Cript13
Раз он в море закинул невод…
Представляю, однако, свой портфель.
Итак:
I.
Что было – прошло, зализано
Я не большой поклонник короткой строки. Однако в этом стихотворении короткое дыхание даёт ощущение лаконичности, намеренной недосказанности. Привлекли чёткая, сдержанная метафоричность, лаконичность, запоминающая образность.
Что было – прошло, зализано.
Прочее – новодел.
Что будет – уже написано
Вилами на воде.
Знать бы в какую сторону
Тянется мишура.
Шансов, пожалуй, поровну:
В завтра или вчера.
Запертые в дозаторе,
Согнутые в дугу,
Либо плывем в фарватере,
Либо на берегу.
Кем-то опилки пилятся,
Кто-то стучится в дно,
Повода нет обидеться,
Третьего - не дано.
Треснула барокамера,
Пять плюс четыре – шесть.
Нет никаких параметров.
Есть только сейчас и здесь!
II.
Вот вечная тема — Любовь, разлука, одиночество. И непонимание того, как жить дальше, ПОСЛЕ. Потому что расставание это не просто последнее прочувствованное «прости», но и взрезанное запястье…
после
Полинявшего неба бельмо на окне,
плачет мама: ну что же ты, глупая... -
прикасается робко, тревожа во мне
незажившее, трепетно-хрупкое.
Закрываю глаза: всё, конечно, пройдёт,
время вычеркнет буквы из имени
и, надёжно запрятав, положит под гнёт
непрощённое мною "прости меня".
Будет хмуриться доктор, снимая бинты,
обещая, что раны затянутся.
Будет кто-то чужой (а не ты! а не ты!)
разукрашивать вторники-пятницы
и насквозь понимать и, обиды дробя,
в каждый день уносить на руках меня.
Буду я по ночам догрызать второпях
килограммы поваренной каменной
и туда возвращаться, в подушку крича,
где мы оба без памяти чокнуты,
где обветренных губ немота горяча
и запястья ещё не зачёркнуты.
III.
Вот стихотворение со странным названием «ГОЛОСИТЬ».
Что-то там от раннего Вознесенского — намеренно неряшливая рифмовка, сочетание архаичного прокрустова ложа с новоязровскими «пазликами», провокационный стык «Отче наш» и простодушного «вашу мать». Однако рассмотрим это как ученическую пробу пера, после которой движение дальше. Не век же голосить-то. ☺
Голосить
Прячу сердце за пазухой… вопреки.
Собираю как пазлики от руки
дни и ночи по стопочкам и рядам.
Да на ветер их, в форточку – навсегда!
Растворяются признаки в пустоту.
Посторонние призраки – тут, как тут!
Не мешают сочувствием – по частям
мерить ложе прокрустово… Не частят
«Отче наш» понарошечно… Вашу мать!
Может быть по-хорошему всё отдать?
Из-за пазухи вытащить уголёк –
сердце пьяное, нищее, не-моё.
И, пристроив на цепь его у дверей
(с перспективой до Цербера озвереть),
закусить хлебной корочкой «керосин»
и в открытую форточку голосить.
IV.
Стихотворение с лаконичным названием «ПАСЕЧНИК». Тоже вечная тема: одиночество, тягостное прошлое, равнодушное угасание…
Пасечник
Сердце стучит: метроном отбивает чечётку ритма.
Пасечник скорчился пнём - необычен сюжет, но рифма.
Белой золой облака замирают, плывя куда-то,
В русле небесной реки - красноватой в лучах заката.
Ветер гоняет ворон, загибает деревья леса.
Время не осень - иное: изнанка средины лета.
Стелется змейкой тропа, забирает назад с уклоном.
Пасечник знает: порой возвращаться труднее к дому.
Он неухожен стоит, покосился дырявой крышей,
Ливнями весь перелит, перештопан годами свыше.
Детскими криками чужд: обошло стороной рожденье.
Пасечник слыл бобылём - одиноким таким растеньем.
Крови последний виток. Полетела душа со рвеньем.
Пасечник жил бобылём, помирая, засох растеньем.
V.
Стихотворение НА КРАЕШКЕ ВЕСНЫ ПРИСЯДУ НЕЗНАКОМКОЙ
Толчея метафор напоминает раннего, юношеского Пастернака времён «Близнеца в тучах». Правда, у последнего метафоры-то были поточней, повыверенней. «Пергамента печаль» Борис Леонидович вряд ли позволил бы себе, равно как и «фосфорную даль», а также злоупотребление прописными буквами. Как говорится, тщательней надо. Да и слово «смешаясь» как-то, вроде, не очень. Тем не менее, счёл нужным представить этот стих на суд почтеннейшей публики.
На краешке Весны присяду незнакомкой,
смахнув с густых ресниц
и буду говорить с ней бесшабашно-громко,
смотря Весне в глаза, мчась в фосфорную даль.
Я в зеркалах затёртых с амальгамой серой
сермяжность бытия пытаюсь разглядеть...
Качаются весы. На чаше дремлет Вера,
Надежда на другой.. Любви здесь места нет.
Мечту храню в себе. Зимой бывает жарко,
а летом снег намёрз на ярких простынях.
Приколота Любовь мной накрепко булавкой,
чтоб не зависла тенью на чужих плетнях.
Живёт Любовь в душе - приказ имеет сердце!
Его неровный ритм волнует по ночам.
Так исповедь спешит слететь с губ иноверца,
смешаясь со слезой... излишне горяча.
Привет, моя Весна! Скажи, где долго шлялась?
В последний раз любить не можешь запретить.
"Вернусь. Дождись меня!" - ты сердцу приказала.
Пора теперь Любовь на волю отпустить.
На краешке Весны присяду незнакомкой.
Булавку отколю немедленно. Рискну...
У сердца моего лик палехской иконки
согрелся, увидав пришедшую Весну.
VI.
Вот стихотворение «ПЛАЦЕБО». Оно напоминает некое шифрованное послание. И даже загадочное «плацебо», означающее всего лишь утешительную пустышку-обманку, не даёт ключа к расшифровке этой… криптограммы. ))
И тем не менее…
Плацебо
«Аптека, улица, фонарь»,
клыки да шкуры, –
неотличимы новь и старь
от авантюры.
Кривая сталь добра и зла
кромсает воздух;
в сердцах любовь не проросла:
затор венозный.
Опять назойливый зоил
напьётся крови,
клопа сухим не раздавить –
и пусть буровит.
Филологический маньяк
предложит кресло:
ухватит букву за края
и вырвет, если –
у пациента заболит
живое слово.
И человечий алфавит
одряхнет снова.
Но боль останется, круша
не божий слепок,
на острие карандаша –
плацебо неба.
VII.
Стихотворение «Фантастическое алиби». Высокопарно. От названия до финального повелительного «верши»!
О чём стихи? Не знаю, право. Но, пожалуй, о муках творчества, о чём ещё.
Фантастическое алиби
... боишься допустить ошибку,
объясняясь — не совладать со слогом,
не оправдать ожиданий,
оправдывая суть вора
фантастическим алиби —
ты был рождён Богом!
Можно вообще не вступать в диалоги —
твоя фора.
Изредка прикасайся к плечам,
не позволяй усомниться — зыбкое
имя твоё, вера в тебя
на больничной койке, в тиши...
Если хочешь молчать — молчи,
даже под пытками,
но если сердцу приказано, смилуйся —
встань и верши.
VIII.
«И писалось, как писалось…» Как вы уже догадались, вновь стихи о стихах. Нет чтоб в окошко поглядеть. И тем не менее… Мне нравится некоторая самоирония, отсутствие многозначительной позы, желание понравится, своеобразное построение стиха. Ну и финальный, закольцовывающий отсыл к классику…
И ПИСАЛОСЬ, КАК ПИСАЛОСЬ
И писалось, как писалось,
как моглось и как дышалось.
Выдавалась рифма малость
и топорщился размер.
Накоплялось, сочинялось,
то на радость, то на жалость,
Развивалось, разрасталось,
ни с чего не брав пример.
Закрутилось, завертелось,
быстро в письмах разлетелось,
разбежалось, разгулялось,
кое-где переплели…
С рифмой всё давно в порядке,
и размеры стали гладки.
Ручейком бегут в тетрадке
и рыдают феврали.
IX.
Стихотворение «Овчарка». Тут, как говорится, вразнос. Типа кривая вывезет. Я бы не сказал, что кривая вывезла. «Люди не умытые с кровати /пятками спускаются на низ…» — это озадачивает. Равно как прицел, который видится за ушами овчарки.
Тем не менее — под мою, как говорится, ответственность.
Овчарка
каждый день одна и та же кепка.
та же куртка морщится в плечах.
тарахтят балконные прищепки,
парой собираются в вещах.
на столбе печатные бумажки
привлекают утренний анфас.
выдыхаю горькую затяжку
прямо в столбовой иконостас.
каждый день в кофейном автомате
щёлкает и воет механизм.
люди не умытые с кровати
пятками спускаются на низ.
бегает без памяти овчарка,
за ушами видится прицел.
мне теперь ни холодно ни жарко.
думаю, не этого хотел.
Х.
Ну и наконец. Стихотворение с жизнеутверждающим названием «Безысходность». Популярно на сайте рокочущее словцо «нарратив». Вот тут, наверное, этот самый нарратив и есть. Разлука, любовь и нелюбовь, печальный мезальянс… Непременно присутствует светёлка с часами-ходиками. Настораживает даже попытка сказать что-то по-своему, как никто не сказал. Типа а зачем?
И всё же. Есть настроение. Есть умение строить стих. Чего ж вам боле?
Безысходность
Покосившийся дом да скрипучие петли калитки,
Сад, заросший травой, в огороде – седа лебеда.
Это всё, что осталось в наследство красавице-Лидке.
А в светёлке – часы: навсегда, никуда, никогда.
И Серёжка пропал, затерялся в своём Заполярье.
Третий год ни письма, ни звонка… Окаянная жизнь.
А ведь как целовал на перроне, шептал на прощанье:
"Я вернусь обязательно, ты меня только дождись".
Ну, а время торопит, года утекают сквозь пальцы.
А соседки сосватать пытаются: "Чем нехорош?
Что ж, пускай неказист, разведён, но зато с капитальцем".
И вздыхают украдкой: "Любовь? Без неё проживёшь".
В дорогом ресторане оркестр надрывается джазом,
И счастливый жених на друзей смотрит чуть свысока.
Самый лучший отель молодым на Мальдивах заказан.
Но под белой фатой тихо плещется боль и тоска.
Вот забрезжил рассвет. Непроглядная ночь на излёте.
Гости все разошлись, лимузин отогнали в гараж.
Сиротливо остался лежать на холодном капоте,
Позабытый невестой, увядший букет-флёрдоранж.
В завершение. Я ни разу не считаю представленные мной стихотворения шедеврами. Как говорится, из того, что было, да ещё из того, что не разобрали мои более расторопные и предприимчивые конкуренты.
Как говорится, бог с тобой, Золотая рыбка…
Полностью прочесть работы и проголосовать за них можно здесь:
Редакторский портфель.
Авторы из Редакторских пятнашек тоже ждут ваших отзывов.
Хороших нам стихов!
P.S.: Напоминаем, что итоговый вес каждого портфеля в баллах будет объявлен под этой записью после завершения конкурса.
