отрывок

Снова гул в голове - тараканье народное вече.
Если будет консенсус, продлится дорога с ума,
по которой бредешь из тюрьмы на свободу.Сума
постоянно с тобой, обнимая ремнями за
плечи.
Окруженная городом и этот город доя,
получая за день по чекушке креплёных фантазий,
ты сдвигаешься вбок не по лунной, а просто по
фазе,
и уходишь за грань опостылевшего бытия.
И, когда в голове наконец-то оформится вотум,
и команду инсекты дадут исполнительным ботам
довести свою волю бескрылым, живущим вовне,
ты наденешь стихи наизнанку на голое тело,
ты себя убедишь, что, мол, именно так и хотела.
Это ж так поэтично, когда без царя в голове
демократия тварных в твоём государстве абсурда.
Раз решения вече по умолчанию мудры,
то едины мохнатые лапки в движении вверх
почесать изнутри твой давно каменеющий череп,
словно мраморный сыр в мышеловке в десятом
углу.
Сколько ангелов можно всего посадить на иглу
мастурбации рифмами в нерассуждающей вере
в неизбежный оргазм, в шедевральность плодов
полигамий
полуночных себя и случайных обрывков бумаги
на отесанных грубо столах местечковых таверн?
Ты ломаешь комедию, стереотипы и пальцы,
и, сырые стихи натянув на гламурные пяльцы,
вышиваешь слова на пропитанной эго канве
абортивных сюжетов, что с каждым сонетом всё
площе.
Если ты королева и снится Людовика площадь,
значит власть в голове захватил синантропный
Конвент,
гильотину сменивший тебе правом самосожженья
полуночным окурком на взмыленной сексом софе.
Ты читаешь партнерам стихи об аутодафе
и меняешь с утра на обугленном ложе мишени.
Всё in nomine...nomine...nomine..sancti. Аминь.
Ты из взбалмошных тех поэтессок, из тех героинь,
что бормочут чего-то себе на забытом наречье.
И уже не смешно, коль настолько возвысился
фарс
послестиший плацебных, завернутых в тогу
лекарств.
На уме ли себе - сумасшедшая - лишь человече...