бородатое

Меррит тридцатка с хвостиком.

Хвостик длинен.

С ромом бакарди соединяет джин по вечерам,

а утром тяжелый спорт –

риттер: миндаль & альпийское молоко.

Меррит не любит скончавшиеся цветы.

На подоконнике выкормлены, остры:

эхиноце́реус,

шлю́мбергер,

айлосте́ра,

но жизнь скучна без северного Ромео.

Вот бы какой-нибудь Амундсен-Хейердал

к фьордам селедочным страстно ее позвал

и растопил в груди Антарктиды лед,

грезила Меррит глубже втянув живот.

Думы дразнили, фантазии ком крепчал.

Скромность джиды́ в объятьях бородача

градус меняла в дурманный linie aquavít.

Голосом приворотным, гортанно-хриплым

пела эпичный аутентичный фолк.

Перерождался рыжий суровый волк-одиночка

в мягкий сибирский валенок

и для нее танцевал на Солфонне ха́ллинг он.

Йо-лла-лаа!

А в ее Бурге ретировалась зима

и выныривали бороды из квартир:

с короткой, средней щетиной,

ван-дайки, бальбо, клингоны,

утиные хвосты…

Вот только не было той, единственной бороды –

нечёсаной, дремучей, иногда колючей,

как норвежский лес,

не знающей руки барбера,

опасного лезвия –

девственной.

Но унывать для Меррит непозволительно просто.

Заказала белье на Алиэкспресс с шерстью мериноса

и сама устремилась на поиски бороды

в мир туманных фьордов,

сюрстрёмминга

и беды,

именуемой Йоханом.