Альбом
Литературная Гостиная
Литературная Гостиная
23 ноября 2017
Ведущая рубрики: Иванна Дунец
Жибуртович Константин
«Перечитывая «Анну Каренину»
|эссе|
Лев Толстой, как известно, писал роман «Анна Каренина» пять лет, а от задумки идеи до финального воплощения прошло и того больше — около семи лет, с 1870 по 1877 года. Между тем, Лев Николаевич известен способностью отрешиться от всего земного в ходе создания романа, как и усидчивостью вкупе с литераторским терпением. Отчего же, в таком случае, работа заняла столь внушительный срок?
Для того чтобы попытаться ответить на этот вопрос, насущно осознать проблематику, что стояла перед классиком в ту эпоху, ведь Анна Каренина — это роман о современниках Толстого. Бродский в своём письме в «New York Times» в 1972 году отметил: «… По причинам, которые перечислять было бы слишком долго, церковь, образование, правосудие и некоторые другие социальные институции в России всегда находились в состоянии крайне неудовлетворительном и со своими обязанностями не справлялись…». И случилось так, что литературе пришлось взять на себя многие из этих функций. Это ситуация, насколько я понимаю, уникальная. Литература взяла на себя так называемую «учительскую» роль. Она стала средоточием духовной жизни народа, арбитром его нравственного облика. Со временем эта тенденция — учить и судить — превратилась в традицию. Подобная традиция таит в себе для писателя не только преимущества, но и серьезные опасности.
В самом деле. При первом прочтении романа прозрачное морализаторство Толстого кажется очевидным. Это то, о чём написал в своей знаменитой эпиграмме Некрасов: «Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом, что женщине не следует «гулять» ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом, когда она жена и мать». Но русскую литературу XIX века едва ли признали бы «великой», будь она просто качественной драмой или беллетристикой, предлагавшей читателю выпуклых персонажей с угодливо-разжёванной моралью финала. Внутренне понимаешь это с юности, а вот осознаёшь и формулируешь, наверное, ближе к 30-ти. Полагаю, что практически все читатели Литературной Гостиной в разное время прочли роман Толстого. Так что, не открою никакой Америки, если напишу, что в Анне Карениной каждый найдёт то, что угодно ему.
Непрочность союза, основанного на взаимных симпатиях, страсти, душевности и ценой супружеской неверности Анны? Да, это на поверхности. Упадок нравов знати задолго до первых революционных потрясений? Да, советские идеологи это так и преподносили — о «народном» писателе, который изрёк сермяжную правду о царизме. Суховатая, полу безжизненная, но внешняя правильность, которая близка к праведности? Да, Каренину (с позиций буквы закона) предъявить нечего.
Весной этого года я снова взял в руки знакомую с юности, но не прочитанную по-настоящему книгу. Частично с эгоистичными целями — мне хотелось уточнить и переосмыслить отдельные моменты для написания уже своего литературного опуса. Открыл первую страницу со знаменитой цитатой о счастливых и несчастных семьях, и... Я впервые читал этот великий роман. И все разговоры о нём, как и собственные воспоминания, показались сбивчиво-фальшивым пересказом. Не исключено, что и данное эссе — столь же спорно-субъективный пересказ. Но мне бы хотелось, чтобы и вы однажды перечитали роман заново — и, полагаю, неизбежно иначе.
Интересно, а многие ли заметили, что «Анна Каренина» — произведение сколь личное, столь же и социально-историческое? Если читать внимательно, там внятно различимы взгляды автора — с его неуважением к утратившей реальность власти (монолог Левина о самоуправлении и земствах), болью от подчас разительного несоответствия земной церкви. И весьма метафорично — от такой власти (а Каренин является её собирательным образом) невозможно не уйти — хоть к Вронскому, хоть на железную дорогу, если не хватает сил, ресурсов и духа на внутреннюю эмиграцию. Кто это заметил, повторюсь? Быть может, десяток-другой искушённых литературоведов. Да и трактовка — неудобная во все эпохи. Хотя, именно в этом неотъемлемая часть сути романа. Понятно, что читателя занимают исключительно личные взаимоотношения Анны и Вронского, чуть меньше — Левина и Кити. Всё иное на фоне ярких, великолепно прописанных историй, проносится фоном. На самом деле, гениальный ход, чтобы донести суть взглядов между строк и без цензоров. Толстой обладает даром сказать о главном мужскими и женскими устами, способностью принять и обосновать слова тех, с кем он сам внутренне не согласен.
Например, Серпуховский утверждает Вронскому: «Женщины — это главный камень преткновения в деятельности человека. Трудно любить женщину и делать что-нибудь. Для этого есть только одно средство с удобством, без помехи любить — это женитьба...». Вот он, всепобеждающий практицизм! Брак — это привычка, брак — это партнёрство в постели и бытовое сотрудничество, брак — это витрина для земной репутации. Более того, Серпуховский дополняет: «Тем хуже, чем прочнее положение женщины в свете, тем хуже». Кажется, Лев Николаевич (устами персонажа) прав, да и сам по себе страшный финал звучит как «контрольный выстрел» для подтверждения данной правоты. Но, неспешно прочитываешь и задумываешься. Тогда становится очень легко возразить и привести внушительный список мужчин, которые состоялись, во многом, благодаря поддержке любимых женщин, в том числе и сам Толстой. Поддержка — это не бесконечная жертвенность и потакание всем прихотям, наплевав на саму себя и свой мир. А совсем иное. Это доверие, вера в человека, способность разглядеть его потенциал, нераскрытую красоту. И не в браке дело (как таковом), а в отношениях. Хотя брак — огромный бонус — при всей полноте отношений (плотских, душевных, духовных), путь к максимально возможному взаимопониманию становится более кратким.
Поэтому, «камни преткновения» лишь там, где отношений нет. Нет, или недостаёт — не только взаимоуважения с общими интересами, но и взаимовлечения тоже. Все мои размышления Толстой умещает в одной простой фразе.
— Ты никогда не любил, — отвечает Вронский Серпуховскому.
Пускай даже, он сам и не удержал эту планку. Впрочем, когда рушатся отношения, вина в этом всегда двусторонняя. Трагедия Анны в её низкой самодостаточности, как бы сформулировали современные психологи. В слабости внутреннего мира. Она пытается душевно насытить его во Вронском, памятуя о том, сколь многим пожертвовала ради возможности быть всегда рядом. Но, невозможно вместить весь мир в одного человека, бесконечно черпая из него даже при взаимности. От того, насколько достоверно Толстой изображает всю динамику данной истины, меня (как читателя) и в самом деле посещает такая «онтологическая грусть». Вронский на всю жизнь обречён являться той самой видимой вершиной айсберга, кто невольно толкнул Анну под поезд. А под айсбергом — тьма, где чёрт ногу сломит. Но силуэт Каренина там вполне различим.
Анна — это красивая живая мебель, дорогая игрушка к биографии и репутации. Даже её измена волнует Каренина, в первую очередь, с позиций издержек общественного мнения. И личной карьеры. Сесть, поговорить по душам — как такое случилось? — преодолимо ли это? (заметьте, я даже не говорю о прощении, а просто — как нам жить с этим дальше?) — нет, и мысли такой у него не возникает. Всё просто: репутация и поиск выхода из ситуации наилучшим для себя способом. Каренин не праведник, но и не чудовище. Он не выбирает между прагматизмом и человечностью. Он попросту не понимает иной системы более живых и человечных «координат». И Толстой прекрасно показывает это, не впадая в плоскую демонизацию персонажа. То, что онтологически естественно для Каренина, убивает Анну. И наоборот. Эта история не о правых и виноватых. Она о совершенно разных мирах. И единственная трагедия, когда буквой закона им предписали быть вместе. Всё иное — лишь следствие.
Вот такое послевкусие сложилось у меня весной после ещё одного прочтения «Анны Карениной» Толстого. И в этом контексте (если вернуться к началу эссе) совершенно неудивительно, что воплощение романа потребовало семи лет. Потому что «Анна Каренина» — это произведение вне плоских эмоций осуждения или восхищения. Оно создано самою жизнью — живой и не статичной, а его суть — вне временных эпох, которые служат лишь условными декорациями. Это и не даёт переместить роман в разряд классики любовной беллетристики, вызывая неравнодушную полемику и спустя 140 лет после его написания.
P.S: Напоминаю всем неравнодушным к предстоящим Чтениям о том, что уже на следующей неделе начнётся приём Ваших эссе. Анонс Чтений «Рукописи не горят» Вы можете прочесть, перейдя по ссылке: https://poembook.ru/blog/30574
Хорошего чтения! Всегда)
Голосование в финале Кубка началось!
Дамы и Господа!
Началось голосование в Финале Кубка Поэмбука осеннего сезона 2017!
В конкурсе общее голосование + голосование жюри. Совместно мы определим авторов, которые станут обладателями золотого, серебряного и бронзового Кубков, а также первую десятку авторов, которые сразятся в Супер Кубке с первой десяткой клубного Кубка.
Приглашаем всех принять участие в голосовании!
Также, продолжается прием работ в сборник стихов, который будет издан по итогам всех кубковых конкурсов этого сезона. Подробности – тут.
Литературная Гостиная
Литературная Гостиная
16 ноября 2017
Ведущая рубрики: Иванна Дунец
Лопе де Вега
«Мученик чести»
|новелла|
О жизнь, твой беглый свет — обман для нас!
За воздух держимся честолюбиво,
В надежде дерзновенной это диво
Подольше удержать в последний час!
Цветок, который на снегу угас,
Лист, на ветру дрожащий сиротливо, —
Стремительного времени пожива!
Что за надежда в глуби наших глаз?
Вассал твой смертный — тяжба двух стремлений:
Одно — алчба подземного предела,
Другое хочет в небесах витать.
Суди сама, чей труд благословенней:
Землей Земли пребыть стремится тело,
Душа желает Небом Неба стать.
Феликс Лопе де Вега и Карпио |Felix Lope de Vega y Carpio| (25.11.1562 — 27.08.1635) — испанский драматург, поэт и прозаик, доктор теологии, один из представителей гуманистического протореализма в Испании. Человек с удивительной судьбой. Писатель с великим наследием. Талантливый и ироничный. Забытый современниками и воскрешённый потомками. Современник Сервантеса и Шекспира, сотворивший, подобно гениальному английскому драматургу, самую настоящую «революцию» в театральном искусстве Испании. Принятый и понятый российским кинематографом (кто же из нас не знает «Собаку на сене» с Михаилом Боярским и Маргаритой Тереховой в главных ролях или «Учителя танцев», в котором блистал Владимир Зельдин). И даже спустя 400 лет (четыреста лет!) мы говорим о нём, ставим его пьесы в театрах, читаем его стихотворения и новеллы и, по-прежнему, восхищаемся его талантливым слогом. Удивительная творческая судьба!
Из статьи профессора Владимира Андреевича Лукова «Лопе де Вега, испанский современник Шекспира»:
«… Он родился в Мадриде, в семье со скромным достатком (что приучило его к упорству в труде и способности выживать в трудных жизненных обстоятельствах). Лопе получил хорошее образование в университете Алкала де Энарес (в городе, где родился Сервантес) и в Королевской академии математических наук. Очень рано Лопе проявил выдающиеся способности к поэзии и драме, с 11 лет он уже сочинял комедии. В конце 1580-х гг. он уже профессиональный драматург, о его творчестве с похвалой отозвался Сервантес, впоследствии пустивший в оборот определение Лопе де Вега как «чудо природы». Хотя он был крупным поэтом и прозаиком, мировую славу он снискал как драматург, основоположник испанской национальной драмы. Лопе, безусловно, превзошел и Сервантеса, и других своих современников, в превращении довольно скромных драматических опусов, каковыми были испанские пьесы до него (включая комедии наиболее успешного предшественника — Лопе де Руэда), в подлинные шедевры мировой драматургии, какими стали его «Учитель танцев» (El maestro de danzar, 1593), «Фуэнте Овехуна» (Fuente Ovejuna, ок. 1612–1613, опубл. 1619), «Собака на сене» (El perro del hortelano, написана между 1613 и 1618, опубл. 1618), «Звезда Севильи» (La estrella de Sevilla, 1623), «Девушка с кувшином» (La moza de cántaro, написана до 1627, опубл. 1646) и др.
Среди его произведений для нас особенно любопытна историческая драма «Великий князь московский и гонимый император» (El gran duque de Moscovia y emperador perseguido, 1617), которая посвящена событиям в России «Смутного времени». Его работе не мешало то, что в 1590-е годы он выполнял обременительные обязанности секретаря у аристократов — его нанимателями были Франсиско де Рибера Баррозо, позже второй маркиз Мальпика, а некоторое время спустя — дон Антонио де Толедо и Беамонте, пятый герцог Альба. Манифестом национальной драмы стал поэтический трактат Лопе де Вега «Новое руководство к сочинению комедий» (El arte nuevo de hacer comedias en este tiempo, 1609). В нем, в отличие от трактатов по поэтике того времени, автор ориентируется не на некие абсолютные правила искусства, а на зрительское восприятие, «приказ черни». Исходным для концепции Лопе становится принцип правдоподобия: «Необходимо избегать всего невероятного: предмет искусства — правдоподобное». Особое значение он придавал построению искусной интриги (т. е. действия с непредсказуемыми поворотами событий), так как только сюжет, основанный на интриге, может удержать внимание зрителей.
Лопе де Вега прославился и как поэт. Он написал более 20 поэм, среди которых есть поэма-памфлет «Песнь о драконе» (La dragontea, 1598), поэмы на мифологические сюжеты: «Андромеда» (De Andrómeda, 1621); «Цирцея» (La Circe, 1624); ироикомическая поэма «Война котов» (La gatomaquía, 1634) и множество других. Он был автором около 10 тысяч сонетов. В прозаических жанрах Лопе де Вега также оставил яркий след, написав пасторальный роман «Аркадия» (La Arcadia, 1598), любовно-авантюрный роман «Странник в своем отечестве» (El peregrino en su patria, 1604), роман в диалогах «Доротея» (La Dorotea, 1632) и др…»
Новеллы Лопе де Вега разительно отличаются от всего его творчества. Он предстает в них перед нами философом, пытающимся познать то, что движет человеческими страстями, прежде всего. Он рассуждает. Вслух. От первого лица. Перед тем, как рассказать очередную увлекательную историю, он напрямую четко озвучивает свою позицию потенциальному читателю. Каждая его новелла для меня — это возможность услышать и понять его личность. Жаль, что они (новеллы) не рассматриваются литературоведами как уникальное литературное явление. Исключением является мнение Александра Александровича Смирнова о том, что «внутренняя свобода, полнейшая естественность и непринужденность Лопе-рассказчика позволяют ему обрести полную независимость от утвердившихся в его среде и как будто бы в его творчестве взглядов, суждений, оценок. В новеллах Лопе мы встречаем такие мысли, каких не решились бы у него предположить (!) и которые рисуют священника, сотрудника святейшей инквизиции, своего человека в среде высшей аристократии, певца дворянской чести в несколько неожиданном и необычном свете». Скажу одно, если Вам интересен писатель Лопе де Вега, то подарите себе возможность вступить с ним в диалог, прочитав несколько его новелл. Редкость, конечно, что через много сотен лет его голос зазвучит для Вас так ясно и так по-настоящему, что ли…
Из предисловия Лопе де Вега к новелле «Мученик чести»:
«… И сколько бы меня за мое решение ни упрекали, я отвечу, что людям почтенного возраста весьма свойственно рассказывать назидательные истории как о том, что они видели сами, так и о том, что слышали от других. Лучшим подтверждением этого могут служить у греков Гомер, а у римлян – Вергилий; их пример для меня особенно убедителен, – ведь речь идет о королях двух лучших в мире языков. Правда, если говорить о нашем, христианском языке, то я мог бы привести в свое оправдание тоже немало примеров. Но я должен чистосердечно признаться, что, по-моему, язык этот в наши времена настолько изменился, что я не решусь даже просто сказать, что он только возмужал и обогатился, и незнание его настолько меня смущает, что, стесняясь прямо сказать, что я его не знаю и что должен ему обучаться…
Ибо в такого рода повествованиях неизбежно встречается всякая всячина, какая только попадается под перо, и хотя литературные правила и страдают от этого, слух вовсе этого не замечает. Ибо я собираюсь воспользоваться как предметами возвышенными, так и обыденными, различными эпизодами и отступлениями, историями правдивыми и вымышленными, обличениями и назиданиями, стихами и цитатами, – для того чтобы стиль мой не был ни чрезмерно возвышенным, то есть способным утомить людей недостаточно ученых, ни лишенным всякого искусства, то есть способным вызвать презрение людей сведущих. Сверх того, я полагаю, что правила для новелл и комедий одинаковы и что цель их – доставить удовольствие и автору и публике, хотя бы высокое искусство немного и пострадало при этом; таково было мнение и самого Аристотеля, высказанное им, правда, мимоходом…»
И ещё одним удивительным фактом его биографии является то, что в 1614 году Лопе де Вега становится священником. Но при этом не перестаёт писать, и даже после официального запрещения властей в 1925 году печатать его пьесы, он, по-прежнему публикуется. В 1615 г. современник Лопе де Вега Мигель де Сервантес сказал о нём: «Он покорил и подчинил своей власти всех комедиантов и наполнил мир своими комедиями, удачными, хорошо задуманными и составляющими в общей сложности более десяти тысяч листов... Те же, кто пытался соперничать с ним и разделить его славу, а таких было много, все вместе не написали и половины того, что написал он один…». В составленной вскоре после смерти драматурга его первым биографом Хуаном Пересом де Монтальбаном биографии говорится о тысяче восьмистах комедиях и четырехстах «священных действах» (el auto sacramental — особый жанр культовой драматургии, являющийся одноактной аллегорической пьесой на тему о таинстве причастия)! Впечатляет, не правда ли?!
P.S: Давно известно, что фабула любовной истории о Ромео и Джульетте не принадлежит Шекспиру, более того, он стал не вторым и не третьим литератором, посчитавшим этот сюжет достойным своего пера. Первая версия истории о Ромео и Джульетте принадлежит перу итальянца Луиджи да Порто (1524). Сюжет оказался настолько интересным, что в течение 16 века его многократно интерпретировали по всей Европе. Лопе де Вега в 1590 году на основе новеллы да Порто создал собственную версию истории любви Розело и Джулии в пьесе «Los Castelvinos y Monteses», завершив её счастливым финалом.
Дамы и Господа, анонс Чтений «Рукописи не горят» Вы можете прочесть, перейдя по ссылке: https://poembook.ru/blog/30574
И, конечно, хорошего чтения!
Народный Кубок и Отборочный этап Кубка Поэмбука завершены!
Дамы и Господа,
Конкурсы «Народный Кубок» и «Кубок Поэмбука. Отборочный этап» завершены.
Поздравляем победителей «Народного Кубка», ими стали:
1. Елена Скачко – забирает третий золотой Кубок и становится, на данный момент, абсолютным чемпионом Поэмбука по этому показателю;
2. Kaibē – новичок Клуба, подтвердившая сегодня свой поэтический уровень;
3. Полина Орынянская - популярная поэтесса, которая сегодня, благодаря талантливой работе, врывается на Кубковый пьедестал.
Первая десятка Народного Кубка теперь будет ждать, когда определится первая десятка в Кубке Поэмбука: эти 20 (+1*) авторов примут участие в Супер Кубке.
* - Решением Администрации сайта к участию в Супер Кубке будет допущена Part1sanka, чья работа MISERERE получила много низких оценок по критериям, не имеющим отношения к поэзии.
Победителями Отборочного этапа Кубка становятся:
При этом авторы, занявшие первые 51 место (вплоть до оценки 11 баллов), попадают в Финал Кубка, который стартует в ближайшие пару дней.
Очень приятно видеть среди вышедших в финал большое количество новых имен! Это означает, что разделение Кубков на клубный и неклубный дало ожидаемый результат!
Большое спасибо членам жюри Отборочного этапа за проделанную работу.
Большое спасибо всем, кто голосовал в Народном Кубке.
Продолжение следует!
P.S. Тем временем, продолжается прием работ в первый в истории Поэмбука поэтический сборник, который будет издан по итогам этого Кубка.
В сборник уже одобрены около 70 авторов.
Мы будем рады видеть в нём всех участников Кубков!
Подробности ТУТ
