Лишай стригущий, бреющий полёт… В чём сходство их? – В движении вперёд. И ты, приятель, брей или стриги – Но отступать от цели не моги! Человек, о котором хочу… Нет, не рассказать – напомнить. Рассказов о нём в своё время было в достатке. К той категории авторов, стопроцентных «шестидесятников» его можно отнести едва ли в силу возраста. Первая книга Шефнера вышла в 40-м году, ещё до войны. Вторая – под огнём врага, в осаждённом, но не сломленном Ленинграде, за год до полного снятия блокады. Так вот, человек этот – удивителен. Его отношение к слову, к жизни совсем не похоже на отношения большинства писателей той непростой эпохи. Он имел свойственный лишь ему одному юмор – юмор в рецепции бытия и автора, и героя. Герои же его произведений – а писал он по большей части прозу – легкомысленны, афористичны, фантасмагоричны даже. От Стефана до Ковригина, от Возможного до, конечно же – Белобрысова. Но при этом, глубина, искренность их переживаний дарят читателю не просто сказку, но сказочную трагедию. Копнёшь глубже, а там – дна не видать… Чуткий, умный фантазёр, социальный фантаст – по мне, так предвосхитивший во многом Стругацких, Шефнер не менее интересен своей поэзией. Она поразительно чиста и откровенна. О ней и хочу поговорить. Ранние стихи Вадима Сергеевича полны тихого драматического лиризма. Намеренно не стану приводить тексты полностью – кого заинтересует, гугл в помощь. Лесной пожар Забывчивый охотник на привале Не разметал, не растоптал костра. Он в лес ушел, а ветки догорали И нехотя чадили до утра. А утром ветер разогнал туманы, И ожил потухающий костер И, сыпля искры, посреди поляны Багровые лохмотья распростер. Автор протягивает паутинную нить сопереживания к своему читателю. Он верит, открывший книгу наверняка станет другим, когда впервые закроет её, дойдя до последнего слова. Шефнер верил в людей, любил людей. Его послевоенные тексты тесно связаны не просто с человеком – с его совестью. Они все – надежда. * * * Не привыкайте к чудесам, – Дивитесь им, дивитесь! Не привыкайте к небесам, Глазами к ним тянитесь! Приглядывайтесь к облакам, Прислушивайтесь к птицам, Прикладывайтесь к родникам, – Ничто не повторится. За мигом миг, за шагом шаг Впадайте в изумленье. Всё будет так – и всё не так Через одно мгновенье. О чем говорит автор в те самые шестидесятые? Кто его слушатель, читатель? К кому он, седой, неулыбчивый, страдающий страшной дальнозоркостью Шефнер, на самом деле обращается? Не пиши о том, что под боком, Что изведано вполне,— Ты гони стихи за облаком, Приучай их к вышине. Над горами и над пашнями Пусть взвиваются они,— Ты стихи не одомашнивай, На уют их не мани! Не давай кормиться около Мелких радостей и смут,— Пусть взмывают, будто соколы, В холод, в синий неуют! Изнемогши и заиндевев, С неподкупной вышины То, что никому не видимо, Разглядеть они должны! 1963 А современник ли, его тамошний читатель? Не потомок ли он, только из его, шефнеровского будущего? Безрассудный, отважный, немного циничный Белобрысов, нелепый, комичный «человек с пятью «не», словно сотканный из парадоксов изобретатель универсального аквалида – Андрей Светочев? Мы не знаем. Я не знаю. …Да, Вадим Сергеевич не стопроцентный «шестидесятник». Человек, вошедший в знаменательное десятилетие уже взрослым мужчиной, пережившим, переборовшим войну… Но – нотки флёра, флёра той эпохи безусловно ему присущи. Кто не верит – откройте его добрые, тёплые книги, вспомните о Шефнере. Не пожалеете! Вадим Шефнер – поэт, из редкой и особо мною ценимой когорты – узнаваемых, вневременных. Доля страшных испытаний, выпавшая ему, не уничтожила детского, прямого и неподкупного начала авторского естества. Будучи весьма атеистичным человеком, в одном из последних своих интервью Шефнер заметил: «…я не знаю. С годами я начинаю, кажется, верить или убеждаться, что мир сложнее, чем мы думаем. И что есть какая-то высшая сила.». В моменты мучений, ужаса смерти мастер способен был на истинное духовное и душевное откровение. Более всего я восхищаюсь его военными стихами. Да, именно так. Заканчивая, вероятно, скорое, неумелое, но честное напоминание о Вадиме Сергеевиче Шефнере, в канун праздника Победы не могу не привести одно из самых сильных стихотворений мастера. Моего земляка. На сей раз – привести целиком. Зеркало Как бы ударом страшного тарана Здесь половина дома снесена, И в облаках морозного тумана Обугленная высится стена. Ещё обои порванные помнят О прежней жизни, мирной и простой, Но двери всех обрушившихся комнат, Раскрытые, висят над пустотой. И пусть я всё забуду остальное – Мне не забыть, как, на ветру дрожа, Висит над бездной зеркало стенное На высоте шестого этажа. Оно каким-то чудом не разбилось. Убиты люди, стены сметены, – Оно висит, судьбы слепая милость, Над пропастью печали и войны. Свидетель довоенного уюта, На сыростью изъеденной стене Тепло дыханья и улыбку чью-то Оно хранит в стеклянной глубине. Куда ж она, неведомая, делась Иль по дорогам странствует каким, Та девушка, что в глубь его гляделась И косы заплетала перед ним?.. Быть может, это зеркало видало Её последний миг, когда её Хаос обломков камня и металла, Обрушась вниз, швырнул в небытиё. Теперь в него и день, и ночь глядится Лицо ожесточённое войны. В нём орудийных выстрелов зарницы И зарева тревожные видны. Его теперь ночная душит сырость, Слепят пожары дымом и огнём, Но всё пройдёт. И, что бы ни случилось, – Враг никогда не отразится в нём! 1942 Ленинград А завтра, как и было заявлено, очерк о Борисе Чичибабине представит Макеенко Людмила. Ждем вас в это же время! Не забывайте, что свои впечатления, мнения, вопросы к автору статьи или любимые стихи представленного поэта вы можете выкладывать в комментариях. Отдельными записями, не противоречащими правилам сайта и законам РФ, можно опубликовать собственные заметки и эссе о поэтах-шестидесятниках в альбоме или в дневнике. Всем здоровья и радости!