Skadi

Да, да, ты всё ещё для меня милый, мой друг Поэмбук. Как ты? Здоров ли? Смотрю, распух со времён нашей последней встречи основательно. Признавайся, сколько раз уже прокручивал новую дырочку в ремешке, а? Ладно, ладно, всё понимаю. Твои объятья широки, как и прежде, ты готов вместить каждого, кто постучится в твои ворота. Вот и моя старая избушечка в целости и сохранности. Спасибо тебе за это. За то, что не сносишь ветхие, заброшенные жилища. За надежду и веру в возвращение. Ждёшь ведь, я чувствую.

 

Протираю пыль пальчиками с прохладного подоконника. Надо пройтись.

Ты изменил свой климат? Внутри тебя жара несусветная. Кровь твоя кипит и булькает как отменный борщ. Приоткрываю крышечку, с любопытством заглядываю в кастрюлю. О! Какое невероятное броуновское движение! Наблюдаю за симпатичными Морковками и важными Бурачками. Что это? Что они делают? Не дерутся ли? Кричат почему-то... А-а-а... Вижу, вижу: в центре кастрюли величественно плавает кубок. Ну, в общем-то, хорошо, что кубок, а не топор как в другой сказочке. Кто-то призывно машет ручкой, приглашает в кастрюльку. Рассыпаюсь в извинениях: простите, морозным Феям это как-то не к лицу. Что это за борщ с куском первосортного льда? Не борщ же вовсе.

Но как шумят, ты подумай! Включаю «Марш Радецкого» Иоганна Штрауса. Во-о-от! Теперь всё не так плохо. Веселее. Улыбаюсь и топаю ножкой в такт.

 

Немного расслабляюсь, а здесь ты со своей медалькой! Зачем вышла-то на улицу? Заметил! Стоишь такой простоватый, наивный, скромный, глазоньки потупил, протягиваешь мне на ладошке жёлтенькую штуковину. Пытаюсь изобразить серьёзность на лице, но получается не очень естественно. Благодарствую! Вот только что делать с ней ума не приложу. Ай, ну, пусть висит и блестит в знак нашей с тобою долгой дружбы.

 

Встречаю старых, добрых поэтов. Их в тебе остались единицы, но они есть. Еле сдерживаю желание броситься каждому на шею: проявить, показать свою отчаянную радость. Нет, мои сильные эмоции всегда пугают чувствительных людей. Но мои поклоны и реверансы этим людям сегодня более глубокие и продолжительные. Я свечусь от счастья и тепла.

 

Хожу вот так, прогуливаюсь по твоим улочкам в ритме вальса, периодически с большой осторожностью почитываю современников. Почему с осторожностью? Стихотворные передозы бывают очень страшными, мой милый. Да, случалось. Да, боюсь. Поэтому сейчас чаще захожу в гости к исцеляющим мою душу классикам. Это в тысячу раз безопаснее. Не забывай про них, пожалуйста. Наполняй их домики бессмертными стихотворениями. Это нужно, правда.

 

В моей избушке всё же не так жарко, потому я с радостью возвращаюсь и привечаю своих гостей. Среди них даже есть новые люди. Кто-то заглядывает с краткосрочным интересом, а кто-то приходит снова и снова покатать вместе со мною яблочки по подоконнику. Знал бы ты, какие это замечательные, по-волшебному светлые поэты. Не расскажу, не проси. Только поплотнее задёрну тяжёлые серебристые гардины в очередную таинственную ночь. Можешь даже разобидеться. Но помни: каким бы ты не был: сердитым, ласковым, забавным, невыносимым, я всё равно люблю тебя, мой милый друг. Есть за что. И пускай ты существуешь сейчас в ритме марша, а я в ритме вальса меня греет одна простая мысль: несмотря ни на что ты продолжаешь жить. В общем… Расти, двигайся и не болей, Поэмбук.

Всё ещё твоя Фея.

21.03.2019