старик устремляет свой взгляд в долину своей памяти. Он родился в начале 20 века в Германии в небольшом городке Ольденбург. С детства родители привили ему страсть к классической музыке. Он поступил в музыкальную школу, стал играть на флейте. Его ждала успешная музыкальная карьера, если бы не одно " но" - он еврей, а в Германии наступили 30-е годы. Старик рассказывает о своём жизненном пути, о знакомстве с женой, о работе в Еврейской культурной лиге, о событиях "Хрустальной ночи", о своём бегстве из нацистской Германии в 40-м году. Кадры документальной исторической хроники чередуются с home-видео, снятым сыном. Музыканту безумно повезло, но приехав в Америку, он забросил флейту и больше никогда не занимался классической музыкой. Тридцать лет он торговал мебелью. Почему? Ответ на этот вопрос предстоит дать тем, кто посмотрит этот фильм. Лейтмотивом через весь фильм проходит музыка из " Волшебной флейты " Моцарта. Это гениальное произведение о борьбе света с царством ночи. Но на кого-то этот старик сильно похож. В своей памяти я нашёл ответ - старик похож на актёра, сыгравшего Вергилия в "Доме, который построил Джек" Триера. И точно в титрах я обнаружил имя Бруно Ганца, оказалось, что это последняя картина, в которой он снялся - Ганц закончил свой "зимний путь" в феврале 19-го года. Так что, скорее всего, этот фильм надо считать художественным, хоть и основанным на реальной истории. Это великолепное кино. Рекомендую. "Вечный свет" Гаспара Ноэ. Ценность Гаспара Ноэ состоит в том, что оно способно удовлетворить не только утонченных критиков-интеллектуалов , но и собрать хороший прокат. Гаспар Ноэ один из интересных современных авторов, он провоцирует и использует в своём творчестве авангардные приёмы. Например, его знаменитый фильм "Необратимость" (да-да, тот самый скандальный фильм с Моникой Беллуччи) состоит из эпизодов, хронологически идущих в обратном порядке. В "Вечном свете" кадр разделён на два окна, в котором идёт параллельное действие. В фильме снялись две французские знаменитости - актрисы Беатрис Даль и Шарлотта Генсбург. Если из сорокадевятилетней Генсбург с помощью, я так подозреваю, в том числе, и компьютерной графики, скинули где-то лет эдак двадцать, то Беатрис страшна, как ведьма - именно о них в фильме и идёт речь. Играют актрисы самих себя - персонажей зовут Беатрис и Шарлотта. Это фильм о фильме - это частый приём использовался знаменитыми режиссёрами, такими, как, например, Феллини ("8 и 1/2 недель", "Интервью") и Трюфо (" Американская ночь"). Но если эти мастера выражали таким образом свою любовь к кино, то Ноэ в своей картине выразил чуть ли не ненависть к современному массовому кинематографу, и всему, что с ним связано. Что ж, Гаспар Ноэ имеет на это право, раньше он снимал рекламные ролики. Фильм искрит остроумием. В почти неузнаваемом виде фоном звучит похоронный марш Шопена, который использовался Кубриком в "Барри Линдоне". Постоянно цитируются знаменитые режиссёры. Начинается картина с цитаты из Достоевского о счастье, которое испытывает эпилептик перед припадком. Это фильм о съёмке модного фильма о ведьмах, и, в итоге, вся съёмочная площадка погружается в ад. Туда же, надеюсь, вскоре из-за ковида провалиться основная масса поп-культуры, и вся современная фэшн-индустрия. Аминь. Рекомендую к просмотру. " Ещё по одной" Томаса Винтерберга. Норвежский психотерапевт и философ Финн Скэрдеруд вроде бы когда-то сказал, что человеку от рождения не хватает половины промилле алкоголя в организме. Позже он отрёкся от этой концепции и объяснял, что его слова вырвали из контекста. Но герои "Ещё по одной", по всей видимости, о последнем не слышали: теорию решено проверить на себе. Предполагается, что постоянное принятие алкоголя должно улучшить их профессиональную и социальную жизнь. Более всех в этом нуждается Мартин (Мадс Миккельсен) - грустный историк, чья экзистенциальная апатия начала сказываться на преподавательских способностях и семейных отношениях. Его коллеги по школе - Томми, Петер и Николай - вписываются в авантюру, скорее из любопытства и азарта, хотя проблем хватает и у них. Правила следующие: пить только в рабочее время, не позже восьми вечера - и не по выходным. Результат не заставляет себя долго ждать. " Ещё по одной" постоянно балансирует на грани пошлости, но не переходит её. Поэтому человек, раненый "Горько" и "Левиафаном", скорее всего, вздохнет с облегчением. Алкоголь не становится полноправным актором этой истории, её двигают персонажи. Спиртное здесь лишь катализатор. Так что наблюдать за деградацией героев (или прогрессом - это как посмотреть) забавно, интересно и не стыдно. Во многом, это кино о том, что нас объединяет, вне зависимости от возраста: воля к жизни, стремление ей наслаждаться - и разделять эту радость с окружающими. Неспроста лента, которая открывается сценой с безумствующими подростками, завершается инклюзивным эпизодом, где все равны - мальчики, девочки, взрослые и молодые. Общий знаменатель здесь - алкоголь, но фильм вовсе не утверждает, что наши общие интересы и увлечения этим ограничиваются: это просто неплохое средство для поиска общих точек пересечения.

Игра в игре. Осталось чуть больше суток до начала голосования в поэтическом конкурсе диалогов: https://poembook.ru/contest/1573?r=1611#187558 Принимаем ставки на количество принятых работ. Ставка - 3 серебряных. Играющие присылают монетки организатору конкурса. Каждая ставка фиксируется постом в ленте конкурса и сообщением мне в личку. Участвовать могут все. Все собранные монеты пойдут в копилку выигравшему или будут разделены между выигравшими. Если не угадает никто, сбор пойдет на финансирование следующего конкурса. Дедлайн: 22.01.21 13.00

Ссылка на предыдущий разговор: https://poembook.ru/blog/40082 ... – Ты не хочешь обсудить вопрос о взаимоотношении судьбы и свободы воли? – А он не слишком абстрактен? Думаешь, кого-нибудь это заинтересует? – Мы думали, что наша предыдущая беседа о критериях искусства пройдёт незамеченной. А она вызвала довольно большой интерес. – Что же. Я не против. Только сначала мне бы хотелось немного поговорить о том, как вообще вести диспуты на концептуальные темы. – Ты имеешь в виду, как строить концептуальные модели и как их критиковать? – Да. – Я думаю, что, прежде всего, необходимо выяснить цель такого построения и обсуждения. Если всё это делается только для самодемонстрации, то вряд ли такое обсуждение вообще имеет смысл. – Или если затевается просто спор ради спора: я ещё не успел услышать мнение собеседника, как уже заранее с ним не согласен. – Мне кажется, что и построение модели и её критика должны исходить из созидательных целей. Подобно тому, как мы проектируем здание или создаём какой-нибудь механизм. Нашей конечной целью должно быть создание чего-то позитивного: дома, в котором можно жить, или механизма, который можно использовать для определённой работы. С таким же отношением нужно подходить и к строительству концептуальной модели: желанием как можно полнее и точнее отразить на понятийном уровне определённый фрагмент реальности. – Это же должно быть и целью критики: я не должен разносить вдребезги чей-то проект, только потому, что мне не нравится его автор или мне хочется продемонстрировать себя во всей красе. Критика может быть очень жёсткой, но она всегда должна преследовать цель создания наилучшего варианта. – Другое дело, что критерии правильности для концептуальных моделей значительно более расплывчаты, чем для создания материальных объектов или даже научных теорий. Качество материальных объектов обычно проверяется практикой, научные теории верифицируются. – Да. В этом плане концептуальные модели ближе к сфере философии. И критерии здесь обычно те же, что и при обсуждении философских положений. – Забавно то, что в сфере философии все считают себя знатоками. Немногие осмелятся высказывать своё мнение по техническим или научным вопросам, в которых не являются специалистами. Но каждый уверен, что вполне способен порассуждать на отвлечённые темы. – На самом деле, это совсем не так просто. Начнём с того, что человек должен иметь хотя бы элементарные представления о правилах и законах формальной логики. – Помнишь анекдот про аквариум? «…Вот ты купил аквариум… Ты не купил аквариум?! Значит, ты педераст!» – Вероятно, каждый видит, что в этой импликации каким-то образом нарушены законы логики. Но, очевидно, далеко не каждый может сказать, какие именно. – Итак, прежде чем вести разговор на концептуальные темы, желательно хотя бы в самом общем виде ознакомиться с фундаментальными логическими законами: тождества, непротиворечия, исключённого третьего, достаточного основания. – Последний закон особенно часто игнорируют: высказывают несколько разрозненных исходных положений, а потом от них делают «квантовый скачок» к совершенно невероятному умозаключению. – Что ж, хорошо. Допустим, мы согласны с тем, что цели обсуждения должны быть конструктивными и собеседники должны хоть в малой мере придерживаться элементарных правил логики. Этого достаточно? – Только для самого поверхностного разговора. Для глубокого и широкого анализа предмета совершенно необходима «более тонкая настройка», а именно: осознание источника своих мнений. Причём касательно самых базисных и очевидных вещей. – Можешь пояснить подробнее? – Конечно. Допустим, каждый современный человек уверен, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот. – Естественно. – А почему он так считает? – А разве это не очевидно? – Совершенно не очевидно. Во всяком случае, источником этого мнения никак не может явиться личный опыт абсолютного большинства людей. – Тогда, почему он так считает? – Давай об этом чуть позже. Теперь же, если хочешь, возьмём более гуманитарный вопрос: всё же наш сайт больше связан с языком и литературой, чем с астрономией. Сколько в русском языке падежей? – Ты, вероятно, ждёшь, что я отвечу: «Шесть»? Как в школьной грамматике? – А что ты ответишь? – Это верно только в определённом приближении. Так же, как в определённом приближении верно то, что Земля имеет форму шара. На самом деле, количество падежей в русском языке одновременно и меньше и больше шести. – Мне кажется, это требует более подробного объяснения. – Возможно. Во-первых, ни в одной парадигме нет формального различия всех шести падежей. Какое бы слово мы ни взяли, по крайней мере, два падежа будут обязательно формально совпадать: именительный-винительный, родительный-винительный, дательный-предложный. Во-вторых, в современном русском языке существует ряд реликтов более древней падежной системы. Например, звательный падеж… – «Отче» или «Боже»? – Это самые распространённые примеры. Или: «стакан чая» vs. «стакан чаю». Ведь современный родительный падеж вобрал в себя осколки не только генетива (собственно родительного), но и негатива (отрицательного) и партитива (частичного). – Добавим сюда и противопоставления в пределах предложного падежа: «о поле – в поле», «о небе – в небе», но «о лесе – в лесу». – Да, это остатки древнего локатива – местного падежа. – Итак, к чему же сводится вся эта экскурсия в грамматику? – Это просто иллюстрация того, что самоочевидные вещи, на самом деле, вовсе не столь самоочевидны. И если мы хотим создать действительно интересную и глубокую концепцию, нужно очень внимательно исследовать источники своих мнений. Нужно гораздо чаще задавать себе элементарный вопрос: «Почему я уверен, откуда я знаю, что дело обстоит именно так, а не иначе?» – Вероятно, один из источников индивидуального знания – это личный опыт. – Конечно. Если отбросить все чрезвычайно интересные и парадоксальные идеи агностиков, которым, кстати сказать, на практике ни один из них не следует… – Естественно. Но один агностик не жуёт камни вместо хлеба и не выходит в окно вместо двери… – Мало того: ни один агностик не примет в качестве гонорара за свою статью спичечные этикетки вместо денег. Хотя вся его статья весьма убедительно доказывает, что действительность непознаваема и никаких критериев различения нет. – Так вот. Если отбросить все такие теории, следует признать личный опыт одним из самых надёжных источников определённых знаний и мнений. – С этим трудно спорить. Беда только в том, что этот опыт чрезвычайно ограничен. Откуда же тогда берутся все остальные знания и мнения? – А давай вернёмся к нашему примеру с Землёй и Солнцем. Каждый образованный человек уверен, что он знает, что Земля вращается вокруг Солнца. На самом деле знают это только определённые ученые, а абсолютное большинство людей просто верит в это: этого знания нет в их личном опыте. Каждый образованный человек уверен, что он знает, что скорость света в вакууме 300000 километров в секунду. Откуда бы среднему человеку это знать? Он, что, сам измерял эту скорость? Опять-таки он верит определённым людям, которые утверждают, что они эту скорость измерили. Каждый образованный человек уверен, что он знает, что Юлия Цезаря убили в 44 году до нашей эры. Он, что, при этом присутствовал? Это опять-таки вопрос не знания, а веры. – Подобные рассуждения неизбежно приводят к мысли, которая в XIX или XX веках показалась бы совершенно крамольной, а именно: за исключением совершенно мизерной сферы, основанной на личном опыте, абсолютное большинство индивидуального знания основывается на доверии к определённым людям. С этой точки зрения, дикарь, верящий своему шаману, утверждающему, что он общается с духами; древний египтянин, верящий своим жрецам, утверждающим, что умерший отправляется к богам в загробный мир; и современный человек, верящий учёным, утверждающим, что Земля вращается вокруг Солнца, пользуются одним и тем же методом познания: доверием компетентному лицу. – Боюсь, что такое сравнение вызовет бурю протеста. – Это только лишний раз продемонстрирует, насколько механистично человеческое мышление. – Твоё рассуждение навело меня на интересную мысль. До самого недавнего времени источники авторитетного знания были очень чётко определены. Сведения, почерпнутые из газет, книг, журналов, телевидения и так далее, по определению, были авторитетными. Теперь же с развитием интернета понятие авторитетности источника становится всё более зыбким. Я не могу определить, насколько компетентен человек, предлагающий мне ту или иную информацию. Ведь даже самоуказание на авторитетность ничего не меняет: мало ли в интернете фальсификаций. – Возможно, это одна из причин современного когнитивного кризиса: человек не знает, чему он должен верить. – Не менее внимательно и осторожно, чем к источнику своих мнений, нужно относиться и к вопросу об источниках разногласия с оппонентом. – Это, возможно, ещё более существенно. Ведь очень часто человек выхватывает у оппонента какое-то отдельное положение, а то и просто фразу из контекста и начинает яростно критиковать их, совершенно не вдумываясь, какое значение они имеют для концепции в целом. – Об этом мы говорили выше: вечно игнорируемый закон достаточного основания. – Не хочешь обсудить этот аспект подробнее? – Я вот что хочу отметить: в большинстве случаев люди ведут спор, не выясняя эксплицитно тот фундамент, на котором они оба стоят. Каждый подразумевает, что, за исключением оспариваемого положения, во всём остальном их взгляды идентичны. А чаще всего это далеко не так. – Когда два христианских теолога спорят о filioque или два индуиста о нюансах закона кармы, общий базис чрезвычайно широк, а расхождения минимальны. Поэтому такие споры обычно довольно плодотворны с концептуальной точки зрения. Однако при споре христианина с индуистом нащупать общий базис гораздо труднее. То, что для одного из них – аксиома, для другого – откровенная глупость. И наоборот. Поэтому такие дискуссии чаще всего напоминают разговор двух глухих и не приводят к созданию чего-либо достойного внимания. – Чтобы сделать такую дискуссию плодотворной, обоим нужно эксплицировать свои основные постулаты. А потом на основании этого идти всё глубже и глубже в поисках той общей основы, которую могут принять и тот и другой. И потом уже строить концепцию, отталкиваясь от этой основы. – Это очень трудно. Но тем выше ценность концепции, созданной на таком глубоком и основательном фундаменте. – Ну что же. Мне кажется, что на сегодня этого вполне достаточно. Теперь мы имеем все основания считать, что наш следующий разговор о судьбе и свободе воли мы сможем провести во всеоружии.

\\Есть в вас тайное местечко Для интимного словечка, Только другу в нём - увы! - Не найдёте места вы.\\ Мда. Есть во мне тайное местечко, а как же. \\где нагая чернявая рань, приходила мне груди слюнявить.\\ Элегантный эротический слог. \\Как будто рыбия козлина\\ Рыбия козлина, значит, да? Ладно. \\Ведь как-никак я Козерога мать\\ Ах ты, козерогаматьтвоютак! \\В барьер своим упрешься рожком, Тебя не сдвинуть ни на шаг\\ Я извиняюсь, чем-чем упрёшься в барьер? \\зимой рассвет лактозы мерцает искрами в снегу\\ А закат сахарозы не мерцает? А заря фруктозы? \\Порой честолюбива и настойчива: Упрусь рогами – своего добьюсь!\\ Насчёт рогов сочувствую. Да и упираться, по всему, поздновато... \\Свистом испугав, в нём выбил дурь\\ Взял дурь, взял выбивалку для ковров и такой: шлёп-шлёп-шлёп на морозце! Пыль из дури выбил, пришёл домой, положил чистую дурь на место. \\Ах, Адриано Челентано! Ты - мой кумир, ты - мой герой!\\ Протестую! Плагиат! Сначала было: "Рэмбо - мой герой, Рэмбо, ты всегда со мной. Рэмбо, я люблю тебя. Рэмбо, я вся твоя!" \\И что-то по стеклу чуть слышно коготками...\\ Автор, умеющий слушать коготками. \\Задержится кошка, но встретится шанс С глазами в пустые вёдра.\\ Встреча шанса и глаз проходила в пустые вёдра. \\Мчусь к воинственной берегине, Телефонных не чуя ног\\ И телефонных не чуя мозгов тоже, видимо. ------- Ув. авторы, я вас поздравляю с колами и надеюсь, они будут вас настигать безжалостно и повсеместно, пока вы не пожалеете читателей и жюри и не выучите великого и могучего русскава языка, отца и мать вашу. Про знаки препинания, с которыми у участников данного конкурса полная труба, умолчу, а вот за то, что вы делаете с несчастным синтаксисом, за ваши кривущие инверсии и предложения, которые не выражают законченной мысли, пусть к вам придут герои ваших стихов в страшных снах и спросят с укором в голосе: "Ну что же ты, Вася?"

Иногда так хочется помолчать. Просто помолчать и прикоснуться к чему-то чистому.

Несколько лет назад мы поднимали тему о дополнительных значках в официальной орфографии (смайл прежде всего) . Кто-то счел это ненужной бесполезной идеей, кто-то был однозначно против. А сегодня я подобрал в иннете вот это. Наверняка кого-то заинтересует: "Я часто думаю, что должен существовать специальный типографский знак, обозначающий улыбку, — нечто вроде выгнутой линии, лежащей навзничь скобки; именно этот значок я поставил бы вместо ответа на ваш вопрос. — Владимир Набоков. Интервью Олдену Уитмену".