Альбом  

ОБЗОР КОНКУРСА «ПОД ВЛАСТЬЮ ФОБИЙ» (мой TOP-5)

 клаустрофоб олег, надевая свитер, некоторое время орет (с)

Сразу оговорюсь, что среди представленных на конкурсе работ мне не встретилось ни одной, по-настоящему написанной с таким знанием физеологического "механизма" страха, что вызвала бы восхищение пусть не у психологов, но у меня как читателя) А занимательные были, вызвавшие интерес и сочувствие, заставишие остановиться, потрясённую минутою.

Не буду раскладывать конкурсные работы по всем составляющим – ритм, рифма синтаксис, язык, внутренняя структура образов, строящихся то по закону зрительного, то слухового впечатления, то на основе обмена чувственными признаками и ассоциациями. Уровень стихотворчества особо не требует. И с соответствием теме дотошничать отказываюсь. Просто дилетантски пара слов о текстах, которые мне особенно понравились. Исключительно субъективно и без претензии на неоспоримость.

(в произвольном порядке)

1. « Он застит свет »

Декаданс и постмодерн. Судя по комментариям, для некоторых (очевидно, из-за выбранного автором метра и ритма) важные, стержневые строки стихотворения, в которых воплотилась поэтическая философия острого трагизма и неразрешимых противоречий человеческой природы – остались непрочитанными, тревоги – неуслышанными. А, тем временем, короткая строка и пульсирующий ритм, на мой взгляд, только подчёркивают надрыв, коллапс, противоестественность внутреннего состояния героя.

Автор не побоялся «непоэтичных»образов, нетипичной лексики; перед нами эстетика, почти вывернутую на изнанку, красота на грани безобразного. 

Уж сколько мы видели этих кривляк с набором привычных атрибутов, гримом, ужимками?.. Образ клоуна, эксцентрика, шута – определённый поэтический стериотип, вызывающий у читателя скуку. Но «Аморфной кляксою –/Кровавый рот» - от жути зубы пляшут. Образ инфернального гаера составлен из черт, отобранных рукой такою нервною, и подвергся такому одухотворению, что весь превращён в захватывающее явление редчайшего внутреннего мира.

 «Фигляр – юрод», «латает иглами» - за всем этим даже видна его пластика – пугающая, вызывающая отталкивание своей гипнотической вычурностью. Звукопись в стихотворении тоже стоит внимания.  Ну и, собственно, концовка – мрачная, жёсткая, не оставляющая надежды на то, что герой отделается лёгким испугом.

2. « Повторяющийся сон (онейрофобия) »

Нуарная такая картина, мрачная романтика, начало XX в. Чтобы разгадать загадку мрачной поэзии, нужно чувствовать эту эстетику и не сопротивляться ей. Художник – человек и, как всякий человек, может подвергнуться депрессивному состоянию, особенно под влиянием хронических приступов фобии. Но в отличие от людей, не умеющих объяснить, что с ними происходит и по какой причине, художник с точностью искусного врачевателя отдаёт себе отчёт в закономерной цикличности своих настроений, кривую их колебаний. Что я и нашла в этом лирическом повествовании, плавном, словно плывёшь по волнам или продвигаешься сквозь клубЫ (всё-таки, а не клУбы) дыма, едва различая очертания вещей.

Наряду с этой мистической атмосферой, стихотворение не перегружено фантасмагоричностью, оно вполне правдоподобно и легко принимается сознанием стороннего читателя, что делает текст универсальным; чувства, выраженные в нём, становятся нашими чувствами, естественно накладываются на нашу жизнь, сливаются с нею.

Безусловно, образное изложение делает предмет речи видным, однако строфа с грубо вытцветшими цветами всё же показалась мне сомнительной. Ну и «срЕди черни» – не вполне удачно.

3. « Грозы Карабаха. Быль »

Стихи рождают у нас в душе тот отклик, который принято называть эстетическим. Эстетическое чувство диалектично, оно обусловлено нашим "я". Пожалуй, это единственное стихотворение на конкурсе, попавшее в яблочко моего эстетического восприятия сюжетной поэзии, и к которому я точно вернусь после состязаний. Абсолютно самостоятельное, самодостаточное художественное произведение без жёсткой привязки к тематике.

Отсутствие гипертрофированных интонаций в повествовании вызывают уважение, в стихотворении нет болезненной зачарованности страхом, никакого фальцета... Помните у Заболоцкого: «Стихотворение подобно человеку — у него есть лицо, ум и сердце. Если человек не дикарь и не глупец, его лицо всегда более или менее спокойно. Так же спокойно должно быть и лицо стихотворения. Умный читатель под покровом внешнего спокойствия отлично видит все игралище ума и сердца».

Поэт констатирует свою душевную рану, говорит о сокровенном, о коренном страхе, не абстрактном – а пержитом наяву, о невозможности навсегда избавиться от чудовищных язв прошлого. И делает это мастерски.

Здесь все компоненты сошлись в гармонию: и техника, и идея, и искусство представления. Так, адресованная воображению и чувству, поэзия бережно растит сочувствие и сострадание. Зацепило, чего уж тут.

Ложка дёгтя: «в Ялту Крыма» — искусственно притянутая рифма, ИМХО. «ВогнАла» - досада.

4.   «Momento mori ( панегирик танатофоба) »

«Сильны любовь и слава смертных дней,

И красота сильна. Но смерть сильней».

Джон Китс

Пожалуй, самая артистичная работа на конкурсе))  Читая, веришь автору и его художественному двойнику, который нарочито подчёркнуто бодрится, шутит через страх, валяет дурака, боря подступающий обморок))  Самоирония – лекарство от многих жизненных невзгод))

Не ясно, конечно, что герой забыл на кладбище с его-то диагнозом. Очевидно, намеренно испытывает себя, именно «бродит» меж надгробий, обращаясь к способу «клин клином». Важен ли чисто "производственный" вопрос о "выдуманности" факта..? Значения для нашего восприятия он, безусловно, не имеет. Любопытно наблюдение специалистов в своей области о том,  что наш мозг состоит как бы из разных слоёв: слой «хомо сапиенс» над слоем «дикаря», ниже слой «зверя». Ниже, в самом низу прячется мозг «ящера». «Ящер» – это действие и реакция. «Ящер» всегда реагирует. Нельзя скрыть реакцию. Неконтролируемый страх действует на уровне «ящера», однако, личность, обладающая интеллектом и крепким духом, противостоит ему, насколько может.

Обратила своё внимание и на лёгкость исполнения – рифмы естественные и благозвучные, а рефрены, лейтмотивом проходящие через всё повествование, создают завораживающий, гипнотический эффект, подобно движению по серпантину.

Философская концовка балует остроумием. По ней несложно определить: лирика – это человековедение))

Из недостатков: поэтическая фраза, являющая собой второй катрен, не договорена: «Ни теснотой пустого неба,/ Ни запредельной глубиной -/Ведь это страх клаустрофоба/И батофоба, но не мой.» - к чему грамматически относятся теснота и глубина? Недосмотрел автор, увлёкся? Или я недотумкала?

Сдвиг ударения: «СрЕди сотни разных фобий».

5. « Никтофобия (боязнь темноты) »

Зареклась оценивать соответствие теме, но не могу не отметить весьма удачную подачу сюжета, идеально ложащегося в конкурсный контекст. Здесь в поэзию введён свежий, как бы "непоэтический" материал, воплощённый в оригинальную и одновременно художественно верную, житейски убедительную картину.

Харизма лирического героя, ход его мыслей, мужественное отношение к проблеме фобии –

подкупают. Можно сказать, что герой – человек большой внутренней прямоты.

 Образы в стихотворении, исполненном драматизма и психо-эмоционального напряжения, отличаются особой зримостью, хоть и не вполне уникальны (мне запомнился образ вспыхнувшей спички,

и описавшей «дугу» «кометою» – вполне кинематографично).

По рифме особых нареканий нет, строчки полны внутренних созвучий и непринуждённости.

В четвёртом катрене дрогнул ритм. Какая гадость эта ваша прописная литературная критика! –

скажете вы. Но ведь без этих строк сюжет стихотворения остаётся обеднённым. Необходимо доработать пассаж,  из-за него и проявила некоторое колебание в оценке, так что пока отметка от меня авансом.  Автору  – с кисточкой, как говорится)))

Пожалуй, и всё. Если кому-то будет интересно, возможно, продолжу свои читательские заметки по конкурсу.

Ну а коли что не так, прошу по традиции – понять и простить))

Всем приятного участия в конкурсном спринте!

Литературная гостиная

                                     ЛЮБИМЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН

                                                |литературный жанр - эссе|

Дамы и Господа,

позвольте мне подвести итоги Чтений на тему «Любимый исторический роман» (литературный жанр – эссе), которое проводила рубрика Литературная Гостиная в модуле ПБ «Конкурсы» с 19 по 23 октября при поддержке администрации ПБ (призовой фонд).

https://poembook.ru/contest/248

Суть мероприятия была проста: ЛГ предложила авторам ПБ рассказать о своём любимом  историческом романе (на их выбор) в уже полюбившемся нам литературном жанре – эссе!

В мероприятии приняли участие следующие  Авторы ПБ:

Elvin Spirit, Филатов Игорь, Red Katrina, Svetlana_Rulevskaya, Шаров Артём, DEN, Кабачкова Ирина, Асса Норт, Кладов Василий, Макс Агафьин, Стэн ГОЛЕМ.

По итогам читательского голосования и Выбора ЛГ
определены  три  работы:

1 место – эссе Elvinа Spiritа «Екатерина» об историческом романе Наты Витвицкой «Екатерина. Я буду царствовать или умру!»;

2 место и  Выбор ЛГ  – эссе Игоря Филатова «КАМО ГРЯДЕШИ» об историческом романе Генрика Сенкевича «Камо грядеши» («Quo vadis», «Куда идёшь»);

3 место и Выбор ЛГ  – эссе Red Katrinы «Ледяной дом» об историческом романе «Ледяной дом» Ивана Ивановича Лажечникова.

Авторам эссе

от организатора рубрики "Литературная гостиная" и администрации ПБ сегодня  торжественно вручены:

благодарственные письма   [1-3 место и Выбор ЛГ - Вы можете забрать их у меня на странице или в оригинальном формате по e-mail];

золотые монеты   [1-3 место - уже зачислены Вам администрацией ПБ];

публикация эссе в рубрике ЛГ   [Выбор ЛГ] – дата публикаций 27 и 28 октября в Альбоме.

Огромное спасибо всем тем, кто принимал участие в чтениях эссе; кто оставлял свои восторженные (и не очень) комментарии и предложения по улучшению качества работ; кто поддержал изначально идею мероприятия (без Вашей поддержки оно бы не состоялось); и тех, кто остался в стороне от происходивших событий на мероприятии, мы тоже благодарим!!!

Уважаемые авторы!

Началось голосование в конкурсе МИНИ - СКАЗКА ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ!
Темы о нашей действительности. Жизнь, как говорится, во всей красе.
Отнеситесь к конкурсу с юмором. Никаких обид и переходов на личности.

НЕ БОЙСЯ СКАЗКИ, БОЙСЯ ЛЖИ (с)

ВСЕМ ЖЕЛАЮ ПОЗИТИВНОГО НАСТРОЕНИЯ!

Ищу Критика!

24 октября 2016

Максим Приходский.

Доброго дня всем.

* MAPTA ❤ — «Ночь»

Луна меж облаков свой облик взмыла.

Я не грущу, но голос мой невесел.

В руках сжимаю влажный шнур и мыло.

Мне крюк иль сук, куда б его навесить.

В ушах твои слова проклятьем, милый!

Их память сбережёт до тризны. Прочь

Не убежать мне было...

Хрипят минуты взмыленной кобылой.

Сияют в небе звёзды разудало.

Печали плесень душу мне покрыла.

Стучит в висках. И воздуха мне мало.

И ласк твоих не позабыть мне, милый!

В них обрела исход последний в ночь!

Не удержать мне было...

Ночные стоны мукой стынут в жилах.

Размазывает дымку кистью ветер,

Так ладаном коптит паникадило.

Мир оказался пресен и бесцветен.

Цвет глаз твоих я вспоминаю, милый!

Ты - моего отчаяния ночь!

Не миновать мне было...

---------

Техническая сторона

В этом стихотворении используется пятистопный ямб, усечённый до трёх стоп в последней строке каждой строфы. Это создаёт интересный эффект обрывающейся речи, как будто сбивается дыхание, но финал, на мой взгляд, немного смазывается из-за этого. Представляется момент, когда зрители слушают выступление автора и не уверены, закончил ли он читать стихотворение. Мне не хватило некоего завершающего выдоха, возможно, повтора «Не миновать...» в конце. Этот эффект сбивчивости поддерживается наличием в строках пиррихиев, хотя, опять же, есть как минимум одно исключение — пиррихий в предпоследней строке, по-моему, неудачно выпадает на слово «отчаяния», и лично меня почему-то склоняет продекламировать «отчаянИя». Возможно, это следствие того, что в стихах часто концевая часть «-ние» усекается до «-нье», либо стоит в конце строки, служа дактилической рифме. В такой безударной позиции она быть не привыкла.

В то время, как здесь есть несколько интересных отдельных созвучий (в «мыло — милый» чувствуется забавная роковая романтика), главная особенность рифмы — в её сквозной структуре, «-ыл-» повторяется в 12 строках на протяжении всего стихотворения, а «-очь» связывает предпоследние строки строф.

В целом такая техническая оснастка делает стихотворение довольно гармоничным и помогает целостно воспринять и его образы. Дополнительный синтаксический параллелизм, очевидный в последних строках строф, тоже помогает связывать их в единое целое. А текст в этом нуждается, так как не всё в нём так гладко, как хотелось бы.

* * *

Расставание с тем, кто врос в нашу душу во многих смыслах и на многих уровнях, — несомненно трагедия, но в этом стихотворении она возносится до небес. Остаётся лишь предполагать, насколько жестокими были слова, стоящие в ушах проклятьем, и насколько сильно они разрывают жизнь на до и после. Автор концентрируется на текущем моменте и старается сделать его живым и настоящим посредством деталей и метафор. Мне нравится, когда чувства передаются или поддерживаются материальными образами: нет, грусти нет, но тон голоса какой-то невесёлый; в руках шнур и мыло; даже крюк или сук ассоциируются с чем-то мрачным. Но в не меньшей степени автор называет чувства прямо, когда говорит о памяти, ласках и муках. Это своеобразный призыв к сопереживанию, и он работает настолько, насколько мы вовлечены в поэтический мир его детальностью, проработанностью истории, языком и художественными средствами, в конце концов. Для меня он не отработал так, как хотелось бы — читатель во мне говорит: «знаем, было, пройдёт». Кроме того, сыграли свою роль несколько недочётов.

Во-первых, с точки зрения языка луна не могла взмыть свой облик в небо, она сама могла взмыть, или её облик мог сам взмыть. Второе — фразе «Мне крюк иль сук, куда б его навесить» нужна частица «б» в первой её части — «мне б крюк или сук», иначе получается что лирическая героиня не потерянно ищет, где повеситься, а требует — «крюк мне!». Третье — «Хрипят минуты взмыленной кобылой» вообще потенциально неплохой образ, только минуты, наверное, «кобылами» будут хрипеть, чтобы не собираться в одну большую временную кобылу (этот образ имел бы право на жизнь, если бы автор обыграл его, уделил бы ему больше внимания). Здесь же сама взмыленность неожиданна, главным образом потому, что в первой строфе я ощутил предсмертную печаль, опустошённость, для которых характерно тянущееся время, бьющее в висок, но не взмыленно скачущее. К этому же — разудалые звёзды. Это может быть и контраст, но автор никак его не подчёркивает, а просто ставит разудалые звёзды и плесень печали в один ряд.

Далее — я не вполне понимаю фразу «В них обрела исход последний в ночь!» и не буду делать никаких предположений по поводу того, что может означать последний исход в ночь, обретаемый в ласках. Какую бы мысль автор не хотел выразить, она, на мой взгляд, весьма неточна. Наконец, в строке «Так ладаном коптит паникадило» автор, вероятно, спутал паникадило — большой светильник в церковном зале, — и кадило — сосуд для курения благовоний. Скорее негативное впечатление на меня производят пятые строки в каждой строфе (оканчивающиеся словом «милый»), особенно «И ласк твоих не позабыть мне, милый!». Они общие, они чисто эмоциональные, они прямо-таки обнажают лирическую героиню, и это, по-моему, не очень хорошо, когда читатель к этому недостаточно подготовлен. Вообще сегодня далеко не всегда стоит так прямо говорить о чувствах. Даже одна такая фраза нуждается в серьёзной поддержке, о которой я говорил выше: больше материи, истории, иного поэтического содержимого. Иначе — «слишком неглубоко, слишком просто, так уже говорили и рассуждали».

Впрочем, о том, что в стихотворении получилось, тоже имеет смысл упомянуть. Мне нравятся предметные и метафорические фрагменты: упомянутый выше голос; плесень печали; стук в висках; ветер, размазывающий дымку кистью. Вот в этих строках

Их память сбережёт до тризны. Прочь

Не убежать мне было...

Чувствуется ситуация, когда лирическая героиня вынуждена была стоять и слушать, и эти слова словно выжигались на её душе. Больше таких моментов — и больше читателей будут готовы погрузиться в стихотворение и прочувствовать то, что у героев творится в душе. Учитывая, что автор умеет создавать ритмическую гармонию, я уверен, что и более проработанная образная гармония ему тоже под силу.

---------

Денис Игоревич — «Последний закат»

Мы стояли с тобой у обрыва

И смотрели на рыжий закат;

У подножия море крикливо

Изъяснялось на ста языках.

Нас пронзило сырыми ветрами,

Ты сдавила с усилием кисть

И шепнула на ухо: «Пора мне,

Не грусти, улыбнись и смирись…»

Обняла посильней напоследок,

Спрятав слёзы под хлынувший дождь –

Что случится, я вовсе не ведал,

Лишь хотел бесконечно помочь.

Ты направилась медленно к краю –

Так у счастья закончился срок.

Уберёг бы тебя, дорогая,

Но я двинуться даже не мог!

Ураган показался над морем,

Моментально к обрыву взлетев;

Ты стояла смиренно, не споря,

Точно зная, что будет затем.

Закружило тебя этой мощью

И твой образ бесследно исчез…

Я услышал, как некто хохочет,

Вновь меня оставляя ни с чем

«Боже мой! Что за адская пытка?

Почему же ко мне ты предвзят?

Неужели все просьбы забыты?

Будь неладен твой рыжий закат!»

Чёрно-белым всё стало внезапно –

Веру в Бога навек потерял.

Нет отныне надежды на завтра,

Потому что нет в завтра тебя…

---------

Техническая сторона

Трёхстопный анапест выдержан от первой до последней строки, и нет смысла останавливаться на метрике. А что касается рифмы, то автор, вероятно, в поисках: мы видим много неточных созвучий, которые с одной стороны интересны, но с другой — слишком разлаженны фонетически. «Закат — языках» звучит прекрасно, как и «ветрами — пора мне», а «мощью — хохочет», «внезапно — завтра» и «потерял — тебя» воспринимаются хуже. Последняя рифма в особенности слабовата для завершающей строки. Стоит обратить также внимание на «исчез — ни с чем»: мы произносим их как [ищ'эс] и [н'и с ч'эм], что даёт нам рифму, держащуюся на обращующей гласной и похожести [щ] и [ч].

* * *

Перед нами вновь расставание, печальное и надрывное, но в этот раз словно диктуемое некими высшими силами, происходящее против воли обоих. Внешне автор рисует фантастичную картину, как возлюбленную забирает море, но неметафорический смысл этих строк довольно очевиден. Поведение героев подсказывает мне, что единственной такой непреодолимой силой может быть смерть, и только она создаёт достаточное эстетическое напряжение, чтобы и слова, и жесты, и слёзы, и неспособность что-либо сделать были логичны. В целом всё это показано довольно красиво, хотя отдельные моменты всё-таки отвлекают на себя внимание.

После прекрасных первых двух строф слёзы, спрятанные дождём, на мой взгляд, слишком шаблонны, хотя и оправданы ситуацией — погода становится всё хуже, и дождь здесь не просто так, чтоб слёзы прятать. Но главное, второе, что мне показалось лишним и убивающим поэтичность финала, — это роптание лирического героя на Бога. У каждого, конечно, могут быть свои особенности общения с высшими силами, но в данном случае этот поиск виноватых, по-моему, выглядит жалко. Лирическому герою говорили: «Не грусти, улыбнись и смирись...» Но нет, он делает всё наоборот, грустит, теряет надежду да ещё и веру в Бога. Ему не хочется сопереживать в этот момент, потому что невольно задумываешься: «Вот он не сдвинулся с места, не смог помочь, но он, оказывается, слаб. А что если кто-то более сильный смог бы что-то сделать?» Это несомненно, жестоко, но последние строки слабо используют потенциал, заложенный в этой мощной, стихийной образности, я бы даже сказал, останавливают его, заканчивая шаблонным «всё вдруг стало чёрно-белым».

Это, мне кажется, такой момент, когда отсутствие слов, недосказанность возымели бы больший эффект. Представьте, если бы вместо криков в небо, герой чуть слышно прошептал бы: «Будь неладен твой рыжий закат...» И всё. Сам рыжий закат стал бы болью, и я как читатель ощутил бы её невыплеснувшися объём. Эта жестокая стихия (быть может, даже сама случайность), с которой одному не совладать, — она забирает близких людей, она превращает закаты в боль, но душу, хранящую память об ушедших, она не сломит.

Я немного увлёкся своим «могло бы быть», но надеюсь, оно окажется автору полезным. Потому что многие вещи у него получаются хорошо.

---------

ОСЕТЕРОТЕВШЕЕ ПОКОЛЕНИЕ

«В прежнее время книги писали писатели, а читали читатели. Теперь книги пишут читатели и не читает никто». О. Уайлд

 Это измышление выдающегося писателя и философа позднего Викторианского периода можно смело ставить эпиграфом к данной статье об облике новейшей литературы в формате свободных сетевых публикаций. Или, если хотите – к некрологу литературы и в качестве тоста за рождение сетевой литературы – так называемой, сетературы.

 С появлением Глобальной сети в нашем свободном и, практически не ограниченном доступе, оказалась информация, объём которой, не укладывается в рамках человеческого сознания. Антология мировой литературы от древнейших памятников письменности до современной популярной беллетристики.

Упоительное могущество обладания всеми библиотеками человечества опьяняет (многие наверняка помнят, как доставались иные книги в советский период – за ними отстаивали очереди, их получали по талонам за сданную макулатуру, за них подсовывали взятки продавцам и товароведам, а самые ценные передавали друг другу почитать буквально на одну ночь).

 Наряду с вольготным доступом к плодам мирового литературного опыта и стремительным развитием возможностей интерактивного самовыражения, вполне закономерно стали появляться не только ресурсы, предназначенные для построения социальных отношений (социальные сети), но и для творческой самореализации: Стихи.Ру и Проза.Ру, Самиздат Максима Мошкова, Fabulae и др. Речь идёт о литературных (профессиональных и полупрофессиональных) и окололитературных (откровенно любительских) площадках, где вы можете безвозмездно представить своё творчество широкой аудитории, на анонимных и не анонимных условиях с возможностью его открытого обсуждения практически с любым желающим. На право сетевой публикации не влияет ни наличие у вас как автора литературного образования, опыта и вкуса, ни степень владения навыками художественного самовыражения, ни уровень грамотности (есть лишь ряд формальных запретов на вещи, не укладывающиеся в рамки этической приемлемости). В сетевом литературном сообществе вы с лёгкостью можете быть и автором, и читателем, и критиком одновременно – потенциал этой интеллектуальной ролевой игры огромен. Аналогично практикам социальных сетей – это постоянное перевоплощение и способность переноситься в различные сферы творческой деятельности и проникаться различными процессами внутри неё. Всё создано для удобства пользователя: ваши тылы прикрыты, ваши забрала опущены – вы лишь абстрактный персонаж, аватар, и вы по большому счёту не ответственны за качество, художественную достоверность и ценность вами написанного.

 С одной стороны, все это предоставляет любому желающему уникальный шанс выразить свою уникальную творческую позицию и приобщиться к сакраментальности созидательного акта... Ведь творчество – наиундаментальнейшая характеристика человека. Именно творчество свидетельствует о его призвании и предназначении в мире. И творчество, и творческое отношение ко всей жизни –  не только право человека, но долг и обязанность. "Бог ждет от человека творческого акта как ответ человека на творческий акт Бога" (Н.А.Бердяев статья "Смысл творчества" 1916).

 С другой же, – отсутствие видимых устойчивых критериев литературных кондиций публикации дает эффект неконтролируемого производства бракованного материала («Империя рождает культуру, а демократия – макулатуру» Иосиф Бродский) и присовокупления его к высокому понятию культуры. Таким образом, в наши дни с появлением Глобальной сети любые творческие изыскания, как и любые суждения, могут быть обнародованы; скажем так, псевдохудожественное произведение или неточное мнение проникает в общественный доступ и фактически сразу перестает быть частным делом.

 Насколько изощренно подобные профанации воздействуют на размягчённые информационной жижей, не воспитанные настоящим «трудным» (по М.Цветаевой) чтением умы, насколько затрудняет или вовсе блокирует развитие художественного вкуса как у читающей, так и пишущей аудитории – сложно переоценить. Сетевая публикация по сути – то же предъявление себя читательской (причем очень многочисленной) аудитории, что и печатная публикация. С растущей популярностью литературных сайтов возникли и ныне являются очень востребованными многочисленные возможности «зацементировать» свой гений в печатной форме – издательства за вполне реальные деньги откорректируют, сверстают и опубликуют ваши нетленки желаемым тиражом, потешив алчущее самолюбие автора видом заветных томов в витринах магазинов. А это уже совершенно другой уровень взаимодействия с информационной матрицей.

Какую литературу и сколько ее мы получаем в итоге? Избыточность губительна сама по себе. Массовое производство убивает исконную прелесть отдельных вещей. Как эстетически и философски глубоки, как тонко и творчески точно сделаны фотографии ретро... Каждая –

небольшое произведение искусства и целое явление уникального внутреннего мира автора и героя. И что такое фотография сейчас, в век массового цифрового производства? Лишнего кадра не жалко, щелкается с запасом – потом не нужное сотрем –  и, благо, если стирается, а то ведь хранятся на хардах тысячи и тысячи мусорных фотографий, которые были, дай-то бог, один-два раза просмотрены...

Возвращаясь к присущей многим обывателям (лояльно настроенных) самизатов привычке выставлять свои некондиционные произведения без должного к ним взыскательного подхода на всеобщее обозрение с целью популяризации и продвижения – такая практика в целом  представляется мне порочной. Коль скоро содержание, призванное отражать взгляды автора, либо его литературных героев, можно подвергнуть критике лишь по принципу: «сколько людей, столько и мнений», то есть, автор имеет право считать так и никак иначе, то над технической стороной  (в данном случае сетевого) творчества, необходимо углубленно работать. Но и здесь, как и в любом деле, есть обратная сторона: зачастую в Интернет-общении встречаются псевдоучителя, наскоро нахватавшиеся вершков и эйфорически решившие, что этого достаточно. По большому счету, только собственным трудом добытые и систематизированные знания могут сформировать у пишущего человека некую базовую платформу, которую на сетевой литературе не выстроишь. Далее уже внутренние нормы художественного текста, функции речевых средств в передаче его концептуального содержания, типичные черты индивидуально-авторского стиля.

 Намеренно говорим сейчас не о бездарных и одержимых людях, обладаемых метроманиею или любым другим вербальным захлёбом, но о людях, которым часто удается выстрадать и то и другое произведение и которые вопли души своей или кипение крови и избыток сил принимают за дар вдохновения. Разовьют ли в действительности эти люди в себе понимание прекрасного? А в своих читателях? А ведь Муза, по словам Платона, "сама делает вдохновенными одних, а от этих тянется цепь других, одержимых божественным вдохновением"...

В данном случае это, скорее, взаимокомфортный самообман, пустые пассы над пустыми свитками. Ни одна ролевая игра не даст нам истинных сверхспособностей, позволяющих одним жестом изменить мир, а лишь некоторым набором спецэффектов усиливает ощущение перспективы.

В это же самое время неуверенность самонадеянного начинающего художника  — не что иное, как безудержная, нетерпеливая жажда преображения мира через свое непризнанное творчество, чтобы субъективная ценность стала объективной, общей и очевидной для мира и всего человечества. Начинающий автор, не лишенный напрочь амбиций самореализации, так или иначе, будет упорно хвататься за любой контактный маячок общественности, попутно оглядываясь: ну как там – не начал еще мир меняться под влиянием моего творчества?

Еще один важный момент: у каждого человека есть не только мировоззрение, но и мироощущение. Разница между этими понятиями ясна. Сумма наших эмоций, эмоциональный фонд личности, наряду с логическими рассуждениями и выводами, наряду с постоянной мыслительной работой, составляют содержание нравственного самосознания. И чем эмоциональный фонд богаче, тем богаче личность. В свою очередь, личность, знающая жизнь и вовсе не знающая искусства, более всего ценит романтизм и сентиментализм (это еще в лучшем случае) – жизнь в примитивных общепонятных формах в совокупности с утрированно острыми проявлениями чувств – индийское мелодраматическое кино, искусство примитивизма в примитивной форме. В этом случае философия творчества не лелеет в реципиенте умения и потребности погружения в ее потенциальные толщи, преодолевая попутно дискомфорт сопротивления невежественого сознания и духа. Такое искусство бесполезно, как фонарик без батарейки в безлунную ночь, и рождает лишь привычку к небрежному поверхностному чтению, творческую деструктивность, намеренное, искусственное занижение планки «средней температуры по больнице».

Так круг досаднейшим образом замыкается. Намеренно сгущаю краски, чтобы связь между житейским опытом и восприятием литературы была понятней. Не только литературы – любого искусства.

 В итоге так ли благостна неприкосновенность свободы самовыражения, предлагаемая сегодня Глобальной сетью, и не подменено ли ловко само понятие этой свободы – вседозволенностью? Не так уж и сложно спутать тёплое с мягким...

Быть может, иное благо – в молчании? Творчество –  по сути есть аскеза. Оговоримся только,  что все же это не аскетический подвиг самоусовершенствования: творчество предполагает забвение о личном совершенстве и жертву личности.

 Что ж, автор-сочинитель данного опуса и сам  по причине малограмотности не подлежит литературному суду. Полагать, что по резолюции совести художественно необразованные авторы-дилетанты вдруг сознательно перестанут публично выражать свою позицию в творчестве –  утопия. Кто добровольно откажется от педалирования своего эго? И, в конце концов, талант в современном прогрессивном мире заслуживает быть замеченнным и поощренным возможностью реального развития. Не для того ли изобретена виртуальность, чтобы воплощать реалии?

К тому же, надо признать, в наше время сложно уже представить себе автора без некоторого шлейфа публичности. Человек, его личность, психология, среда, вкусы, привязанности – чуть ли не самое интересное. Не существует писателя вне его быта, условий, в которых он живет. Сказано категорично. Поэтому будем говорить лишь о желательном знании, обогащающем нас в конечном счете некими обертонами. Усиливающем эстетическое удовлетворение. Это дополнение сетевые литературные площадки предоставляют нам слихвой.

И все же на сегодняшний день наш читательский выбор уже почти полностью продиктован веяниями и модой сетературного происхождения. И если предлагается формировать литературную среду исключительно по принципу сетературных объединений с резко независимым от компетентного мнения внутренним цехом самопровозглашенных писателей, то лично я как читатель выступаю против этого. Ибо отстаивание права на жизнь каждого безыдейного, некондиционного продукта исступленного творчества – есть уничтожение, замалчивание, затаптывание действительно сильных, самостоятельных, оригинальных произведений. На литературных ресурсах  это происходит постоянно, так что вопрос лишь в том, на чьей стороне играть. А играть действительно необходимо.

Потрясающий сегодня денёк выдался, с утра занимался домашними делами – обрезал виноград, затем отправился в книжный магазин, покупать себе, по вашим рекомендациям, чтиво в дорогу. Бондина, ожидаемо, в продаже не было, поищу его в Питере, полагаю, там шансов будет больше, купил Пелевина «Жёлтая стрела» по рекомендации Балахтиной Светланы.

Магазинчик небольшой, расположен на центральной улице нашего провинциального городка, народу – никого, только скучающий продавец, черкес лет шестидесяти пяти, решил завести с ним разговор, так как было видно, что он этого ждёт. Поинтересовался давно ли он занимается книгами, он ответил, что с начала 80х, спрашиваю знал ли он моего отца, городок маленький, все книгоманы в то время друг друга знали, а мой отец среди них был заметной фигурой, основатель первого частного книжного магазина в городе. Тот поплыл, дескать возможно, всех не упомнишь. Из чего я сделал вывод, что дядька немного привирает. Надо заметить, что среди черкесов такое часто встречается, не то, что они вруны, но приврать, преувеличить, приукрасить – любят. А дальше его понесло, он заявил, что может рассказать мне всю историю России. Понимая, что сейчас услышу нечто сногсшибательное, я решил нанести превентивный удар и промежду прочим упомянул, что учился в Питерском университете и историю мне там преподавал в том числе и Гумилёв, но это не подействовало, то ли для моего собеседника Лев Николаевич не авторитет, а может он о нём и не слышал никогда, а потому мне пришлось выслушать удивительную историю, что Киев и Москву основали адыгейцы, что украинцы, вплоть до двадцатого века говорили на черкесском наречии, а Москва в переводе с адыгейского – торфяные копи или что-то в этом роде. Я, не вступая в полемику, выслушал сии познавательные факты, дождался, когда он мне пробил в кассе книгу и с облегчением вывалился из магазина на улицу.

Улица меня встретила ласковым осенним солнышком и блюзом, из развешенных чуть ли не на каждом фонарном столбе, колонок. Кафешки ещё не занесли на зиму столики с улиц, за одним из таких я и пристроился. Удивительное умиротворение, блюз, кофе, лёгкий ветерок гоняющий по улице опавшую листву, редкие никуда не торопящиеся прохожие. Эх, даже уезжать не хочется, но надо.

Сижу наслаждаюсь, открыл недавно купленную книгу и только погрузился в чтение, как приходит СМС, извещающая, что я, вот буквально только что, совершил какую-то покупку на полторы тысячи рублей. Звоню в банк, говорят – да, вы пятнадцать минут назад в интернет магазине совершили покупку. Пришлось заблокировать карту, даже не стал искать банкомат, чтобы снять деньги, а то пока найдёшь, уже и снимать нечего будет.

Вот такая вот зарисовочка. 

"Фомич"

"Фомич" сегодня отличился... Сижу неделю назад ночью - строчу. Комната, две кровати, посередине - ковёр. Два ночи... Из-под кровати напротив выбегает мышь и, не представившись, начинает напоминать мне о вечности, чуть ли не прорезая восьмёрку вокруг моих обеих ног поочерёдно... Ну может быть это была семёрка.

Сегодня, бужу Фомича в двадцать два ноль ноль, приношу в комнату, закрываю дверь на шпингалет - у него сильные лапы и острые когти -  и ложусь спать. Просыпаюсь от грохота и тут же последовавшего хруста - абсолютно читается - мелких костей... Включаю свет...  Сидит "Фомич"- бело-чёрный коцаный кот; вся рожа в крови, до груди и на ковёр... Лежит пол мыши. "Фомич" хватает её и съедает с хрустом, вместе с кончиком хвоста и говорит мне на чистом русском языке: "Я пошёш, не возражаешь?" Я открываю шпингалет и долго машу ему вслед пакетиком "Крысита", наступив на пятно крови на красном ковре...

Уважаемые авторы!

Начался прием работ на конкурс МИНИ - СКАЗКА ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ.

Все желающие могут принять в нем участие!

Сказки бывают сатирические, юмористические, фантастические. Сказка преследует либо поучительные цели, либо «сказывается» для развлечения слушателей — взрослых и детей. (с)        

ВНИМАНИЕ:

ПРИНИМАЮТСЯ только  МИНИ СКАЗКИ, до 2000 символов.

СКАЗКИ В СТИХАХ НЕ ПРИСЫЛАТЬ!

ПОДПИСЫВАТЬ АНОНИМНЫЕ РАБОТЫ НЕ СТОИТ! 

РАБОТЫ НЕ ПО ТЕМЕ БУДУТ УДАЛЯТЬСЯ! 

В добрый воскресный день вынуждена, представить вашему вниманию, уважаемые поэмбуковцы, эту заметку. Такова жизнь!

Печальное известие - 22 октября в Киеве ушла в Мир иной прекрасная женщина, замечательная актриса Валерия Заклунная. Оставила нам на память  неповторимые образы, созданные ею в кинематографе и на театральных  подмостках.

Пик  творчества Валерии в советское время был особенно известен старшему поколению современности ( «Сибирячка», «Место встречи изменить нельзя», « Судьба», «Любовь земная», «Ошибка Оноре де Бальзака» и др.).

Её очаровательные выразительные глаза, красивый силуэт,  обаяние  и скромность  Актрисы - достояние в галерее Искусства. Благодарная память почитателей таланта Валерии Гавриловны и скорбь утраты не знает времени и границ. 

Литературная Гостиная

23 октября 2016

Ведущая рубрики: Иванна Дунец

Станислав Лем

«Солярис»

Просматривая выпуски рубрики ЛГ, я решила, что стоит ещё раз посвятить один из неё роману «Солярис», классическому произведению научной фантастики и многими из нас (читателями и критиками) искренне любимому!

Его автор польский писатель, философ, фантаст и футуролог Станислав Лем. Книги Станислава Лема переведены более, чем на 40 языков по всему миру и их публикации превышают 30 млн. экземпляров. Лем также является автором многих философских эссе, и в том числе фундаментального философского труда «Сумма технологии», в котором он потрясающе для нас (современников) предвосхищает создание виртуальной реальности, искусственного интеллекта, а также развивает идеи автоэволюции человека и сотворения искусственных миров.

Написан роман «Солярис» был в далеком 1959 году XX века, а российские читатели впервые увидели его отрывок (глава «Соляристы») на страницах журнала «Знание-сила» в № 12 за 1961 год в переводе В. Ковалевского. Роман Лема - это история о планете Солярис, на которой обнаружена органическая жизнь - гигантский океан протоплазмы, обладающий разумом. Доктор Крис Кельвин прибывает на исследовательскую станцию "Солярис" и сталкивается с происходящими здесь аномалиями. На станции появляются "гости" - существа-фантомы, материализованные Океаном мысли, память, тайные фантазии. Все попытки установить контакт с Океаном заканчиваются неудачей. Чем больше ученые пытаются о нем узнать, тем больше Солярис обнажает для них их собственный внутренний мир. Он препарирует психику, извлекая из самых потаенных глубин подсознания мечты, страхи, порочные желания. Это он изучает людей, а не они его...

Из аннотации к книге:

«… Роман Станислава Лема «Солярис» - шедевр жанра научной фантастики, в котором писатель предугадал главную проблему нашей цивилизации: огромный разрыв между высочайшим уровнем научной и технической мысли и моральным развитием человека. Что готовят нам грядущие встречи с иными мирами? Что способны им принести даже лучшие из нас? Ответы на эти вопросы пытаются найти герои романа, вступившие в контакт с разумными существами иного мира…»

У «Соляриса» несколько экранизаций и инсценировок, в том числе двухактный балет композитора С. Жукова. Но, конечно, самой невероятной из них считается одноименная драма Андрея Тарковского (люблю его фильмы), снятая в 1972 году. Малоизвестным фактом остается то, что Станиславу Лему фильм не понравился: «… «Солярис» — это книга, из-за которой мы здорово поругались с Тарковским. Я просидел шесть недель в Москве, пока мы спорили о том, как делать фильм, потом обозвал его дураком и уехал домой… Тарковский в фильме хотел показать, что космос очень противен и неприятен, а вот на Земле — прекрасно. Но я-то писал и думал совсем наоборот…»

Сегодня, вместо публикации самой интересной рецензии на книгу, я процитирую слова писателя Станислава Лема из его эссе «Куда идёшь, мир?», написанного в 1960 году. Поверьте мне, читая его книги и философские труды, нам до сих пор есть над чем задуматься!

Из эссе Станислава Лема:

«… Будущее не может быть химически очищенным от забот, боли и страхов современности, абсолютно удобным, роскошно скроенным костюмом для наших теперешних привычек, нужд и мнений. Ничего подобного — оно постепенно пересматривает их, приводит к острым конфликтам, будет принуждать к выбору, будет требовать расплаты за расширение физических границ жизни, будет, одним словом, отбрасывать, уничтожать очень многое из того, что сегодня мы считаем бесценным, незаменимым, нерушимым. И будет в этом безжалостно, как сам прогресс, и, как он, неотвратимо. Ибо единожды сделанного изобретения, открытия уже ничто не может уничтожить, разве только со всем человечеством; идиллия какого-то якобы ожидающего нас "возвращения в природу" — фикция, утопия, и именно поэтому путь, ведущий от современных открытий вглубь порой невероятных грядущих последствий, не только трудно разглядеть. Ещё труднее современному человеку с ним согласиться…»

P.S:  Да, Космос был, есть и будет для всех нас, живущих на такой маленькой планете, источником вдохновения и, конечно же, новых невероятных открытий… А Вы как думаете?