Альбом  

П. Пикассо «Любительница абсента» Данная запись пропагандирует исключительно здоровый образ жизни. Хочется лишь обратить внимание на то, как могут перекликаться живопись и литература в выборе форм и приёмов изображения. Уважаемые авторы сайта, приближается конкурс верлибра. Верлибр - в разной степени свободный от жёсткой рифмометрической композиции стих, занявший довольно широкую нишу в западной, в частности — англоязычной, поэзии XX века. Это тип стихосложения, для которого характерен последовательный отказ от всех «вторичных признаков» стиховой речи: рифмы, слогового метра, изотонии и изосиллабизма (равенства строк по числу ударений или слогов) и регулярной строфики. "Мы не настаиваем на том, что верлибр — единственный метод написания поэзии. Но мы отстаиваем право и свободу поэтов писать таким образом". ( Ричард Олдингтон) "Верлибр - бунтарь среди стихов, имеющий своё мнение и даже отвоевавший себе звание поэзии. Он добивается своей цели, сохраняя свою индивидуальность, прорываясь сквозь ограничивающие его рамки. На все упрёки и критику он честно ответил, что он - стих, просто он видит это именно так, а не иначе, и чуть помедлив, удостоит окружающих своими объяснениями. И всем придётся принять его доводы и согласиться. Убеждать он умеет". ( Жж-дневник пользователя myrules, запись от 26.02.2007) Верлибр писали А. Блок, В. Некрасов, И. Холин, А. Белый, У. Уитмен, А. Рембо, П. Верлен, В. Бурич, Д. Хармс, Д. Самойлов, М. Волошин, М. Цветаева и др. Задание к конкурсу - написать свободный стих, что символично, на свободную тему. Главное помнить, что "автор верлибра свободен во всём, если не считать необходимости создавать хорошие стихи". (Томас Элиот)

Мой профиль, вырезанный 16.08.2005 в метро на станции "Охотный ряд". Есть тут те, кого вырезали? =)

Как водится у тех, кто творит для понимания, успеха и славы, получаю дежурные сообщения от системы посредством красного флажка: "Ваше стихотворение получило голос в конкурсе..." И чем дальше, тем больше перестаёт устраивать данная формулировка. Интересно, кто автор... Разве я куда-то избираюсь, и за меня отдают голоса, которые потом будут подсчитаны? Что мешает изменить всего лишь одно слово: "Ваше стихотворение получило ОЦЕНКУ в конкурсе..."?

А что круче: "окей" или "сердце"? Я думаю, что "сердце"... но почему оно не первое? И что будет, если я поставлю недовольную рожицу? Она будет иметь отношение к качеству стиха или к реакции на содержание текста? Поэтому я ей не пользуюсь, в принципе. Выручает "хахатун" - классная отмазка! Но комментарий - как бальзам на сердце ( если без хамства, конечно).

Если бы вы могли больше сочувствовать, мир был бы добрее. А ещё лучше - делать.

#культур_егерь Если забить в поисковик это название, то Яндекс дает ссылки на три фильма: 2011, 2012 и 2015 года (на одном киносайте встретился курьёзный анонс, который мастерски соединяет сюжеты двух абсолютно не совместимых фильмов в один). Нам нужна французская кинолента режиссёра Бертрана Бонелло (английский фильм, - реж. Пол Хайет, - не рекомендую как политически ангажированный, а последний, 2015 года, не смотрел, но это вроде бы уже, если не ошибаюсь, из разряда "pron" или типа того). Впрочем, интересующий нас фильм тоже анонсируется как зрелище для взрослых и рассказывает о буднях элитного парижского борделя. Притом что интернет ныне открывает доступ к предельно откровенным видеоматериалам чисто физиологического порядка, мне не совсем ясны мотивы цензуры, регламентирующей возрастные ограничения на действительно качественную художественную продукцию. А этот фильм, повествующий о событиях столетней давности, касается этических проблем, которые остаются актуальными как минимум последние 2500 лет. О продажной любви рассказывает Геродот в своей Истории (Лидийские девушки зарабатывали проституцией себе на приданое, а вавилонские - приносили культовую жертву [иеродулия]). Блудница в Библии - сквозной персонаж, как в прямом, так и в аллегорическом смысле. И она же сквозной персонаж всей человеческой истории. Даже в традиции гренландских эскимосов было "угощать" гостя своей супругой, хотя это и имело прагматический смысл простудной профилактики. А уж сегодняшние сериалы и новостные хроники без жриц любви и вовсе осиротеют. Христианская цивилизация открыла человеческому разуму онтологические смыслы нравственных норм. Однако наш порочный ум склонен извращать не только естественные понятия, но и Откровенное Слово. Ибо страсти, не обузданные разумом и исполнением заповеди Любви, превращают нас не просто в животное, но в подлинно демоническое существо. Хотя обличье этого демона может быть вполне утонченным и аристократическим. Об этом и фильм. О социальном рабстве, превращающем человека в товар, а его покупателя - в дьявольское подобие. О том, что власть и средства могут стать орудием саморазрушения, а вынужденное рабство способно раскрыть в обездоленной душе её самые человеческие стороны. Вот и здесь "братство" элитных шлюх противостоит молоху власти и капитала, объединяемое нежным вниманием друг к другу и несением общих тягот. Девушки стойко получают раны и даже умирают от срамных болезней, не теряя присутствия духа и чувства юмора. Фильм печален и по сути, и по атмосфере. Действие развивается неспешно на фоне стильных, перегруженных тяжёлыми драпировками, хрустальными украшениями и чувственными картинами интерьеров, шикарно-вульгарных нарядов кокоток конца XIX века и фраков аристократичных господ. Музыка написана самим режиссёром и органично перемежается произведениями Моцарта, Пуччини, Бизе и даже роком 60-70 годов. Предмет фильма - Эрос, но режиссер не ставит своей целью эротическое возбуждение зрителя. Он в каждой куртизанке пытается рассмотреть человеческую личность, даёт возможность увидеть её нам, сострадает и желает пробудить сочувствие в зрителе. И я думаю, всё это ему удается. Развитие цивилизации отнюдь не решает тысячелетних нравственных проблем. Скорее наоборот, обостряет их, выводит из сумрачных альковов на улицу, как сказано в фильме. Поэтому я и полагаю, что такое кино не просто можно, но и нужно смотреть тем, кто входит в возраст самоопределения, созревания души и тела, когда противостояние этической и физиологической проблематики становится острым и даже опасным. Чтобы подросток научился видеть за объектом своего либидо субъекта, персону, живую человеческую душу, человеческую личность, его этому кто-то должен научить. Именно такие фильмы, способные пробудить эмпатические переживания, могут стать материалом, на котором грамотный воспитатель сумеет донести до юной души необходимые этические представления и нравственные императивы, возвышающие человека над тленным существованием, разрешающие его от уз плотских страстей и устремляющие к свободе подлинной любви. Но, конечно, без проводника и руководителя, неопытному путнику в этот лабиринт лучше не углубляться.

Я ВЕРЮ ВО ВСЕ РЕЛИГИИ Невероятно, но в солнечной Калифорнии люди до сих пор на полном серьезе посещают церковь имени своего небесного покровителя, саксофониста Джона Колтрейна, устраивая литургии под его музыку. Это секта? Они все спятили? Джон Колтрейн, величайший джазмен, при рождении христианин, но  женившийся на мусульманке,  увлекавшийся индуизмом, буддизмом и вуду, в течении нескольких лет прочно сидевший на героине, в общем, далеко не идеальный Колтрейн был причислен к лику святых одним из течений Африканской православной церкви. Скромный и деликатный в жизни, на сцене саксофонист превращался в шамана-проповедника, входящего в экстатическое состояние с помощью музыки. На обложке своего альбома «Meditations» он писал: «Я верю во все религии». «Шаманизм» Колтрейна, его способность быть одновременно в двух местах — «ногами» на земле, а духом в небе — была наработана многочасовыми изматывающими ежедневными тренировками на инструменте. Словно медиум, Джон Колтрейн настраивал весь свой организм — пальцы, дыхание, мышление так, чтобы окружающая действительность транслировалось через воображение по схеме «сознание — тело — саксофон». Стиль игры Колтрейна напрочь лишён «соплей» и «завитушек», его называли «сердитым» даже в самых нежнейших балладах, где очень легко поддаться искушению растечься сахарным сиропом. Колтрейн обладал редким качеством играть соло дольше минуты без потери стиля, мощи и мысли в противовес любителям «мылить мыло» по несколько квадратов подряд. К моменту записи «A Love Supreme» 38-летний Колтрейн был в расцвете творческих сил, на вершине своей славы. Такие альбомы как «Blue Train», «Giant Steps», «Impressions» сделали его не только элитарным джазовым музыкантом-исполнителем, но одним из ведущих композиторов современного джаза. Майлз Дэвис, работавший с Колтрейном  всю вторую половину 50-х, в последствии уволил его из своего квартета из-за пристрастия к героину. Джон Колтрейн очень дорожил работой в этом квартете. Шок от увольнения, мощный удар по самолюбию и борьба с зависимостью  превратились для него в личную трагедию, заставившую обратиться к Богу. Самобичевание, осознание проблемы и отказ от наркотиков позже вылились в новое сотрудничество с Майлзом в «Kind of Blue» https://poembook.ru/blog/40184 и создание собственного знакового альбома века. «Милостью Божьей я испытал духовное пробуждение, которое и привело меня к более богатой, полной и продуктивной жизни. И, испытав это, я смиренно попросил Господа дать мне способ и силы осчастливить других людей музыкой» — писал Колтрейн на сопроводительном тексте к «A Love Supreme». «ВСЕЛЕНСКАЯ ЛЮБОВЬ» 9 декабря 1964 года, в одном из городков штата Нью Джерси, в студии Руди Ван Гелдера, был записан альбом Джона Колтрейна «A Love Supreme» («Вселенская любовь») https://youtu.be/4cq7CzSC7u0 , ставший одним из высших достижений мирового джаза, а также самым продаваемым альбомом этого музыканта. В 60-е, в эпоху сразу нескольких мировых культурных революций — сексуальной, музыкальной, кинематографической —  джазовое искусство также достигло своего пика, поэтому содержание альбома, как и все духовное мироощущение Колтрейна, выплеснулось в мировой океан музыки, и на протяжении ещё многих лет настигало потомков, словно волны, вызванные мощным цунами. Но тогда, в далёком 1965 г. критики встряхнулись, пораженные сочетанием импульсивности хард-бопа, жанра, в котором Колтрейн работал в ранней стадии своей карьеры, с элементами модального и фри-джаза. «A Love Supreme» как пример коллективной джазовой импровизации состоялся ещё благодаря квартету лучших мастеров джаза во главе с Джоном Колтрейном — пианисту Маккою Тайнеру, басисту Джимми Гаррисону и барабанщику Элвину Джонсу — каждый из которых имел за плечами приличный музыкальный опыт и понимание джаза как искусства. Альбом представляет собой четырехчастную сюиту: "Acknowledgement" ("Подтверждение") — исповедь, которая включает в себя мантру, давшую название всему альбому. "Resolution" ("Решение"); "Pursuance" ("Стремление" и  "Psalm" ("Псалом"). В «A Love Supreme» отражается  внутренний конфликт Колтрейна, его борьба за чистоту, выражение благодарности и признание того, что  талант музыканта нельзя приписать конкретной личности, за это нужно благодарить высшую духовную силу. Альбом начинается со звука гонга и тарелок Элвина Джонса, после короткого соло на саксофоне и мотива из четырех нот, о котором критик Роберт Кристгау в 2020 г. упомянул как о «мотиве, который вы могли бы напевать даже во сне».    Это мотив ритмически совпадает со словами «А Love Supreme», как бы произнесенными вначале на контрабасе Джимми Гаррисоном и является основой всего произведения. Колтрейн играет во всех партиях на тенор-саксофоне. В его соло тридцать шесть раз в различных вариациях повторяется один и тот же мотив из четырех нот. После нескольких повторений мотив становится реальным пением, речитацией «A Love Supreme» (также в исполнении Колтрейна), который сопровождает самого себя с помощью звукового наложения.  В заключительной части сюиты, Псалме, Колтрейн делает абсолютно невероятные вещи, называемые джазовым пианистом и музыковедом Льюисом Портером как «бессловесное чтение». Колтрейн «играет» на саксофоне собственные стихи! Некоторые биографы музыканта прослеживают в этом связь с учениями афро-американских проповедников. В столь необычно изложенной поэме стихи заканчиваются словами: «Восторг. Элегантность. Возвышение. Все от Бога. Благодарю Бога. Аминь.» «Вселенская любовь» широко признано как произведение глубокой духовности и анализировалась с религиозным подтекстом, хотя культурологи Ричард В. Сантана и Грегори Эриксон утверждали, что «авангардную джазовую сюиту» можно интерпретировать иначе. По словам профессора музыки Ингрид Монсон из Гарварда, относя «A Love Supreme» к образцом модального джаза, называет произведение «хвалебным гимном на протяжении всего альбома». Своим обращением к духовной музыке Колтрейн опередил даже «Сакральные концерты» великого Дюка Эллингтона. С другой стороны, джазовый критик Том Холл сказал, что он не особо считает альбом Колтрейна духовным, а скорее, самой совершенной из когда-либо записанных джазовых композиций. ВЫХОД ЗА ПРЕДЕЛЫ Но всё же, сюита «A Love Supreme» как джазовое явление вышла далеко за рамки оного. Как объясняет музыковед Кристгау, «пластинка просто обожалась американскими хиппи от Byrds до Карлоса Сантаны».  И Сантана, и его коллега Джон Маклафлин назвали альбом одним из самых первых, которые повлияли на их творчество. Совместный трибьют- альбом «Love Devotion Surrender» в 1973 году был записан как дань уважения Колтрейну. Другие музыканты также ощутили на себе влияние этой пластинки, начиная от тенор-саксофониста Джошуа Редмана и заканчивая рок-звездой Боно из U2, отметившим веяние «A Love Supreme» в своей песне «Angel of Harlem». Нил Хэннон из группы The Divine Comedy говорил: «Время от времени это перестает быть только лишь джазовой записью и становится авангардной современной классикой. Мне нравится сочетание абстрактного пианино, которое выглядит как лязг, и странных аккордов в сочетании с завывающим саксофоном поверх всего этого».  Почти за три года от «Вселенской любви» к своей кончине Колтрейн совершил стремительную музыкальную эволюцию. Чем дальше он отходил от модальности, тональности и мелодии, чем больше приближался к авангарду, свободному от любых канонов и традиций построению музыки, тем ближе, как ему казалось, он становился к воплощению через музыку чистого, не отягощенного материей духа. Многие критики и поклонники отрицают  Колтрейна позднего периода, видя в этой музыке только распад и хаос. Известный джазовый трубач Уинтон Марсалис считает его последние альбомы болезненным, трагическим отражением пораженного смертельным недугом нездорового сознания. Однако, «Вселенская любовь» занимает особое место в джазовой революции 60-х. Эта музыка далеко ушла от привычной моды, развлекательного характера джаза, но всё же сохранила мелодизм и доступность. Альбом явился своебразным мостом, соединяющим противоположные понятия — мейнстрим и авангард. Колтрейн пережил свой шедевр всего лишь на два с половиной года, скоропостижно скончавшись в 40 лет от рака печени. Годы наркомании вперемешку с алкоголизмом, которым он пытался подавить героиновую зависимость, все же взяли свое.  Вопреки этому, его музыкальные заслуги до сих пор остаются недостижимым «потолком» для джазовых музыкантов во всем мире. Джон Колтрейн поднял уровень игры на саксофоне до космических высот. Это, прежде всего, духовный уровень, для которого нельзя подобрать музыкальных терминов или нотных обозначений. Это отнюдь не техника или особый набор звуков. Это то, что делает музыку музыкой — наивысшее проявление человеческого духа. Источники: Антон Шустов, Джон Колтрейн. Саксофон как игла, джаз как молитва, Artifex.ru Леонид Переверзев, Джон Колтрейн // Музыкальная жизнь, N12. 1986 Kahn, Ashley A Love Supreme: The Story of John Coltrane's Signature Album Penguin Books, 2003 Porter, Lewis. John Coltrane's A Love Supreme: Jazz Improvisation as Composition (англ.) // Journal of the American Musicological Society — University of California Press, 1985

...судействе. Говорили не раз, но у меня конкретный запрос. Каким вы видите идеального (ну, почти) судью конкурсов ПБ? Чего вы ждете от судейства? Зачем вы ходите в конкурсы? "Вдохновило" меня на этот пост вот это высказывание неизвестного пока мне конкурсанта из "Разбора полётов": "Но разве помочь авторам разобраться, что они написали, не основание? Я даже не знаю, что это по форме? Верлибр? И если да, то насколько соблюдены каноны верлибра? Лирика это или нарратив? Я не знаю, где между ними проходит грань?" Друзья мои, а действительно кто-то считает, что здешние судьи - это литературоведы на зарплате? Или психоаналитики? Действительно кто-то думает, что весьма спорная тема лирики/нарратива, грани между ними и пр., что, по-моему, тянет на диссертацию, может быть с легкостью изложена судьей в поле комментария? И имею ли я этическое право разбираться в том, "что они написали"? И третье. Зачем вы вообще ходите в конкурсы? Мне важно в этом разобраться, потому что все больше и больше я прихожу к мнению, что нужно вообще отказаться от практики комментариев. Для себя я условно делю конкурсантов на несколько типов. Не буду их перечислять, это не так важно здесь, да и вообще, может, я чего-то не учла. Но самый сложный и непонятный для меня тип конкурсантов, это те, кто ходит в конкурсы по единственной причине: получить подтверждение своей гениальности. Я не собираюсь тут жаловаться на тяжкую участь судьи, потому что, как представитель олд скул, считаю: взялся за гуж, не говори, что не дюж. И всегда, по возможности, стараюсь качественно подходить к задаче. Да, мне это интересно, я сама многому учусь, изучая чужие работы, я нахожу здесь новых авторов, я читаю стихи, которые не успеваю читать вне взятых на себя обязательств, потому что просто некогда. Я не умею строчить, как швейная машинка, поэтому трачу на это достаточно много времени. И я такая не одна, я это точно знаю. Но все-таки, на мой взгляд, судейский коллектив на любительском ресурсе - это не поп-группа третьего эшелона, купленная каким-нибудь нефтегазом или куриным магнатом на корпоратив. Некорректно и нечестно превращать судей в сервисный персонал. И сверхожидания от судей - это тоже какой-то подростковый сюжет. Мнений, как известно, столько же, сколько их носителей. И они могут быть кардинально противоположными, от экзальтированного "ах!" до брезгливого "фу". Я могу вам многое об этом рассказать :) И если вы к этому не готовы, то не нужно искать виноватых в своем разочаровании. Я не считаю, что мнение судьи - закон. Это всего лишь мнение. И рекомендации судей чаще всего - просто отражение реакции некоторой группы людей на ваш продукт (извините, что я маркетинговыми категориями). Фокус-группа. Потому что если у кого-то одного такое мнение возникло, оно обязательно возникнет у кого-то еще. А дальше все зависит от того, какая у вас цель. Хотите в массовый сегмент? Тогда слушайте большинство. Хотите быть первопроходцем? Тогда ждите своего времени. Хотите быть нишевым гением? Ищите свою аудиторию, она точно есть. Но не ждите коллективного "очень" на сам факт вашего существования. Я для себя решила вопрос просто: не хожу в конкурсы, если по какой-то причине не доверяю организатору, модератору или судьям. А вообще давно выступаю с инициативой ввести опцию отказа от комментариев. На мой взгляд, это многих сделало бы счастливыми)) Особенно судей, которые не тратили бы свое время (часто ночное) на бесполезные коммуникации. И получать детсадовские вбросы типа "не спасибо. Не за что" (подозреваю, что все тот же автор). Жизнь и так не слишком длинное приключение, чтобы спускать ее в канализацию. Спасибо за внимание. Мне, правда, интересно ваше мнение.

Марина Якимович (Марина): Олег, я благодарю Вас за согласие дать интервью. Вы старше всех моих респондентов, и поэтому взять у Вас интервью интереснее в разы. Вы родились в 1938 году, значит, ребёнком Вы видели войну. Расскажите о тех годах. Расскажите о тех людях, которые были с Вами рядом в то нелёгкое время, расскажите о быте в те годы. Олег Медведенко (Олег): Марина, некоторые ответы на Ваши вопросы, я упредил в стихотворении «Дети войны», опубликованном на Поэмбуке. Моё представление об окружающем мире в те годы формировались под непосредственным влиянием условий военного времени, которые мне казались такими же естественными, как постоянное присутствие мамы и отсутствие отца. Отца я не помнил, но хорошо знал, что он где-то бьёт фашистов. Бил он их, чтобы они не пришли и не побили нас. Его ухода на фронт в первые дни войны я даже не заметил. Как ни в чем, ни бывало, жил с мамой в просторной городской квартире, обставленной достаточным для игры в прятки количеством мебели. Хорошо помню, когда до войны с замиранием сердца прятался от отца в шифоньере или под одним из стульев, одетым в модный по тем временам белый чехол. Но наступил момент, когда мне стало скучно: меня никто не искал. Перед оккупацией Краснодара фашистами семьи офицеров Красной Армии, в том числе и наша (мама, я и мой младший братик, вскоре умерший от дизентерии) были поспешно эвакуированы в Туапсе, но по пути застряли в кубанской станице Белореченской, где основательно поскитались по чужим углам. Много лет спустя, мы с мамой решили подсчитать количество этих углов. Вспомнили уверенно о девяти. Поэтому боюсь, что даже простой перечень событий, сопровождавших нашу семью в скитаниях по ним, может оказаться вполне соизмеримым с «Войной и миром». Однако я, хотя и состою в возрастной группе риска, но, слава Богу, гигантоманией пока не страдаю. Правда, о двух-трёх эпизодах из моего военного детства я иногда рассказываю своим близким друзьям. Думаю, и сейчас, отвечая на Ваши ёмкие вопросы, мои ответы на эту тему будут вполне уместны. Эпизод первый. В станице между оккупантами и кубанскими казаками – партизанами разгорелся нешуточный бой. Мы с мамой и жители соседних домов при первых выстрелах побежали к огромной четырёхугольной яме, вырытой посредине пустого, перекопанного огорода, попрыгали в неё и присели. Взрослые тёти тут же крепко прижали к себе присмиревших детишек. Вскоре я услышал свист пуль над нашим окопом. Некоторые из них, цепляя его края, просыпали на наши головы безобидные струйки почвы, производившие на меня почему-то жуткое впечатление… Эпизод второй. … Вбегаю с улицы в небольшой дом, где жил мой друг, которого все называли почему-то Гуся. На пороге резко останавливаюсь. В центре просторной комнаты с высокой кроватью сидит на стуле, наклонившись вперёд, какой-то дядька в расстегнутой не нашей военной форме. На голове у него сдвинутая не затылок странная фуражка с высокой передней частью (тульей – название мне стало известно гораздо позже, когда я впервые увидел кино про фашистов). Он грустно и задумчиво смотрит на меня, что-то говорит, подзывает к себе пальцем и протягивает огромную плитку шоколада. Я хватаю её и стремглав вылетаю во двор. В саду мы с Гусей и его увязавшейся за нами долговязой сестрёнкой уминаем этот дар врага за обе щёки, перемазываемся и хохочем до упада, показывая друг на друга ещё не облизанными шоколадными пальцами… Эпизод третий. … Рано утром слышу сквозь сон ржанье лошадей и громкий весёлый хохот каких-то дядек. Любопытство стряхивает с меня остатки сна. И вот – я уже в этой компании! Станица освобождена! Сливаю из кружки воду на руки освободителя. Он от избытка радости выплескивает её мне в лицо. А я следующую кружку холодной воды выливаю ему на голую спину. И мы оба неудержимо хохочем, присоединяясь к ржанию лошадей. Марина: Олег, спасибо Вам за эти картинки! Скажите, Вы помните День Победы? Вам было семь лет, Вы понимали значимость этого дня? Расскажите об этом дне. Олег: Я помню не конкретный День Победы, а многие дни, связанные с победным окончанием войны. Прежде всего – это, конечно, возвращение домой, к своим семьям выживших победителей. Для нас, к которым отцы ещё не вернулись или уже никогда не вернутся, эти события были неотделимы от привезённых ими лакомств для своих детей. Наши счастливые друзья, надо сказать, очень щедро делились ими с нами. Тогда я ещё ничего не знал о повестке, полученной мамой в середине войны, в которой сообщалось о моём отце, пропавшим без вести. Поэтому долго надеялся, что вот-вот, и он тоже появится. И однажды свою мечту разыграл, как свершившийся факт. Пачку печенья, которую кто-то из маминых знакомых передал мне, я, недолго думая, раздал своим друзьям, выскочив по их зову на улицу. И все, ни о чём не расспрашивая, с радостью умяли лакомые квадратики в качестве неопровержимого доказательства возвращения моего отца домой. Марина: Расскажите моим читателям о себе в послевоенном времени. Если, несмотря на разруху и голод, были радостные моменты, расскажите о них. Олег: Послевоенное время… Вопрос, конечно, интересный… Тем более, что, несмотря ни на что, вспоминаются в основном только радостные моменты. Прежде всего, это, конечно, наша поездка с мамой в Москву. Самый большой шок – метро! В его глубокое подземелье спускаться по ступенькам не надо: стой на них смирно – и они сами тебя спустят. А там – сверкающий ослепительным светом перрон, и вылетающий из чёрного тоннеля с оглушительным шумом голубой поезд… После «М»: огромная Красная площадь, красивый, как сказочный торт, Собор Василия Блаженного, высоченные кремлёвские стены, башни с красными звёздами и особенно Спасская – с гигантскими курантами и их громким музыкальным боем. Но главным объектом Москвы в то время для всех советских людей, взрослых и детей, был, конечно, мавзолей «дедушки Ленина» с очень красивой сменой караула у его входа, и, наконец, само нетленное тело «вождя всего мирового пролетариата», одетое в чёрный костюм. Из-за моего детского роста я не видел всего его лица, а только жёлтый, пугавший меня профиль. Наше возвращение из Москвы домой я запомнил отдельными стоп – кадрами: Перрон, переполненный людьми в гражданской одежде, детьми, чемоданами и узлами. Радостные лица воинов-победителей, по пояс торчавших из опущенных до предела окон, стоявшего напротив вокзала поезда, и сверкавших боевыми наградами на вылинявших гимнастёрках. Штурмовая посадка в поезд пассажирок с детьми при активной помощи орденоносцев, втаскивавших в вагоны через открытые окна наиболее отважных из них, в том числе и меня с мамой. Мой сладкий сон на боковой третьей полке вагона и чудесное падение с неё на руки бдительных, несмотря на демобилизацию, воинов. А вот на закуску ещё одно, наиболее радостное воспоминание о послевоенном, дошкольном периоде моей, почти курортной, жизни. Поездка с мамой в Сочи. Горы слева, море справа и дух захватывающее ныряние в многочисленные тоннели. Утренний, ни с чем несравнимый, прибрежный шум морской волны, услышанный сквозь упоительный детский сон при длительной остановке поезда на каком-то полустанке. Забавные дельфины в море… Сытное дельфинное сало на Белореченском рынке, спасшее многих людей от голодной смерти.. Марина: Расскажите о Вашем становлении. Когда Вы были школьником, чем Вы увлекались? Какую литературу Вы читали? Кто для Вас был авторитетом в то время. Олег: С 1-го класса до конца 1-й четверти 3-го я учился в Белореченской школе. Читать научился ещё в дошкольном возрасте, благодаря моему другу - первокласснику Лёшке, с которым мы были почти всегда неразлучны. Жили оба в одном низеньком, но очень длинном, как пассажирский вагон, доме. Он – внук хозяйки, а мы с мамой – её квартиранты, снимавшие одну из комнат. Правда, букварь я освоил вначале повёрнутым ко мне вверх ногами. Mой товарищ делал устные уроки, сидя за столом с одной стороны, а я с интересом слушал его с противоположной. Он водил пальцем по буквам и вслух произносил их названия, а я повторял. Но когда дело дошло до чтения текстов, взрослые обратили внимание на то, что я тоже читаю, но только верх ногами. И решили проверить, смогу ли читать при нормальной, так сказать, ориентации учебника. Я, естественно, затруднялся, но перевернув его , как мне удобней, продолжал читать почти без запинки. Это всех веселило, а меня почему-то смущало. Правда, учась в 1-м классе, я вскоре стал тоже читать , как и все. А по его окончании получил похвальную грамоту и премию – «Сказки Андерсена» в большом формате, с обилием красивых иллюстраций и в твёрдой обложке. Я тут же впился в первую, подаренную в моей жизни, книжку… В начале 3-го класса мы с мамой переехали в Донбасс, в рудник Криворожье Ворошиловградской области (ныне Луганской). Здесь, продолжая читать сказки, я постепенно переключился на фантастику и приключения: Жюль Верн, Майн Рид , Аркадий Гайдар, Валентин Катаев… А в конце 4-го класса наткнулся на «Алые погоны» Бориса Изюмского. Вот тут-то и загорелся суворовским училищем. Мама – ни в какую! А я – только туда и больше никуда! Хочу, как папа, быть военным! Деваться некуда: пришлось моей доброй мамочке смириться. Поехали на попутном грузовике в районный военкомат (местного пассажирского транспорта в нашем посёлке тогда ещё не было). Военком, выслушав маму, задал вопрос мне: «А почему именно суворовское? Туда сейчас огромный наплыв. Поэтому зачисление не сразу. Сначала отбор кандидатов через экзамены в Ворошиловграде. Потом, если понадобится, в самом училище на Кавказе – в Дзауджикау. Долгий и ненадёжный путь. Я предлагаю Ленинградское нахимовское училище. Зачисление без экзаменов. Достаточно одних школьных». Однако о нахимовцах я тогда ещё ничего не знал. Увлекательный, завораживающий фильм «Марш нахимовцев» я посмотрел чуть позже, когда в суворовское не поступил, а в нахимовское опоздал. Начиная с 8-го класса, мои литературные интересы резко изменились. Произошло это под влиянием одного из близких моих друзей – одноклассников. Он влюбился в девчонку из параллельного класса, и стал сочинять стихи. Их даже иногда публиковали в нашей местной шахтёрской газете. Это произвело на меня ошеломляющее впечатление. Ведь я был тоже влюблён! И ни в кого-нибудь, а в ближайшую подругу той ЛГ, которой посвящал свои стихи мой друг. Правда, об этом не знал никто. Моя избранница – тем более. Я даже посматривал на неё с предельной осторожностью: боялся выдать себя. И что характерно, я не слыл ни в своём классе, ни вообще в школе каким-либо затюканным «ботаником». Учился неплохо, особенно по-математике, а не наоборот, принимал активное участие во многих внешкольных занятиях. Пел, танцевал, играл на домре в школьном домровом оркестре, инструменты которого обнаружил на чердаке учебного заведения, заваленного под завязку всякой дребеденью, всё тот же наш неугомонный влюблённый поэт. О своей находке он сообщил директору школы. И вскоре у нас образовалась группа учеников старших классов, пожелавшая научиться играть на любом из этих инструментов: от пикколо до контрабаса. Отбором кандидатов занимался дирижёр шахтёрского духового оркестра Филимоныч (так уважительно, по-отчеству, звали его все). По совместительству он стал руководителем и нашего оркестра.. А я – в числе первых отобранных им начинающих музыкантов, т.к. чисто случайно в это время учился по самоучителю играть на мандолине.… Кроме того, я занимался ещё и спортом: волейболом, баскетболом, классической борьбой и … шахматами. Так что был, можно сказать, не из робкого десятка. А вот при испытаниях первой любовью что-то оробел. И даже близкому своему опытному товарищу ни слова. Однако стихи сочинять всё же пробовал. Ему можно, а мне нельзя, что ли?! Но для кого? ЕЙ?! Да ни за что! И вдруг меня осенило! Напишу своей названой бабушке, как Пушкин. Учась в 7-м классе, я, по семейным обстоятельствам, жил в бабушкиной семье вместе с её родным внуком – моим одногодком. Тогда мы с ним крепко подружились и впоследствии так и остались большими друзьями на всю жизнь… Тем более, что тот год оказался для меня очень важным в просветительском отношении. Начитанная бабушка, усаживая нас вечерами на огромный кожаный чёрный диван, очень выразительно, как артистка, читала нам (телевидения тогда ещё не было) полюбившиеся ей исторические повести. Нам особенно понравилась об Александре Невском. Но удивительной домашней чтице не чужда была и поэзия. Вскоре она заразила нас «Корсаром» Байрона. Было интересно, красиво, но не до такой степени, чтобы загореться и самому сочинительством. … И вот она – ирония судьбы! Решил писать стихи искушённой в них бабушке не под влиянием гениев, а по примеру своего друга, от которого не хотел отстать. Взял в библиотеке томик Пушкина с соответствующими стихами. Уроки уроками, но когда вне – совсем другое дело! Тогда я не очень вникал в смысл пушкинских стихотворных писем. Мне нравились напевность, лёгкость и обилие подробностей. И я решил потренироваться. В своих ответах бабушка отнеслась к моим стихам очень благосклонно. Она настойчиво советовала мне не бросать этого прекрасного увлечения. Да мне тогда мои стихи и самому нравились. Но вскоре я переключился на другие темы ( сейчас не помню какие). Но раза два они были опубликованы рядом со стихами моего более успешного в амурных делах друга. Очень интересно было бы их почитать. Однако газетные сохранить не удалось: затерялись, очевидно, где-то при переселении из пункта А в очередные пункты алфавита. А те, что в письмах, в лучшем случае, истлели в архивах или сгорели в каминах. Марина: Расскажите о выборе вуза и профессии. Почему выбор был таким? Олег: Вопрос о выборе профессии после того, как я бросил в Одессе романтический институт инженеров морского флота, меня особо не волновал. Поживу, «покумекаю», а там видно будет. Маме я ничего не сообщал, чтобы, конечно, не волновать, и продолжал получать от неё, как студент, ежемесячную гуманитарную помощь. Без стипендии мой жизненный уровень, естественно, значительно упал. Пояс пришлось подтянуть, но выжить всё-таки удалось. А дальше: Ворошиловград, родные стены, армия и, наконец, Экибастуз. После женитьбы и рождения дочери всерьёз затосковал по учёбе. Писать стихи я бросил ещё в армии. Меня там тянуло на сатиру. Но она оказалась там не просто невостребованной, а даже строго наказуемой. В дневнике, хранимом мною по наивности в общедоступной прикоечной тумбочке, я иногда набрасывал такие стишки. Но однажды наш старшина при очередном «шмоне» обратил почему-то более пристальное внимание на мою толстую тетрадь, а, заглянув в неё, наткнулся на стишок, в котором узнал себя…. Тетрадь была немедленно изъята и продемонстрирована на внеочередном комсомольском собрании. Оказывается, своими насмешками над командным составом, т.е. старшиной, я подрывал боеспособность наших вооружённых сил. Так что вынесенное «диверсанту» наказание в виде наряда на уборку туалета, воспринял, как «манну небесную». Правда, об утрате своей криминальной тетради очень сожалею до сих пор. Однако на выбор вуза и профессии мой армейский опыт не повлиял. Повлияла переоценка ценностей в годы творческого простоя, а может быть, и недостаточная определённость призвания. Что выбрать, литературу или технику? По большому счёту – призвания требует и то, и другое. А если к зрелому возрасту оно не определилось? Что тогда? Ясное дело – надёжная профессия! И я вспомнил свою первую любовь – математику. Поэтому и выбор – технический вуз, и профессия – инженер-электрик. С плотью, как видите, я, кажется, разобрался. А с душой – литературным творчеством – едва ли: одни сплошные вопросы. Марина: Скажите, Олег, что Вас волнует больше всего? Какую тему Вы поднимаете чаще остальных? Олег: Природа, любовь, религия, философия – классический набор тем. «Но любовь всех больше». Марина: Олег, Вы бываете недовольны своими стихами?. У Вас бывает так, что Вы выразили мысль, но выразили её (как Вам кажется) не достаточно убедительно. Что Вы делаете в таких случаях? Вы забракуете это стихотворение или оставите как есть? Олег: Бывает, конечно. Но я не успокаиваюсь, пока, как следует, не намучаюсь. А если не помогает, отправлю в карантин: в папки «Неоконченные» или «Отсевы». Зная по опыту, что некоторые из них, отлежавшись, приходят в себя и становятся более исправимыми. Раньше многие безоговорочно удалял, а теперь даю им иногда шанс. Марина: Скажите, Олег, зачем люди вообще пишут стихи? Зачем их пишете Вы? Олег: Думаю, что люди, как создания – творческие, сумевшие всего-то за несколько жалких тысячелетий проделать путь от каменного топора до полёта на Луну, способными оказались не только на технические новшества, но и на культурное развитие. А если Бог наделил некоторых из них поэтическим даром, то ничего другого им не оставалось, как от мычания междометий дойти до написания мировых поэтических шедевров. Вот затем люди вообще –то и пишут стихи, чтобы в их разнопёрых стаях не оборвалась цепочка, в которой иногда появляются вожаки с золотыми перьями. А я зачем пишу? Да всё очень просто: потянуло! Вначале, чтобы, как я уже рассказал, от друга не отстать. Потом, когда немного обвык, стало интересно. Это неизъяснимое наслаждение – упорядочить слова так, чтобы мысли и чувства обрели желанную ясность, доступную красоту и достаточную выразительность. Задача не из лёгких, достижимая не только при наличии способностей, но и обретении немалого опыта. Марина: Олег, зачем читателям нужны поэты понятно, а зачем поэтам - читатели? Как Вы думаете? Олег: Затем, что, как и в шахматах, нужны оба партнёра. Иначе ни единственная шахматная партия, и ни какой международный турнир не состоятся. Поэтому и поэзия возможна только при обязательном наличии своей пары партнёров: поэт + читатель. Марина: Олег, Ваша лирика очень пейзажна. Вы постоянно проводите параллели. Я часто встречала сравнение жизненного пути с дорогой. А Вы сравниваете пройденный путь со сгоревшей свечой. Скажите, как рождаются такие образы? Олег: Вообще-то у меня только тогда появляются удачные образы, когда я как можно глубже погружаюсь в тему, осваиваюсь в ней и чувствую себя, как дома. Оглядываюсь по сторонам и неожиданно нахожу то, что мне нужно. Марина: Скажите, что для вас стихосложение? Олег: Отвечаю фрагментом из стихотворения «Стихи не хобби», опубликованном в моём сборнике «Небо звёздами пробито»: «Совсем иные у меня заботы: Я без стихов, как видно, не могу. Они не хобби мне после работы, А просто жизнь на смежном берегу.» Марина: Вы строгий самокритик? Вы часто бракуете написанное? Бывает ли, что Вы бросаете стихотворение недописав? Олег: Самокритик я строгий, но брак удаляю не всегда, иногда отправлю в папку «Отсевы», а недописанные - в «Неоконченные». И бывает, что одни исправляю, а другие дописываю. Марина: Как Вы переживаете те моменты, когда вдохновение оставляет Вас? Олег: Вдохновение переживаю моментами, всё остальное время оставляю для обычной повседневной жизни. Марина: У Вас бывает ощущение пресыщенности поэзией? Случается такое, что хочется бросить? Олег: Бывает, конечно. Случается, что и бросаю. Пока не наступит момент вдохновения. Марина: Бывают моменты опустошённости? Как Вы с этим справляетесь? Олег: Конечно.… Да ещё какие! Как справляюсь? Да никак! Потихоньку смиряюсь, немного претерпеваю – и как-то всё само собой проходит. Марина: Олег, давайте поговорим о Вас самом. Расскажите, какой Вы человек? Вы суровый или мягкий? Замкнутый или открытый? Какой? Олег:. Я мягкий и открытый, но образ жизни веду замкнутый. Марина: Бывало ли, что Вам был свойственен какой-то недостаток, и Вам удалось его изжить? Олег: Да я сам, целиком, как настоящая копилка недостатков. Чтобы их изжить, надо меня, очевидно, разбить. А я не хочу! Вот и стараюсь, чтобы эти недостатки вели себя тихо и не высовывались. Марина: Вы говорите: «Люблю свою большую семью: дочь, зятя, их детей (моих двух внуков и внучку), детей внучки (моих правнуков и правнучку)». Скажите, Вы для них пишете? Это находит отклик? Олег: Честно говоря, хотя и люблю, но пишу крайне редко. Может, потому, что не могу дождаться от них «бурных, долго не смолкающих, аплодисментов». Марина: Скажите, Ваши дети и внуки увлекаются стихосложением или им ближе другой вид творчества? Что они переняли от своего дедушки? Олег: Нет, стихосложением ни дочь, ни внуки не увлекаются. Но со временем им ближе стало искусство складывать из кирпичей стены собственного дома, построенного, в основном, своими руками. А от дедушки переняли, скорей всего, взаимную любовь друг к другу, любовь к непреходящей красоте природы, паломническим поездкам по святым местам и увлекательным путешествиям. Марина: Олег, у Вас есть рецепт удачи? Как Вы думаете, с чего надо начать день, чтобы в нём всё удалось? Олег: Конечно, есть. Для этого день надо начинать с утренних молитв, зарядки, контрастных водных процедур. А если удалось не всё, значит, что-то не удалось. Марина: Говорят, что старость начинается с того, что пропадают желания? Скажите, Вам ещё хочется путешествовать? Куда бы Вы отправились? Где Вам комфортно? Олег: Значит, старость у меня ещё не началась: некоторые желания всё - таки сохранились. И, думаю, в основном, они связаны с путешествиями. А комфортно мне всегда там, где разделяют их со мной мои верные друзья. Марина: Олег, какую музыку Вы предпочитаете слушать? Почему? Олег: Я всеядный. Симфоническую, джазовую, инструментальную, гитарную, народную, бардовскую и … рулады болотных лягушек. Предпочтение – в зависимости от душевных переживаний. Марина: Вы сказали, что очень любите своих верных друзей. Расскажите моим читателям о них. Они тоже поэты? Что Вас сближает с ними? Олег: Близких друзей у меня всегда было немного. А сейчас – тем более. Самых старых время удалило в мир иной. Остались одни молодые, годящиеся мне в сыновья. Правда, один мой сверстник, слава Богу, живёт и здравствует. Он –то и есть тот самый одноклассник, о котором я немного рассказал вначале. Состоявшийся поэт, профессиональный журналист и т.д. Он ценен мне тем, что после 63-х лет нашей последней встречи мы, наконец, снова встретились, и несмотря ни на что, в друг друге не разочаровались. В числе моих близких друзей–поэтов есть и женщина. Вначале моё внимание привлекли её стихи, попавшиеся мне на глаза на одном из литературных сайтов. С возрастающим интересом я прочитал ещё несколько её стихотворений и понял, что имею дело с человеком очень близким мне по духу и эмоциональному восприятию жизни. Вскоре, обмениваясь мнениями о своих стихах и творчестве других авторов, мы подружились. В жизни мне повезло ещё с одним человеком, существенно повлиявшим на моё вхождение в реальную литературную, в основном, любительскую среду. Профессиональный прозаик – романист. Стихи писал только в пионерском возрасте. Даже публиковался в «Пионерской правде». Но жизнь сложилась так, что был востребован ею, как прозаик. Правда, поэзию любил всю жизнь, хорошо знал её и прекрасно в ней разбирался… Его уже 4-й год нет. Для меня это невосполнимая утрата. Есть у меня ещё несколько друзей, с которыми я общаюсь в храме, как минимум, по воскресеньям и православным праздникам. Все они жизнерадостные добрые люди, готовые всегда поддержать, утешить и придти на помощь. Я их очень люблю, и они меня тоже. Марина: Олег в Вашем прошлом есть такой поступок, о котором Вы очень жалеете. Олег: Очень жалею, что по невнятным и надуманным причинам бросил институт, не проучившись в нём и года.. Марина: Говорят, что время лечит. Как Вы думаете, оно лечит? Олег: Нет, не лечит. Скорее, временно обезболивает. А в итоге – неизлечимая старость с неизбежным летальным исходом. Марина: Вы сказали мне, что любите читать. Расскажите о литературе, которую Вы предпочитаете. Олег: Сейчас я всерьёз заинтересовался творчеством И. С. Тургенева. Его книги, давно прочитанные в школе в соответствии с учебной программой, я позабыл, или помню смутно. Правда, кинофильмы, снятые по мотивам некоторых произведений великого русского писателя, значительно оживили память. И я стал подумывать о том, чтобы закрепить этот полезный процесс чтением первоисточников. Но на деле осуществлять своё желание начал только после того, как однажды в летнюю пору побывал в усадьбе Тургенева Спасское-Лутовиново. Она произвела на меня незабываемое впечатление величавым спокойствием своего старого, пережившего многие потрясения парка, душевной расположенностью музейного дома к любознательным посетителям, и приятными, неспешными прогулками к Спасскому пруду, окружённому вековыми деревьями.… Так что, возвратившись домой, я вскоре, не долго думая, взял с книжной полки один из застоявшихся томиков бывшего владельца этой усадьбы и просидел над ним почти до утра.… Но это не значит, что мои литературные предпочтения только Тургеневым и ограничились. С удовольствием перечитываю Константина Паустовского и его друга – знаменитого в советское время поэта Владимира Луговского, названного Е. Евтушенко «Забытым великаном». Кстати говоря, несколько лет назад на основе материалов о литературном вечере «Забытый великан», посвящённом 110-летию со дня рождения поэта Владимира Луговского, я смонтировал слайдово-музыкальный фильм с озвученным мною комментарием. Фильм был показан в Старом Осколе читателям ЦДБ-7 (Центральной детской библиотеки), ученикам средних и старших классов СШ-16, студентам медколледжа. Во всех аудиториях он был принят с большим интересом. Марина: Ну и последний вопрос. Олег, Вы ведь мечтали о чём-то в юности и молодости. О чём была Ваша мечта? Сбылась ли она? Олег: В юности я мечтал стать кораблестроителем, а в молодости эту мечту, по недоразумению, выбросил из головы. Марина: Олег, я благодарю Вас за откровенность и уделённое мне время. Олег: Марина, благодарю Вас за интервью, которое оказалось для меня очень интересным и, думаю, полезным. 25.02.2021 МЕЛОЧИ ЖИЗНИ А в жизни нет, как видно, мелочей: В ней каждый миг имеет смысл глубокий. Непостижимо таинство ночей, Дарящих снов живительные соки. Глубокомыслен жиденький рассвет. И со счетов не сбросишь звон капели. А как велик обыденный привет Соседа, открывающего двери! Твои капризы – только ли милы? Стук каблучков - проблема мировая. Чуть слышимое шорканье метлы Соперничает с грохотом трамвая. Смотреть на всё приходится всерьёз: Уж таковы они - дела мирские... В твоих ладонях пригоршнею звёзд Поблескивают камешки морские. Медведенко Олег Дорогие читатели, вы можете задать свой вопрос моему гостю. Автор самого интересного вопроса, будет премирован 50-тью серебряными монетами