Ванькины рассказы. Глава 9. Макароны по флотски

Все желания, как Ванька и задумывал, сбылись. Выздоровели все. Сам Ванька, Дашка, Бабушка, тётя Валя, Ленка и Степан. Мама с папой не заболели. Конечно кот Пират от боязни огурцов не избавился, но входя в комнату уже не шарахался от банок с соленьями. Возможно оттого, что банки с огурцами отнесли на зиму в погреб. Не шарахался и то уже хорошо. Коситься в угол с предполагаемыми врагами, Пират не перестал, но хоть не скакал, как шут, от одного вида этих злосчастных овощей. Ванька надеялся, что всё-таки Пират выздоровел. И по весне начнёт отвоёвывать свою поруганную честь бойцовского кота у окрестных соперников. По следующей весне Иван намеревался нарвать побольше пятилепестковых цветков сирени и нажелать себе такого, что даже у самого Ивана кружилась голова от ожидаемого эффекта. Куда там щукам и несчастным обманщикам джиннам. Шахерезада проглотила бы свой неутомимый язык, от одного перечисления будущих Ванькиных подвигов. Золотая рыбка превратилась бы в золотистую воблу от попыток просто приблизиться к количеству Ванькиных желаний. Ванька потирал руки от предстоящих удовольствий. Осталось совсем немного. Осталось только дожить до следующей весны.

Возможность приблизить желанный миг победы, ожидаемо заинтересовала нашего героя. По привычке всё взвешивать, Иван начал искать пути достижения цели (мы же не забыли про способности нашего героя всё систематизировать).

Вышло следующее:

Первое. Найти машину времени и, немного покрутив разные “крутилочки”, ускорить течение времени (простим Ваньку за этот каламбур. Не он же придумывал названия машин и хода событий). Где взять машину времени Иван пока не знал, но надеялся, что очень постарается. Можно найти пятилепестковый цветок….

— Тьфу! — расстроился Иван — Я же за этим и ищу машину. Смысл искать машину, если есть цветок? Если есть цветок, то машину можно пожелать. А уж потом крутить разные “крутилочки”.

Всё окончательно запутав, Иван решил, машину времени оставить на потом. Когда всё распутается. Да и выкинуть почти целый год из своей жизни, Иван не хотел. Столько ведь планов было на этот год. Дождаться приезда Аскольда — раз. Поехать всей семьёй (и с Аскольдом) летом на море — два. Научиться на море управлять пароходом — три. Выучить телёнка разговаривать, для показа телёнка (заодно и Ивана) по телевизору. И четыре, и пять, и восемь…. Столько было у Ивана планов на этот год, что ускорять расхотелось.

Второе. Ускорить сирень. Проще говоря, надо заставить сирень зацвести ещё раз. Или даже два раза. Допустим через недельку. Познаниями в области ботаники, к сожалению, Иван не блистал. Конечно он знал, как растут растения. Как растения цветут. Как растения называются, но тайна под названием “цикл” была пока совершенно недоступна нашему герою. Скорее всего, по причине возраста. Мы-то знаем, что (к великому сожалению) детство проходит незаметно, и Иван, через каких-нибудь несколько лет изучит ботанику основательно, но пока мысли Ивана неизменно возвращались к машине времени. Других путей к ускорению цветения сирени не находилось. Хотя….

— Эврика — почти уже крикнул Иван, но ванны, даже самой завалящейся, поблизости не нашлось. Рядом был только ржавый бак, стоящий под крышей и служивший для сбора дождевой воды. Лезть в этот бак с холодной водой и изображать из себя Архимеда не хотелось, поэтому Иван крикнул:

— На абордаж!!

А что? Пираты любят брать свои цели на абордаж, а в мыслях Ивана пираты достойные люди. Поэтому Иван начал действовать. Я забыл рассказать вам, какой способ нашёл Иван для ускорения цветения сирени. Речь идёт не о ускорении, а замедлении цветения. Иван вспомнил, что чем дольше к северу, тем позднее в этой местности цветут цветы. Забыли? Клубника появляется на юге, потом посредине (Иван забыл, как называется средняя полоса), потом на севере. Ведь также и сирень, очень логично думал Иван. Две с половиной недели прошло с того момента, как Иван сорвал последнюю кисть. Значит две с половиной тысячи километров, согласно с миграцией клубники. Море от Ивана тысяча километров. Значит и сирень там цветёт на десять дней раньше (простим нашего героя за усреднённые значения). Вот и выходит две с половиной тысячи. Так вот в этих местах сирень только-только расцвела, и Иван надеялся, что успеет забраться в сиреневые края, за эти несчастные две с половиной тысячи километров. То, сколько он потратил времени на поиски цветков в родных краях, Иван старался не вспоминать. Надежда — умирает последней. Действовать! И чем быстрей, тем лучше.

Способ. Поезд? Сел себе в вагон утром, съел курочку в обед, вечером попил чаю, поспал. Утром повторил все эти движения. Дня три и всё. Ты на месте и пятилепестковые цветы так и лезут в твои коробочки, и жаждут исполнять твои желания. Но на поезд нужен билет. Билет нужно покупать, а с деньгами была, как говорил иногда папа, напряжёнка. Пришлось идти к Степану. Дело в том, что тайна приключений с пятилепетковыми мало-помалу выползла наружу и все в деревне знали о том, какой Ванька самопожертвованный (даже это слово добавилось к Ивановым заслугам). Ну скажите, какая мама не похвастается чьей-то другой маме, как сын отдал последний пятилепестковый цветок на алтарь выздоровления своей сестры, своей бабушки, да и друзей заодно. Ох не зря показал Ванька Дашке кулак! Но теперь уже ничего не попишешь. Хотя преимущества “растаивания” поступка были налицо. Бабушкины оладушки стали вкуснее, тётя Валя чаще стала приносить Ваньке разные фотографии о войне, Степан тоже проникся и показал Ваньке место, где раки зимуют. Место это находилось под правым берегом речки, в огромной норе. Степан надеялся зимой пробить во льду полынью и, пока раки спят, наловить их целый вагон. Потом правда незадачливые раколовы узнали, что раки зимуют на глубине в норах, которые сами же и роют, но сам факт доверия Степана к Ивану вызывал уважение. Ленка? А Ленка и так догадывалась, что Иван для неё цветка не пожалеет, поэтому глаза её при виде Ивана, как вспыхивали раньше, так вспыхивают и сейчас. И никаких поблажек, Ленка для Ваньки не делала, как он не надеялся.

Степан идеей заинтересовался. Дело в том, что он в своих мечтах становился всегда пожарным. Никогда никто не слышал, чтобы Степан изменил профессии укротителя огня. Но всякие развлечения, наподобие графов Монте-Кристов, мушкетёров и прочих победителей позорных кардиналовских родственников были Степану не чужды. Поэтому возможность заиметь себе пару-тройку желаний, Степан был совсем не против. Однако денег у Степана тоже не нашлось. Несчастные триста рублей, лежащие в жестяной банке из-под заморских консервов “шпроты в масле”, с нацарапанным на дне заклинанием: “Крекс, фекс, пекс” и закопанной возле колодца, чтобы было легче поливать, финансового положения наших путешественников никак не улучшали. Как вы уже догадались, Степан пытался повторить трюк Алисы с котом Базилио, провёрнутый ими в отношении одного полена. Может быть, вдруг, денежки умножатся. Но, сколько не поливал Степан коробку, к деньгам, лежащим в этой банке, добавились только масляные пятна и запах этих самых консервов.

— Ну ты вообще! — только и смог молвить Иван. — Какой колодец? Деньги надо закапывать на Поле Чудес. В Стране дураков.

Страной дураков Иванов отец иногда называл совхоз, в котором работал, при рассказах маме о проведённом дне. Надо будет потом спросить, где в совхозе Поле Чудес и попытаться закопать что-нибудь. Вдруг что-то вырастет.

— Я что-то не подумал! — вздохнул Степан.

— Пошли к Ленке. — скомандовал Иван.

Степан хотел было задать вопрос, с какой это стати Иван взял на себя роль командира, но не стал, понимая, что происшествие с закопанными деньгами, ставит Ваньку выше по знаниям заклинаний.

Ленка была верна самой себе.

— Что задумали? Заговорщики! — совершенно в точку угодила она.

Выслушав друзей, тяжело вздохнула. Ну никак Ленка не может бросить своё хозяйство, потому что Ленкина мама ушла на работу на целые сутки, папа уехал до вечера к Ленкиной бабушке, денег у Ленки тоже кот наплакал, а билет и не нужен.

— Какой билет??? Вы книг не читали что ли? Или фильмов не смотрели? — с воодушевлением произнесла она, сняв с себя кепку и потрясла ею в воздухе. Иван аж зажмурился. Настолько Ленка напомнила ему одну картину, увиденную в местном музее. Картина называлась: Ленин выступает перед рабочими. Где выступает и откуда выступает, но очень было похоже.

И тут Ваньку осенило! Ленка молодец! Все приключенческие книги так и пестрят сообщениями о героях, передвигающимися на всяких поездах без билета. Ящик под вагонами, в крайнем случае крыша. Иногда даже обман проводников, позволял пересекать добрую половинку мира с комфортом. В купе с дверью, верхними полками, чаем с сахаром, упакованным в красивые обёртки и прочими излишествами. Но чтобы ездить на поезде без билета, да ещё и с комфортом, нужно обладать экстраординарными способностями разведчика, шпиона и обольстителя проводниковских сердец. Ванька конечно считал себя очень приблизившейся к идеалу безбилетника личностью, но сердце его было занято Ленкой и Ленка, находящаяся в Ивановом сердце, явно не захотела бы делиться местом с какой-то там проводницей. Потому наш герой решил: Ящик!

— Пошли собираться! — вновь скомандовал он. Степан опять промолчал, однако решил, что когда-нибудь он отыграется на Ваньке, за чересчур командирские замашки. Дай только подвод. Но тем не менее двинулся за Ванькой.

— Подождите! Я с вами! — крикнула Ленка и побежала догонять путешественников.

— А хозяйство? — на ходу спросил Иван.

— Я же ненадолго — запыхавшись сообщила Ленка. — Я же только проводить. Должен же кто-то вас провожать! Вы же не против? — с подозрением оглядела он путешественников, даже не заметив, что “же” высыпаются из неё, как пчёлы, вылетающие из улья, после продолжительного дождя.

— Я не против! — одновременно сказали Иван и Степан, посмотрели друг на друга и двинулись дальше.

Проводы затянулись на целых три часа. Сначала собирали Ваньку. Куртка зимняя (север же. Даже с цветущей сиренью), спички (десять! коробков. Для разжигания костров). Пять новогодних хлопушек (для отпугивания медведей и подачи сигналов о помощи в случае необходимости). Хлеб (две буханки чёрного и один батон белого), соль килограммовая пачка (для еды с хлебом и посыпания снега, чтобы растаял). Пузырёк чистого медицинского спирта (во всех книгах, замёрзнув, герои доставали спирт, пили и наполнялись теплом и энергией). Три смены тёплого белья. Ну и всякая несчётная мелочь, типа рыболовных крючков, иголок с нитками и трёхлитровой банки с солёными помидорами. Верёвок и коробок с мелками, для рисования знаков в случае, если придётся бродить по пещерам. Каждая вещь, положенная в комплект, вызывала целый поток обсуждений участников и консультанта. Но, слава Богу! Сборы Ваньки худо-бедно закончились. Весь “боекомплект” поместили в старый рюкзак, приехавший однажды к Ваньке из Сибири вместе с Аскольдом. Аскольд тогда говорил, что рюкзак этот впитал в себя дух геологических приключений и, практически стал вторым Аскольдом. Аскольд даже и представить себе не мог, как он оказался прав. Рюкзак жаждал путешествий. Чем же объяснить тот факт, что после каждой вещи, положенной в него, рюкзак куда-то исчезал? Исчезал и всё. Все втроём начинали его искать. Конечно рюкзак находили. С большим трудом, но не там, где он поначалу лежал. Рюкзак находили то под столом, то, вдруг, Ленка оказывалась сидевшей на этом рюкзаке и никак не могла объяснить, как она на этот рюкзак попала. Ванька знал, что Сибирь — это много Севера. Поэтому и рюкзак, исходивший с Аскольдом столько вёрст по Сибири, возможно горел желанием убыть на Север, причём тайно, даже и не дожидаясь ребят. Чем, кроме как не происками рюкзака, объяснить тот факт, что, отправляясь к Степану, для продолжения сбора на Север, забыли рюкзак у Ивана дома? Пришлось возвращаться и забирать этот злополучный атрибут злостного путешественника. После того, как Иван пришёл назад к Стёпке домой, и принёс, всё-таки притихший, казалось бы, (доверчивые дети!) рюкзак к Степану, для продолжения сборов в царство холода, из рюкзака неожиданно вырвался ополоумевший Ванькин кот Пират и разнёс у Степана два цветочных горшка, стоявших на подоконнике. Напуганный неизвестной обстановкой Стёпкиного дома, и вылетевшими из рюкзака Ванькиными вещами, увидевший приготовленную Степаном в поход банку с солёными огурцами, кот ополоумел совсем (или как назвать состояние существа после того, как оно ополоумело в первый раз?). Взлетев на стол, Пират свалил стоящую на столе вазочку со смородиновым вареньем, измазал всю свою морду этой ярко-бордовой жидкостью и стал напоминать своим видом, и поведением какое-то исчадие ада. Заметавшись по комнате и разбрызгивая везде бордовые пятна, Пират, из чувства мести, оборвал оконные шторы и скрылся через форточку во двор Стёпкиного дома. Степкин пёс Маркиз, увидев, что из форточки вылетает существо с окровавленной мордой, взвыл и забился в свою будку. Окрестные коты, услышав вой Маркиза, заинтересованно насторожились, но увидев, что по улице несётся Пират, только-только этого Маркиза разорвавший на мелкие кусочки, бросились наутёк. Празднуя свою победу над окрестными котами, наутёк бросился и Пират.

— Мистика какая-то! — только и смогла произнести Ленка. Иван и Стёпка согласно закивали головами. Ленка считалась среди них заслуженным деятелем мистических и колдовских наук. Причём с непререкаемым авторитетом.

Рюкзака у Стёпки не нашлось. Зато нашёлся чемодан. Добротный, старый и с замками. Замки были необходимы! Ни один медведь, насколько знали наши путешественники, не мог вскрывать замки. И сборщики пятилепестковых цветков, могли быть уверены, что их припасы останутся в чемодане. Чемодан внушал уверенность. И не проявлял признаков, вселившихся в него духов оживления всяких вещей. Только цвет, ярко-жёлтый, до ядовитого, вызывал у Ивана чувство неудобства.

— Прямо приключения жёлтого чемоданчика — с досадой было подумал Ванька, но вспомнив, что Степан никогда трусом не был (а в сказке про жёлтый чемоданчик исследовалась жизнь пугливого мальчика и плаксы девочки), успокоился. Ни Степан не был трусом, ни Ленка плаксой, а уж про Ваньку и говорить не стоило, потому что слабых мест у него не было вообще.

Степанова поклажа была не хуже Ивановой. То же самое, что и у Ивана, кроме куска сала. Кто не знает, что при морозе, чтобы не мёрзнуть, необходимо есть сало. И не только есть! Можно мазать салом лицо или лыжи. Лицо, чтобы не мёрзнуть, а лыжи, чтобы скользить. Можно положить сало в капкан, поймать на приманку медведя, убить его и есть медвежье сало. И так до бесконечности. Медвежье сало в капкан, поймать кабана и тоже есть кабанье сало. Продолжать до того момента, когда в капкан попадётся обычный поросёнок. Потом всё с начала. Это же целое приключение! Поэтому Иван засобирался домой, чтобы взять лежащий в холодильнике трёхкилограммовый кусок сала. Знал, что трёхкилограммовый потому, что мама поясняла Ленкиной маме, что купила три килограмма свежего сала. Но Степан пообещал, что честно поделится с Иваном свои куском сала. Скрепя сердце, Иван согласился. Жалко конечно, что лыжи положить было уже некуда. Можно конечно привязать лыжи к спине, но парочка людей с лыжами на спине, в конце мая, вызывали бы кучу вопросов у всех встречных и поперечных.

— Ванька! Ты прямо мужичок с рюкзачком. А ты Стёпка, мужчина с чемоданом! — оглядев путешественников, подбодрила их Ленка.

В путь! Взвалив рюкзак на спину, Иван вдруг почувствовал себя не очень комфортно. Рюкзак оказался тяжёлым. Наверное, передумал ехать в холод и неизвестность. И стал мешать путешественникам. Поглядев на Степана, Иван заметил, что и тот, под тяжестью чемодана, явно не выглядел счастливым. Чемодан тоже явно показывал признаки переполнения.

Но всё же двинулись. Неся чемодан в левой руке, Степан переваливался в левую сторону, а если в правой, то в правую. На лице у Стёпки была нарисована радость от предстоящего путешествия, но по знакам, подаваемым Стёпкиным телом, было видно совсем другое. Ваньку же, передумавший ехать в холод рюкзак, тащил назад, выгибая спину к пяткам, или толкал вперёд, если Ванька наклонялся, чтобы компенсировать изгибы позвоночника. Обоим северянам было тяжеловато. Только Северянка (как мы помним фамилия Ленки была Северянка) весело скакала впереди и радовалась жизни. Мало того, она, то забегала вперёд, то шла сзади. И во время этих перемещений заглядывала путешественникам в лица. Ну какой мужчина покажет женщине, что ему тяжело? Вот и приходилось улыбаться во весь рот. Однако лицо и тело два разных существа, и каждое живёт своей жизнью. Во всяком случае у Ваньки и Стёпки.

Жизнь по разным законам для лица и тела, всё-таки закончилась у наших путешественников практически одновременно. Лицо погрустнело, а тело устало настолько, что отказывалось повиноваться. Команда остановилась и стала решать, что делать. Как всегда, решения давались с трудом, спорами и попытками подраться. Но победила Ленка. Уменьшить тяжесть чемодана и рюкзака она решила с помощью нехитрых манипуляций с суммой мест слагаемых. Тёплые куртки и тёплое же бельё, было надето на тела наших старателей. Банки с солёными огурцами и помидорами было решено оставить в зарослях отцветшей сирени, растущей по дороге к вокзалу. Зачем нужны соленья, если в поезде есть вагон ресторан, а у путешественников есть соль. Найдут на севере что-нибудь и посолят. Хотели съесть хлеб, но посовещавшись, от идеи отказались. Хлеб нужен всегда. Неизвестно, есть ли вагоны рестораны в зарослях сирени окружающих Север.

— Зато у нас есть заросли сирени с солёными помидорами и огурцами! — очень удачно пошутила Ленка.

— И тушёнкой — про себя молвил Ванька, потому что потихоньку выложил из рюкзака целых две килограммовые банки этого мяса и поставил их рядом с банкой маринованных помидоров.

Поклажа стала гораздо легче, но зато путешественникам стало гораздо жарче. Пот катился с них градом. Чтобы прекратить обезвоживание, Ленка, уже давно забывшая о скотине, мучащейся дома от неизвестности о судьбе хозяйки, приказала побольше пить. Группа изыскателей останавливалась возле каждой колонки и, подолгу пила прохладную воду, попутно любуясь поездами, проносящимися по неподалёку расположенной железной дороге.

— Всё равно тяжело — сознался Степан и вытащив из чемодана кусок сала, натёр им лицо и руки. Кусок сала, оставшийся от первоначального, Степан предложил Ваньке, но тот мазаться салом не стал, так как вспомнил, что сирень цветёт только при плюсовой температуре, и если она цветёт, то на Севере тепло. Но никому об этом не сказал, чтобы его напарник не усомнился в способности Ивана к путешествиям на Север. Степан умудрился откусить кусок сала и попытался сунуть оставшееся сало Ленке, но встретил ожесточённое сопротивление. Ни есть, а тем более мазаться Ленка не хотела категорически. Мало того, Ленка вспомнила наконец о домашнем задании мамы, касающееся присмотра за домашней живностью, быстренько пожала путешественникам руки, ускакала домой, напоследок напившись из последней встреченной ими колонки.

— Ей то что? — подумал Иван. — Ей, по-любому цветков привезём. Или я, или вон, мужчина с жёлтым чемоданчиком.

— Что ей? — думал Степан. — Всё равно мы с цветками вернёмся. Или я ей насыплю, или мужичок с рюкзачком.

Но несмотря на отбытие консультанта, группа всё-таки прибыла на вокзал. Как оказалось, прибыла зря. Дело в том, что на вокзале Ванькиного городка, все поезда были проходящими. Некоторые останавливались, но на невообразимо короткое время. Самая длинная стоянка поезда была четыре минуты. Вы можете сказать:

— Ого! Целых четыре минуты!

Четыре минуты достаточно для официального пассажира. С билетом и варёной курицей в авоське. Для пассажира, которого проводницы встречают чуть-ли не с поклоном. Для пассажира, который знает куда и на каком поезде ехать. Наши же герои, были лишены практически всех благ официального пассажира. А именно:

Билета у них нет! Кусок сала в Стёпкиной руке, конечно мог бы сойти за варёную курицу, но главное — это билет.

Проводницы, не только не собирались кланяться Ивану и Стёпке, а подозревали их во всех мыслимых и немыслимых грехах. Например, в том, что никакого билета у них нет. А глядя на блестевшее от сала, как блины на масленицу, лицо Стёпки, намеревались спросить у Степана, как бедный монгольский паренёк попал в центр России? Тем более масленица уже давно прошла, блины все уже поели, а Степан ещё бродил по вокзалу, привлекая внимание проводниц и синиц, которых неожиданно потянуло в конце весны на вокзал. Уж очень синицы любят сало есть.

Наши путешественники знали, что ехать им надо на Север, но на каком поезде не знали, хоть их убей. Можно конечно уехать на электричке, но езда на электричке — занятие для детей. А наши путешественники давно уже не дети. Второе — это то, что на электричках ездят очень много знакомых с Ванькой и Стёпкой людей. Эти люди обязательно заинтересуются в какие дали понесло наших героев. Поэтому риск оказаться вместо цветущих Северных сиреневых лесов, дома, в уже отцветших сиреневых кустах, был слишком велик.

Ящики под вагонами были в наличии, но подойти к ним во время стоянки поезда было проблематично. Как только поезд останавливался, вокруг вагонов начинали бегать люди с инструментами. Стучали по колёсам, по ящикам. И осматривали что-то между вагонов.

Попытаться запрыгнуть в проходящий грузовой, как в приключенческих фильмах, было тоже сложно. Сложно даже представить, как Ванька и Степан, изнемогая под тяжестью чемодана с рюкзаком, догоняют товарняк, закидывают поклажу в открытую теплушку или вагон с углём, хватаются за поручни и улетают в сторону нетерпеливо ожидающего героев, Севера. Об этом, несмотря на неистощимую фантазию Ивана, даже мечтать и то было сложновато. Догнать пролетающие мимо станции поезда, можно было только на автомобиле, ну на худой конец, на горячем гнедом скакуне. Автомобиль на узком перроне не поместился бы, да и перрона, как такового, практически не было. Была только узенькая асфальтированная полоска, да и то переходящая по окончании в обычный деревянный настил. Даже самый известный гонщик не смог бы на самом суперавтомобиле проехать к поезду. А ведь надо ещё суметь перебраться из суперавтомобиля в обычный поезд. Но главное найти этого супергонщика вместе с суперавтомобилем. Сам Ванька (да и Степан тоже) управлять суперавтомобилями конечно смогли бы. Не зря же шофёр дядя Витя, позволял им иногда посидеть в автомобиле, на котором он работал в совхозе, покрутить руль и порычать, изображая работающий двигатель. Правда ключ, запускающий мотор, вытаскивал и забирал всегда с собой. Как ребята не надеялись, что он этот ключ, дядя Витя забудет. Гнедых скакунов, в прериях, окружающих Ванькину со Стёпкой деревню, также было немного. Вернее сказать, их не было вообще. Был только старый мерин по кличке Чалый, на котором во время отключения электричества возили бочку с водой на МТС. Но на Чалом Ванька и сам-бы не поехал, даже за все желания, ожидающие его после пятилепестковых цветков. Потому что Чалый был, во-первых, не гнедой. А во-вторых, на скакуна был похож ещё меньше, чем на гнедого. Чалый был похож на ослика! А на осликах поезда не преследуют. Чалый был, как и ослик, серый и с такой же, как у осликов, опущенной головой. Добиться от этого коня рекордов, позволяющих добиться скорости даже товарного поезда, было нереально. Даже нереальней поимки супергонщика. Даже поимки супергонщика с суперавтомобилем. Чалый никогда и ни на кого не обращал внимания. Ни на пешеходов, ни на проезжающие мимо него автомобили. Обращал внимание, эта смесь коня с осликом, только на своего конюха Валеру, деревенского немого. Валера не разговаривал с самого рождения, хотя всё отлично слышал. Вот только Валеру мерин слушал и по-своему любил. Позволял Валере себя купать и кормить. Все подозревали, что если Валера куда-нибудь уедет, то Чалый уедет тоже. Туда, куда уехал Валера. Они даже разговаривали между собой, как товарищи. Валера мычал, а Чалый, всхрапывая, отлично Валеру понимал и согласно кивал головой. Чалый был спокоен, как Валера, а Валера был спокойным, как Чалый.

За всё время существования этой парочки, только однажды спокойствие её было нарушено. И этими обстоятельствами, как ни странно, распорядился наш главный герой. Хотя и Степан приложил к этому происшествию свою руку. Ну не совсем руку, а совет. Дело было так:

Одним погожим деньком Валера с Чалым потихоньку пылили себе, на речку, за очередной бочкой воды для заправки в систему охлаждения МТС-овского генератора. То ли свет отключали, то ли для профилактики отключения. Пылили, как всегда со стороны МТС к правому, высокому берегу речки. Валера лежал на телеге, головой прислонившись к деревянной бочке и, глядя в облака, думал о чём-то своём Валерином. Чалый, опустивший свою морду практически до земли, лениво трусил по пыльной дороге, и тоже думал о чём-то своём, лошадином. О чём думала бочка для воды, стоящая на телеге сзади Валеры, неизвестно. И даже телега думала тоже о чём-то своём, так как поскрипывала и потихоньку крутила свои колёса. Идиллическая картина. Однако, эту идиллию нарушили два решивших сменить сферу своей деятельности, героя. Начитавшись книг о приключениях лучников, Ванька решил обучить будущего пожарника Стёпку, стрельбе из лука, а Степан, показать пирату, как стреляют покорители степей. По подсказкам из книг, быстренько смастерили себе из сломанных лыж два лука. Из орешника, в изобилии растущего вокруг деревни, смастерили множество стрел, соорудили из медной проволоки наконечники, примотав эту проволоку к стрелам и, поспорив насчёт места для стрельбища, отправились на правый, высокий берег речки. Насобирав несколько банок, валявшихся на берегу и, расставив их в линию, приготовились к испытанию твёрдости рук и меткости глаз. Надо же было случиться, что поблизости от стрельбища оказались несколько местных ворон. Усевшись на сучок растущей рядом с крутым берегом сосны, вороны приготовились обсуждать умения наших героев. После того, как по банкам стрелял Степан и попадал по ним, вороны каркали, как слышалось Ваньке, одобрительно. Однако после того, как Иван, стреляя по банкам, промахивался, вороны поднимали невообразимо громкий гвалт, явно насмехаясь над стрелком. Вели себя явно, как болельщики, болея против Ивана.

— Ты их специально позвал что-ли? — спросил Ванька.

— Кого? — не понял Степан.

— Вон этих пернатых — пояснил Иван.

— Да как я их позову? — резонно возразил Стёпка. Но в чём-то был с Иваном согласен. Уж очень странные вороны.

— Сейчас я им покажу! — разозлившись на ворон сказал Ванька и взяв лук на изготовку, натянул тетиву до предела. Тщательно прицелился и ждал момента, чтобы выпустить стрелу в одну особо наглую почитательницу Степанова таланта.

— Бери выше — явно желая оправдаться перед Иваном за наличие группы поддержки, сказал мастер стрельбы Стёпка. Иван послушно поднял лук повыше и выпустил стрелу. О! Это был выстрел поразительный! Выстрел этот принадлежал к серии выстрелов меняющий ход истории. Это был выстрел, был подобием выстрела, после которого началась первая мировая война! Этот выстрел жители деревни сравнивали потом с выстрелом крейсера Аврора. После того, как стрела сорвалась с тетивы, стрела попала в сук, на котором сидела злосчастная ворона, любительница поорать. Вреда вороне стрела не причинила, но отскочила от ветки и взвизгнув, как настоящая пуля, под углом умчалась в высоту. Взлетев в небеса, и как видно испугавшись открывшейся, вместо жестяной банки или чёрной вороны, перспективы, стрела ринулась вниз. В это время к спуску на берег, трусцой приближались Чалый, Валера, телега и бочка. Стрела, страдающая от боязни высоты и своего позорного промаха, упала вниз и вонзилась Чалому в зад. Чалый от неожиданного укола подпрыгнул и, подозревая ни в чём не повинного Валеру, в том, что тот ударил его кнутом, от обиды рванул вниз по дороге. Бочка, подпрыгнувшая от неожиданного прыжка Чалого, издала странный звук и накрыла собой Валеру. Валера, внезапно оказавшийся в полной темноте и оглушенный непонятным звуком, попытался подпрыгнуть, но не тут-то было. Бочка была тяжёлой. Начался затяжной спуск к реке, больше похожий на полёт в неизвестность. Увидев вытаращенные глаза Степана, увидевшего начало этого эпичного приключения, Иван обернулся и тоже увидел слалом с крутого правобережья. Первой не выдержала телега. Наверное, она, испугавшись возможности искупаться в довольно холодной ещё реке, тоже подпрыгнув на очередной кочке, поломала себе обе оглобли (это такие палки, которые помогают лошадям таскать тележки) и резко остановилась возле канавы, с облегчением отпустив купаться разогнавшегося Чалого. Бочка, от резкой остановки, по закону инерции (Ванька знал, что это закон Ньютона), вылетела из остановившейся телеги, и вместе с Валерой, перелетела эту канаву. Ударившись о бруствер канавы, бочка постояла немного на нём, и решив, что пора кончать с такой жизнью, упала в канаву, а там рассыпалась на узенькие полоски из которых, как оказалось бочка и была сделана. Валера, выпавший из разбившейся бочки и скатившийся вместе с обломками в канаву, сказал первые слова в своей жизни. Первым словом человека, в большинстве своём, является слово мама. Валера не отошёл от традиций и тоже сказал слово про маму, правда с вариациями.

— Твою ж мать!!!

И продолжал говорить дальше, но ребята уже не могли слышать эти слова (надо сказать, что эти выражения были им особо и не нужны. Поэтому отпустим слова эти в дебри вашей фантазии), так как со всех ног бежали домой.

Чалый же, почуяв, что телега его больше не гнетёт, а Валера вроде его больше не бьёт, остановился возле речки и стал ждать, когда Валера придёт и начнёт наливать в бочку воду. Он ещё не знал, что бочка героически ушла из жизни, научив перед своей героической гибелью Валеру разговаривать.

Прибежав домой, наши друзья решили молчать, но не вытерпели и уже вечером рассказали Ленке про свои приключения. Ленка от возмущения только и смогла вымолвить:

— Ну вы вообще! Как вы могли так поступить?? Как вы могли не взять меня с собой? Я бы тоже посмотрела!

Мало-помалу происшествие выползло на слух. Ленка рассказала маме, мама Ленки рассказала маме Ваньки и Степана (ох уж эти женщины). Да и жители неожиданно услышали Валеру, молчавшего всю жизнь, но вдруг заговорившего., решили докопаться до истины. Валера рассказал эту чудную историю всем, а связать действия наших героев с приключением не стоило большого труда. Очень многие жители любили читать разные детективы и могли делать правильные выводы. Валеру поначалу жалели, отпаивали от испуга самогоном, но потом перестали. Ибо человек, молчавший тридцать лет, после обретения способности к общению, говорит не переставая. Так может разговаривать река, прорвавшая плотину, которая сдерживала реку в течении тридцати лет. Покоя от Валеры не стало никому. Только Чалый быстро привык к болтающему Валере. Они всё также разговаривали между собой, только немного по-другому. После этого случая, к Ваньке и Степану надолго прилипло прозвище “логопеды”. Друзья к прозвищу относились хорошо. Как-никак логопед — это достойное звание. Вдобавок Валера полюбил логопедов со страшной силой (а как-бы поступили вы, если молчали тридцать лет, а потом некоторые люди сделали так, чтобы вы заговорили?). Поэтому и Ванька, и Степан, всегда были с яблоками, неизвестно откуда берущимися у Валеры в карманах, с конфетами, покупающимися в местном магазине и прочими полезностями, типа пугачей из медных трубок, стреляющими серой из спичек.

Вспомнив эту историю и, поняв, что от Чалого тоже помощи можно было не ждать, Ванька спросил Степана:

— Что будем делать?

— Пошли домой! — ответил Степан, изнемогающий от жары, блестящего, как блин лица, и очень уж подозрительного жёлтого чемодана.

Хоть чемодан и выглядел надёжным, но уж очень много людей, радуясь неповторимому «чемодановскому» цвету, оглядывались и присматривались к этому чуду галантерейного дела. Вдобавок ко всему, к Степанову беспокойству добавилась и уверенность в том, что милиционер, уже трижды проходящий по перрону, стал с любопытством присматриваться к Степану. Степан не стал искать причины такого внимания к своей особе. Чемодан или намазанное салом лицо, пот выступающий откуда только можно. Всё это казалось не важным. Важно, что милиционер.

— Завтра подготовимся получше и придём. — вновь проговорил Стёпка.

Но тащиться назад с ожившим рюкзаком и важным чемоданом, Ивану не хотелось ни под каким видом. И решил действовать. Оставив Степана сторожить пожитки, Иван подошёл, к строгого вида, мужчине в железнодорожной фуражке.

— Здравствуйте — зная, что главное в беседе поздороваться, поприветствовал мужчину Ванька и протянул ему свою руку, показывая, что Иван с мужским этикетом знаком, и знает себе цену.

— Привет! — с радостью откликнулся мужчина и с удовольствием пожал протянутую ему ладошку. — Откуда едете и куда? — поинтересовался он у неожиданного собеседника.

— Да не-е-е! — протянул Иван, пытаясь сообразить, как ответить на этот резонный вопрос. — Мы тутошние! — стараясь придать своим словам естественности, заявил Иван.

— А чемодан с рюкзаком? — спросил Ивана железнодорожник.

— Вот ведь какой внимательный — подумал про себя Иван, а вслух сказал:

— Там форма хоккейная. Мы просто с тренировки идём, а раздеваться было лень. Ну и присели отдохнуть.

— А дружок твой что-то блестит лицом — продолжал пытать Ваньку неугомонный железнодорожник.

— Да это мазь такая. Крем миллецарный. Чтобы кожа не трескалась — неожиданно вспомнил Иван поучения косметолога Ленки, когда она наносила подобный крем, приватизированный у своей мамы. Вернее, не приватизированный, а вычищенный из подаренного мамой флакона. Во флаконе этого крема оставалось совсем мало, но Ленке, чтобы показать Ивану чудеса превращения обычной девчачьей кожи в атласную кожу невообразимой красавицы, хватило. Ванька и так не видел трещин на лице Ленки, но раз она показывала, что трещины исчезают, то соглашаться было просто необходимо.

— Мицеллярный — неожиданно поправил Ивана собеседник.

— Откуда Вы знаете? — обалдело спросил Ванька.

— Да внучка у меня мажется каждое утро и каждый вечер смывает. Только я не слышал, чтобы спортсмены этот крем себе на лицо мазали, да и блестит ваш крем очень уж жирно. Внучкин крем не блестит — пояснил своё знание предмета Николай Фёдорович, как он представился Ивану.

— Так мы же по серьёзному занимаемся. И крем у нас другой. На жирной основе — выдал Иван все свои запасы косметологических навыков.

— Ну, ну — явно не поверив Ивану, сказал Николай Фёдорович. И неожиданно поднял вверх флажок, который держал в руке, сделал, какой-то знак кому-то и поезд стоящий у перрона, лязгнув металлическим звуком, тронулся и, постепенно набирая ход, отправился в сторону Севера. Ну или Юга. Иван не очень разбирался в сторонах света, а компас из рюкзака было доставать не только поздно, но и опасно, ввиду того, что Николай Фёдорович мог что-то заподозрить.

— Ух ты! — отвлекая внимание Николая Фёдоровича от опасной беседы вздохнул Иван. — А что это Вы сделали?

— Подал машинисту знак, что всё нормально и что можно двигаться.

— Наверное не каждый сможет такое делать? — спросил Иван.

— Ну внимания надо много, знание правил движения поездов, даже какой тепловоз тащит состав и то знать надо — подобрел Николай Фёдорович. Не каждый же день тебя хвалят на работе.

— А у нас в городе поезда все проходящие? — спросил, пользуясь моментом Иван. — Ведь вы же всё знаете! — подольстился он к Николаю Фёдоровичу.

— Почему все? — с обидой за свой город, начал пояснять тот Ивану. — Вон на шестом перроне стоят в отстое четыре вагона. Фирменный поезд. Их потом прицепят вечером к составу на Москву. А пока вагоны готовят к вечеру. Моют внутри, пыль протирают и пылесосят.

— Огромное вам человеческое спасибо! — радостно поблагодарил Иван человека, принёсшего путешественникам столь радостную весть. И неожиданно брякнул — Пусть у вашей внучки никогда не кончается мицеллярный крем в баночке.

Затем Ванька, приняв вид спешащего по своим срочным дела человека, убежал к дёргающемуся от нетерпения Стёпке. А Николай Фёдорович остался на перроне командовать поездами.

— Если не получиться стать пиратом или командором, то пойду работать на железную дорогу. — думал Иван, подбегая к Стёпке.

— Собирайся! — опять скомандовал он ему.

Уставший от подозрительных взглядов милиционера Стёпка, командирского тона друга, даже не заметил. Быстро встал и поднял чудо галантерейной мысли. Ванька тоже поднял свой рюкзак и повёл Стёпку к табличке, на которой была нанесена стрелка и надпись: Перрон №6. Оказалось, что надо идти на мост, перекинутый над железнодорожными путями. Еле-еле втащившие поклажу на этот довольно высокий мост путешественники, огляделись и опять увидели табличку со стрелкой и надписью. Только теперь стрелка показывала, что на перрон №6 (Ваньке очень понравилось выражение), нужно спуститься по лестнице, практически посредине моста. Что и было с удовольствием сделано. Потому что парочка странных ребят, даже на мосту вызывала излишнее любопытство у проходящих по этому мосту людей. На перроне и на самом деле стояли четыре вагона. Даже не просто стояли, а стояли с открытыми дверьми и, опущенными из этих дверей лестницами.

— Это мы удачно спустились! — с радостью сказал Иван своему другу Стёпке.

Стёпка отвечать не стал, так как чемодан, нагруженный сверх всякой меры, надоел ему хуже горькой редьки. Стёпка не знал, что Иван потихоньку выставил за дверь рюкзака целых две банки тушёнки. А если бы знал, то избавился от всех своих четырёх банок аналогичной тушёнки, мирно лежащих в жёлтом чемодане. Практически подойдя к последнему вагону, друзья увидели, что с лесенки, ведущей в вагон, держа в руке небольшое ведёрко, легко спрыгнула небольшого роста женщина и отправилась к автомобилю с цистерной стоящему, возле вагона первого.

— Лезем! — сказал Иван, практически сняв с языка Степана слова, которые тот собирался сказать.

Пыхтя и подсаживая друг друга, передавая друг другу чемодан с рюкзаком, наши герои залезли-таки в вагон. Вагон был абсолютно пуст и, как казалось путешественникам, тянулся на целый километр. С левого бока от коридора, друг за другом, стояли двери в купе.

— Купейный — с радостью вздохнул Ванька.

— А какая разница? — с досадой спросил Стёпка. Он не мог постичь глубину этого знания обстановки.

— В плацкартном или общем, спрятаться негде — торопливо объяснил Иван.

— Понятно! — вымолвил Степан, хотя совершенно не видел разницы в купейном, плацкартном или общем вагоне.

— Я в седьмое, а ты в восьмое — скомандовал было Иван, но Стёпка на этот раз не сдержался.

— А чего это ты в седьмое? Может я тоже в седьмое хочу. Ишь ты! Раскомандовался! — исподлобья глядя на Ивана вымолвил он.

— Да иди пожалуйста — согласился Ванька. — Какая разница?

Степан, промямлив что-то про любовь к цифре семь, но не поверив в это даже сам, шагнул в купе номер семь и задвинул за собой дверь. Ванька же, не поняв этой вспышки Стёпкинового недовольства, прошёл чуть дальше, и спрятался в купе под номером тринадцать.

Ну наконец-то! Осталось совсем чуть-чуть. Вечером поезд. Утром Москва, а уж из Москвы они уедут хоть в Африку. Лишь бы в Африку ходили поезда. Но перспектива поездки в африканскую жару Ивана не радовала, так как тёплое бельё, одетое на Иваново, не очень жаропрочное тело, радости от тепла не испытывало.

— Только Север — решил Иван, и спрятав рюкзак в багажный отсек слева, сам улёгся в багажный отсек справа, и стал ждать окончания путешествия.

Однако мытарства последних часов, потрясение от вида измазанного вареньем кота, жарищей от зимнего белья и прочими расставаниями с Ленкой, сыграли с Ванькой плохую шутку. Даже не заметив как, Иван провалился в сон. Снились ему разные сны, но запомнить наш мечтатель их не сумел, потому что пробуждение было резким и неожиданным. Вспышка солнечного света, заглядывающего в вагон была слишком яркой. Иван, желая избавиться от пятен в глазах, сел в ящике, мотая головой.

— Ну вот! Ещё один! — раздался неожиданно приятный женский голос. Голос чем-то неуловимо напоминал голос Ванькиной мамы. — Вставай, вставай — продолжал петь голос. — Головой только о крышку не ударься!

Тряся головой, как давеча измазанный вареньем Пират, Ванька вылез из своего убежища и увидел, что в купе, кроме него находится пожилая, но ещё моложавая женщина, которая рассматривала его с заметным интересом.

— Ишь ты! Поместился ведь. Некоторые чемодан в этот ящик поместить не могут, а ты целиком сумел залезть. Чемодан-то есть у тебя? — спросила женщина.

Ответить Ванька не смог, лишь угрюмо показал рукой в сторону другого ящика.

— Ну открывай! — сказала, как пропела женщина.

Ванька, с трудом разобравшись с механизмом багажного отсека (странно было, что первый раз всё получилось само собой), открыл крышку. Рюкзак лежал на месте.

Женщина взяла рюкзак за лямки, подняла его вверх и с удивлением сказала — Ого! Ты сам его нёс? Или кто-то ещё есть в вагоне?

Иван, не желая выдавать Степана ни под какими пытками, замотал головой — Нет, нет! Один я. И нёс сам.

Ванька подумал, что даже если его самого поймали, то может хоть Стёпке повезёт и, Стёпка прорвётся на сиреневые плантации Севера.

Женщина, пропустив Ваньку вперёд, скомандовала — Направо.

Ванька послушно повернулся и пошёл к выходу. Пройдя купе под номером один, услышал новую команду

— Стоять!

— Ну прямо командир! — про себя подумал Ванька, но вслух ничего не сказал, ибо не в его положении было возмущаться.

— Заходи в дверь! — сказала женщина.

Ванька поднял голову и обнаружил, что стоит напротив двери без номера. Взявшись за ручку, отодвинул эту дверь. Практически уже зашел в это безномерное купе, как вдруг, увидел, что за столом, мотая ногами, сидит Степан, и не просто сидит, а даже пьёт чай из стакана с подстаканником. Перед Стёпкой лежала горка конфет, а в коридоре, чуть дальше по проходу, солидно стоит Стёпкин же чемодан.

— Так тебя тоже поймали? — обрадовался Ванька. — Хотя я тебя даже и не знаю совсем! — исправляя свой промах, продолжал он.

— Ну конечно! — весело зазвенел голос женщины сзади. — Ну познакомьтесь тогда, что-ли!

Пришлось нашей, незнакомой друг с другом парочке, рассказывать тёте Марусе (как она представилась) про всё. Про пятилепестковые цветки, про Дашку, про Ленку и даже про Валеру, неожиданно замучившего разговорами всех деревенских жителей. Надо сказать, что у Ивана и Стёпки давно не было такого благодарного слушателя. Тётя Маруся заливисто хохотала в смешных местах. С неожиданной теплотой смотрела на Ивана при рассказе про тётю Валю и найденный Ванькой рубин. Гладила Стёпку по голове, когда он рассказал, как вытаскивал из речки мешок, с находившимися в нём котятами. Сама же тоже рассказала путешественникам несколько смешных историй из своей проводницкой жизни. Ивану, да и Степану давно не было так хорошо и весело. Но всё хорошее, когда-нибудь кончается. Тётя Маруся вдруг прислушалась и сказала:

— Ну всё. Вон Фёдорович приехал за вами.

— Какой Фёдорович? — оторопело спросил Ванька.

— Да тот, которого вы про состав расспрашивали. Он всей нашей команде и рассказал, что в вагон могут проникнуть безбилетники. Билетов ведь у вас нет?

— Нету — вздохнул Ванька.

— Ну пошли — тоже вздохнув, сказала тётя Маруся. — Только свои чемоданы сами теперь тащите. Я себе все руки оторвала. Как же вы из пёрли-то?

Взяв свою поклажу, двинулись на выход. Возле самой лестницы стоял УАЗ, цвета хаки. Марку и цвет ребята помнили хорошо, так как у директора совхоза тоже был УАЗ цвета хаки. И УАЗ этот был на слуху и на виду, так как часто проезжал по улочкам деревни. Возле машины стоял давешний Ванькин знакомый Николай Фёдорович. Стёпка, ещё не знакомый с ним, протянул свою руку и сказал

— Здравствуйте. Степан. — представился он.

Пожав Стёпке руку, Фёдорович глянул на тётю Марусю и улыбнулся, сказав:

— Видишь какие молодцы?

— Да я с ними целый час проболтала. Приличные ребятишки. Прямо как мой Никитка был — неожиданно смахнула она слезинку с глаз.

— Ну что? Поехали? — неожиданно засобирался Николай Фёдорович.

— А куда поехали? — спросил Ванька.

— Да в милицию — ответил Фёдорович.

— Как в милицию??? — в один голос закричали путешественники. — Мы же ничего не сделали. Только хотели съездить нарвать сирени.

— Какой сирени? — удивился Фёдорович.

— Я потом тебе расскажу — улыбнувшись, сказала тётя Маруся.

— Нам никак нельзя в милицию! — чуть не плакал Ванька, представляя себе, как он будет выглядеть идущим по деревне в сопровождении милиционера.

— Меня отец неделю из дома не выпустит — со слезами на глазах, говорил Стёпка.

А что мне с вами делать? — спросил Фёдорович. — Я вас сейчас отпущу, а вы опять в бега. То ли сирень рвать, то ли в пираты.

Ванька поразился и подумал:

— Ну как можно угадать, куда я постоянно собираюсь?

— Нет, нет!!! — опять одновременно завопили провинившиеся. — Мы домой!

Тётя Маруся отозвала Фёдоровича в сторону, и они о чём-то поговорили.

— Так! Слово даёте? — подойдя к Ваньке со Стёпкой, спросила тётя Маруся.

— Честное-пречестное — взвыли путешественники.

— Что честное-пречестное?

— Честное пиратское — торжественно сказал Ванька. — Пойду домой!

— Честное слово работника пожарной охраны — став по струнке, произнёс Степан, таким голосом, что Иван Стёпке даже позавидовал.

Фёдорович тоже уважительно посмотрел на Стёпку. Одна только тётя Маруся захохотала во весь голос и отошла в сторону.

— Чего ты? — строго спросил её Фёдорович.

— Да так! — ответила проводница. — Смешной случай вспомнила. Я вам потом расскажу.

— Значит так, поклажу вашу грузите в машину. Сами садитесь в машину тоже. Я вас до дома довезу, высажу и прослежу, чтобы вы по домам разбежались. Если ещё раз без разрешения поедете куда-нибудь, то сдам в милицию, а тётя Маруся в каждом вагоне повесит ваши фотографии с надписью, что вы нарушители своих клятв. Это даже пострашней милиции будет.

Герои наши поспешно закивали головой, во всём соглашаясь с Фёдоровичем. Покидали (откуда только силы взялись!) поклажу в УАЗ и стали садиться в машину. Но тут, как всегда вышла заминка. Каждый из наших друзей обязательно хотел ехать на переднем сиденье, рядом с Николаем Фёдоровичем. Победил Николай Фёдорович. Он посадил из обоих на заднее сиденье и сказал:

— Вам надо учиться искать компромиссы. Тем более между собой. Иначе, где-нибудь на Севере, вас сожрёт медведь.

Удивлённые мудростью этих слов, друзья опять согласно кивали головами. Николай Фёдорович, замечательно быстро довёз путешественников до дома. Даже остановился в том месте, где в кустах стояли припасы, оставленные нашими героями на потом. Но сколько ребята ни шарили по кустам, огурцов с помидорами и тушенки они не нашли. Потеря была не велика, но было очень интересно, кто мог забрать, а главное, найти банки?

Уже почти подъезжая к Стёпкиному дому, Фёдорович неожиданно рассказал ребятам историю, про Никитку, сына тёти Маруси. Оказывается, Никита был милиционером и погиб в схватке с преступниками. Поэтому она и заплакала, сравнив наших друзей с ним.

— Обязательно к ней потом сходим! — сказал Ванька.

— И чаю попьём! — добавил Степан.

— Тебе лишь бы конфет побольше — упрекнул Ванька Стёпку.

— А тебе, а тебе…. — не мог ничего придумать Степан, зная Ванькину силу воли, который больше двух конфет никогда не съедал.

— Так! Цыц! — вдруг рассмеялся Фёдорович. —Помните про медведя, который вас в такие моменты может сожрать.

Подувшись немного (совсем немного) друг на друга, друзья опять помирились.

Стёпка сказал — Вон мой дом!

Фёдорович остановил машину, и Степан вышел, попрощавшись и забрав свой чемодан.

В ста метрах от Степанова дома стоял дом Ваньки. Доехали ещё быстрей.

Ванька, поблагодарив Фёдоровича и ещё раз пообещав, что «он только домой», попрощался, пообещав иногда приходить на вокзал, чтобы Фёдоровича и тётю Марусю проведать. Солнце уже почти скатилось за горизонт. Иван тащил свой рюкзак и думал, что он скажет маме, когда она спросит, где он пропадал целый день?

— Скажу правду. Правду говорить легче. — безоговорочно решил он.

А пропажа нашлась на следующий день. Оказывается, Ленка, смотря за своей скотиной, вдруг соскучилась и решив, что с неё хватит, быстренько собрала кое-какие вещи, рванула на вокзал, надеясь догнать наших героев, чтобы уехать с ними на Север. Ваньку со Стёпкой она не нашла. Они в это время уже прятались в пустом вагоне. Решив, что друзья уже мчатся, оседлав какой-нибудь паровоз, Ленка хотела уехать одна, но узнав, что поезда на север не будет долго, решила возвратиться к брошенному хозяйству. Возвращаясь, она забрала одну банку с огурцами (больше ей было не дотащить) и отнесла её к Стёпке во двор. Опять вернулась и забрала банку с помидорами. Банку эту она отнесла к Ваньке в сарай. Вдобавок нашла ещё две банки с тушёнкой и, не зная чья это тушенка, отнесла её к себе домой. Собираясь потом, по возвращению путешественников, сварить им макароны по-флотски. А что? Самая северная еда!