Марина Якимович (Марина): Владимир, я благодарю Вас за согласие дать интервью. Расскажите моим читателям о себе. Расскажите о своей родительской семье. Я знаю, что Ваша мама была врачом, а отец погиб на фронте, но расскажите обо всём подробнее. Где и как прошло Ваше детство, что запомнилось? Владимир Гоммерштадт (Владимир): Благодарю Вас, Марина, за, ничем не заслуженный, интерес к моей тщедушной персоне! Я был семейным божком (со всеми вытекающими из этого последствиями крайнего эгоцентризма, патологической обидчивости, крайней распущенности — жизнь пообломала края этих крайностей, но, чем богаты тем и рады: приходится довольствоваться наличным, адаптируя к реалиям жизни). Семья состояла из меня, мамы и тёти — старой большевички (был такой термин, внушавший предельное уважение), потерявшей в войну своего единственного сына, обратившей свои уязвлённые материнские чувства на меня: сын Юлик ушёл добровольцем на фронт по причине полной беспризорности, тётя с головой была в общественной работе. Жили мы в Москве, в Орлово-Давыдовском переулке, тетю звали Лия Давыдовна. Её мужу, герою гражданской войны Василию Котенко, стоял памятник в далёкой Якутии, а якутские ученики школы его имени присылали детские поздравления, альбомы с образцами тундровой флоры и фотоотчёты о своей пионерской жизни. Я был «славный мальчик Вовочка», так подписывались книжки, которые дарили бородавчатые тётины сопартийные подруги, а я их, зажмурившись, целовал (согласно предложенному ритуалу), изначально, я был действительно славный, послушный, доверчивый… Отец, в моей жизни, фигура мифологическая — он погиб за несколько месяцев до моего рождения. Мама, человек невероятной энергетической силы, окутывала меня почти богородичною любовью, тем болезненней было оказаться, в соответствии житейским реалиям, в детсадовских коллективах. Потом была, всё более ненавистная, школа и материнская тирания, с желанием сделать меня удобным для себя и общества. Тема детства, задающего ложные, не изживаемые ориентиры, так и застряла в горле — ни проглотить, ни выплюнуть, ни слова не скажешь… промычишь лишь маловразумительное. Марина: Расскажите о том, как сложилась жизнь дальше. Какой и кем был выбран вуз после школы? Владимир: Окончив первый класс на отлично, четвёртый — с двумя четвёрками (тогда была мода награждать успешных учеников памятными книгами: на школьной фотографии свечусь подбитым глазом) в подростковую ломку я вошёл абсолютно неподготовленным, учился достаточно плохо (классе в восьмом была переэкзаменовка по русскому языку). Поэтому моя увлечённость рисованием, случившаяся об эту пору, была воспринята близкими, как спасение чести семьи. Да и мой ангел-хранитель несколько обнадёжился — как то само-собой сложилось, что стал ходить в изостудию; двумя этажами ниже, в дружественной семье, была художница, благодаря которой легко удалось преодолеть обывательскую вкусовщину самонадеянной родни и подготовиться в проходимое для моего уровня «умелой неумелости» художественное училище, где живописи и рисунку, к моему глубокому огорчению, уделялось, не так уж и много времени. Через десяток-другой лет, вновь оказавшись в стенах МТХТУ из-за необходимости получить какую-то канцелярскую выписку, слегка прибалдел, увидев свою курсовую работу в витрине эталонных образцов, припомнив с каким скрипом четвёрку за неё получил. Учился я неряшливо, много прогуливал, был на грани вылета, перевёлся с гримёрного на бутафорское отделение, брал академический отпуск, дипломную работу едва завершил, словом, доверия к своим способностям никоим образом вызвать не мог. Думаю, что это качество — «недосоответствия» — сквозною нитью идёт через всю мою жизнь. Зная это, никогда не притязал всерьёз называть себя ни художником, ни поэтом. Называют, не возражаю, внутренне проговаривая: «знали бы вы…». Марина: В самокритичности Вам не откажешь. Какие книги Вы читали в детстве, что было любимым? Как случился Ваш приход в поэзию? Владимир: Почему-то раннедетские: Чуковский, Маршак, Барто… кстати, сплошные стихи… живут во мне более глубинной жизнью, чем последующая детская проза. Русские сказки с сюжетными наворотами оставили свой след. Первый опыт стихоложества, где-то в четвёртом классе — «За одну с тобою парту посадили нас/ В тот же миг отсел я от тебя/ И жалел об этом после этого/ И жалею я об этот и сейчас»— любовная лирика (предполагалось что это песня). Я бы и сейчас взял отсюда блочёк:«Об этом? После этого — давно всё фиолетово!» Тогда же я изводил учителей навязчивым повтором фразы: «Бáшки-мáшки, страсти-то какие!»… вполне себе текст. В классах 7-9, не помню с какой-такой стати став социально озабоченным, ваял: «Чёрное солнце душит зноем/ Расплавлен город — течёт асфальт/ Человек, насекомое злое,/ Жизнь твоя —фальш!». Продвинутый одноклассник, комсомолец-отличник, ознакомленный с моими поэтическими дерзаниями, экзальтированно воскликнул: «Да это же — маразм!» Слово показалось настолько серьёзным и созвучным внушающим уважение терминам: марксизм, монизм, махизм… равно непонятным и убедительным в своём звучании, что я, первоначально, возгордился, решив, что соответствую некоему современному поэтическому направлению. Впрочем, в значительной части написанного, я и сейчас этому «направлению» вполне соответствую. Но… руки и мозги не должны быть связаны: многое из той похабели, что я понаписал, заостряет ассоциативный слух при доработке настоящих стихов. Их у меня не так уж и много, однако левые слуховые и смысловые подголоски, в значительной степени отфильтрованы. Марина: Это интересно. Расскажите моим читателям о том, как случилось восхождение от «маразма» и «похабели» к тем великолепным стихам, которые мы читаем сегодня? Владимир: Был период большого интереса к живописи. Мои картинки, казалось, попадали в разряд исканий современного искусства, с другой стороны, чувство природы в пейзажиках вполне себе встречало ответный отклик—рядом на долгие годы появились люди намного лучше меня разбиравшиеся в искусстве. Отношения были более чем доверительные — я не стеснялся показывать любые свои почеркушки, получал исчёрканные свои распечатки с толпами восклицательных и вопросительных знаков, не способных выразить всю меру недоумения… но два-три слова, случалось, были подчёркнуты, а иногда и целая строка, и это означало, что Муму литературной сопричасности плывёт мне навстречу и готова, обняв как родного, ввести в глубины творческой жизни. С другой стороны, два-три раза я был подвергнут такой жестокой порке, что по нескольку лет не мог и слова написать, зато, оклемавшись, почти отучился позволять себе ставить приблизительные слова. Марина: Итак, живопись и поэзия. Скажите, как Вы позиционируете себя? Вы живописец, который увлечён ещё и поэзией или поэт, который иногда пишет картины? Какая из форм Вашего самовыражения первична? Владимир: Как художник я вполне уже скончался. Той минимальной энергетики, которой требует это призвание, у меня давно нет. Время от времени я позволяю себе те или иные резвости в Фотошопе, очень редко, в компании любящих покалякать более-менее близких людей, пытаюсь что-либо изобразить или набросать, удивляясь, что что-то ещё получилось. Марина: Скажите, Владимир, Вам стихи даются легко? Как Вы находите темы? Что их подсказывает? Какая тема случается чаще? Что Вас волнует? Владимир: Я иду не от смысла, а от слова — это конкретное слово, сочетание слов, фраза, которая звучит как голос с другого надъобыденного уровня, жду когда другие слова к ним подтянутся, по некоторым стихам вижу, что прошли десятилетия… На каком-то этапе проклёвывается смысл и мне он интересен, потому что пришёл сам — я его за уши не тянул. Забавно: желая привести в качестве примера стихотворение, сложившееся за тридцать лет из набора бессмысленных фраз, обнаружил его в интернете под чужим именем: "Серебряное мое молчание" Жора Разумов Серебряное мое молчание Нечаянное... Молчу. Вздохну ли — В плену отчаяния Беззвучное Лепечу. И чутко, и чисто — Хрустальное, Неведомое — Звенит... Задумчивое, Печальное, Нежнее листвы молитв. Причудой небесного зодчества Окажешься — Пусть на миг — Соборности одиночества Единственный Ученик. Марина: А вот это ещё интересней. Ваше отношение к плагиату? Вас это оскорбило? Удивило? Расстроило? Владимир: У этого же «автора» я нашёл ещё два стихотворения, очень качественных (как выяснилось, тоже «заимствованных»). Согрело сердце, что мой стиш оказался в такой шикарной компании. А так… Нэ! Нэхорошо! Марина: Скажите, у Вас случается брак? Что Вы делаете с текстом, который не родился? Оставляете «дозревать» или выбрасываете и забываете? Владимир: Ежели по гамбургерскому счёту, брак это девяносто шесть процентов написанного мною: либо на злобу дня, либо шуточки-прибауточки вполне себе бездумные, или, так сказать, рифмованные комментарии на полях. Случаются и там две-три блёстки, «и я вздохнул: ну, пусть живёт…». Когда я пытаюсь навести в чём-либо порядок, непременно выкидываю то, о чём потом искренне сожалею. Упорядоченность, в моём случае, враг творчества, беспорядочность — не меньший, но враг ласковый. Я очень бережно отношусь к опечаткам, зачастую это великолепные подсказки, изменение ракурса видения. Марина: Скажите, Вы когда-нибудь пробовали творить, перенимая манеру любимого поэта? Например а-ля Есенин или Рубцов? Получалось? Владимир: У меня нет любимых поэтов. Есть стихи, которые в конкретный момент близки и внутренне созвучны. А-ля бывало и даже получалось. Однажды я переписал стихотворение Ходасевича в виде набора пустопорожних слов, сохраняющих лишь звукопись оригинала, затем заменял их всё более осмысленными словами. Если не ошибаюсь, получился этот стиш: Тихо. Колокол спрятал язык. Всё тускнеет: и берег, и море… Позолота пустых колоколен, и – кресты на могилах простых… К туче клонится солнечный лик – неказист, по-сиротски бездолен. Ветер, ласков и самодоволен, чуть небрежно коснулся гвоздик. Здесь природы и зов, и закон. Ну, куда от влюблённости деться? Ветер пахнет корицей и детством за окном, что распахнуто в сон. Марина: При написании стиха, что самое сложное? Поиск такой рифмы, чтобы не повториться? Или создание индивидуальности текста: попытка его сделать не похожим ни на чей, и чем-нибудь запомниться? Владимир: Самое сложное не спешить… иначе приходится в большом текстовом блоке, с трудом вылавливать два-три живых слова, дать голове очиститься от прилипчивых смыслов, ждать свежего дыхания и в нём различать слова. Марина: Владимир, расскажите о Вашем отношении к современному русскому языку и к изменениям в нём. Ни для кого не секрет, что язык – живая материя, но перемены в нём воспринимаются по-разному. Есть люди, которые легко встречают новый сленг. Они сами тут же заменяют наречие «замечательно» наречием «круто» или «клёво», существительное «суть» существительным «фишка», глагол «понимать» глаголом «догонять» и т.д. Есть люди, которые, напротив, очень тяжело воспринимают подобные новшества. Как на это смотрите Вы? Владимир: Время от времени из меня выпрыгивают удивляющие меня словечки, я их записываю, иногда они сразу идут в дело, но, чаще, вылёживаются, случайно на них натыкаешься свежим взглядом, правишь, к ним притягиваются другие слова, удивляешься появившемуся вдруг смыслу — они живут своей жизнью, я стараюсь им не мешать и с интересом наблюдаю… К «сленговщине» отношусь с живым интересом, когда ситуация позволяет расспрошу поподробнее о «ньюансах»; сожалея о своём недопонимании, рыщу по словарям — не исключено, что это самое интересное для меня чтение: словари. Обожаю слово: «типа» за его снисходительное всепрощение. Готов трансформировать, искать сочетаний: «клёво выклеванный подсолнух…» сейчас в голове проклюнулось. Но, как поэтическая заготовка, скорее, сгодится: «клёво выклеванный воздух»! Окутанный прекрасным многословьем, пленяющей игрой нечётких рифм, ту книгу притулил у изголовья, свой не решаясь чувствовать язык. Так и уснул. И сон был молчаливый. Но утро разбудило: — На, бери! Вот — слово! Записал. И терпеливо весь божий день листаю словари. Марина: Спасибо. Скажите, Владимир, вопросами «а не графоман ли я? стоит ли хоть чего-нибудь то, что я выражаю?» задается каждый уважающий себя человек. Как Вы думаете, где искать ответа на этот вопрос? В самоанализе? В квалифицированном мнении со стороны? Владимир: Право на творчество есть у каждого человека. «Нам не дано предугадать…» Сколько существует замечательной мемуарной литературы, где литературная неискушённость оказывается решающим стилистическим фактором достоверности и подлинности. Зачем душить творческий импульс надуманным вопросом соответствия чему-то там… он должен быть реализован. Это часть жизни. Захотелось одеть это вот платье сегодня. Право на ошибку освобождает личность от оков лжи — на ошибках учатся. Марина: Не кажется ли Вам, что чем образованнее автор, чем больше он набит бродским-маяковским-самойловым, тем сильнее сомнение в собственном потенциале. И наоборот, чем меньше литературных примеров, тем увереннее человек, потому что ему не с чем сравнивать? Отсюда вопрос: полезно ли глубокое знание литературы? Не вредит ли оно самооценке, ведь на начальном этапе графоманы все. Владимир: Ну я-то уж точно: в силу своего невежества (неискушённости — скажем мягче) прошмыгнул в святую обитель искусства. Рисовать начал цветными карандашиками где-то лет в четырнадцать-шестнадцать, увидев в журнале «Америка» очень качественную репродукцию картины Ван-Гога «Звёздная ночь». Я «словил импульс». И оказалось — что цвет из под моего карандаша тоже импульсирует, контактирует со мною, что это… диалог! А стихи, в подавляющем большинстве, стали «доходить» до меня, лишь когда более-менее настоящих своих понаписал. Но, есть же и трепетные литературоведы, которым творческий импульс говорит: не отвлекайся на «своё», здесь— много бóльшее— «наше»! Марина: Давайте поговорим о Вас. Скажите Владимир, Вы тщеславны? Есть желание быть знаменитым, иметь узнаваемый почерк? Владимир: Как человек не уверенный в себе, мнительный и скрытный, маскирую своё тщеславие даже от себя. Быть знаменитым — это работа, а я ленив. Те три-четыре публикации, что у меня были, состоялись благодаря, отнюдь, не моим усилиям. Моё встревание в литературу произошло как-то помимо моих волений— в больнице лечащий врач предоставил мне во внерабочее время кабинет, чтобы я мог рисовать. Вскоре подтянулся народ потусоваться— в конце концов главврач прикрыл эту лавочку, но я успел сдружиться с одним из тусовщиков, литератором. Он поинтересовался не пишу ли. Я дал ему почитать свои дневники, которые тогда вёл, он предложил попробовать написать рассказ… Ему мои рассказы не нравились, но один из них приглянулся другому моему знакомому, у которого были связи в журнале «Советская женщина», и рассказ был протиснут в рубрику «Читатели пишут»… на японском языке. Я получил гонорар и узнал что для японцев я —Уради́миру Комирушютáто. Марина: И Вы стали писать прозу? Владимир: Да. И, исподвольно, стала нарабатываться чуткость к слову. Гиперответственность, присущая мне, не раз и не два проделывала эту злую шутку — уж лучше не делать вовсе, чем делать плохо. Пиши-ка ты, братец, стишки — авось, в трёх соснах не заблудишься. Марина: Скажите, Вы легко идёте на общение, или коммуникабельность не Ваша черта и хотелось бы, чтоб все оставили Вас в покое? Владимир: К сожалению, культура пауз отсутствует в нашей сообщительности. Крайне редко доводится услышать, что говорит данная целокупность собравшихся — соборное начало, пусть бы и двух человек. Это обессмысливает общение, к которому я отношусь с религиозным трепетом, увы… практика жизни показала — лучше пусть оставят в упокое. Но, на коротких отрезках, почти любое общение освежает. Марина: Кроме поэзии и живописи чем Вы любите заниматься? Владимир: С детства природа в моей жизни то, с чем-кем контакт несёт некую важную бытийную информацию. Я люблю ландшафтничать: обживать в лесу своё место, прокладывать путь солнечным лучам, дыханию ветра… «другая часть работы — смотреть на облака и ни о чём не думать…» Марина: И Вам не страшно? Медведи, росомахи, кабаны тоже любят «ландшафничать» в лесу. У меня, например, нежелание встречи с ними подкреплено убеждённостью в несостоятельности моих аргументов. Владимир: Острастка конечно нужна. Я далеко не знаток звериных повадок. Но, думаю, серьёзный зверь чует, что это чужое место и любопытствовать попусту едва ли станет. Однако, без костра заночевать в диком лесу едва ли решусь… А вот иссине-чёрную красавицу гадюку, пытавшуюся обжить моё место, пришлось убить. Марина: Как Вы думаете, почему люди страдают? Владимир: По своей жизни знаю, что многое надо было именно выстрадать — получить как благостный плод страдания. Человек коснеет в своём благополучии… То же, наверное, можно сказать и про Народ. Марина: Я хочу спросить Вас о любви. Что это такое? Это рабство? Счастье? Наказание? Что нужно, чтобы любовь (случившаяся невзаимной) не оставила выжженное поле? Владимир: Как человек, промотавший этот дар, что я могу сказать? Испытание! Марина: Давайте поговорим о деньгах, вернее, о больших деньгах. Скажите, деньги – это свобода или порабощение? С одной стороны, деньги – это решение многих вопросов до того, как эти вопросы образуются в проблему. А с другой – неизбежность подозревать окружающих в меркантильных мотивах общения с тобой и, как следствие, потеря лёгкости в общении, подспудный страх, в дальнейшем - одиночество. Кто менее разрушен, олигарх или бедняк? Владимир: Марина, как олигарх олигарху, надеюсь, Вы меня поймёте: приходится косить под бедняка, чтобы сохранить себя от внешнего и внутреннего разрушения меркантилизмом. Марина: Какую литературу Вы читаете? К каким книгам возвращаетесь? Бывало ли, что какая-нибудь книга «переворачивала» Вас? Какая книга приводила Вас в восторг, и Вы советовали друзьям и близким её прочесть? Владимир: Я всегда искал «учительной литературы», понимая, что ничего не смыслю в жизни. В юности поставил себе задачку прочитать наиболее именитых авторов, и решал её самым тупым образом: форсируя по шестьсот страниц за день. После такого самоистязания проще стало что-то написать самому, нежели пытаться понять в написанном другими. Марина: Владимир, скажите, что нужно обязательно успеть сделать любому человеку? Что важно не упустить? Владимир: Пока есть состояние диалога с Жизнью успевать ничего не надо — главное при тебе. Марина: Скажите, Владимир, Ваше становление и зрелость прошли в Советском Союзе. Расскажите моим читателям о своем отношении к советскому времени? Вам жаль, что оно ушло, или это хорошо, что всё закончилось? О чём утраченном Вы жалеете и каким переменам рады? Владимир: А что закончилось? Ложь и лицемерие на всех уровнях! Не дай бог прикоснуться к политике. Страх смотрит из всех углов. Мошенники и воры — эталон для подражания. Зябкое, тревожное ожидание перемен… Всё то же. Разве что, в ожидании зябкости поприбавилось. Марина: Ну и последний вопрос. Эрих Мария Ремарк сказал: «И что бы с вами ни случилось — ничего не принимайте близко к сердцу. Немногое на свете долго бывает важным.» Скажите, Владимир, что важным быть не перестаёт? Что в жизни значимее всего? Владимир: Ремарка «Марии», по своему, точна. Здесь ключевое слово — «немногое»… Хотелось бы остаться в рамках этой целомудренной недоговорённости. Иначе придётся мне что-нибудь пафосное навернуть… Есть в моём внутреннем лексиконе термин «божественная ощупь» — это о трепетности прикосновения к реалиям жизни: физическим, ментальным, какие там они ещё бывают… ко всяческим. Искусство, в сущности, этому учит. Трепет — тот же «страх божий» — его бы сберечь. Марина: Я благодарю Вас, Владимир, за откровенность и уделённое мне время. Владимир: И Вам спасибо, Марина! Кто бы меня, убогого, стал слушать… 25.03.2021г *** Был пасмурный день потускневшего лета. В серебряной роще вечернего света, В свеченьи берёзовых слёз, Я думал о том, как уходят мгновенья, В которых рождаются стихотворенья, Которые сердцем поёшь. Как серость графита, легко серебрится Печали божественной серая птица, И я её медленно нёс. Но в клетке груди моей ей слишком тесно, И наше единство на миг лишь уместно — В серебряных слёзах берёз. Владимир Гоммерштадт Дорогие читатели, вы можете задать свой вопрос Владимиру. Мой гость ответит на все. Автор лучшего вопроса будет премирован 50-тью серебряными монетами.

Вау! У меня не хватает эмоций, чтобы выразить восхищение нашими мужественными хрупкими девчонками, которые просто порвали Мировое первенство по фигурному катанию. Аня Щербакова, Лиза Туктамышева, Александра Трусова. Точка! И больше никого. Пьедестал наш. Слёзы восхищения и тех самых мурашек от бесподобного зрелища. Вот мы говорим - поэзия! А вы видели, каким коньковым пером пишут историю на белоснежном полотне, вырисовывая причудливые вензеля, российские девочки? Хрупкость и сила. Талант слышать музыку, передавать её в движении танца и при этом сражаться в немыслимых тройных и четверных прыжках. Вот кому надо давать медали "За мужество". Конечно, случались и обидные падения. Но они ничто по сравнению с тем, как наши фигуристки проживают танец, наполняя каждое движение воздухом, чувственностью, нежностью. Саша Трусова - герой дня, однозначно. После промежуточного 12 места в короткой программе собрать всю силу в кулак и доказать всему миру в произвольной, что её недаром называют в России "Русской ракетой", добраться до бронзового пьедестала, выполнив наисложнейшие прыжковые элементы, буквально выгрызть для себя бронзу с отливом золота(!) - дорого стоит. Как же я болела именно за эту девочку-ребёнка! Императрица фигурного катания Лиза бесподобна. Туктамышева - само воплощение женственности и страсти на льду. От неё невозможно отвести глаз, и даже небольшие помарки не могут отвлечь внимание зрителя от ее прекрасного чувственного танца. Аня Щербакова - юный гений, иначе и не скажешь. Сколько в ней хрупкости и лёгкости, все её танцы в высшей степени эстетичны. Это настоящий балет на льду! Низкий поклон вам, дорогие Чемпионки! Вы подарили каждому из нас праздник души и фейерверк эмоций! Плачу...

Хочу услышать ваш аргумент о точности расположения частицы "бы" в предложении. В разговорной речи мы используем любой из предложенных вариантов. А с точки зрения грамматики, все ли варианты легитимны? А если нарушается, то грамматика или стилистика? — Вас бы какой вариант устроил? — Вас какой бы вариант устроил? — Вас какой вариант бы устроил? — Вас какой вариант устроил бы?

Дорогие профессионалы! Мне позарез нужна книга Еськова Н. А. Нормы русского литературного языка XVIII—XIX веков: Ударение. Грамматические формы. Варианты слов. Словарь. Пояснительные статьи. — М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2008. — 578 с. — (Studia philologica). У кого она есть в электронном виде? Поделитесь пожалуйста. Буду очень благодарна.

Впервые в истории сайта «Поэмбук»! Первый экспериментальный Конкурс «ПОЭМ-КУБИК-ВРУБИКА» (ПКВ) Ориентировочно с 12 по 18 апреля. Участвуют все желающие без каких-либо ограничений, как говорят у нас в Одессе – «Вэлкам тугеза!» Трое маститых, лютых, можно сказать прожженных в горнилах многочисленных конкурсов, модераторов отберут из всех направленных на конкурс работ – 54 на их взгляд, вкус, нюх и интуицию лучших. «Рубить будут аккуратно, но сильно!», потому как «Лес рубят – щепки летят!» Девять авторитетнейших, популярных, уважаемых и для многих любимых авторов нашего сайта наденут на себя судейские мантии и совершенно беспристрастно, не взирая на … , а взирая только на качество поэтического содержания отобранных работ, оценят их по всей строгости судейской шкалы. Читатели, в силу своих вкусовых «топориков» могут вносить свою оценивающую лепту в составление итоговой Победной Грани конкурсного Кубика. Девять огранённых высшими судейскими и читательскими баллами работ сложат Победную Грань, а их авторы получат свою долю поэтической Славы, подкреплённую, пропорционально занятым местам, призовым серебром. Красивейшие памятные Дипломы украсят странички всех авторов Победной Грани, а также модераторов и судей. Детальные подробности предстоящего конкурсного вращения Кубика можно будет узнать из «Вестника ПКВ»,периодически публикуемого в моём Дневничке. Вас ждёт необыкновенное, захватывающее, интригующее, вдохновенное творческое действо, никого не оставляющего равнодушным и уже сейчас, на ваших читательских глазах, входящее в ряд самых выдающихся событий этого поэтического сезона! Спешите видеть и участвовать! П.С. Да, вот ещё... Не успел я даже толком вдохнуть глоток свободного воздуха, как мне тут же влёт запретили комментировать аж до 1 апреля! по причине - "троллинг" (кого я "тролльнул" и что бы это всё значило я ума не приложу)... Так что общаться со мной по вопросам Кубка возможно только через личку, пока она не перекрыта... Как говорит Познер - вот такие времена!... ( П.П.С. Всем, кого заинтересовал этот проект и у кого есть вопросы - обращайтесь или ко мне в "личку", или читайте "Вестник ПКВ" в моём дневнике - там по-шагово вся начинка нашего Кубика выложена и слегка разжёвана... )

Роль личности в истории... Не будем углубляться в дебри этой самой истории и вспоминать полно-, полу- и не-мифических персонажей в духе Прометея, египетских фараонов, Католических королей Испании etc. Обратимся к средней школе обычного наробраза - наше поколение (50++) в школе учили, что она - эта самая роль личности - ничтожна. Дескать, и Наполеон держался только на штыках гвардии (сразу вопрос - а почему гвардия так охотно, без раздумий и колебаний, подставляла свои штыки под Бонапарта?! Уж явно не для того, чтобы императору было неудобно сидеть), да и наше Отечество спасла "дубина народной войны" , а вовсе не проспавший всю кампанию 1812-го года Кутузов (к слову, не только - а может и не столько - великий полководец, но и тонкий дипломат и царедворец, а второе обстоятельство при дворе Российских императоров в его эпоху было не менее значимо, чем тезис о дипломатии. Впрочем, и при прочих дворах того времени подобная конъюнктура была не менее важна ). Маленькое отступление - при всей уничижительности для отдельного индивида такой точки зрения на влияние личности на исторический процесс, та (советская) пропаганда одну конкретную личность ставила буквально в один ранг с другой, жившей примерно на 2000 лет раньше (о чём ниже) фигурой. Речь, конечно же, о В.И. Ульянове(Ленине). Вот это, дескать, тот, кто реально перелопатил историю! (В скобках - "наши древние вожди - Маркс и Энгельс" (© Гоблин, перевод "Властелина колец"), хотя и были основоположниками, куда меньше почитались по сравнению с "самым человечным из людей") Взаимоисключающие параграфы, однако ;-) Но речь моя, естественно, не об этом. Пожалуй, единственная Личность, чьё персональное влияние на судьбы Истории (sic, с заглавных букв) не вызывает сомнения - так это некий малоизвестный в своё время проповедник непонятной и чуждой современникам идеологии (как мы бы сейчас сказали) из захолустного местечка Назарет. Да и то, насколько реален этот персонаж - да простят меня верующие, термин употребляю исключительно в его историческом значении - до сих пор в большой степени вопрос веры (хотя, по современным данным, историчность этой фигуры достаточно подтверждается не только документальными, но и археологическими изысканиями). Но влияния этого проповедника (Учителя, Спасителя - как кому угодно), хоть реального, хоть мифического, на все последующие две с лишним тысячи лет истории и культуры, полагаю, сомнению не подлежит. Но пора вернуться к теме разговора. А знает ли близкая нам история подобных персонажей (подобных не Назарею, конечно же, а тому же Наполеону Бонапарту)? Полагаю, что да. И один из самых ярких в этой плеяде, конечно же, сэр Уи́нстон Леона́рд Спе́нсер Че́рчилль** (Sir Winston Leonard Spencer Churchill), внук 7-го герцога Мальборо. A propos, не стоит делать распространённую ошибку - сам персонаж данного поста герцогом Мальборо никогда не был, поскольку по праву майората титул переходит только к старшему сыну, а отец сэра Уинстона старшим не был, потому и не унаследовал титул и, соответственно, не передал его своим потомкам. Титул же «сэр» Черчилль получил не по праву наследования, а только после того, как королева Елизавета II пожаловала ему членство в рыцарском ордене Подвязки, что случилось уже на закате его карьеры, 24 апреля 1953 года. Более того, в 1955 году, сразу после отставки, королева предложила eмy титул 1-го герцога Лондонского. Совершенно неслыханная честь - каких только герцогов не было в Соединённом Королевстве, но вот Лондонского никогда. Черчилль...отказался! Почему - видимо, мы уже никогда не узнаем, поскольку ни в его многотомных мемуарах, ни у биографов никаких указаний на причину отказа нет. Да и зачем Уинстону Черчиллю титул? «Какую ещe славу можно добавить к этому имени?»* Так каким он был, Уинстон С.Черчилль? Конечно, я вовсе не собираюсь здесь рассказывать о нём. Во-первых, некомпетентен, во-вторых, формат альбомного поста не позволяет. Я только порекомендую интересующимся замечательную книгу Бориса Тенебаума «Великий Черчилль». Конечно, о сэре Уинстоне написаны десятки (а то и сотни) книг, среди них наверняка есть более подробные (особенно англоязычные). Но достоинство этой в том, что она написана хорошим языком и с большой любовью к своему герою. Читайте, не пожалеете! Не удержусь разве что от замечания об одной черте личности Черчилля, имеющей непосредственное отношение к нашим палестинам. Был ли он антикоммунистом? Да, убеждённым и последовательным, против большевизма выступал с самого его прихода к власти в России в 1917 году. Но он был ещё более последовательным, даже можно сказать, ярым, антинацистом: «Если бы Гитлер вторгся в преисподнюю, я нашел бы случай сказать несколько добрых слов о дьяволе в палате общин» (УЧ) Ненавидел ли он Россию (как страну, а не государство в любом изводе) и населяющий её народ (в его времена советский)? Нет, никогда. По поводу вторжения гитлеровцев в СССР им было сказано: «Я вижу, как на все это [СССР***] надвигается гнусная нацистская военная машина… Я вижу серую вымуштрованную послушную массу свирепой гуннской солдатни, надвигающейся подобно тучам ползущей саранчи» (УЧ) Ну и последнее, о чём стоит сказать. Черчилль никогда не бежал от опасностей, более того, он искал этих опасностей, видимо, в силу своей необыкновенно деятельной натуры. Это касается опасностей как личных, выпадавших на его долю ещё в бытность молодым офицером, так и государственных, на множестве постов первого разряда в Британском правительстве, включая высший - главы Кабинета министров. Вынесенные в заголовок поста слова необыкновенно точно характеризуют этого человека и политика, одного из величайших в XX веке.

__________________ * Б.Тенебаум, «Великий Черчилль» ** тут, конечно, неправильное употребление титула «сэр». Дело в том, что титул употребляется ͟и͟с͟к͟л͟ю͟ч͟и͟т͟е͟л͟ь͟н͟о или с именем, или с фамилией, т.е либо сэр Уинстон, либо сэр Черчилль, но никак не с полным именем. И объяснений этому факту нет никаких, кроме самого главного для британцев - традиция! Но мы, не являясь подданными Британской короны, будем снисходительны к копипасте из википедии ;-) *** выше в речи, из которой приводится цитата, очень проникновенные и сильные слова о стране. Этот отрывок речи приведён в книге. Пометка (УЧ) означает высказывания Уинстона Черчилля.

Есть идея: провести конкурс хайку, написанных по мотивам сказок. Например: Большой огород. Репка родилась на славу. Семья - это сила. Катится колоб. В доме - шаром покати. Скатертью тропка. Заколдованный принц. Клин вышибают лишь клином. Расцвёл алый мак. Дата проведения - какой-нибудь красивый праздник: Троицын день, ночь на Ивана Купалу) Если идея народу нра, то нужен орг.

А может, у них просто такое настроение)

Уважаемые одновиртуаличане! У нас в посёлке, в связи с эпид. ситуацией, отменяется ежегодный конкурс-фестиваль военной песни. А взамен мы собираемся провести камерный концерт мелодий военной тематики малым инструментальным составом. Музыкальные номера будут чередоваться с поэзией. Нужны хорошие настоящие глубокие интересные и даже неожиданные стихи, в прямом или косвенном виде затрагивающие данную тему (пафос нежелателен). Буду благодарен, если поделитесь тем, что вас впечатлило. Авторы могут быть как известные, так и совсем незнакомые. Стихами можете делиться в комментах или в личных сообщениях. Пока у меня на примете два стихотворения - "Баллада о без вести пропавшем" А. Дольского и "Баллада о маленьком человеке" Р. Рождественского...