Альбом  

Стихотворение «Мы теперь уходим понемногу» датировано 1924 годом. Достоверно известно, что Сергей Есенин написал его после смерти близкого друга и соратника - поэта Александра Ширяевца. Это лирическое произведение — одно из последних более или менее жизнерадостных стихотворений Есенина. Всё следующее его творчество — чёрная меланхолия. Кстати, в первой публикации 1924 года оно так и называлось – «Памяти Ширяевца». Александр Ширяевец неожиданно для всех умер 15 мая 1924, предположительно от менингита, в возрасте 37 лет. Эта трагическая смерть потрясла многих, в том числе и Сергея Есенина, который был очень дружен с Ширяевцем. Кстати, Есенин объявил себя "душеприказчиком по литнаследству покойного". Ширяевец запомнился современнику по-мужичьи «скупоречивым, вдумчивым, широкоплечим увальнем, парнем в картузе и огромных яловых сапогах». Дружили поэты давно. Ещё в 1915 году к Есенину, тогда секретарю журнала Суриковского литературно-музыкального кружка «Друг народа», попали присланные Ширяевцем стихи. И 21 января 1915 года Есенин написал Ширяевцу чрезвычайно доброжелательное письмо, положившее начало их переписке и затем дружбе: «Извините за откровенность, но я Вас полюбил с первого же мной прочитанного стихотворения Вы там вдалеке так сказочны и прекрасны». И вот 9 июня 1924 года Сергей Есенин приехал на творческий вечер в Тверь. Приехал он по приглашению Тверского литературно-художественного общества имени И. С. Никитина, созданного ещё в начале 1920 года. Это был вечер крестьянской поэзии в память об Александре Ширяевце. Видимо, на такое приглашение Есенин просто не мог ответить отказом. Вообще в Верхневолжье до этого он уже бывал, но до Твери как-то не добирался. Девяносто лет спустя, 10 июня 2014 года в Твери на здании гостиницы «Волга» (ул. Желябова, дом 1) была торжественно открыта мемориальная доска. На ней увековечена память о визите Сергея Есенина в столицу Верхневолжья. Инициаторы проекта установили, что именно на месте гостиницы «Волга», располагался в дореволюционной Твери старый ветхий дом, в котором Сергей Есенин останавливался у поэта Матвея Дудорова вместе с крестьянскими поэтами Сергеем Клычковым, Петром Орешиным и Николаем Власовым-Окским. В тот день Сергей Есенин выступил в кинотеатре «Гигант» и в Городском саду. О выступлении Есенина в Твери рассказано поэтом и журналистом Е. Е. Шаровым, опубликовавшим свои воспоминания в 60-е годы: «Есенин сдержал обещание и в назначенный для концерта день — 9 июня 1924 года — приехал, захватив с собою на концерт Петра Орешина, Сергея Клычкова и Николая Власова-Окского… Первым на сцену вышел Есенин. Он был встречен громом аплодисментов и приветственными возгласами. Это ободрило всех нас, устроителей концерта, и, видимо, понравилось самому поэту. Восторженная встреча показала, что и наши горожане, особенно молодежь, знают и любят поэзию Есенина. На этом вечере поэт был, как говорят, в ударе. Он читал изумительно, неподражаемо». Это был первый и единственный приезд Есенина в Тверь. Через полтора года, 28 декабря 1925 года, его самого найдут повесившимся на трубе парового отопления в пятом номере ленинградской гостиницы «Англетер». Великому русскому поэту было всего 30 лет. После смерти любимого друга С. Есенин неоднократно говорил: «если я умру, похороните меня рядом с Шуркой милым», что и было исполнено. 31 декабря 1925 года он был похоронен недалеко от могилы Ширяевца на Ваганьковском кладбище в Москве.

Всё тише, всё обыкновеннее я разговариваю с Богом. Борис Чичибабин Мои детские и институтские воспоминания о Харькове связаны в первую очередь с многолюдным железнодорожным вокзалом, местом пересадки по пути к родственникам, с вкусным многослойным мороженым в высоком стеклянном стакане с трубочкой, но с некоторых пор этот город ассоциируется ещё и с именем поэта-шестидесятника, не такого «раскрученного», как Евтушенко, Ахмадуллина, Вознесенский и др., да и стихи его по духу были иные, возможно потому, что к приходу «оттепели» его «жизненный багаж» был более увесистым — в силу того, что он был на десять-пятнадцать лет старше, да и судьба «одарила» не только счастливым опытом. Но уверена, харьковчане о нём помнят и сегодня, спустя четверть века после его кончины. Однажды я услышала стихи, поразившие меня своей глубиной и выразительностью. Две строчки врезались в память: О, кто там у руля, остановите время, остановите мир и дайте мне сойти. Позже я узнала имя автора. В обыденной жизни он носил фамилию отчима — Полушин, а для творческой взял девичью фамилию матери. Очень трудно вместить в короткий текст всё, что хотелось бы сказать об этом удивительном человеке. Поэту удавались и любовная, и философская, и особенно гражданская лирика; дважды он пострадал за свои «неправильные стихи»: летом 1946 года был арестован во время экзаменационной сессии и осуждён по 58-ой статье, отбыл наказание, и хотя во время «оттепели» его подборки публиковали в журналах и вышли его сборники, многие стихи подверглись цензуре, «уродовались», а позже по приказу «сверху» поэт надолго был «забыт» и не печатался, вплоть до «перестройки». Выручал «самиздат» и, видимо, именно благодаря ему я и услышала впервые стихи Бориса Чичибабина. Не стану пересказывать биографию — желающие могут легко найти её в интернете. Но лучше почитать воспоминания Феликса Рахлина «О Борисе Чичибабине и его времени. Строчки из жизни» и посмотреть видеозаписи передач с участием самого поэта, где он не только читает свои стихи, но и говорит об очень важных вещах. Поражает чистота и цельность его натуры , гармонично сочетающей «возвышенное и земное». И ещё хочу поделиться несколькими любимыми стихами. В некоторых из них чувствуется влияние Бориса Пастернака, чьё имя (по воспоминаниям Феликса Рахлина) не сходило с уст начинающего поэта. *** Я плачу о душе, и стыдно мне, и голо, и свет во мне скорбит о поздней той поре, как за моим столом сидел, смеясь, Микола и тихо говорил о попранном добре. Он чистое дитя, и вы его не троньте, перед его костром мы все дерьмо и прах. Он жизни наши спас и кровь пролил на фронте, он нашу честь спасёт в собачьих лагерях. На сердце у него ни пролежней, ни пятен, а нам считать рубли да буркать взаперти. Да будет проклят мир, где мы долгов не платим. Остановите век – и дайте мне сойти. Не дьявол и не рок, а все мы виноваты, что в семени у нас – когда б хоть гордый! – чад. И перед чванством лжи молчат лауреаты – и физики молчат, и лирики молчат. Чего бояться им – увенчанным и сытым? А вот поди ж, молчат, как суслики в норе, – а в памяти моей, смеющийся, сидит он и с болью говорит о попранном добре... Нам только б жизнь прожить, нам только б скорость выжать, нам только б сон заспать об ангельском крыле – и некому узнать и некому услышать мальчишку, что кричит о голом короле. И Бога пережил – без веры и без таин, без кроны и корней – предавший дар и род, по имени – Иван, по кличке – Ванька-Каин, великий – и святой – и праведный народ. Я рад бы всё принять и жить в ладу со всеми, да с ложью круговой душе не по пути. О, кто там у руля, остановите время, остановите мир и дайте мне сойти. 1978 *** Живу на даче. Жизнь чудна. Своё повидло… А между тем ещё одна душа погибла. У мира прорва бедолаг, – о сей минуте кого-то держат в кандалах, как при Малюте. Я только-только дотяну вот эту строчку, а кровь людская не одну зальёт сорочку. Уже за мной стучатся в дверь, уже торопят, и что ни враг – то лютый зверь, что друг – то робот. Покойся в сердце, мой Толстой, не рвись, не буйствуй, – мы все привычною стезей проходим путь свой. Глядим с тоскою, заперты, вослед ушедшим. Что льда у лета, доброты просить у женщин. Какое пламя на плечах, с ним нету сладу, – принять бы яду натощак, принять бы яду. И ты, любовь моя, и ты – ладони, губы ль – от повседневной маеты идешь на убыль. Как смертью веки сведены, как смертью – веки, так все живём на свете мы в Двадцатом веке. Не зря грозой ревёт Господь в глухие уши: – Бросайте всё! Пусть гибнет плоть. Спасайте души! 1966 *** Когда я был счастливый, там, где с тобой я жил, росли большие ивы, и топали ежи. Всходили в мире зори из сердца моего, и были мы и море – и больше никого. С тех пор, где берег плоский и синий тамариск, в душе осели блёстки солоноватых брызг. Дано ль душе из тела уйти на полчаса в ту сторону, где Бело- сарайская коса? От греческого солнца в полуденном бреду над прозою японца там дух переведу. Там ласточки – все гейши – обжили – добрый знак – при Александр Сергейче построенный маяк. Там я смотрю на чаек, потом иду домой, и никакой начальник не властен надо мной. И жизнь моя – как праздник у доброго огня… Теперь в журналах разных печатают меня. Все мнят во мне поэта и видят в этом суть, а я для роли этой не подхожу ничуть. Лета в меня по капле выдавливают яд. А там в лиманах цапли на цыпочках стоят. О ветер Приазовья! О стихотворный зов! Откликнулся б на зов я, да нету парусов… За то, что в порах кожи песчинки золоты, избави меня, Боже, от лжи и суеты. Меняю призрак славы всех премий и корон на том Акутагавы и море с трёх сторон! 1988–1989 *** Меня одолевает острое и давящее чувство осени. Живу на даче, как на острове, и все друзья меня забросили. Ни с кем не пью, не философствую, забыл и знать, как сердце влюбчиво. Долбаю землю пересохшую да перечитываю Тютчева. В слепую глубь ломлюсь напористей и не тужу о вдохновении, а по утрам трясусь на поезде служить в трамвайном управлении. В обед слоняюсь по базарам, где жмот зовёт меня папашей, и весь мой мир засыпан жаром и золотом листвы опавшей... Не вижу снов, не слышу зова, и будням я не вождь, а данник. Как на себя, гляжу на дальних, а на себя – как на чужого. С меня, как с гаврика на следствии, слетает позы позолота. Никто – ни завтра, ни впоследствии не постучит в мои ворота. Я – просто я. А был, наверное, как все, придуман ненароком. Всё тише, всё обыкновеннее я разговариваю с Богом. 1965 В понедельник встречайте эссе Виктории Беркович о поэте Арсении Тарковском. Ждём вас в это же время! Не забывайте, что свои впечатления, мнения, вопросы к автору статьи или любимые стихи представленного поэта вы можете выкладывать в комментариях. Отдельными записями, не противоречащими правилам сайта и законам РФ, можно опубликовать собственные заметки и эссе о поэтах-шестидесятниках в альбоме или в дневнике. Желаем вам здоровья и добрых выходных!

Поэзия «несакрализированной вторичной культурной фиксации». https://poembook.ru/diary/56065-o-vospriyatii-i-krugozore В первых же строках моего скромного анализа хочу попросить прощения у Ирины, не я выбрал её поэзию в качестве образца поэтического творчества 2020 года, это сделало время! Так вот, у меня претензии ко времени: «Время ты слишком апокалипсично, ты выставляешь уродства мира и плачешь о своем конце. Время, ты призываешь нас созерцать Закат Европы, закат Культуры, и закат самого себя. Время, ты слишком пессимистично и я с тобой не согласен! Я знаю, что есть продолжение.» Почему поэзия Ирины Чудновой не «открывает нового Континента», а являет «Закат Европы»? Дело в том, что в ней мало Красоты. А Красота сейчас, точнейшим научным образом, выверенная формула, в подтверждение бессмертных слов Федора Михайловича Достоевского: «Красота спасет мир»! Красота завораживает сердце и душу, красота отражается чувствами радости и счастья. Поэзия «несакрализированной вторичной культурной фиксации» всеми этими достоинствами не заморачивается, ей важно облечь поток сознания в слова. Так вот, наука открыла, что первоначальный алфавит состоял из 20 букв, так же как белок жизни состовляют20 элементов — аминокислот. Так же как великое множество СЛОВ составляется из 20 древних букв, так живой белок состоит из 20 аминокислотных групп — это система рождающая чудо жизни! Если поэт, руководствуясь своим мышлением, рождает из 20 букв причудливые сочетания образов в которых смыслов малая малость, то он подобен генному инженеру рождающему геномодифицированных уродцев согласно своей фантазии. «...Произнесенное и написанное слово — это тоже кирпичик мироздания, своеобразная информационно-смысловая стоячая волна. Она состоит из атомов-мыслей (атомов-звуков), которые мы творим и которые наполняют ноосферу… Осознать и сформулировать эти выводы нам помогла, в сущности, простая аналогия «химический элемент — буква»… Это позволяет высказать гипотезу о более глубокой связи этих понятий, их своеобразной симметрии. Речь идет о том, что за всеми атомами и молекулами тоже должна стоять мысль. (И наоборот)» *** Поэтому классические образцы поэзии являются вечными и самыми современными. «Конечно», скажете вы, «человек всегда склонен поступать своевольно!» В таком случае, я хочу повернуться с этим человеком к апокалиптическому зеркалу и пристально посмотреть в него. Тогда может быть человек увидит Конец Времени в самом себе? И, чтобы избежать этого конца, постарается изменить Себя? ***Геннадий Длясин «Молекулярная тайнопись мышления» стр. 81

Состряпав третьего дня тиливидение, я решил подсобрать все свои профессии и, разумеется, поделиться коллекцией здесь, ибо всем капец, как интересно. Попробую вспомнить прям все. Может и вы поделитесь своими этими профессиональными. Таки миртрудмай. Начал я зарабатывать деньги с картёжных игр в школе. Бура и козёл, а также какой-то упрощённый покер Потом я продавал сочинения и диктанты, мда. Если я ничо не путаю, то за оценку 4 на выходе я брал рупь, за 5 - 2, а за 3 - ничего. И, ведь были идиоты, которые списывали на трояк!! Далее - торговал на рынке всякое из лесу и с огороду (хорошо получалось, кстати) Пятнадцати лет я работал продавцом в киоске Ещё до института были - грузчик, опять продавец, но уже и кассир и уже в булошной. Опять продавец - услуг театра для детских садов *(чистое бабло и немало, кстати) На институтское время приходится - продавец (та шож такое) в макдоналдсе, натурщик! (ы) и мадель в эстетских журналах, промоутер, разнорабочий и прочая фигня. Потом попёрло. Политтехнолог, политтехнолог, руководитель всяких отделов СМИ и подобное Нач отделов рекламы и маркетинга Нач отделов рекламных коммуникаций Учредитель какой-то оптоволоконной хрени Ура, продавец!! (а ведь это уже 2016). Нет, уже начотд продаж! Карьера!)) Какой-то совладелец какой-то конторы Опять реклама и маркетинг И, о, радость, политтехнолог и снова и поныне так. ещё много всяких превсяких мелочей, типа, вот продюсерская фигня, озвучание рекламы, копирайтинг, оргуха, и чего я ещё не вспомнил. вспомнил! техдиректор группы ДДТ в 2004))) (жесть ваще) Кстати, забыл, да. Покером до сих пор кормлюсь. С диктантами, вот, перебои... Не покупают)

То, что я стала стала мушкетёром с пером в башке в правом верхнем углу страницы, я уже поняла, забавно))) У меня другой вопрос - в мае я должна начинать всё сначала? Вот победила я в апреле в трёх анонимных дуэлях, но что-то не заметно, что бы это зачлось в перспективу на бронзу, это касается и других апрельских заслуг. Вопрос остаётся открытым - шо опять???

Не любят меня здешние творцы, ох, не любят – знаю. За псевдоним-фамилию однофамильные с покойным отцом народным. А ещё не любят, что иногда (ей Богу, стараюсь сдерживаться) позволяю критику высказать. Вот и сейчас позволю себе высказать несколько критических замечаний по произведению, занявшему первое место в конкурсе «Не забудем. Не простим.» В прозаически-стихотворном произведении автор как бы пересказывает нам рассказы отца-фронтовика. Сразу оговорюсь: решительнейше заявляю, что принизить заслуги отца, либо оскорбить сына цели не имею! Это только всего лишь критический обзор описываемых событий. Итак, поехали. «Декабрь 1942-го. Мы готовились к генеральному наступлению по всему фронту.» Никакого «генерального наступления» по всему фронту в декабре 1942 года РККА не готовила и готовить не могла, потому что таковое наступление, а именно, знаменитая операция «Марс» началась ещё ранее декабря. Правда, далеко не по всему советско-германскому фронту. Далее идёт трагический рассказ о случае с подрывом нашего танка нашей же собакой-подрывником при её тренировке. С гибелью, если не экипажа, то точно командира танка. «Была у нас специальная команда кинологов, которая готовила собак-смертников.» Никто никогда ни на передовой, ни в ближнем тылу (где располагаются до боя танковые части) собак-истребителей танков НЕ ГОТОВИЛ! Для этого существовали специальные подразделения в тылу. Одно из таких крупнейших располагалась в районе подмосковного посёлка Ново-Гиреево (сейчас — район Москвы Новогиреево) - Центральная школа младших специалистов служебного собаководства. Собаку не кормили несколько дней и приучали её, что еду можно найти под танком. Далее собаке прикрепляли МАКЕТ взрывного устройства (вот и смотри – потянет вес?) и дрессировали залезать под танки уже с ним. Обучение собак проводилось в «школах», а в полосе боевых действий никаких «проверок» проводиться не могло – только боевое применение! В боевых условиях собаку держали впроголодь, в нужный момент укрепляли на ней настоящее взрывное устройство — от 4 до 4,6 кг с игольчатым детонатором; непосредственно перед применением снимали предохранитель и выпускали собаку навстречу вражескому танку. Таким образом описываемое действия кинолога (проверка собаки боевым грузом, а особенно установка детонатора и снятие предохранителя с боевой пружины) являлись не только не нужными, но явно преступными и трибунал С РАССТРЕЛОМ для него был неизбежен. Учитывая, что подобного идиотизма вряд ли можно было ожидать даже от кинолога в сильном подпитии, следует считать данную «историю» высосанной автором из пальца. Идём дальше. «Обошли ночью логово фашистов в полной темноте, без света фар... Потом, в один миг, Берлин осветили сотни прожекторов...». Это автор наших фильмов насмотрелся. Массовое применение прожекторов было первый и последний раз при наступлении 1-го Белорусского фронта на так называемые «зееловские высоты», расположенные 20-ти километровой грядой строго к востоку от Берлина. Первая же фраза говорит о том, что речь у автора, очевидно, идёт о действиях войск 1-го Украинского фронта, совершающих обходной манёвр к югу от города, где применения прожекторов не было. Красиво конечно, но нестыковка очевидная. Далее у автора следует уже явная фантастика: «Нет, — говорит Никитич, — спирт находится в спецпакетах противохимической защиты». Что это за «спецпакет» такой? Разбираемся. Индивидуальный противохимический пакет ИПП-11 представляет собой герметичный пакет из металлизированной плёнки с насечками, содержащий ТАМПОН, пропитанный нейтрализующим противохимическим составом. Вес ИПП-11 – 35грамм!! Состав рецептуры: Азотнокислый лантан 6-водный 5,6 ±0,5 Триэтиленгликоль 65,5 ±1,5 Этилкарбитол 25±1 Гидроксид натрия 0,8±0,1 Вода 2,5 ±0,5 Из описанного ясно, что доблестные разведчики нечто спиртосодержащее могли только высосать из тампона (картинка, однако!!). А фельдшеру-ворюге и пьянице (небось, вместе пили, да и друга-офицера неужто не пригласили) поделом бы и расстрелять перед строем, если втереть ему статью о подрыве боеготовности, но это вряд ли – скорее всего, за кражёнку такую могли отвесить стандартную десятку с заменой на штрафбат, и то в самом пиковом случае. А вот что солдатиков не выдал – молодец Никитич! Хотя картинка неприглядная вписана: смельчаки-разведчики, очевидно чувствуя себя сволочами последними, глазёнки от Никитича прячут и слезьми умываются. Да и бравый офицер-танкист, небось, про себя молится за скорейший упокой фельдшера – а то ещё расскажет, как взаправду дело было, и загремят подельники-разведчики под трибунал. Да и офицер заодно – если и не пил вместе, то за недонесение. Как-то автор не подумал и уронил на светлую память пятнышко. Дальше – больше. Читаем: «Как касками в темноте в сарае бились, не видя ничего. Схватишь за шиворот, если заматерится, значит, свой, а промолчит или по-немецки вякнет - сразу каской по голове…». Здорово, конечно! Жизненно. Только смущает: по каким это беспросветно-тёмным сараям офицер-танкист ошивается, покинув свою броневую машину? И откуда у него каска – у офицера-танкиста по форме фуражка или танковый шлем. (Может он уже в пехоту с отрезанными пальцами перешёл - «помню, сидим мы в окопе»? Когда это танкисты по окопам на переднем крае сиживали – танкам до атаки место в тылу. Разве что для рекогносцировки? Тогда ползание за мёдом – воинское преступление!) И вообще, если за шиворот в темноте хватать кого попадя, можно ещё до отклика самому так по кумполу огрести... Вот разве что, если в сарае немецкий лазарет с ранеными (а немцы, между прочим, наших пленных раненых зачастую в свои полевые лазареты временно помещали – для первой помощи, это из мемуаров известно). Тогда да, тогда за шкирку, но приходилось и разбираться. Гнусное, конечно, подозрение. НО!.. Если верить последней в череде сказок, офицер-танкист уже и не танкист, и не офицер. Кто же он теперь, в лето 1944-го? А он теперь старшина-конвойный - по-простому, вертухай (и вот тут подозрение уже уместно). Наверное, по инвалидности не списали (прям как Маресьев!), а только из старшего лейтенанта танковых войск в старшину-водителя разжаловали - не иначе, как за мёд. (Правда, он потом опять в танкистах оказался – в Берлин на танке въехал. Чудеса!!) Что же делает бравый?.. – нет, вовсе уже не бравый: проспал-проворонил, со товарищи, «ядовитый «гриб»». И вот он в погоне. Собачку подключили (откуда взялась? А если была – как допустила?). Но бедолага погряз в болоте. А добрый фриц его вытащил (бывает). И кинулся наутёк. И «прибежал младший лейтенант Кудинов, старший конвоя. И заорал «недоумённо» (а чего недоумевать): "Ты что не стреляешь?! Стреляй, сволочь, уйдет! Под трибунал пойдешь!". Что обозвал подчинённого сволочью – верится, это у нас запросто. А вот отчего трибуналом пригрозил, непонятно – он начальник конвоя, ему и под трибунал. От недоумения, наверно. И зачем было стрелять? Фриц важный – недаром такой конвой, небось в СМЕРШ везли для допросов. Мёртвого привезут – не поздоровится лейтенанту младшему, минимум разжалуют. Да и много их тут, охотников, да ещё и с собакой на безоружного. Глупость явная и опять же преступление! Оттого потом и свечи ставит - советь! Да, многоват список преступлений на фронтовика сыночком навешанный! Вот так автор сего опуса в погоне за дешёвой литературной славой бездумно обгадил память своего отца- фронтовика нелепыми росказнями и переводом заслуженного боевого офицера в тылового вертухая. Но я твёрдо верю: не было ничего подобного на самом деле, не было и преступлений! Просто автор собрал с бору по сосёнке о чём читал-видел, своего приплёл и, не осмыслив, отстучал на клавишах. А читатели, тоже не задав себе труда осмыслить прочитанное, разобраться, двинули в лидеры бездарное (уже потому одному бездарное, что небылицами полно) произведение. А вот стихи в промежутках прозы замечательные!! P.S. К сведению автора и прочих граждан: наградные (орденские) планки не нашиваются (пришиваются нашивки за ранения), а пристёгиваются к левой стороне мундира (пиджака) металлической заколкой. В случае, когда одеваются награды, они не пристёгиваются, ибо есть их дубль.

Лишай стригущий, бреющий полёт… В чём сходство их? – В движении вперёд. И ты, приятель, брей или стриги – Но отступать от цели не моги! Человек, о котором хочу… Нет, не рассказать – напомнить. Рассказов о нём в своё время было в достатке. К той категории авторов, стопроцентных «шестидесятников» его можно отнести едва ли в силу возраста. Первая книга Шефнера вышла в 40-м году, ещё до войны. Вторая – под огнём врага, в осаждённом, но не сломленном Ленинграде, за год до полного снятия блокады. Так вот, человек этот – удивителен. Его отношение к слову, к жизни совсем не похоже на отношения большинства писателей той непростой эпохи. Он имел свойственный лишь ему одному юмор – юмор в рецепции бытия и автора, и героя. Герои же его произведений – а писал он по большей части прозу – легкомысленны, афористичны, фантасмагоричны даже. От Стефана до Ковригина, от Возможного до, конечно же – Белобрысова. Но при этом, глубина, искренность их переживаний дарят читателю не просто сказку, но сказочную трагедию. Копнёшь глубже, а там – дна не видать… Чуткий, умный фантазёр, социальный фантаст – по мне, так предвосхитивший во многом Стругацких, Шефнер не менее интересен своей поэзией. Она поразительно чиста и откровенна. О ней и хочу поговорить. Ранние стихи Вадима Сергеевича полны тихого драматического лиризма. Намеренно не стану приводить тексты полностью – кого заинтересует, гугл в помощь. Лесной пожар Забывчивый охотник на привале Не разметал, не растоптал костра. Он в лес ушел, а ветки догорали И нехотя чадили до утра. А утром ветер разогнал туманы, И ожил потухающий костер И, сыпля искры, посреди поляны Багровые лохмотья распростер. Автор протягивает паутинную нить сопереживания к своему читателю. Он верит, открывший книгу наверняка станет другим, когда впервые закроет её, дойдя до последнего слова. Шефнер верил в людей, любил людей. Его послевоенные тексты тесно связаны не просто с человеком – с его совестью. Они все – надежда. * * * Не привыкайте к чудесам, – Дивитесь им, дивитесь! Не привыкайте к небесам, Глазами к ним тянитесь! Приглядывайтесь к облакам, Прислушивайтесь к птицам, Прикладывайтесь к родникам, – Ничто не повторится. За мигом миг, за шагом шаг Впадайте в изумленье. Всё будет так – и всё не так Через одно мгновенье. О чем говорит автор в те самые шестидесятые? Кто его слушатель, читатель? К кому он, седой, неулыбчивый, страдающий страшной дальнозоркостью Шефнер, на самом деле обращается? Не пиши о том, что под боком, Что изведано вполне,— Ты гони стихи за облаком, Приучай их к вышине. Над горами и над пашнями Пусть взвиваются они,— Ты стихи не одомашнивай, На уют их не мани! Не давай кормиться около Мелких радостей и смут,— Пусть взмывают, будто соколы, В холод, в синий неуют! Изнемогши и заиндевев, С неподкупной вышины То, что никому не видимо, Разглядеть они должны! 1963 А современник ли, его тамошний читатель? Не потомок ли он, только из его, шефнеровского будущего? Безрассудный, отважный, немного циничный Белобрысов, нелепый, комичный «человек с пятью «не», словно сотканный из парадоксов изобретатель универсального аквалида – Андрей Светочев? Мы не знаем. Я не знаю. …Да, Вадим Сергеевич не стопроцентный «шестидесятник». Человек, вошедший в знаменательное десятилетие уже взрослым мужчиной, пережившим, переборовшим войну… Но – нотки флёра, флёра той эпохи безусловно ему присущи. Кто не верит – откройте его добрые, тёплые книги, вспомните о Шефнере. Не пожалеете! Вадим Шефнер – поэт, из редкой и особо мною ценимой когорты – узнаваемых, вневременных. Доля страшных испытаний, выпавшая ему, не уничтожила детского, прямого и неподкупного начала авторского естества. Будучи весьма атеистичным человеком, в одном из последних своих интервью Шефнер заметил: «…я не знаю. С годами я начинаю, кажется, верить или убеждаться, что мир сложнее, чем мы думаем. И что есть какая-то высшая сила.». В моменты мучений, ужаса смерти мастер способен был на истинное духовное и душевное откровение. Более всего я восхищаюсь его военными стихами. Да, именно так. Заканчивая, вероятно, скорое, неумелое, но честное напоминание о Вадиме Сергеевиче Шефнере, в канун праздника Победы не могу не привести одно из самых сильных стихотворений мастера. Моего земляка. На сей раз – привести целиком. Зеркало Как бы ударом страшного тарана Здесь половина дома снесена, И в облаках морозного тумана Обугленная высится стена. Ещё обои порванные помнят О прежней жизни, мирной и простой, Но двери всех обрушившихся комнат, Раскрытые, висят над пустотой. И пусть я всё забуду остальное – Мне не забыть, как, на ветру дрожа, Висит над бездной зеркало стенное На высоте шестого этажа. Оно каким-то чудом не разбилось. Убиты люди, стены сметены, – Оно висит, судьбы слепая милость, Над пропастью печали и войны. Свидетель довоенного уюта, На сыростью изъеденной стене Тепло дыханья и улыбку чью-то Оно хранит в стеклянной глубине. Куда ж она, неведомая, делась Иль по дорогам странствует каким, Та девушка, что в глубь его гляделась И косы заплетала перед ним?.. Быть может, это зеркало видало Её последний миг, когда её Хаос обломков камня и металла, Обрушась вниз, швырнул в небытиё. Теперь в него и день, и ночь глядится Лицо ожесточённое войны. В нём орудийных выстрелов зарницы И зарева тревожные видны. Его теперь ночная душит сырость, Слепят пожары дымом и огнём, Но всё пройдёт. И, что бы ни случилось, – Враг никогда не отразится в нём! 1942 Ленинград А завтра, как и было заявлено, очерк о Борисе Чичибабине представит Макеенко Людмила. Ждем вас в это же время! Не забывайте, что свои впечатления, мнения, вопросы к автору статьи или любимые стихи представленного поэта вы можете выкладывать в комментариях. Отдельными записями, не противоречащими правилам сайта и законам РФ, можно опубликовать собственные заметки и эссе о поэтах-шестидесятниках в альбоме или в дневнике. Всем здоровья и радости!

Омерщение Православия Да, именно Омерщение, и это слово более всего подходит к тому процессу, которое запустил Петр 1. Все началось с него, с приходом к власти Романовых, а в последующем Гольштейнов. Этот род не связан ни с Рюриковичами, ни с Иваном Грозным, ни с Годуновым Борисом, а идет от более низших родов и крепко связанных с поляками Радзивилами. Этот род больше связан с Гришкой Отрепьевым, чем с великими Князьями Руси – Владимиром, Мстиславом, Олегом. С Приходом к власти Петра первого, который принял в сердце всю Западную ересь, как духовную, так и социально-бытову, да и политическую, начал планомерно уничтожать русскую душу, через изменение обычаев в народе, реформ в церкви, онемечивание придворных и армии, через обмундирование и муштру. И самое страшное - Петр 1 встал во главе Православной церкви и упразднил Патриаршество. А Канон Вселенского Собора гласит: - Мирянин, который будет властвовать Епископом, да будет анафема. Вот, и пошла гулять эта анафема по всей России с непрестанными войнами, бунтами, морами… У русских царей появились немецкие жены, а потом и дети, и внуки, и правнуки… Все чистокровные немцы! Ко всем прочим бедам Петр 1 открыл ворота для иностранного бизнеса. Заводы, как в нашем времени в 90-ых годах, обанкротили и скупили иностранные промышленники. Своих купцов и заводчиков Петр задавил конкуренцией с иностранным капиталом. В последствии это же самое повторил и Царь Александр 3, чем вызвал негодование не только у обнищавших рабочих, но и у русских промышленников и аристократов. Чем и породил революцию в купе с церковным омерщением. Анафема разразилась над Николаем 2, и пред этой бедой он был просто бессилен. Каток истории и приговор ее за насаждение ереси раздавил монархию. Вот что говорили в то время русские Святые… Серафим Чичагов 1910 год. Перед глазами ежедневно наблюдаю разложение и народа и духовенства. Никакой надежды, что они одумаются. Все то же пьянство, сутяжничество, вымогательство, светские развлечения. Еще немного и сектантство возьмет верх. Преподобный Вениамин Федченков. На уроках в семинариях богословие преподавалось острословием и кощунствами. Изучают богословие не по Святоотечеству, а по схоластике. Появилось нравственное богословие на манер Запада. Варсонофий Оптинский – неверие, нигилизм, мертвечина в семинариях и оттуда произросла революция! Святитель Феофан – скоро, за полтора два поколения произойдет крах Православия. (прошло 1,5 поколение и предсказание сбылось.) Святой Иоанн Кронштадтский - 3емное отечество страдает за грехи Царя и народа, за маловерие и недальновидность Царя, за его потворство неверию и богохульству Льва Толстого и всего так называемого образованного мира министров, чиновников, офицеров, учащегося юношества, духовенства. Молись Богу с кровавыми слезами о общем безверии и развращении России. Игнатий Брянчанинов написал еще более ужасные слова: - Наш народ может и должен стать орудием гения из гениев - антихриста, который наконец осуществит мысль о всемирной Монархии !!! Придут и поклонятся перед ним все народы! Судя по духу времени и брожению умов в народе, должно полагать, что здание церкви колеблется страшно и быстро, и некому это остановить и противостоять. Последнее можно сказать и о духовных журналах, и о преподавании закона Божьего в духовных академиях. Какого света ожидать от этой тьмы? За это потворство в церкви будет строгий спрос с каждого… *** В доказательство к вышеизложенному, хочу напомнить, что в 1905 году царь дал свободу для всех религий и конфессий, кроме Православной церкви. С этого момента и началось издевательства через печать над троном и над церковью! Возникло беззаконие и безбожие! А дальше и произошла анафема озвученная на Вселенском соборе… Произошли две революции 1905 года и 1 917 года. Первая отстранила от власти царя Николая 2, а вторая уничтожила монархию и род Романовых. И самое печальное то, что иерархи церкви не показали смирение перед ходом истории, ибо в Писании сказано, что всякая власть от Бога! Напротив, начали рассылать письма в епархии с призывом восставать против большевистской власти, как, по их мнению, власти безбожной. Больше всего в этом усердствовал патриарх Тихон, за что и попал в застенки ВЧК, где одумался и изменил свое мнение о большевистской власти, да было уже поздно, ибо гражданская война набирала обороты и русские люди схлестнулись в кровавой бойне братоубийства. Ан нет, что бы внять словам Писания и смириться перед историей церковным иерархам, глядишь, и жертв было бы куда меньше и среди народа, и среди Священнослужителей. Ведь по сути, которую в наше время, да и тогда, никак не хотят принять и понять, что через большевиков Бог спас Православие от омерщения, другими словами – от окатоличивания! Отсюда и разрушение храмов и репрессии священников. Если вспомнить слова Игнатия Брянчанинова, то ответил за омерщение православия каждый… Хочется добавить и слова из русской Православной Концепции, которая написана уже в наше время, что для церкви нет внешних врагов, а есть только внутренние! Иными словами – для церкви нет врагов политических, а есть враги внутренние, которые обитают в каждом человеке, извращая его ум, чувства, помыслы и душу. И очень прискорбно, что и теперь этого церковные иерархи не признают и разделение народа по политическим настроениям продолжается. Гражданская война не закончилась в 1920 году, она еще до сих пор идет в умах людей. Напротив, раскол даже усилился тем, что вопреки воле народа, канонизировали по политическому заказу Николая 2, с нарушениями всех канонов обретения Святости. Мало того: произошло объединение Российской православной церкви с зарубежной Православной церковью, которая заражена экуменизмом и Западной ересью, о которой говорили Святые еще задолго до революции. Происходит странная вещь: с еретиками объединились, а российский народ продолжают раскалывать, разделять, а посуди уничтожать души… Мечты западных идеологов, смертельно ненавидящих Россию, сбываются. Не по этой ли причине, не на этом ли расколе, как говорил Игнатий Брянчанинов, придет к управлению в России антихрист?... 01.05.2020 В. Иволин

Поздравляю с праздником, тех, кто чувствует себя причастным к нему!