Приведу 2 свежие интересные статьи, ничем не связанные между собой на первый взгляд. Но только на первый, потому что связь между ними есть, и вторая статья объясняет факт, о котором говорится в первой.
Авторы обеих статей - специалисты высокого класса в своём деле, поэтому их мнения заслуживают внимания: питерский поэт Алишер Курбанов и известный психолог Марина Комиссарова.
1. \\не помню, есть ли это у сэй-сёнагон, и если нет, то это её тяжкое упущение, это трудно ей простить: одно из самых отвратительных на свете — это незаслуженная похвала колченогих стихов.
оставим в стороне посторонних, восторгающихся от любого скрипа троллейбуса, когда он похож на рифму, речь не о них, они как дети, ничего пока не знающие об этом мире, цветы, так сказать, жизни, пусть себе растут.
но вот когда подхваливают слабые стихи что-то знающие — это настоящее помоечное зловоние.
всегда видна причина такого подхваливания: дружеское подхваливание, довольно мерзкое повсеместное явление; подхваливание по необходимости, преследующее какие-то цели; тупое благотворительное подхваливание — это когда дурак пытается неуклюже поддержать сырого автора, а на самом деле толкает его в бездну.
в этом смысле большая поэзия — это артемида.
она охотится в своё удовольствие и по своему небесному промыслу, она не нуждается в похвалах смертных.
подглядеть за ней — уже невыносимое счастье, за которое можно поплатиться кожей, о ней можно только судачить, вполголоса, перед сном.
но это так, высокопарное отступление, от которого мне трудно удержаться в силу дурацкого темперамента.
а что же автор? а автор, который балдеет от всего этого просроченного подхваливания и каждый раз останавливается, чтобы внимательно вдохнуть это зловоние в свой адрес, не заслуживает внимательного рассмотрения, как всякий обычный тривиальный дурак.
кстати, такой тривиальный дурак может быть вознесён толпой как никто, коронован и восславлен, но к поэзии это не имеет никакого отношения, скорее к околопоэтическим казусам.
семён надсон
Есть у свободы враг опаснее цепей,
Страшней насилия, страданья и гоненья;
Тот враг неотразим, он — в сердце у людей,
Он — всем врожденная способность примиренья.
Пусть цепь раба тяжка… Пусть мощная душа,
Тоскуя под ярмом, стремится к лучшей доле,
Но жизнь еще вокруг так чудно хороша,
И в ней так много благ и кроме гордой воли!..\\
Алишер Курбанов, поэт
---
2. \\Звезды в социальном поле
Когда несколько лет назад один любимый народом актер попал на скамью подсудимых и "любящий" народ осудил его куда более сурово, чем другого на его месте, многие удивлялись. До чего же переменчива народная любовь!
Когда другой любимый народом артист недавно оказался не в том виде не на той вечеринке и любящий народ не только осудил его, но и откровенно радовался суровому наказанию, многие уже не удивились, потому что привыкли. Слишком часто такое повторяется.
Сколько отмен уже было у западных звезд? Сегодня ты кумир, а завтра смыт в сортир.
Для тех, кто смотрит на социальные явления с точки зрения поля, могут возникать вопросы. Как же так? Когда хочется разлюбить бывшего, который повел себя как последняя С, долго ничего не получается. Большая фигура застывает в поле и никуда от нее не деться. А тут большие фигуры народных кумиров в одночасье превращаются в дым.
Как объяснить подобный феномен?
Вырасти кумир тоже может быстро. Раз и - до небес!
Первый раз пришел на концерт рок-группы и стал фанатом солиста.
Первый раз увидел комика в тик-токе и заболел им.
Подписчики модной страницы множатся, как бактерии в благоприятной среде.
Это буквально как заражение и даже называется в психологии масс именно таким словом.
Это слово использовал, например, Лебон, а потом академик Бехтерев, когда описывал ментальные эпидемии.
Быстро заразился, но так же быстро и выздоровел, когда получил ударную дозу антибиотика.
Как антибиотик атакует бактерии, так социальные импульсы неприязни уничтожают фигуру кумира быстро, как стая пираний утопленника.
Почему в социальном поле все происходит так быстро?
Это эффект толпы, который первым описал Лебон.
Человеку, помешанному на моде, дурацкие туфли кажутся образцом вкуса и стиля, когда они в тренде. Но те же самые туфли, вышедшие из моды всего один сезон назад, кажутся ему безвкусными и позорными.
Человеку, равнодушному к моде, это все не понятно. Для него что модное, что немодное, одинаково выглядит, он выбирает удобное или привычное и не видит других отличий. Можно сказать, что этот человек вне поля моды. Он не заражен модой, не находится под ее влиянием, не подчинен авторитету законодателей моды. Однако, он подчинен другим социальным полям и там он - раб трендов.
Некоторые социальные поля действуют избирательно, некоторые тотально, но в любом случае поле вашей референтной группы, то есть приоритеты значимых и важных для вас людей, будет действовать на вас, обходя ваше сознание. Это значит, что вы не будете замечать такое влияние, вам будет просто нравиться, как будто симпатия возникает спонтанно, изнутри. Объективно говоря, это и происходит спонтанно, хоть и извне. Человек не отличает свой собственный поток и поток внешний, да и собственным поток бывает только условно, всегда есть подачи извне.
И когда вашей референтной группе, по цепочке, что-то перестает нравиться, вам оно перестает нравиться тоже, потому что вы включены в эту цепь.
Социальное поле обладает высокой подвижностью и пластичностью, фигуры и вещи в нем вырастают и исчезают с огромной скоростью, потому коллективный поток - это тысячи потоков, образовавших бурную реку. Река и "рука миллионопалая", как писал Маяковский.
Не понимая этого, многие презрительно отзываются о народе и о массах, как будто сами не относятся к этому народу и к этим массам. Даже самые умные философы позволяли себе пренебрежительно высказываться о народных массах. Лебон писал, что разумный государственный деятель, оказавшись в толпе, резко тупеет. Ницше писал, что все, чему поклоняется толпа, смердит. За всем этим - наблюдательность, но и большая обида на стихийность социального поля, как если бы речь шла о беспринципном человеке, который может резко сменить свои взгляды и не хочет держать слово.
Как всегда, те, кто не смотрит обиженными глазками, а разбирается в феномене с уважением, оказываются в выигрыше. Иногда они - в выигрыше, а другие страдают.
Министр пропаганды нацистского Рейха, не буду называть это имя, писал, что его министерство не правит народом, а само управляется им, что работает министерство пропаганды с теми "большими импульсами", которые исходят от народа.
Про "малые импульсы", которые могут исходить со стороны министерства, он писал, что это должны быть не слова, а образы, обладающие художественной силой. И еще: "Национал-социалистическое мировоззрение не может восполнить художественные недостатки". То есть идеологические произведения должны быть талантливы, иначе могут иметь обратный эффект.
Здесь, кстати, всегда была загвоздка. Писатели и режиссеры, готовые прямолинейно пропагандировать тоталитаризм, как правило, были совершенно бездарны. Изредка талантливые авторы увлекались новенькими диктатурами, но быстро остывали.
Имея дело с отдельным человеком, мы взаимодействуем с его индивидуальной психикой, его индивидуальным сознанием, пусть те и находятся под влиянием коллективного поля. А имея дело с массой людей, мы должны говорить не об отдельных людях, а о коллективном существе, которое мистики прошлого столетия называли эгрегором.
Нет ничего странного в том, что отдельный человек внутри социального поля подчиняется всеобщему влиянию. Он является клеткой большого существа, а для слаженной работы организма его клетки и органы должны подчиняться центрам, иначе организм не сможет существовать.
Центр эгрегора - это не административный орган власти, а стихийные доминанты, которые образуются от резонанса наиболее сильных импульсов. Об этом говорил министр пропаганды Рейха, когда просил коллег анализировать "большие импульсы", а не навязывать свои.
Эгрегор похож на огромного дракона, очень сильного, очень страстного и по-своему очень умного, эстетически отзывчивого, но не в том смысле разумного и морального, каким бывает отдельный человек. Управлять таким драконом человек не может, но может манипулировать, если разберется в системе "больших импульсов" и научится использовать эту систему.
Вчера дракон играл с этой мышкой и, кажется, души в ней не чаял, а сегодня просто съел. Вот на что похожа страсть народа к кумирам.
Когда бывший кумир изумляется, как быстро его выкинули с пьедестала, он исходит из того, что его значимость огромна, его заслуги велики, любовь к нему глубока. Но говоря о народе, он представляет всех людей по отдельности. Получаются маленькие люди и он - большая звезда. На самом же деле надо сравнивать себя с огромным существом, в поле которого звезда - песчинка, таких звезд у него - как песка у океана, и если даже вчера или на протяжение лет кумир получал внимание, значимость его была не больше, чем значимость тряпичной мышки для сытого кота, с которой тот долго играл, а потом порвал и забыл.
Как же понять, когда фигура появляется в индивидуальном поле и имеет кристаллизованную значимость для человека, то есть устойчивую значимость - ценность, а когда эта фигура - из социального поля и значимость ее неустойчива как дым?
Кристаллизованная субъективная значимость - это когда фигура не только велика для человека, но и когда она входит в систему приоритетов, когда на ней завязаны самые важные ресурсы человека. Разница такая же как между кирпичом, который поставили на стол, и между кирпичом, который входит в фундамент дома. Кирпич на столе может красоваться и чувствовать себя сокровищем, украшением праздничного стола и гвоздем программы. Но скорее всего он попал в центр стола случайно, на него ставили сковородку с яичницей, чтобы не портить стол, а потом купили красивую подставку и выкинули кирпич. Или не выкинули, ставят сковородку дальше, но не считают его особенным, наоборот, взяли его за простоту, за неотесанность в стиле лофт. Испачкается чем-то кирпич, возьмут новый. А если стиль лофт надоест, тем более.
Другое дело кирпич - в фундаменте дома. Если его попытаться извлечь, может разрушиться дом. Вот это - кристаллизованная фигура. На ней все завязано, и чтобы ее заменить, надо все разрушить. Такая значимость сохраняется долго или всегда. Попробуйте быстро выкинуть из жизни родителей или супругу, с которой несколько детей и общий бизнес.
А вот одну стихийную влюбленность легко заменить на другую, пока на ней ничего не завязано. Тем более ничего не завязано на фигуре звезды, на которую человек просто смотрит, просто ее читает, просто слушает, просто смеется, не имея от нее никакой обратной связи, никаких общих дел.
Звезда может входить иногда в личное поле, если с ее творчеством связаны важные события жизни. Но обычно творчество звезды идет фоном и не является принципиальным. Не будь той, была бы другая. Ничего это не дало ресурсам личности, а если и дало, личность этого не помнит, с идентичностью своей не связывает, поэтому замена одной звезды на другую и на следующую происходит так легко.
Даже таланта звезды бывает мало.
Чужой талант может никак не влиять на человека, а если влияет, человек этого не осознает, а если осознает, то быстро об этом забывает.
В социальном поле тоже бывает кристаллизованная значимость фигур. Авторы лучших учебников, первооткрыватели, родоначальники, классики искусства, признанные мастера - это те, кто стали учителями и образцами для других, и их значимость не исчезает как дым, а иногда остается в веках как гранит.
Но чтобы получить в социальном поле кристаллизованную значимость, надо иметь объективные культурно-исторические заслуги, то есть такие заслуги, которые смена политики не переворачивает с ног на голову.\\
Марина Комиссарова, психолог
