Грекова Любовь


О ПОЭТАХ . . . . 22

 
5 янв 2021О  ПОЭТАХ . . . . 22
Смеляков Ярослав Васильевич родился 8 января 1913 года в Луцке (ныне Украина)
Окончил полиграфическую фабрично-заводскую школу (1931). Работал в типографии.
В 1934 году был репрессирован и отбыл 3-летнее заключение. С июня по ноябрь 1941 года был рядовым на Северном и Карельском фронтах. Попал в окружение, находился в финском плену, в 1944 году возвратился из плена. В 1945 году попал под Сталиногорск (ныне г. Новомосковск Тульской области) в проверочно-фильтрационный спецлагерь № 283, где его несколько лет проверяли.
Срок отбывал в лагерном отделении № 22 ПФЛ № 283 при шахте № 19 треста «Красноармейскуголь». После лагеря Я. Смелякову въезд в Москву был запрещён. Благодаря Константину Симонову, замолвившему за него слово, ему удалось вновь вернуться к писательской деятельности. В 1948 году вышла книга «Кремлёвские ели».
В 1951 по доносу двух поэтов вновь арестован и отправлен в заполярную Инту. Реабилитирован в 1956 году.
Дебютировал в печати в 1931 году. Первый сборник стихов «Работа и любовь» (1932)
Член СП СССР с 1934 года. Член Правления СП СССР с 1967 года,
Качество стихов Смелякова очень различно как в отношении их глубины, так и формы выражения; налицо — подлинный талант, равно как и слабость общей позиции этого поэта, испытывавшего удары судьбы и впавшего в алкоголизм. Хорошие стихи Смелякова отличаются силой и выпуклой образностью языка, плохие — дешёвой рифмованной декламацией.
Первая жена (с 1946) — Евдокия Васильевна Курбатова, после третьего ареста вышла замуж за известного жокея Александра Бондаревского.
Вторая жена — Татьяна Валерьевна Смелякова-Стрешнева (1916—1991), поэтесса-переводчица, член Союза писателей.
Умер Смеляков от диабета 27 ноября 1972 года.
 
ЕСЛИ Я ЗАБОЛЕЮ
 
Если я заболею,
к врачам обращаться не стану,
Обращаюсь к друзьям
(не сочтите, что это в бреду):
постелите мне степь,
занавесьте мне окна туманом,
в изголовье поставьте ночную звезду.
 
Я ходил напролом.
Я не слыл недотрогой.
Если ранят меня в справедливых боях,
забинтуйте мне голову
горной дорогой
и укройте меня
одеялом в осенних цветах.
 
Порошков или капель — не надо.
Пусть в стакане сияют лучи.
Жаркий ветер пустынь, серебро водопада —
Вот чем стоит лечить.
От морей и от гор
так и веет веками,
как посмотришь, почувствуешь:
вечно живем.
Не облатками белыми
путь мой усеян, а облаками.
Не больничным от вас ухожу коридором,
а Млечным Путем.
1940 г.
 
КРЕМЛЁВСКИЕ ЕЛИ
 
Это кто-то придумал
счастливо,
что на Красную площадь
привез
не плакучее
празднество ивы
и не легкую сказку
берез.
 
Пусть кремлевские
темные ели
тихо-тихо
стоят на заре,
островерхие
дети метели —
наша память
о том январе.
 
Нам сродни
их простое убранство,
молчаливая
их красота,
и суровых ветвей
постоянство,
и сибирских стволов
прямота.
 
ИЗВИНЕНИЯ ПЕРЕД НАТАЛИ
 
Теперь уже не помню даты —
ослабла память, мозг устал,—
но дело было: я когда-то
про Вас бестактно написал.
 
Пожалуй, что в какой-то мере
я в пору ту правдивым был.
Но Пушкин Вам нарочно верил
и Вас, как девочку, любил.
 
Его величие и слава,
уж коль по чести говорить,
мне не давали вовсе права
Вас и намеком оскорбить.
 
Я не страдаю и не каюсь,
волос своих не рву пока,
а просто тихо извиняюсь
с той стороны, издалека.
 
Я Вас теперь прошу покорно
ничуть злопамятной не быть
и тот стишок, как отблеск черный,
средь развлечений позабыть.
 
Ах, Вам совсем нетрудно это:
ведь и при жизни Вы смогли
забыть великого поэта —
любовь и горе всей земли.