Марина Кош

- Чего же так тошнёхонько-то мне

сегодня?

Она стояла, облокотясь на перила моста и

смотрела на текущую воду. Впрочем такое

самочувствие длилось уже полгода, с тех

самых пор, как она, вернувшись с

соревнований, застала Андрея с лучшей

подругой. Видит бог, она пыталась,

уговаривала себя простить, забыть,

начать все сначала, тем более муж, как

мог, старался загладить и искупить, но..

но.. но. Сегодня их развели. Развели...

слово-то какое... как лохов... Она горько

улыбнулась.

-Хорошо, что детей не успели завести,- эта

мысль последнее время служила ей чем-то

наподобие мантры,- хорошо, что детей не

успели завести... хорошо, что не успели...

хорошо,что... хорошо...

К своим двадцати шести Маринка так и не

сумела обзавестись циничным отношением

к жизни. Та же Машка, подруженька

бывшая, не один раз говорила: "Дура ты,

вот, как есть дура! Обломает тебя жизнь,

не таких обламывала!" Наверное, видя,

что жизнь не торопится, Машка и решила

ей помочь. Со всей широтой души, или не широтой, а шириной, и не души, а...

-А может она права? Все так живут, от

перепиха до перепиха, свобода же,

самовыражения и саморазвития, с

самоокупаемостью, мля, одна я идиотка с

устаревшими представлениями о семье?

Ну и хрен с ними со всеми! Хватит,

порефлексировала!

И, оторвавшись от перил моста, Марина

двинулась в сторону Дворцого проезда.

Погода была под стать настроению. Осень,

припозднившаяся в этом году,

старательно наверстывала упущенное,

листвы на деревьях Александровского

сада почти не осталось, опавшая, она,

грязными ворохами пряталась под

скамейками, где до неё пока не добрались

мётлы раскосых дворников. Тучи,

нагрузившись где-то над балтикой, плыли

низко-низко, царапали пузо о шпиль

адмиралтейства и давали течь. Ветер

подхватывал струйки, дробил до

состояния взвеси и швырял пригоршнями в лицо.

-Да, как там у Лепса, " почему не пляжем

жарким, а ночным осенним парком, уходя

от нас, идут любимые.." А я от кого

ухожу? От себя?

Мимоходом посочувствовав Гераклу, поджавшему от холода мошонку, Марина вышла на Декабристов и повернула в сторону Исаакия.

---

-Здравствуйте!- не забыв перекреститься, Марина обратилась к отирающейся возле входа в храм приживалке,- Не подскажете, Артемьев сегодня служит? Если не трудно, позовите, скажете Марина спрашивает.

- Так я и разбежалась, за алкашом твоим бегать, чего вылупилась? Пьянющий скотина пришел, батюшка серчал шибко,- и несколько нелогично закончила,- и подают сегодня плохо!

Маринка безропотно полезла в сумочку. Пятьсот рублей поменяли хозяина.

-А сама чего, иди, он тут неподалеку от входа отмаливает..

-Да без платка я сегодня, не в капюшоне же мне в храм идти..

-Ладно, жди здесь,- бабка бодренько уковыляла внутрь.

Что Марину понесло сегодня к Исаакию, она поняла только выйдя на площадь. Именно здесь лет пять назад она и познакомилась с Артемьевым, пожалела продрогшего пьяненького старичка, отвела того к себе домой и, после литра чая с малиной, уложила спать. И так вот все сложилось, что после смерти два года назад бабушки, Артемьев стал самым близким Маринке человеком. Он служил дьячком в церкви на Конюшенной, периодически запивал, поэтому до подрясника, как он всегда шутил, не дослужился. О прошлом своем он не распространялся, да Маринка и не лезла, но было в нем что-то такое, что тянуло её к нему со своими радостями и горем, что-то запредельное, позволяющее ему читать у Маринки в душе, то, в чём она сама разобраться не могла. Последний год, из-за своего столь недолгого замужества, Марина не бывала у Артемьева, да и обиделась на него за то, что тот не пришел на свадьбу, а вот теперь поняла, кого ей сейчас не хватает и, схватив мотор, помчалась на Конюшенную.

Теперь стояла на крыльце, поеживаясь от ветра и ждала дядю Егора.

_

Артемьев, ты чего это опять нажрался?

Дядя Егор был плох, да что там плох,

никакой был дядя Егор. Мятое пальтишко,

мятая рожа и, судя по желтизне белков,

совершенно измученная печень.

-А ты с какого перепугу вдруг про старика

вспомнила, а, стрекоза?

-Соскучилась...

Дядька продолжал смотреть в глаза.

-Плохо мне, дядь Егор..

-Ну пойдем.

-Куда??,- изумилась Марина.

-Похмелишь для начала, а то , чувствую я,

от батюшки амврозии не получу. Мне

сегодня остатние двести одиннадцать раз "отче наш" точно не прочитать.

И, не оглядываясь, стал спускаться с

крыльца. Маринка, немного поотстав, за

ним, под негромкое перечисление

давешней бабкой всех действительных и

мнимых прегрешений Артемьева.

-Любит тебя, Артемьев, бабулька...

-А ты, Мариш, на слова-то много

внимания не обращай, глядишь, и сглаза

убережёшься,- пробурчал он, сворачивая

на Большую Конюшенную.

-Артемьев!! Ты же бороться с

мракобесием должен, а сам о сглазах

рассуждаешь.

-Ты, девонька, дура ишшо, а потому

молчи о том, в чем ни бельмеса не

смыслишь. Тем более, мы уже пришли.

Дешево тут, относительно, так что в

большие расходы не введу.

В кафешке было пусто. Из восьми

наличествующих столиков был занят

только один, а парочка за ним- занята

только собой, что оказалось приятной

неожиданностью, можно было спокойно

поговорить, не стараясь перекричать

достигших определенной кондиции

подростков, часто облюбовывающих для

своей персональной тусни такие

небольшие кафешки, тем более, если тут

действительно недорого.

Возле углового столика они оказались

одновременно с официанткой, Артемьев

заказал триста водки.

-Что-то ещё?,- спросила, если судить по

бейджику, Виолетта.

-Остальное закажем сразу, как принесёте это,- почти простонал

в ответ Артемьев.

-Дядя Егор, а ты чего в мирском-то?

-А нет службы сегодня, батюшка в

епархию поехал, а полы мыть облачение

не обязательно... несут родимую... ты это..

меня не трожь пока... и супчика какого

закажи...

Пока он звенел горлышком графина о

рюмку, Марина заказала ему солянку, себе

кофе со, скорее всего, размороженным

чиз-кейком и, посмотрев на Артемьева,

сто коньяку.

Пока дядька, блаженно прикрыв глаза,

усваивал первую, Маринка вспоминала

утреннюю процедуру умерщвления семьи.

Обыденность, вот что оставило самое

сильное впечатление. Не

человек рядом, давно ставший чужим, с этим Маринка уже

свыклась, а именно обыденность

происходящего, и пустота, окончательно

поселившаяся где-то под левой грудью,

приобрела юридическое обоснование там

находиться.

-Развелась, Маришка?

Надо же, она даже не заметила, что уже и

заказ принесли , а Артемьев, подперев

голову рукой, видимо уже давно, с грустью

её разглядывает.

-Ты предполагал, старый хрыч?

-Конечно...

-Так чего молчал?.. извини, кого бы я

послушала тогда...И на свадьбу поэтому

не пришел?

-Нет, в запое я был. А трубку ты не брала

потом.

-Обиделась я на тебя тогда, и видела

только себя ... За что и поплатилась..

Маринка покрутила коньяк в бокале и

поставила обратно на стол.

-Как теперь жить, а Артемьев?

-Хватит сопли распускать, коза

малахольная, и коньяк сюда давай. Не

нужен он тебе. У тренера когда последний

раз была, спортсменка сраная?

-Так.. месяца три.. умеешь ты утешить,

Никанорыч...

-Можно подумать, ты за утешением ко мне

пришла, пнуть тебя некому, вот, в чем

проблема, и тренер твой слабак.

-А сам- то, алкаш старый, как тебя не

выгнали до сих пор из вашей

богадельни!!.. Провоцируешь, психолог,

доморощенный?

-Ага, провоцирую..,- Артемьев залпом

проглотил Маринкин коньяк,- а я и правда

слабый... а не выгнали... давай пока просто покушаем... и выкушаем, помолясь..

Ну покушаем...,- с сомнением произнесла

Марина.

-А ведь отвлек старый,- закрутились

мысли,-

сейчас еще чего нибудь эдакое, должен

отчебучить, по ходу пьесы, что мозги мне

окончательно отформатирует, а я

поведусь, потому, что сама этого хочу. Вот

же чёрт старый...

Маринка принялась за остывший кофе с

полуосевшим чиз-кейком. Никанорыч на

неё не отвлекался, прихлебывал солянку,

перемежая её водочкой, и периодически

удовлетворенно вздыхал. Маринка

расклевала пародию на кусочек торта,

дохлебала чудо машинного кофедоения и

терпеливо дожидалась насыщения

Артемьева

.---

Марина отца никогда не знала, мать

потеряла в восемь лет и до двадцати

четырех жила с бабушкой в коммуналке,

пока не купила себе старенькую двушку на

Васильевском. Она тогда отобралась на

чемпионат Европы, вылетела в

четвертьфинале, но получила хороший

рекламный контракт, приглянулась чем-то

рослая, а многие попросту говорили -

дылда, саблистка шведскому агенту.

Полгода рекламировала снегоходы, ага, в

трусах при минусовой температуре, зато

смогла купить квартиру. Из которой

недавно и вышвырнула муженька. И

Артемьева, скорее всего бессознательно,

воспринимала, как отца. Не тренера, у

которого занималась с двенадцати лет, а

именно случайно встреченного пьяного

дьячка с Конюшенной. хотя что мы знаем

о случайностях...

----

Артемьев отодвинул пустую плошку,

опрокинул в рот последнюю стопочку и,

огладив жиденькую бороденку, сказал:

-А у меня ведь для тебя, девонька,

подарок есть, на свадьбу еще хотел, но

видишь, как вышло.- и полез в карман,-

на, вот..

На старческой ладони лежал золотой

медальон, явно старинный, на цепочке

тончайшего плетения, которая сейчас

горкой лежала рядом.

-Артемьев, ты что, весь год это с собой

таскаешь?!!,- у Маринки защипало глаза.

Она протянула руку и осторожно взяла

медальон. От пальцев по руке что-то

пробежало теплой волной, как показалось

Марине, превратилось в пушистый шарик,

проскользнуло куда-то за пазуху и

удовлетворенно там завозилось,

устраиваясь поудобнее и навсегда.

Маринка еле справилась с желаним

заглянуть за вырез кофточки и

посмотреть, кто это там.

-Значит я прав,-прошептал Артемьев.

-Что это было, Никанорыч? Что там

шепчешь, а?

-Радуюсь за тебя... А что было... признала

тебя железяка, признала..

Маринка уже полностью овладела собой,-

Та-ак, рассказывай!!

-А чего рассказывать, передается эта

штуковина у нас в семье уже лет

четыреста, строго по женской линии.. Все

женщины наши были со способностями...

Мать последняя была, бог дочери не дал,

я вот один родился, поздно очень, матери

за сорок было.. Почему не выгоняют, вот

ты спрашиваешь, так и мне досталось что-

то, мужчины могут, но слабо... Батюшка-

то что, только обряды проводить может, а

я вижу, плохонько, слабенько, но вижу...

человеков... суть их, понимаешь?.. ложь

вижу... Вот батюшка меня за собой

таскает, индикатором в деловых

переговорах... Но это тебе не нужно.. Мне

помирать скоро, цирроз.. Молчи! Я так и

не женился, а ты мне как дочь стала.. и

чистая ты, нет в тебе гадости... а

медальон этот, как мать говорила, дает

еще один шанс, извини, не знаю, что это

означает, и какой бы он не был, этот

шанс, я хочу, чтоб он принадлежал тебе.