Марина Кош

"Дверь в лето" иногда открывается. Котам, детям, народам, но не мне. Я всегда смотрю в щёлку. Узкую щёлку между косяком и дверью, давным-давно пропахшими плесенью. У меня всегда осень. А там, за отсыревшей дверью, ночь. Здесь тоже ночь, но там, куда я хочу, всё таки тепло. Но меня не пускают.

 

Не пускают туда, где поют соловьи

Под цикадные скрипки и ветры.

Отголоски, оттенки, отсветы одни.

Сквозь несчастные два сантиметра.

Здесь не то, чтобы дождь, просто морось и стынь,

И бессильно опущены руки,

На дубовом столе алкогольный костыль.

А в глазах безнадежность старухи.

 

Ещё, бывает, кто-то скребётся с той стороны, и, стоит только спросить "Кто там?", раздаётся дробный перестук каблучков и затухающий вдалеке детский смех.

Я давно не смеюсь. И было ли когда нибудь у меня это умение? Не помню. Может это как-то связано с летом? Но меня не пускают.

 

Не пускают к живым тех, кто умер душой,

Тех, кто заперт в подвалах без света.

Здесь со мной кто-то был, но недавно ушёл

В дверь запасного выхода в Лету.

 

А потом осень наступает и там. Дверь окончательно распухает и маленькая щёлка перестаёт существовать. Я называю это промежуточной смертью. До следующего лета. В которое меня не пускают.