Альбом
Ночные огни Ярославля
Редакторский портфель №3
Дорогие друзья, не попавшие в мой портфель, спешу уведомить вас, что ваше ненахождение там означает всего лишь мою медлительность в прочтении конкурсных работ – коллеги успели подхватить вас раньше, это первое. Второе – писатель обзоров я из рук вон плохой, чем и хочу немного оправдать свою лаконичность и косноязычие нижележащего текста.
Итак.
На пустоте становится легко
настаивать и птичье молоко
и ангельское - только причудачить
и приручить на клавиши на корм
на предсердечный бесконечный ком
Иначе
И пустота сквозь ночь идёт вперёд
меня за руку девочкой берет
той самой что со мной ходила в садик
И странницей стучится в бытиё
мешая горькой праздности бельё
суетно голосует эстакаде
и обжигает пальцы разобрав
мои слова на перемычки трав
на флейты перепутанные ноты
Рождается орлица из пера
Девица из ребра да серебра
вдруг спросит: кто ты?
А дворник подметает высоту
несовершенство предъявив кусту
Степи хватает конь горячий воздух
звенящий пустотою за версту
у Бога нерожденного во рту
стрекозно
В этом стихотворении мне ужасно понравилось длинное дыхание - цикл вдох/выдох занимает три строки, половину строфы – и очень лёгкая, цветная, щемящая картина, пролетающая перед взором читателя. Отсутствие препинаков здесь безусловно оправданно, синтаксис корректен.
камушек в воду канул
видимо навсегда
и на воде не камни
рябушки и вода
больно не перестанет
если любить других
и по воде не камни
только кругов круги
суетен мир во благо
трудно не перейти
камень перо бумага
истина во плоти
В этом буквальном «видимо навсегда» - важны оба слова. По отдельности) Видимо. Навсегда. Потому как это только видимость – круги на воде. Но камень цел. И лежит себе на дне. И рано или поздно материнские камни рождают новые камни, поверие такое есть. А мир – да, суетен.
Понедельник. Четвертое. Утро.
Чашка чая на белом столе.
Я готов изложить поминутно,
а затем, на оконном стекле,
зафиксировать смутные знанья,
позабытый когда-то словарь…
Силуэты невидимых зданий,
бесконечно-дождливая даль.
Нежность рук.
Воспалённые губы.
Выдох ветра – круги по воде.
Я один из немногих и многих,
переживших любовь на земле.
Понедельник четвертого.
Утро.
Запотевший оконный хрусталь;
по стеклу – вертикальные шрамы…
Переулок.
Аптека.
Фонарь.
Аллюзии, что иллюзии – они же снова «круги на воде». Особенно понравилось – «я один из немногих и многих, переживших любовь на земле». Как там, аллюзионно – все счастливые … счастливы одинаково – и далее по тексту. И «пережившие» - очень точное слово. И испытавшие, и похоронившие. Спасибо.
Время коварно. Время кусает вечность.
Чужды ему бравады и суета.
Время стирает то, что надежда лечит
И, без оглядки, уходит на новый старт.
Я позабуду, меня позабудет кто-то.
Правду и ложь смешают потомки в быль
И, разливая по-братски, душевной квотой
Станут глотать, поминая текущий быт.
Кто-то оправдан, а кто-то – зарыт бессрочно,
Лишь бы сегодня и завтра вошло в итог.
Мы – быстротечны, но память живет в подстрочьях,
Делая круг, тараня обрывки строк.
Согласна со всем, кроме второй строки, с которой не могу согласиться категорически)
Что тебе снится за тысячи вëрст
в жаркой наивной стране у моря
там, где закончилась наша story?
Землю укроет зелëный ворс.
Старый утëс в эту землю врос...
После еë занесëт снегами.
Бог развлекается оригами
и потирает с улыбкой нос.
Время под маятником течëт.
И, набросав годовые кольца
петлями на деревянный крючок,
снова соврëт и опять утроится.
Ширятся кольца, и замкнут круг.
Не дотянуться к тебе руками.
Глянет лицо из памяти вдруг...
и в неизбежность канет.
И снова – круги, канет, неизбежность, течёт, кольца времени. Старые песни о главном. От чего менее главными они не становятся. Спасибо.
Приводнение смерти подобно,
Погружению в водный капкан.
Если раны латать некомфортно,
Остаётся идти на таран
И, погнув серебристые крылья,
Разрубать век на "до" и "потом"...
На потухшем хвосте - эскадрилья.
На радаре - горящий фантом.
(Не успел развернуться. Раскрылся.
И подставил хребет под удар.
Надо прыгать... Не зря видно снился
Накануне горящий Икар.)
Долететь, дотянуть, достучаться
До небес, чтобы в "штопор" уйти.
Уцелеть. Снова к тучам подняться,
Всё сметая на высшем пути...
Гасли молнии в небе Апреля,
Гром победы стихал вдалеке,
И круги расходились темнея
На зыбучем от взрыва песке.
И здесь круги) Только уже на песке. Неистовое стихотворение, чуть-чуть лохматое. Но понравилось.
Заложник пустыни – разбитый колодец открыл пересушенный рот,
Сглотнув, подавившись песками, худое ведро.
Он смотрит на небо,
На синее небо...
Он серое небо зовёт,
Чтоб горло смочило – дождями упало на дно.
Пустынное солнце – зрачок синей бездны, висит над колодцем. Молчит.
Не видит оно своего отражения в нём.
Летят смертоносные стрелы – глубокую глотку пронзают лучи.
И терпит колодец.
И вечер сменяется днём.
Точнее, день вечером.
Время – стремительно. Время не может застыть.
Стемнело. Катается по́ небу лунный зрачок.
Продрогший колодец мечтает согреться и хочет по-прежнему пить.
То холодно, бедному, до́ смерти, то горячо.
Их много – колодцев. Но кто-то их рушит. Плюёт в них, бросает бычки...
Открытые рты – с высоты, это просто – круги,
Что смотрят, как дети, наивно, потерянно в бездны пустые зрачки
И просят её, и кричат:
"Помоги!
Помоги..."
Это стихотворение – картина. Бычки немного снижают пафос, ну да бог с ними.
Пустой причал для кораблей и яхт,
открыты окна, двери нараспашку.
- Пойдём, посмотрим водных черепашек!
Весь Таиланд живёт сезоном пляжным,
над океаном облака-барашки
привычно в Индонезию летят.
Под вечер - променад в муссонный лес,
недалеко, на пару километров.
Под кронами такьяна есть просветы,
в растительно-цветной ползучей сетке
лежит корабль странно, неприметно.
Как это "чудо" оказалось здесь?
Уже вверху, на палубе.
- Держись! -
кричу тебе и злюсь на ржавый остов.
Ловлю себя на мысли - без вопросов
встречаются цунами, очень просто.
Одно когда-то скрыло тайский остров,
другое - всю мою земную жизнь.
А говорят, мир на черепахах держится) Водных. Да и жизнь по большому счету – остров. Смущает меня, правда, «одно» и «другое». Цунами, мне кажется, она. Волна.
Или они, волны).
Златогривой чёрной кобылицей
мчится ночь по Млечному пути...
Я опять хочу тебе присниться,
но в твой сон дороги не найти.
...Молоко небесной кобылицы
В маленькой пиале изо льда
принесу тебе — изволь напиться,
этот вкус запомнишь навсегда,
разойдёмся по небу кругами
и не тем приснимся мы не те —
два наивных же/ребёнка-оригами,
запертых в подлунной темноте.
На лугах под утро воцарится
рос ночных прозрачная слюда
молоком небесной кобылицы,
снова ускакавшей в никуда.
И тут круги – по небу, и тут оригами) И молоко « в никуда» - «в молоко», да? Похоже, что я собрала тематическую подборку. Стихотворение-сон.
Чёрным вороном, злым проклятьем –
Слово, брошенное врагу…
Словно камень тяжёлый схватим,
Оставаясь на берегу.
Зашвырнём в леденящий омут,
Чёрный омут чужой души,
Где тяжёлые мысли тонут,
Гладь воды без труда прошив,
Как тяжёлая сталь осколка
В тот же миг достигают дна…
Но под сердцем твоим иголка –
Неспокойна и холодна.
Вышивает себе неспешно
Расходящиеся круги…
В чёрных мыслях, в аду кромешном
Не увидеть уже ни зги...
И здесь не без кругов. Многоточия, мне кажется, текст немного портят, размазывают чуть-чуть.
___
Такие вот у нас получились коллективные «круги». Атрибуция в данном случае не ставится во главу угла. Реконструкция звучания всплесков времени – состоялась.
Полностью прочесть работы и проголосовать за них можно здесь:
Авторы из Редакторских пятнашек тоже ждут ваших отзывов.
Хороших нам стихов!
Люблю прохладное лето...
Редакторский портфель №2
ТЗ: «Параллельно голосованию модераторы пишут статью о своей десятке, как если бы это был редакторский выбор для журнала, в которой представляют вниманию читателей выбранные работы».
Выбранные из корпуса принесенных текстов, хочу подчеркнуть для читателей. Потому как эту столь же важную, сколь и очевидную деталь, некоторые напрочь забывают и, быстро ознакомившись с пулом, несут миру ценнейший вердикт: «Что-то как-то вы, авторы, недокрутили, недостарались. Я такой пришооол, настроооился на шедевры, хвать – а тут фигня на постном масле. И подпрыгнули невысоко, и оборотов в воздухе маловато». Ну и дальше автор и читатель хватают друг друга за грудки, выясняется, кто первый перешел на личности, «от графомана слышу» и проч. Это всё неимоверно весело, куда веселей, чем говорить о стихах. И, может, понять, чем цепляет других то, к чему ты остался равнодушен. Вернее – захотеть понять.
Итак, делюсь хорошим.
Пара текстов, взятые один за другим, моментально, написаны авторами с абсолютно различными подходами к стихоизвлечению.
Вот первый:
я не поэтому ушёл.
я не поэтом шёл и ехал.
необязательный стишок
как обязательное эхо
Взрослый человек, не утративший детскости восприятия мира, для которого все вокруг ново, свежо и он, как Адам, называет вещи и чувства. Косноязычие, неправильность, оказывающаяся на деле глубокой любовной лирикой, впрочем, сохраняющей детскую трогательность и пронзительность.
мы говорили об одном,
а думали довольно редко.
В этих двух строках вся история отношений. И, конечно, автор не так уж неискушен в стихосложении, как может показаться. Выбранный им язык технически скопировать можно, но вложить эмоциональную афористичность — нет, нельзя. (У меня внутри это поместилось рядом с коротеньким В. Волконской, тыщу лет назад прочитанным в «Юности», столь же ёмким: «В перерывах \ Нам не о чем с тобой \ Говорить, \ И мы едим. \ Я, пожалуй, \ Вечером уеду. \ Не хочу быть толстой...»)
Замечу, что заявленная тема, обыгранная не в лоб — эхо — несомненный плюс стихотворения.
По дедушке Некрасову — словам тесно, а мыслям просторно — выполнен и второй текст, но тут, напротив, сразу понятно: автор прекрасно знает, что делает со словами. И вдобавок, на мой взгляд, это самое изящное решение темы. При том, что налицо сакраментальный конкурсный набор «камень-вода-круги».
Брошенный в воду камень не так силён,
как прирастающий небом и облаками?
Превращение звезды в булыжник, попытка обратной метаморфозы — вулкан (так и хочется сказать — страстей, и отчасти так оно и есть), — красиво закольцовано. А «души камней идут по воде кругами» это чудесная строка, высший пилотаж.
Как правило, мне мало восьми строк, чтобы успеть насладиться стихотворением, но вот ещё один шот, на котором притормозила и пришлось его повторить несколько раз, чтобы понять, почему.
зависнешь в невесомости весомый
застрянешь мыслью к смыслу, где
плоский камень также невесомо виснет ударив плоским боком по воде
Формально тут больше восьми строк, — просто работает перевод каретки, чтобы перевести дыхание, отделить и оттенить.
(Я тоже тут переведу каретку и сделаю паузу. Авторы накидывают в «Пятнашки» тексты, модераторы их выбирают. Ну то есть как выбирают — скорее, долго всматриваются в темные конкурсные воды (и это при том, что долго-то и нельзя, покуда будешь вчитываться, набегут и из-под носа — вжух, а потом сиди опять жди незнамо чего буквально). Вот, скажем, автор знакомый, вроде и да, но хочет ли он тебя, как ты его? Может, не для тебя его камень тут круги по воде пускает. И всматриваешься снова, радуясь, что ты не в жюри и не обязан быть бесстрастным и непредвзятым, а можешь собирать то, что трогает тебя не важно на сколько баллов, потому что на эмоциональной шкале есть только «да» и «нет». И ты такой в Белой Шляпе (Марта, Марта, приём, где Ваше красное сердце?) волен зависнуть в невесомости.)
Так вот, самое сложное — пояснить, за что полюбил это. С повторами. Экспериментальное, я извиняюсь. Почему одно экспериментальное у тебя вызывает глумливый смех, а второе, вроде ровно такое же, заставляет прислушаться. Сперва к словам, потом — к себе. И вот ты уже камешек, то весомый, то нет. Отчего так?
опять-опять-опять
опять
опять
Слышите, какая разница между этими «опять» — торопливые, замедляющееся, окончательное. Бултых. Концы в воду. Где ж круги, спросите вы. А вот всё что я передумала, перечитывая — они и есть.
А теперь, на контрасте — к простому, светлому, юному, звёздному, хотя в нём «звезда ни одна не упала». Что, в общем, тоже дает надежду на «всё впереди», в том числе и августовский звездопад. А пока
Венок из цветов не утонет.
Костры на лугу не погаснут.
И будет кольцо на ладони,
И день обещает быть ясным.
Первые и последние строки, да. Начало — такое, чтобы удержать до конца, и потом, разогнавшись, — взлететь божьей коровкой.
А знает ли божья коровка
Число черных точек на крыльях?
(А вы-то знаете, сколько их? Семь!) Несмотря на немалое количество прочитанных хороших стихов, узнаются потом, через время, попадаясь на глаза, немногие. Этот запомню точно.
И дальше, дальше, от среднерусской плотвички — к… да к той же, в общем, среднерусской, но ныне городской, даже столичной, которая ушла, мигрировав с карасём, но вот вернулась зачем-то.
...не дискобол, но галечный маэстро;
бросок – и ожидаемые экстра
с блинов, помимо шустрых десяти,
ручью не оставляют шанс спасти
практичного задумчивого штиля.
Разумеется, не войти дважды, но отчего не проверить былой навык, который сто лет не нужен, но ведь сохранился. А главное, какой смысл, если никто не видит?..
в подливе топкой суши
шагает прочь. И тихим свистом тушит
круги на остывающей воде...
Язык, самоирония, кода. Мастерски.
Вот так вот разбежишься и... бултых!
И вот ещё немножко самоиронии и много-много слов и образов. Они набегают друг на друга, догоняют и обгоняют, сливаются или затухают — тут как повезет (и волновой природе метафор, и читателю).
Кстати, первые строки — «Вот так вот разбежишься и... бултых! \ Как камешек кругами жизнь напишешь» — чистый Конфуций. «Бросая камень в воду, ты всегда попадаешь в центр круга». Бултыхнулся в гладь жизни — стало быть, именно вокруг тебя теперь вращается Вселенная.
Вообще стихотворение про физику. Ибо даже от квадратного предмета на воде останутся именно круги, потому что углы скругляются, совсем как в жизни, где рано или поздно острое обкатывается рекой времени.
То глади обездвиженной под дых,
А то углы скругляя — с ними иже
Заботы, сны и быта карусель,
Стоп-кран любви — …
Да, от рутины только этим стоп-краном и спасаться.
И следующее, кстати, про любовь! Чудесная история про свидание — внятные чистые образы и единственное, где круги это не волны ни в каком смысле, хотя при этом они расходятся, и вода присутствует в виде дождя (как стихи в виде поэзии!). Интрига, да?
С ладони Карлова моста
Смотрели статуи
На два сомкнувшихся зонта.
Октябрь ратовал
За то, чтоб мокрый серый блеск
Собой, как меч, нести.
Но плыл – щитом – сквозь хлябь небес
Знак бесконечности
Тепла под тонким пальтецом,
Под куцым плащиком.
Круги сомкнувшихся зонтов образуют знак бесконечности — так легко это представляется. Но точка-то где? Нет точки, потому что там про бесконечность «тепла под легким пальтецом», а не геометрия-алгебра ваша. Сказано же — любовь… Круги зонтов расходятся до выходных.
Края у дивана - как выступы двух миров...
А бывает, что рядом, буквально на одном диване, но сойтись уже никак невозможно. Притулись на подлокотник, покури, ну и всё. Тебе пора.
Густеет молчанье под скрежет сердечных льдин.
Налей мне холодный закат. А потом — иди.
Немногими знаньями множа мои печали,
большая беда в коридоре гремит ключами.
Хочешь получить представление об авторе, прочти у него что-нибудь о любви. Мужская любовная лирика — вообще жанр исчезающий, и тут, в этих стихах, всё как надо. Переживания без истерики и жалостных пошлых всхлипов. Да, история из серии «с кем не бывало», но как хорошо, кинематографично рассказана! «Бутылка початого утра» это замечательно.
Итак, мне удалось собрать почти все образцы того, что нравится — от виртуозно простого до эстетского, но мой портфель не был бы полон без стопроцентно суггестивного текста. Хотя я вообще именно так склонна воспринимать поэзию — не головой, а нутром, как собачка, воющая, когда барыня играет на фортепьянах.
тебе ли горят городские will-o’-the-wispы
пока не погаснут тени длиною в выстрел
чернеют стволы тополей направляют вверх
где-то в глазах горит небесная верфь
Ощущение очень личного, до интимности, обнажения чувств, и лезть с рассуждениями неловко. Боюсь, что здесь все-таки не печаль, а тоска. И буду рада ошибиться.
Закончу тем, что и взяла последним, выцепив среди ночи, аккурат перед тем, как лечь и начать думать темные горькие ночные мысли, мешающие заснуть.
одни и те же мысли, планы, идеи…
Буддисты, мусульмане и иудеи,
католики, православные – все под богом.
Бог гневается, но не судит строго
Именно на это я уповаю, читая перед сном нехитрую молитву, вспоминая живых и ушедших и надеясь на чудо. Вопросов накопилось много, только задать их некому, а ответов даже больше, чем требуется, выбирай любой, какой понравится. Но не нравится ни один, вот в чем штука. Зато вот есть стихи, которые написал единомышленник. Да, его мысли тоже ночные и горькие (даже днем), но разве от этого не светлей.
Уважаемые авторы, спасибо за впечатления, которые я постаралась выразить внятно и интригующе для потенциальных читателей.
Хороших новостей всем нам.
Полностью прочесть работы и проголосовать за них можно здесь:
Авторы из Редакторских пятнашек тоже ждут ваших отзывов.
Хороших нам стихов!
Редакторский портфель №1
Начинаем публикацию обзоров работ, выбранных модераторами в свои "портфели".
Здравствуйте!
Обзор моей замечательной десятки!
Как-то расположить по категориям отобранные мной стихи сложно.
Но я попробую.
О принципе отбора.
- Зацепило.
- Форма и содержание. Без этого – я себя просто перестану уважать.
- Красиво.
- Как они это делают?
- Настоящесть.
Разбирать тексты, конечно, не буду. Иначе – зачем отбирал? Разбирать нужно что-то проблемное. А проблемное для тараканов моей головы здесь отсутствует как класс!
- Нечто из мистики.
В этом стихотворении всё смешалось. Практически так, как во всем известном доме. Кэрролловская Алиса, обозначенная кроличьей норой, пересеклась с Алисой современной. Да, той, которая разговаривает равнодушным голосом. И мне, как и ЛГ автора этого стихотворения, эту, современную Алису тоже иногда хочется просто пришибить.:-)
Это стихотворение, правда, могло бы быть и в другом, следующем моем разделе. Но пусть останется здесь.
скоро вернёшься? не скрою. не скоро
день потерялся в андроидных спорах
в нерве витрин, в суете светофоров
солнце протиснулось в кроличью нору
ветер запутался в ласковых шторах
ночь наступила
на горло
на город
скоро? прости, никогда
не заснуть
сквозь тишину
сквозь фильтрацию листьев
лунный мускат торопливо пролился
яндекс встряхнулся, прищурился лисьи
я загадала тебя алисе
после вопросов
давно ли он снился?
пальцы его пахнут солью? мелиссой?
он в троеточиях? в точках? в дефисах?
я отпусти
я пощади
я удали
Это несколько мистическое стихотворение пронизано линией фатализма.
Но и здесь не обошлось без убивства. Не согрешишь – не покаешься. А не покаешься – не простят.
…и вот, судьба постучала в двери,
сказала «здравствуй», достала нож:
— Какая тварь здесь в меня не верит?
Ты с револьвером, кричишь: «Не трожь!»
и тычешь дулом — судьбу, как сдуло…
Ты, явно — дура! Поймёшь потом:
мы ждём, беспечно вертясь на стуле
и умираем, пока живём —
гоняем судьбы вниз по безлюдью
своих избитых пустых дорог.
А где-то в сердце, за впалой грудью
молчит создатель — тот, что не смог.
И так по кругу: то друг за другом,
то рядом — в шаге, проклятый шаг!
Ты ищешь друга. Стреляешь в друга.
Какая жалость.
Какой пустяк.
Все мы периодически задумываемся о времени. Что оно? Как оно? Почему?
Автор выдает нам свою версию. Здесь нет прямого указания на преступление. Но намек имеется. Двухтысячелетний. Да, Надежда. Но после боли страдания. И эклектика. Потому что автор несколько перемешал верования.
Время, малыш мой, не бурный поток реки.
Время - круги на бесчувственной серой глади.
Веришь в возможность судьбой управлять? Рискни,
Выбери нужный виток, если духу хватит.
Чётко представь, что хотелось бы поменять:
Древняя сказка – финал, как всегда, открытый.
Чувствуешь дежавю? На других кругах
Ты, повторяясь, мечтал о «второй попытке».
Может быть в этот, последний, сто первый раз
Жертва твоя не окажется бесполезной.
Шли мудрецы – на Востоке взошла звезда.
В старых яслях безмятежно спала Надежда…
Автор этого стихотворения вроде и нагоняет страху, а сам-то свою ЛГ ни за что не обидит! И круги вроде пошли. И ЛГ вроде утопла. Ан нет! Вон, красоту наводит костяным гребешком. Не на земле, так под водой замуж собралась. А всем известно, что водяницы – это совсем незлобные девы. Так, шутейно попугают. Да и всё!:-) Воспитание!:-)
Тишина, только изредка стонут
Ветры вольные в зарослях ив,
Манит красную девицу омут,
С каждым шагом всё ближе обрыв.
Горя выпало в ранние годы
Ей на дюжину судеб одной.
Может, мутные тёмные воды
Смоют боль и подарят покой?
Но водица разбавлена лихом,
И к душе, что ещё так юна,
Те, кто водятся в омуте тихом,
Тянут цепкие пальцы со дна…
Снова тишь, как ни в чём не бывало,
Успокоилась водная гладь.
Будет в ночь на Ивана Купала
Возле озера дева гулять,
Петь бесовские песни при этом,
От которых по коже мороз,
Да расчёсывать рыбьим скелетом
Пряди длинных зелёных волос.
Водяница шальная девица,
Дочь приёмная проклятых сил,
Кто при встрече рассудка лишится,
Кто отправится камнем на ил.
- Вечная тема. От Петрарки до современности.
Она! Любовь. Всякая и разная. Но так всеми ожидаемая. И ненавидимая. И привлекательная. У каждого своя. И без нее никак. Без нее, любой, жизни нет.
Это стихотворение о цели. Чётко заданной. Уверен, что ЛГ её достигнет.
А цель у него – ого-го какая!!! Только оригинал! Только в красках им представляемый!
Были званые, пряные, словно в горах цветы,
Были светлые, тёмные, невысокие и высокие.
Только нету и не было в мире таких как ты,
Лишь одни только копии бледной копии бледной копии.
Были милые, были невиданной красоты,
Я искал в поднебесье, с облаков я нырял в них как в топи и
Воскресал, погибал - вдруг за гранью найдёшься ты -
Но и там только копии бледной копии бледной копии.
Там за гранию волки, там лошади без узды ,
Там восходит звезда в небеса на западе, на востоке ли.
Очарованный странник, идущий на свет звезды,
Без тебя я лишь копия бледной копии бледной копии.
Здесь ещё один вариант. И без такого истины не отыскать.
И она обязательно найдётся. А о том, что ЛГ её оппонент совсем даже не безразличен говорит самая последняя строка.
небо нависло седым бородатым старцем,
хмурится тучами, воду потоком льёт...
ты говоришь, пора нам, пора прощаться,
ведь в чемоданах – шмотки, а в душах – лёд.
в тесной квартире, забитой ненужным хламом,
не разойтись нам на линии спальни, но
если столкнемся под простынью полинялой,
даже не вспыхнет. без искорок днём темно,
холодно, горько, вдвоём одиноко. странно –
глупо остыть, но быть до сих пор живым.
курим на кухне. серая злая данность:
"мы" ускользаем – терпкий табачный дым.
нет, не названивай. я поменяю город,
выброшу тряпки, может быть, подстригусь...
что тут пылится важного, дорогого?
общая ваза, кактусы, на бегу
ночи, рассветы, растянутые футболки,
кофе, и next, раскуренный на двоих?
всё забирай: чёртов кактус с разбитой полки,
вазу... себя. и ударом оставь под дых
память дождливую, что разольется снами.
в лужах от слёз небесных пойдут круги...
ты передай привет (ну, и вазу) маме.
встретишь другую...
девочку береги.
А это – апрельские тезисы. Но не политические. Любовь здесь не то что в каждой строке – в каждой букве, хотя, читая, поначалу кажется, что стихи совсем о другом. Нет. И это всё о ней. Мы с тобой два берега. И мы два корабля, курсы которых обязательно пересекутся. И не раз. К вящему удовольствию.
Бесы ласковы с теми, о ком не горюют боги:
жизнь то юзом скользит, то несётся не чуя ног.
Нет страшней ничего, чем апрельский дурак в дороге —
знал бы код GPS, подстелил бы соломы клок.
Ни пера, ни покрышки, ни форы, ни фар, ни фарта,
та же мятая жвачка по кругу который год...
Стая смайлов летит, утешая — всё будет завтра,
завтра входит, но «всё» почему-то не настаёт,
свет очей моих крутит ночами с какой-то Светкой,
или Никой, святой, никакой, да и чёрт бы с ним...
Остаётся кофейник, работа, весна, таблетка
коньяка с валерьяной и бодро-фальшивый фильм.
Дворник мусор с души соберёт, хмуро чиркнет спичкой,
в клетке ангелы взвоют, свобода — удар под дых...
Прорастаешь из пекла. И если любовь — привычка,
то сродни наркоте, из бессмертных и из дурных.
Накрывает по новой: не впрок, ни к селу, не в моде,
как и всё, что способно поднять за собой с земли.
И июль за апрелем в ту же безбрежность сходят,
где кончаются сны и качаются корабли.
Тут, казалось бы, всё просто. И язык. И разговор. И понятия.
Ан нет. Автор хитрый. Автор ЛГ сделал личностью. С большой буквы!
И плачется вроде, а линию свою гнет. И ерепенится, казалось бы, а из-под каблука-то уютного совсем даже не хочется бежать. Совет да любовь им!
Ты же знаешь, Варь, – не гордый, не гордый я.
Ты об стол меня, об стол наглой мордою.
Ну не вышло нам любви до скончания,
разошлись кругами, Варь, обещания.
Одного мы были полюшка ягоды.
Надкусили, Варь, тебя, – у меня в груди
закололо, полыхнуло, разладилось.
Только рано ты, Варюша, обабилась.
Только рано ты меня обналичила,
у меня, Варюш, в груди сердце птичее.
Я же птица, Варь, как есть перелётная.
Вот такая, Варь, моя подноготная.
Крепко, Варенька, тебя приголубило.
Не могу я пред тобой белым пуделем.
Не к другой я ухожу, не к разлучнице.
Вот ключи тебе, Варюш, вот – наручники.
Разошлась любовь кругами-колечками.
Ну не тот я, Варь, червовый с сердечками.
Угодил в твою колоду не промыслом –
ворожбой твоей, волшбой…
Да и чёрт бы с ним.
- Жизнь, во всех ее проявлениях.
Этот автор проявил жизнь настолько хорошо, что лично у меня мозг засвербило от ностальгии так, что мама не горюй!
Я же тоже был мальчишкой. Мне кажется, что совсем недавно.
Настоящие!
Мальчику лужа — не лужа — морской залив.
Мальчику подчиняются корабли —
Целый бумажно-щепочный гордый флот.
Может тонуть, но пока сохраняет ход.
Дядя, давно решивший, что он Нептун,
Лужу-залив пропахивает на лету.
Дядя волнует море на раз, два, три.
От башмаков подводные пузыри.
Каждый кораблик думает: он «Варяг»
И погружаясь не опускает стяг.
Память, как море, всегда отдаёт долги.
Даже когда круги по воде, круги…
Это стихотворение тоже о жизни. Только о той, которая случается, что прячется за красивой такой, праздничной и трам-пам-пашной круглой оболочкой тринадцати метров в диаметре. Ей же и озвучивается. А внутри все девять Дантовых кругов, но только здешних, земных.
Тоже крайне настоящие стихи!
Карамелька за щекой - кисло-гладко,
Тает облаком ваниль сладкой ваты.
Купол цирка высоко - звёздам рады.
На канате так легко акробатам.
Акробатку акробат держит цепко.
На арене славный мим в яркой кепке
Улыбается светло. Мир - фонарик,
Неуклюжий и чудной, - счастлив шарик.
В жизни всё наоборот. Круг по кругу:
Страшный клоун - жалкий плут, - бьёт подругу.
У подруги в животе - детка-рыбка,
На лице горит синяк, за улыбкой
Гримированная боль. Жизнь - попытка,
Цирковой аттракцион. Света мало.
С акробаткой акробат пьёт устало.
Там, под куполом, идёшь - всё понятно.
Вправо, влево - упадёшь. Держишь пяткой
Равновесие. Вчера ты узнала:
Акробатке славный мим всыпал таллий.
Ты доверчиво еду подавала.
И смеялась, что её слишком мало.
Плещет рыбка в животе. Время давит,
И корсет не затянуть, роды - в мае.
Акробатка до сих пор снится-снится...
Как взлетела высоко яркой птицей.
Вот, это примерно то, что я хотел сказать. Опыта прозаического не имею, так что – не обессудьте, за неимением гербовой – печать моя.:-)
С поклоном,
всегда Ваш,
Г.А.
Полностью прочесть работы и проголосовать за них можно здесь:
Авторы из Редакторских пятнашек тоже ждут ваших отзывов.
Хороших нам стихов!
Гран-Куражъ - Птица Небесная
Луна - Юпитер
