Чернова

мои отношения с галереями и прочими достояниями республики трагичны и печальны. Не потому, что подобно Никите Сергеевичу, посетившему выставку авангардистов в 1962 году, мне хочется выражаться нецензурными словами и отправлять всех этих деятелей белил и пластилина сеять кукурузу на полях Сибири. Отнюдь. Авангардисты как раз не оставили бы от моего эмоционального комфорта и камня на камне. Ибо искусство по моему скромному мнению не должно быть эмоционально комфортным. Возможно, интеллектуально комфортным оно не должно быть тоже. true-искусство обязательно вызывает внутренний диссонанс, а куда после приведет эта смятая танками дороженька из желтого кирпича — зависит от Тотошки. И здесь, конечно, можно [не]спорить о разности восприятия (и снова вспоминать Никиту Сергеевича), но ведь если бы мы хотели только любоваться и умиляться, мы бы вышивали пасторальный пейзажи крестиком.

 

мои отношения с галереями и прочими достояниями республики трагичны и печальны потому, что all this mess оказывает на меня большое эмоциональное воздействие, и каждый раз собираясь купить билет в филиал ада на земле, я думаю, что лучше бы пойти в исторический/палеонтологический/whatever музей (или в кафе). Музей — штука свершившаяся, скучная и безопасная. Вот парадная ночнушка Ивана Грозного, вот стол, за которым писал Булгаков, вот Вам кусок мамонта, вот мушка в янтаре. Но у всей этой упорядоченной свалки вещей (и кусков мамонта) нет пульса, жизнь ушла из них, и мушка десять тысяч лет мертва. Так выходишь из подобных некрополей/мавзолеев на свет и воздух, в симфонический оркестр вечернего города с глубоким вдохом, словно утопающий, вынырнувший из толщи воды. А там, через дорогу — драматически казнят стрельцов, запечатлевая Ваську Блаженного в ракурсе, который можно найти IRL, или за блестящим лаком советского большого стиля чувствуешь ужас и отчаяние.

 

мои отношения с галереями и прочими достояниями республики трагичны и печальны именно потому, что в них много авторского, много личностного, со-чувствия и со-участия, даже если я не знаю историю этих картин.

Но, может быть, это отличный способ не мертветь.