Лаврик Андрій

- Вы уверены в собственном решении? – каждое слово доктора чеканится внятно и чётко, словно шаг опытного солдата, марширующего на плацу.

- Как никогда и ни в чём.

- Простите, Эндрю. Не могли бы вы отвечать согласно протоколу?

- Да. Я абсолютно уверен в собственном решении.

Доктор Сторидж фиксирует запястья пациента на ручках кресла специальными ремнями и одобрительно кивает. Многочисленные члены медицинской комиссии, находящиеся в комнате, отделённой от лаборатории стеклянной стеной, делают соответствующие пометки в своих бланках отчётности. Одна из присутствующих берёт в руки микрофон. Она совсем молода и, должно быть, весьма симпатична, вот только слишком сконцентрирована на происходящем. А излишняя серьёзность обычно играет не в пользу женской привлекательности.

- Здравствуйте, Эндрю. Меня зовут Зоуи, - голос из динамиков изо всех сил пытается звучать твёрдо, но едва заметная дрожь выдаёт нервозность обладательницы звонкого меццо-сопрано, - я являюсь председателем комиссии по Вашему допуску к «Абсорбенту воспоминаний».

- Это пока что рабочее название, - перебивает её глухой бас доктора Сториджа, - мой аппарат не совсем поглощает воспоминания. Он скорее убирает ненужные, оставляя те, которые пациент желает переживать вновь и вновь.

- Да, я в курсе всей процедуры, которую мне предстоит пережить. И понимаю, что Вам необходимо удостовериться в моей абсолютной вменяемости.

- Вот именно. Рада, что мы нашли общий язык. Вы осознаёте все последствия данной процедуры для Вашего дальнейшего существования?

- Жизни.

- Что?

- Моей дальнейшей жизни. Мне не нравится в этом контексте слово «существование». Оно скорее применимо к баклажану, чем к человеку. Уверяю Вас, я в полной мере осведомлён о том, что моя память будет полностью стёрта. Все мои тридцать три года жизни. Кроме одного единственного фрагмента, который мой мозг будет воспроизводить во всех красках снова и снова.

- Позвольте мне, как изобретателю методики, кое-что прояснить. – врач подключает несколько металлических проводов на присосках к наголо выбритой голове Эндрю. – В упрощённой модели нашу память можно представить как компакт-диск или флеш-карту огромного размера. Мозг человека содержит около 100 миллиардов нейронов. Каждый нейрон способен создавать приблизительно 1000 связей, представляя собой около 1000 потенциальных синапсов, которые в основном и хранят данные. Теоретически, человек способен накопить до 1000 терабайтов информации. Хотя в среднем мы используем от 10 до 100. Созданный мной механизм позволяет войти в разум человека как на жёсткий диск компьютера и удалить все ненужные файлы. Оставшаяся информация непрерывно транслируется в сознание пациента. Вот только он до конца дней своих вынужден пребывать в состоянии кататонической комы.

- Если мы правильно Вас понимаем, то происходит своего рода монтаж, - уточняет Зоуи, - Вы крутите одно и то же событие из жизни человека на протяжении всего отведённого ему на этой планете времени. Тогда, позвольте спросить, чем это отличается от эвтаназии?

- Тем, что физически пациент жив. У каждого из нас в прошлом было что-то прекрасное и что-то ужасное. Если человек хочет провести остаток дней своих в радости, то мы ли в праве ему отказывать? Тем более, он будет иметь возможность не просто видеть происходящее, но и осязать, прикасаться, чувствовать. Всё в точности так, как ощущалось впервые.

- А сколько по времени будет длиться этот ролик? Или это будет своего рода нарезка из лучших моментов?

- Возможно, когда-то мы сможем предоставить клиенту фильм из лучших событий его жизни хронометражем в сутки или более. Но сейчас, по техническим причинам, время записи несколько ограничено.

- Насколько ограничено?

- 1 минута и 59 секунд. Это всё, чем мы пока что располагаем.

- Эндрю, Вам будет достаточно этого времени?

- Более чем, мисс Зоуи.

- И Вы совсем не боитесь?

- Боюсь, конечно. Что подтверждает мою вменяемость. Главное, чтобы доктор Сторидж не упёк моё сознание в постоянное «наслаждение» чувствами, где мне пломбируют зуб или где я пытаюсь забить гвоздь и, промахнувшись, попадаю молотком по пальцу.

- Но зачем жить прошлым, если можно накопить немало прекрасных мгновений в будущем?

- Хороший вопрос. А если самое прекрасное, что могло с Вами случиться, уже произошло. И нет ни малейшей вероятности, что нечто хотя бы приблизительно похожее по своей грандиозности случится вновь? Знаете, что происходит с душой человека, потерявшего надежду? Она превращается в пустыню. Представьте, что единственный цветущий оазис Вашей души – память о любви. Предпочтёте ли доживать отпущенный Вам век у этого прекрасного оазиса? Или будете безучастно скитаться по мёртвым пескам, изнемогая от жары и жажды?

Женщина торопливо пролистывает подшивку с документами.

- Значит, всё из-за той девушки?

- Аннабель, мэм. Не зовите, пожалуйста, лучшее воспоминание моей жизни «той девушкой».

- Простите. Не хотела оскорбить Ваши чувства

- Не беспокойтесь, мэм, через пару минут я навсегда забуду об этой обиде, - сострил пациент и лёгкая, ироничная улыбка скользнула по его губам.

- Не грубите, Эндрю. Юмору совсем не место в минуту отчаяния.

- Юмор всегда уместен. Особенно в минуту отчаяния, мэм.

Под разрешением на проведение процедуры не хватает только автографа председателя. Зоуи одним росчерком подписывает документ и нехотя кивает доктору Сториджу. Тот переводит рычажок на пульте управления в положение «вкл.», долго и щепетильно что-то выбирает с помощью мышки, а потом нажимает необходимую кнопку. Эндрю чувствует небольшой электрический импульс в височной доле мозга. Вспышка фейерверка, продолжительностью в долю секунды сменяется темнотой. А потом с ним происходит это …

***************************************************************************** *** *****************************************************************************

… Ночь тепла и свежа. Горьковатый запах травы. Сверчки раскладывают партитуру нежности на все возможные созвучия. Ласковый свет луны полон невообразимого волшебства.

Аннабель рядом. Эндрю с восхищением ощущает её будоражащее дыхание совсем близко. Впервые в жизни он так взволнован и по-настоящему счастлив. Голос любимой долетает как будто издалека. Что-то о Полярной звезде, Большой и Малой Медведице. Его ответ несвязен и не обдуман. В голове пульсирует только одна мысль: «Как она прекрасна!!! Господи, как же она прекрасна!!!».

Неотмирная и нездешняя. Изысканная и восхитительная. Прекрасная повелительница его эмоций. Единственная обитательница его души.

Случайное касание. Внезапное прозрение. Поэты всего мира врут! У этого чувства нет названия. Оно неподвластно словам. Оно больше, чем Эндрю, больше, чем мир, больше, чем реальность. Чувство, равное бессмертию, равное Богу, равное счастью.

С тёмной глади зачарованного неба срывается и падает в пустоту несколько звёзд. Мысль, сумасшедшая по своей сути – вот бы собрать из упавших звёзд ожерелье и подарить Аннабель. Как совершенно оно смотрелось бы на её изящной, прекрасной шее.

Эндрю не в силах отвести взгляд от любимой. Ничто на свете не заставит его сделать это. Настоящая безупречность во плоти. Некуда больше идти, нечего больше искать, не на что больше смотреть. Девушка медленно поворачивается к нему. Их губы впервые соприкасаются…

 

***************************************************************************** *** *****************************************************************************

- Интересно, что ему снится? – лопоухая веснушчатая медсестра пристально вглядывается в блаженно улыбающегося парня, смотрящего в наш мир невидящим взглядом.

- Не снится, а показывается. Как кино, - поправляет вторая, - эти открытые глаза вселяют в меня ужас. А если бы в подобной ситуации оказалась ты, какой момент из жизни хотела бы переживать вечно?

Обе женщины надолго задумываются.