Альбом  

Начинаем публикацию обзоров работ, выбранных модераторами в свои "портфели".

Верис Дана

Доброго времени суток!

Ну вот и собран, наконец-то, мой портфель. Непростое это было дело… ох, непростое. Но, зато, какое интересное!

Прочитать десятки стихов, вникнуть, постараться прочувствовать, увидеть: что же такое нашёл — и нам захотел показать — каждый автор. И среди всего изобилия красок, образов, ритмов, рифм, мыслей отобрать те работы, которые оказались наиболее близки — по духу ли, по манере изложения, по сюжету… или (порой, неожиданно) как-то сразу зацепили. Но есть в портфеле и такие стихотворения, над которыми пришлось долго размышлять — вот, вроде бы, и не совсем «моё», но чем-то затронули и не отпустили, заставили неоднократно возвращаться, и, наконец — забрать.

Подборка получилась довольно разноплановая. Думаю, вы найдёте в ней стихи себе по вкусу.

Я — человек, далёкий от профессионального литературоведения, просто читатель с большим опытом и стажем, поэтому всё, что будет сказано дальше — только собственные впечатления от прочитанного.

1. Время Дядюшки Пью 

Дыры от стрелок латает полночный Пью —

время размазано маслом по циферблату.

Скользко куранты на память двенадцать бьют,

новое имя придумывая Пилату.

Зубья — догрызли цифры под блеф ягнят

неумолимо передвигая лесную темень

в жерло камина. Угли рассвета спят.

Солнце растратило будущее, и время

стало тринадцатым часом. Терновый ком

в горле застрял изношенным механизмом.

Можно оставить прошлое на потом,

но, по привычке, тень расстилают снизу.

Спите, покуда реверс луны молчит,

камни в часах не узнали тепла Марии.

Каждый, кто реинкарнировал — руками чист,

время собой не марая. Ведь дядюшка Пью стерилен.

Как же люблю такое! Сейчас это называют «суггестивность». С первых же строчек включается воображение, рисуя немного сюрреалистичную, даже фантасмагоричную, но невероятно отчётливую и увлекательную картину. Тут не хочется разбирать по строчкам, да это и не имеет смысла — только всё вместе, единым взглядом. Мы же не раскладываем по частям, например, полотно Дали, которое состоит, порой, из, казалось бы, не комплектующихся элементов — а в целом даёт нереальный эффект.

Для меня всегда особенно привлекательны стихи неоднозначные, многослойные, где полное раскрытие и понимание не лежит на поверхности, а надо не раз нырнуть в глубину… но и тогда, быть может, не до конца осознать, находя что-то новое с каждым прочтением.

2. Сквозняк 

А был июль… до выси голубиной

Вспорхнула нежность — и ушла в глубины

Сквозных небес и облачного дна,

Где залегла одна.

И ветер дул… то встречный, то попутный,

И был восход с закатом перепутан —

Так весело тянуло из потом

Желанным сквозняком!

Но день опал в осеннюю немилость,

И тихо серебро в часах струилось,

И так хотелось их перевернуть,

Не постигая суть.

Да, были письма журавлиным клином…

И захлебнулись в перелёте длинном.

Сквозила сырость тягостной весны,

Выстуживая сны.

В июльском свежевыстиранном небе

Теперь нахохлилась вороной небыль

И бесконечность подаёт свой знак.

А виноват сквозняк.

В этих стихах — невероятная лиричность, чувственность. Строчки просто истекают настроением — сперва таким светлым, нежным и радостным, но постепенно меняющимся — словно с убыванием лета в осень утекает и внутреннее тепло. Вот уже сквозняк не бодрящий и желанный, а тоскливый и промозглый. И атмосфера эта филигранно и очень ощутимо передана в образах стихотворения.

3. Ворох скошенных трав

 День на убыль… Встречает заря зарю.

Я грущу, значит — сдался в который раз.

Солнце росы допьёт где-то к сентябрю.

И природа — от лета, глядит на Спас:

на медовый, на яблочный.

Закурю…

Взгляд, лучистый как месяц, рукой ловлю.

Мне бы хоть на чуть-чуть задержать июль…

Как предатель Иуда предстанет он —

спелый август, и канет тепло в туман.

Позже, призрачный мцыри, сберёт в ладонь

ворох скошенных трав и — к себе в карман…

Будет он в октябре на костре сожжён —

мост меж летом и осенью в горизонт.

Но любовь навсегда со мной —

не уйдёт.

И тут тоже очень хорошо считывается настроение. Но оно прорисовано в этих стихах не на фоне чувственности, а поверх философских размышлений и рассуждений героя. Течение времени, смена поры года — и мы в этой круговерти. Финал — такой светлый и жизнеутверждающий.

4. Поездка к маме 

День-то убавился…  Жару никто не прибавил.

Третью неделю всё хлещет и хлещет с небес.

Я не согласен, такое совсем против правил!

И телефон не берёт — заколдованный лес.

Сели на брюхо, и глина колеса всосала.

Дома у мамы сейчас чистота, красота…

Тех, кого звали когда-то Симоном и Савлом,

Нынче помянет народ окончаньем поста.

Пётр, у тебя же ключи от Небесного Царства,

Хоть на недельку потоки с небес перекрой!

Может быть, мы заслужили такое мытарство,

И ожидает потоп нас всемирный второй?

Матушка ждёт. Как её огорчать не хочу я!

Видно, что день стал сегодня короче на час:

Быстро темнеет… Похоже, мы тут заночуем.

Видимо, праздновать нынче придётся без нас.

Чудо, гляди! Не взирая на лужи и ямы,

Мчит «Беларусь» (это Ванька-сосед) прямиком!

Кажется, всё-таки будем сегодня у мамы…

Пётр рыбакам помогает. Он был рыбаком.

Ну вот и нарратив. Тоже весьма нравится эта разновидность стихов. Думается мне, что хорошую сюжетную историю написать будет ничуть не легче, чем лирическую зарисовку. А тут — и пейзажные картины очень яркие и живые, и переживания героя отлично прописаны, и размышлений о бытие нашем аккуратно подсыпано. И хорошее завершение рассказа чудесной финальной строкой.

5. Луна на ниточке 

Июль. Жара. Над речкой — марево,

Подозреваю, быть грозе…

Вот солнце вышло и растаяло

За тучкой, схожею с безе.

Картинки детства босоногого —

Цветной лоскутный сарафан,

Когда хватает и немногого,

И каждый час на радость дан.

Стоит скамейка под акацией,

На ней мы с мамочкой в тени,

И жизнь такой прекрасной кажется,

Хочу я в памяти хранить

Луга ромашковые чистые,

Где жеребёнок-сорванец

губами рвёт травинки-листики,

И молодой ещё отец

На водопой ведёт кобылу,

И травы гнутся до земли.

Ведь это было? Было? Было!

Июль. Короче стали дни.

А ночи скованы прохладой,

На ниточке висит луна

И грусть, ох, будь она неладна.

А жизнь у каждого

одна…

Такое ностальгичное и настоящее! Не знаю, как вас, друзья — а меня зацепило сразу. И рисунок этот акварельный сквозь призму времени, и свет с теплом, которыми пронизана каждая строчка, и лёгкое послевкусие грусти об ушедшем — но тут же и размышления о настоящем, и взгляд вперёд.

6. Абрикосы 

Выгон прожаренный. Самое пекло. Дед косит.

И там останется.

С веток под ноги роняет июль абрикосы.

Как мелочь пьяница.

Тух! — вместо дзынь! — мягкотелым оранжевым боком.

И дальше катится.

Медленней. Медленней… Стоп. Время ждёт недалёко.

Стоит на пятнице.

Водит глазами нетрезвыми — ищет добычу.

Фырчит на красное.

Полдень как полдень — удушлив, нещаден — обычен.

А час — за кассою.

Солнце людей убивает, как лезвие травы —

Стоят и падают.

Вжик! — стебельки головёшками слева направо —

Погибель рядная.

Полдень как полдень. А к вечеру — жизни калёной

Не досчитаемся.

Тух! — мятый грош — за покосника выкуп: ничком он

В стерне овсяницы.

И мимо этих стихов не смогла пройти. Такая в них атмосфера безысходности, такая пронзительность! Каждое слово, каждый обыгранный звук её подчёркивают. Почти физически ощутимы и жаркий, удушливый полдень, и жадное время, не желающее уходить без жатвы. Глубину, невероятную образность, мудрость — всё можно отыскать в горькой истории.

7. Зелен липень 

Зе́лен липень, лета маковка —

чудотворный, точно Леля сон!

Лей колосьям яро злато, как

заповеданное Велесом!

У снопов вихры янтарные,

рожаницей рожь повызрела —

вволю велесова дара ей

под венцом у лета издревле.

Росны травы, грозы ярые,

перезвоны сенокосные…

Чую велесовы чары я

ликом пламенным да косами.

Гляну в чистое и синее —

кажет речка на излучине

оберегом светлой силы мне

Алатыря восмилучие.

Текучий, как прозрачный ручей, мелодичный языческий заговор — на урожай, на жизнь, на счастье. Красота звучания, великолепная стилизация, яркие образы, такие певучие аллитерации. Стихи — драгоценный речной жемчуг, гладкий и тёплый!

8. От Савла 

Пётр говорил: «Сила!

Камни собрать — слава!»

Марья Тебя носила,

Млеком питал Авва.

Сорванных слёз — поле.

Не сосчитать ныне.

Что же теперь? Молим.

Сердце ещё стынет…

Слово Твоё — Небо,

Что не объять людям!

Только б впитать хлебом

Винные раны будней.

Каплями, посекундно,

Их истекает время.

Смотришь окрест — скудно, —

Где же Любви бремя?

Пусть обретёт незрячий

Путь (его славят имя).

Бог мой, прости же Савла!

Вера — неутолима.

А тут — напротив, суровость и твёрдость, которые так присущи первым христианским молитвам. И ритм такой же суровый — рубленый, резковатый, под стать смыслу. И размышления, и глубина, и надежда.

Эти стихи — как раз из тех, что, в принципе, «не моё», но схватили и держали, заставляли всё время к ним возвращаться. А значит — нельзя было их упускать.

9. Петров день 

В срединно-летних специях июля,

Средь мяты, чистотела, бузины

Мы праздничный рассвет подкараулим,

Где время правит новые ходули,

Оттенки солнца щедро вплетены

В причёску неба, в гладь речного плёса,

В макушечки домов на берегу.

Дымки́ ночных костров уже белёсы,

Разбросано предсвадебное просо.

Час тушкой смачной попадёт в уху

Прозрачную, без тёмного осадка,

Ненужной злости, кривды и обид.

Без зависти, на чернословье падкой.

Приправится навар прощеньем сладким,

Пусть боле отжито́е не горчит.

Очистит день от всех дурных печалей

Омоет трижды праведным дождём.

Свершится то, чего так долго ждали —

Сегодня на душистом сеновале

Сыночка Петю по любви зачнём!

Простая и безыскусная, но при этом очень красивая и образная пейзажная лирика, не лишённая, впрочем, и атмосферности, и чувственности, и философичности. Сразили наповал и покорили финальные строчки.)

10. Юный батюшка 

Вороны каркали сквозь молебен —

глушили батюшкин голосок.

— Вознёс ли слово Петрово к Небу? —

корило сердце, стуча в висок.

Он после службы бежал к утёсу

встречать любимой Звезды закат.

Сам безбород еще, неотёсан

и в этом точно не виноват.

Деревья стали совсем большими,

с одной ногой, а догнали высь —

не кочевряжились и не ныли

о смысле жизни — являли жизнь.

Сегодня Солнце устало раньше,

к закату батюшка не успел.

Сияли звёзды надменно фальшью…

Их холод тоже благословен.

Умилил и очаровал юный священник, такой живой и непосредственный в строчках рассказа. А ещё понравились дышащие этой же жизнью картины, а в них — мелкие, но значимые штрихи, подчёркивающие какую-то настоящесть нарисованного — карканье ворон у деревенской церкви, старые знакомые — деревья, перегнавшие в росте юнца.

Стихи, на мой взгляд, не без шероховатостей, но такие светлые и трогательные!

Полностью прочесть работы и проголосовать за них можно здесь: Редакторский портфель.

Авторы в  Редакторских  пятнашках тоже ждут ваших оценок и комментариев.

Хороших нам стихов!