Альбом
"Да, кому нужен этот
ваш нравственный идеал!?
Достали уже!" (Обыватель)
Ницше в книге "Утренняя заря. Мысли о моральных предрассудках" писал: "Подчинение морали может быть или рабским, или суетным, или своекорыстным, или самоотверженным, или глупо-восторженным, или бессмысленным, или актом отчаяния: в самом по себе в этом еще нет ничего нравственного".
Другими словами, человек, подчиняющийся по тем или иным причинам требованиям морали, еще не является нравственным. Это совершенно справедливо, учитывая, что нравственность является внутренней установкой человека - в отличие от морали, которая (наряду с законом) является только внешним требованием к поведению индивида.
Господа и госпожи! Кто жаждет Победы?Кто хочет новых комплиментов?
Я к Вашим услугам, мсьё и мадам,
Такой оппонент вряд ли страшен Вам!
.
"...Я – ватник. Я воспитан на сугубо русских ценностях – любовь к семье, любовь к русскому государству и его истории.
Я – ватник. Я считаю, что моя страна должна быть сильной и быть готовой защитить себя.
Я – ватник, который ввиду своей узколобости действительно считает, что на Россию все ополчились не потому, что мы неправы, а потому, что мы все делаем правильно.
Я – ватник. Я не вижу врагов в Европе и США, но считаю, что не стоит равняться на их ценности.
Я – ватник. Я считаю, что легализации однополых отношений нет места в моей идеальной России.
Я – ватник, и не вижу ничего плохого в том, что люди, блин, ходят в церковь. Я настолько ватный, что считаю, что танцевать в храме – неправильно, точно так же, как и молиться в клубе.
Я – ватник. Я настоящий, полноценный, проплаченный Кремлем ватник, который хочет спокойного счастливого будущего для себя, своей семьи и своих потомков. Я ватник, мои родители ватники, мои бабушки и дедушки ватники, и мои дети тоже будут ватниками.
Я настолько ватный ватник, что считаю, что рано или поздно всем придется сделать выбор. Я свой выбор сделал. Я за сильную Россию. За ту Россию, которой я горжусь прямо сейчас...."
Одна из самых трогательных историй жизни Маяковского произошла с ним в Париже, когда он влюбился в Татьяну Яковлеву. Между ними не могло быть ничего общего. Русская эмигрантка, точеная и утонченная, воспитанная на Пушкине и Тютчеве, не воспринимала ни слова из рубленых, жестких, рваных стихов модного советского поэта, «ледокола» из Страны Советов.Она вообще не воспринимала ни одного его слова, — даже в реальной жизни. Яростный, неистовый, идущий напролом, живущий на последнем дыхании, он пугал ее своей безудержной страстью. Ее не трогала его собачья преданность, ее не подкупила его слава. Ее сердце осталось равнодушным. И Маяковский уехал в Москву один.
От этой мгновенно вспыхнувшей и не состоявшейся любви ему осталась тайная печаль, а нам — волшебное стихотворение «Письмо Татьяне Яковлевой» со словами: «Я все равно тебя когда-нибудь возьму- Одну или вдвоем с Парижем!»
Ей остались цветы. Или вернее — Цветы. Весь свой гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил в банк на счет известной парижской цветочной фирмы с единственным условием, чтобы несколько раз в неделю Татьяне Яковлевой приносили букет самых красивых и необычных цветов — гортензий, пармских фиалок, черных тюльпанов, чайных роз орхидей, астр или хризантем. Парижская фирма с солидным именем четко выполняла указания сумасбродного клиента — и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и единственной фразой: «От Маяковского». Его не стало в тридцатом году — это известие ошеломило ее, как удар неожиданной силы. Она уже привыкла к тому, что он регулярно вторгается в ее жизнь, она уже привыкла знать, что он где-то есть и шлет ей цветы. Они не виделись, но факт существования человека, который так ее любит, влиял на все происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет на все, живущее на Земле только потому, что постоянно вращается рядом.
Она уже не понимала, как будет жить дальше — без этой безумной любви, растворенной в цветах. Но в распоряжении, оставленном цветочной фирме влюбленным поэтом, не было ни слова о его смерти. И на следующий день на ее пороге возник рассыльный с неизменным букетом и неизменными словами: «От Маяковского».
Сижу я такой и читаю стихи, которые подали на конкурс выходного дня.
