Елена Лесная


Моё "Хорошее" (новое + из запасников)

 
9 авг 2018
Хорошее – рекомендуют.
 
Есть авторы, от которых в подборку подшилось не по одному стихотворению. Это не от невнимательности.
 
Приятного вам!
 
И не забудьте, самое ценное – ваше внимание к стихам авторов, попавших в объектив глаза и под колёсико мышки.
 
 
 
 
ИЗ МОЕГО УТРЕННЕГО ДОСЬЕ
 
Ибн Ильяс
 
Машины, словно тараканы,
Снуют по городу с утра.
Кот снова погружен в нирвану,
Куда и мне давно пора.
 
Но нет… Завариваю кофе,
Чтоб сон скорей смахнуть с лица.
Из зазеркалья Мефистофель
Мне корчит рожи без конца.
 
Ну как тут бриться? Словно Фауст,
Ему киваю: все путем…
По комнате гуляет старость
В помятом галстуке моем.
 
Ищу носок, – склероз проклятый!
Очки пропали – караул!
Господь, скажи, оно мне надо?
Прошу хоть на часок отгул, –
 
Чтоб мог легко и без одышки
Бежать кондуктору назло,
Чтоб было все на свете слишком
И наконец-то повезло!..
 
От просьб таких отбоя нету:
На небесах всегда аврал...
Пока мечтал, мою котлету
Кот, медитируя, сожрал.
 
Да на здоровье, – все на свете
Случается не просто так…
Носок нашелся. Строчки эти
Даются только натощак.
 
И слава Богу, что бывает
С утра такая суета
И век, как кофе, закипает,
Тревожа бульканьем кота.
 
 
 
 
 
СВЯЩЕННЫ ТЕ
 
Манасевич Виктория
 
Священны те, кто приходит встречать на вокзалы засветло.
 
Способность, что заменяет десяток козырей,
продраться от и до сквозь любые заросли.
 
Я утыкаюсь в плечо и вижу туман над озером -
глоток воды в предпоследний раз пережившим засуху,
проросший лист на верхушке стального посоха.
 
Мы переходим морское дно не моргнув и посуху,
а после, к рассвету ближе, сбегаем за реку.
Ради того, чтоб вдохнуть посвежее воздуха.
Ради того, чтобы час подержаться за руки.
 
Солнце восходит к миру полоской узенькой.
Откуда-то сверху тихо играет музыка.
 
 
 
 
 
ГДЕ ПОД ДОЖДЁМ ВЫМАЛИВАЮТ МАЛЬВЫ...
 
Пономарёва Марина
 
Из цикла "лики Солнечногорска"
 
Где под дождём вымаливают мальвы
Себе покой, нетронутый грозой,
Где гипсовые львы тягучи, плавны,
В кусочках мха сливаются с росой…
Ворота покосились. В ржавой пене,
Что дышит с вишней воздухом одним,
Забытый дом среди кустов сирени,
С крыльцом прогнившим,
влажным,
но родным…
Где у забора кляксой черноплодка,
Где в паутине немощный сарай,
Свой век печальный доживает лодка,
Что увозила папу прямо в рай…
 
Сниму при входе шляпку из соломы.
Присяду в мокрый сломанный шезлонг.
Мне ключ незримый тихо, невесомо,
Любимый кто-то положил у ног…
 
 
 
 
 
ПОЭТОМУ Я ПИШУ
 
Ortanielia
 
"Мозг рвут ноты, из-под пальцев - прямая речь.
Больные стихи обжигают нутро, как смола и желчь.
У меня нет рта, но я должен кричать.
И поэтому
я
пишу."
K. (c)
 
***
 
У меня нет рта, и поэтому я пишу.
 
Мир, в котором я есть - из ошибочных и контрастных.
 
Мне прислали подарок: серебряный тонкий шнур, пара кнопок - порыв банальности - ярко-красных.
 
Хочешь - выключи речь, а быть может, отрубим слух? Веселись, как умеешь, на пару с планетой целой: обесценены чувства, к которым наш разум глух, и слова, повторённые вымучено - бесцельны.
Не возьмешься за выбор? Дело решит шнурок - серебристые кольца плотно сжимают горло. Мне не хочется думать, шутка или урок: Нужно срочно решать, но любое решенье спорно...
 
Забываю, что связки голос рождают. Пот градом падает на пол - Русалочки новой пена.
 
Каждый в мире сейчас со мной ощутил одно - спазм горла. Певица давится им на сцене, под прицелом софитов немо кричит в толпу. Но - ни звука. Только музыка из колонок...
 
Через пару дней, конечно, они поймут, обойдут систему. Нужно совсем немного - синтез речи из текста. Он же спасёт слепых, слабовидящих, тех, кто слушает молча книги.
Слово станет печатным снова. Умерит пыл тот, кто раньше орал за стенкой...
 
И в новом мире вспомнят вдруг про морзянку, символы и флажки, станут больше писать и слушать вполне уместно.
 
/Я решаю сейчас, как движеньем пустой руки привести к одному двуязыкость системы жестов.../
 
Ночь подкралась и тихо чешет за ушком. Дом пожирает затишье, как гречневую лапшу.
 
Я и раньше-то говорила при всех с трудом.
 
А теперь у меня нет рта.
 
И поэтому - я пишу.
 
 
 
 
 
КАЛЕЙДОСКОП
 
Kamikadze Music
 
прихожу по ночам.
ухожу с рассветом.
привыкаю к автобусам, авто,
к домашней еде и мобильному интернету.
привыкаю к тому, что
живой.
сквозь галактику снега в свете фар
лечу.
не важно, что там, впереди.
неизвестность
уже не страшит ничуть.
тысячезимний калейдоскоп
бессистемных узоров
из радужных искр
во фрактальных кристалликах льда.
ядерный реактор в груди.
сверхновая, черт побери, звезда.
атомный костер:
бери, грейся.
вот он, мой ад,
рвется наружу песнями.
Гонит в путь, наполняет крылья
огненным ветром.
прихожу по ночам.
ухожу с рассветом.
 
 
 
 
 
НАОБОРОТ
 
Цыганова Наталья
 
Тусклые лица, цветные платьица? -
кажется. У тратуарных плит
старая кошка на небо скалится.
Просто спит? -
кажется. Это успокоительно.
Трудно, калачиком на кровать,
каждый закат с широко открытыми
умирать.
 
 
 
 
 
Я ВНОВЬ НЕ ВОЗВРАЩАЮСЬ СО ЩИТОМ
 
Хализова Арина
 
и стихло всё, что было до сих пор
резонно шумным.
мне трудно «вопреки», «наперекор»,
поверь, прошу, мне.
и звёзды не сошлись, подвёл расчёт
и увещания.
я вновь не возвращаюсь со щитом,
но возвращаюсь.
 
 
 
 
 
НОМЕР СЕМЬ
 
Столяров Игорь
 
Утро в больничной палате – цветок надежды.
Книги дочитаны. Солнце. Свобода – завтра.
Юный индус-практикант белозубо-вежлив.
Шум в коридоре: обход предвещает завтрак.
Свет золотистою рыбой плывёт вдоль стёкол.
Лодка судьбы – не разбитым ещё корытом.
Чайка в окне острокрыла, как вольный сокол...
 
...Мимо палаты кого-то везут.
Накрытым.
 
 
 
 
 
НОЧЬ РАЗРЕЗАВ ДУГОЙ ВОЛЬФРАМА...
 
Ruda_Ksiusha
 
Ночь разрезав дугой вольфрама,
Вместе с кофе глотаю злобу.
Говорила когда-то мама:
Бесы вертят наш чёртов глобус.
 
Дразнит с неба созвездий кластер,
Протыкая мой нервный центр...
Разбирает, шутя, на части
Этот мир нас создавший ментор.
 
Самомнением душит эго,
Вязкой дурью вползая в вены.
На остатках души и снега -
Лишь куски полиэтилена.
 
И не важно: деньга лопатой
Или ложкой со дна - баланда;
Умер ты, на кресте распятый,
Или среди утех Тайланда.
 
Пустоту рассекает вектор
От рождения и до смерти;
Будь хоть грузчик ты, хоть директор -
Не закускою, так десертом.
 
Головою похмельной солнце
Поджигает привычно небо...
Вновь избранницей многожёнца
Пью рассветный его плацебо.
 
 
 
 
 
ЛЕТНЯЯ НОЧЬ
 
Бро Васёк
 
на пирсе ночью постигая
картины мира глубину
ногой нечаянно созвездья
взболтну
 
 
 
 
 
В ВИЛЬГЕЛЬМСХЁЭ
 
Петроля
 
На тихих тропинках парка, названье которого сложно произнести
Простому туристу, не дружащему с немецким,
Так хочется потеряться на осень, на жизнь, ...но не с кем.
Твой мир ни с одним на планете этой несовместим.
 
Здесь одолевает желанье писать. Вдохновитель незрим.
Но что б ни написано было - впустую и мимо кассы.
А как ты хотел - это старый и добрый Ка́ссель,
Где всё уже сказано небезызвестными братьями Гримм.
 
Тут в сумраке крон возрождается детский панический страх:
Ты - Гензель, а где-то поблизости ведьма и пряничный домик.
И волк-людоед неподкупен и вероломен.
Да что не привидится в столь легендарных местах!
 
Не дрейфь. Возвращайся спокойно в Калугу, Москву или Тверь
И все, что мерещилось здесь, позабудется завтра.
Но много ужаснее вымысла чистая правда.
И я это знаю... и ты это знаешь теперь.
 
 
 
 
 
КОРОТКОЕ О ЛЮБВИ
 
Макс Айдахо
 
ладонь-ладья
преодолела склоны,
коснулась мыса губ,
и замерла.
- тони во мне,
запомни и заполни
собой -
шептала белая волна
волос. гроза
перечеркнула тени
неистово, скрестила
свет и тьму.
и долго дождь
творил стихотворение.
не посвящая строки
никому.
 
 
 
 
 
СОВЕТСКАЯ ДЕВОЧКА ЧИТАЕТ СТИХИ ВЕРЛЕНА
 
Пономарёва Марина
 
Маме
 
Советская девочка читает стихи Верлена
И чистое пенное небо вплывает в её постель…
 
Адрес новый – высотка. Панель
Вместо особняка.
У бати – смена.
У матери – смена.
Чтобы наверняка
Не потеряться в бездонном мареве
Елоховских новостроек,
Надо писать стихи. Учиться без троек.
Или же, вместо этого, в подъезде
Фото Лёньки сжигать.
- Опять?!
(Да! Опять!)
Плавая меж созвездий,
Мечтать об отъезде
В Зеленоградскую…
- Молодо-зелено!
Я не тоскую.
Я читаю Верлена, Ахматову.
После с Джимом играю в шахматы.
 
Я – советская девочка. Дочка той, что читает Верлена.
Моя смена – последняя смена
Перед войной.
Мне шепчут в Пушкино липы
Громче воплей безумных «people»,
Громче их безобразных всхлипов:
- Я когда-то вернусь домой.
 
 
 
 
 
НАЧАЛО АВГУСТА
 
Карабасов Бур
 
пал на колени, чуть дыша
прохладой вечер, в небе где-то
медведица без малыша
вниз выливала из ковша
металл расплавленного лета