отрывок

Снова гул в голове - тараканье народное вече.

Если будет консенсус, продлится дорога с ума,

по которой бредешь из тюрьмы на свободу.Сума

постоянно с тобой, обнимая ремнями за

плечи.

Окруженная городом и этот город доя,

получая за день по чекушке креплёных фантазий,

ты сдвигаешься вбок не по лунной, а просто по

фазе,

и уходишь за грань опостылевшего бытия.

И, когда в голове наконец-то оформится вотум,

и команду инсекты дадут исполнительным ботам

довести свою волю бескрылым, живущим вовне,

ты наденешь стихи наизнанку на голое тело,

ты себя убедишь, что, мол, именно так и хотела.

Это ж так поэтично, когда без царя в голове

демократия тварных в твоём государстве абсурда.

Раз решения вече по умолчанию мудры,

то едины мохнатые лапки в движении вверх

почесать изнутри твой давно каменеющий череп,

словно мраморный сыр в мышеловке в десятом

углу.

Сколько ангелов можно всего посадить на иглу

мастурбации рифмами в нерассуждающей вере

в неизбежный оргазм, в шедевральность плодов

полигамий

полуночных себя и случайных обрывков бумаги

на отесанных грубо столах местечковых таверн?

Ты ломаешь комедию, стереотипы и пальцы,

и, сырые стихи натянув на гламурные пяльцы,

вышиваешь слова на пропитанной эго канве

абортивных сюжетов, что с каждым сонетом всё

площе.

Если ты королева и снится Людовика площадь,

значит власть в голове захватил синантропный

Конвент,

гильотину сменивший тебе правом самосожженья

полуночным окурком на взмыленной сексом софе.

Ты читаешь партнерам стихи об аутодафе

и меняешь с утра на обугленном ложе мишени.

Всё in nomine...nomine...nomine..sancti. Аминь.

Ты из взбалмошных тех поэтессок, из тех героинь,

что бормочут чего-то себе на забытом наречье.

И уже не смешно, коль настолько возвысился

фарс

послестиший плацебных, завернутых в тогу

лекарств.

На уме ли себе - сумасшедшая - лишь человече...