Вместо биографии
Давным-давно, когда сугробы были до неба,
я любила пышные хрустящие пирожки
из муки высочайшего сорта
с обжигающей солнечной начинкой,
прямо из снежной печки, с морозного пылу-жару.
Наешься от души и бежишь домой запивать горячим какао.
Смешное слово пахнет молоком и счастьем,
зовет на теплую (самую настоящую) печку,
где, навевая дрему, мурлычет Кошка,
а под подушкой ждет недочитанная сказка.
(– Я тебе говорила, что читать лежа вредно?
– Да, мамочка, еще чуть-чуть, ладно?)
Кухонное окошко залеплено снегом и сумерками,
лампочка светит тускло, строчки расплываются,
и ты тоже как будто плывешь под самым потолком…
Где-то далеко-далеко оживает старенький «Рекорд»,
слышится веселая песенка про чудо-остров.
Мама трогает прохладной ладонью мой лоб, вздыхает.
В моем полусне маячит загадочный Чунга-Чанга,
где никто не знает бед. И я их пока не знаю.
Даже болеть интересно, когда ты еще бессмертен.
