Нашедшая справедливость. Часть 30
Легенда рода
Когда приехали в селение язычников, Веста называла их «люди леса», Ждан определил её к старушке, которая жила с внучкой десяти лет, видно, раньше договорился, потому что встретили её без удивления и место за перегородкой показали, где она уединиться могла. Избы в селении, заметила Веста, добротно построены, и место выбрано на возвышении, сырости не ощущалось, хотя почти всю дорогу ехали болотом, по тропе невидимой, только конь, видно, тропу хорошо знал, шёл уверенно, не норовился. А потом немного по лесу ехали и селение внезапно появилось, словно из воды вынырнуло, кольцом дома стояли, как в хороводе, в случае нападения защищаться хорошо, отметила Веста. И были они добротнее тех, что она привыкла видеть в деревнях Руси, невысокие, но и в землю не врытые, и рядом капище успела заметить, пантеон богов древних. Среди четырёх дубов располагалось это священное для язычников место, а на дубах ленточки разного цвета на ветках привязаны, только чёрных не приметила.
Хозяйку Боженой звали, немногословная, ненавязчивая, расспросов не учинила, а внучка, застенчивая девочка, Белославой назвалась, и её заинтересовали книги Весты, когда та узел свой стала разбирать. Белослава из всех вещей, увиденных у Весты, к ним потянулась и сразу же мечту высказала – читать научиться. Сказала, что у них в селении у старейшины волхва книги есть, он и читать умеет, да только давно ослеп, теперь некому больше народ грамоте учить. Пообедали вместе, а потом спросила Веста разрешения у Божены окрестности осмотреть и чтобы Белослава с ней прогулялась, пусть покажет то, что Весте знать нужно.
– Пусть идёт, – ответила Божена, – тебе и вправду много чего объяснить надобно, здесь остров среди болот, границы его знать нужно, иначе пропасть можно, нас потому и не тревожат, что неприступное это место, а тропы всего две, да и то, одна лишь после морозов крепость имеет, летом один выход с нашего острова, – и, помолчав, добавила: – Когда признают тебя своей, тебе тоже этот путь покажут. Он не всем ведом, дорогу и врагу показать можно, иногда по принуждению, потому дети тропы этой не знают до возмужания.
«Мудро, – подумала Веста. – И правильно».
Веста обошла с Белославой только часть острова, подивилась мудрости выбора и самому месту, как дару богов, которые этот лесной остров на болоте специально будто создали. Поняла, что живут здесь люди древним укладом, есть и поле для посева, и скот держат, слышала и мычание из небольших сараев, и песни петушиные. На деревьях борти видела, много бортей, пчёлы тоже в хозяйстве селян острова были. А потом предложила ей Белослава к старому волхву зайти, у которого книги были. Веста согласилась, ей самой интересны и книги, и место это, и люди. Была она здесь только два раза, всякий раз по лекарскому делу, помощи её просили, удивлялась дружелюбию этих людей, открытости, жили по совести, не ощущалось в них злобы, свято в силы природы верили, её законы соблюдали и только матушке-природе поклонялись. Теперь вот она помощь-убежище от них получила. Потому и интересны ей были люди леса, которых в том мире, где до этого жила Веста, язычниками называли, преследовали, убивали и на кострах жгли, где власть у инквизиции была.
Зашли в дом с Белославой, а там старик, белый как лунь, глаза слепые, а им улыбается:
– Здравствуй, дитя, не забыла старика навестить и гостью мне привела.
– Как же ты знаешь об этом, дедушка? – Белослава к старику подбежала, обняла его.
– Так запах твой мятный слышен, и твоя гостья тоже его имеет, она разными травами пахнет, лесом и добротой, – ответил девочке старик.
Подивилась Веста, доброго дня старику пожелала. Он сесть предложил, велел Белославе квасок принести и к Весте обратился:
– Осмотрелась, Вестушка?
– Так знаешь обо мне, дедушка? Как мне называть-то тебя?
– Щупаком меня нарекли, такое моё имя. А про тебя Ждан рассказал, не всем мы сюда дорогу показываем, тем более жить приглашаем. Но за тебя многие поручились. Ты нам помогала, мы тебе, как можем, поможем.
– Спасибо, дедушка Щупак, – ответила Веста. – Мне Белослава сказала, что книги у тебя есть, посмотреть можно?
– Знамо дело, можно. Я их читать уже не могу, а ты, стало быть, грамотой владеешь?
– Да, – ответила Веста.
– Тогда вот ту плетёнку возьми, – Щупак указал на квадратный сплетенный короб. – Там мои все книги и лежат.
Веста короб открыла и застыла. Там четыре книги и много берестяных свитков лежало, а ещё дощечки вощёные и на них записи, и письмена ей знакомые – Азарий так же писал, рецепты новые записывал и Весту учил всё новое, что узнает, тоже записывать. Сказал ей Азарий тогда, что придёт время, и она свои записи и знания кому-то передаст, может, ученику, может, родному кому. Веста Барбаре передать все свои знания не успела, а записи вела, сейчас она их, уходя, в надёжном месте спрятала, будет уходить, заберёт, внучку Баську у неё отняли, нужно и правда ученика брать... может, эту тихую девочку, Белославу, учить и грамоте, и ремеслу своему лекарскому. Только так подумала, а Белослава Щупаку-волхву и говорит:
– Дедушка, а пусть теперь Веста нас по книгам учит, можно?
*
Княжеский терем и без молодых ещё два дня гулял, а на третий день гонец примчался. Управляющий замка из Вильно Лялюшу Сапеге весть прислал: родила Ягна, жена Збигнева, сына и померла сама на третий день, мальчик родившийся жив был, когда гонец уезжал, но и он слабый, да и не всё с ним хорошо. Это на словах гонцу было велено сказать.
Про гонца объявления гостям не было, пусть гуляют, но Лялюш понял, что возвращаться ему нужно, Ягну похоронят, знамо дело, но мальчонка-то – наследник Збигнева, законный. «Уж лучше бы он, чем Ягна», – подумал Сапега. Ягна тоже из рода Сапегов, внучка младшего брата его. Добрая девочка была, Гелена c невесткой в ладу жила, да вот Бог забрал обоих. «Ох, грехи наши тяжкие», – подумал Лялюш и велел в дорогу собираться.
Весту так и не нашли, он Борису поручение про неё дал, искать и Альдоне передать, та место в монастыре в Италии ей уже наметила, туда и переправить её нужно. Не захочет добром, силой отвезти. И пусть благодарна будет, в монастырь – не на костёр, Лялюш – великодушный человек, добро помнит. Там она своим лекарским делом будет заниматься, но постриг принять ей необходимо, забыть о ней люди должны и в Твери , и в Решели. Так решил князь Лялюш Сапега, а сам отдал распоряжение в обратный путь домой собираться.
Продолжение следует
