Шабат Шалом!
Светлой памяти моих родителей посвящаю.
В соседних окнах всполохи заката,
И повседневная смолкает суета.
Лишь полчаса до наступления Шабата –
Но вся Земля уже – Вселенная не та!
И в воздухе прозрачном и волшебном
Нам слышен голос тонкой тишины.
Царицу встретить – и вином, и хлебом
Готовятся Израиля сыны…
И в лихорадочной субботней подготовке
Весь дом был перевернут кверху дном.
Но сладкий запах свежей халы из духовки
Всю душу наполняет торжеством!
И все блестит – полы, буфет, ботинки,
И белой скатертью накрыт субботний стол,
Одеты дети – словно на картинке,
Шабата свет в наш скромный дом вошёл.
И, трепетно дыша, благословенья шепчет,
Молясь за мужа, за детей и за родных,
Жена дрожащею рукою зажигает свечи…
… А я огни иные вижу в них.
В моих глазах – не отблески Шабата,
А тайные кострища Маккавеев.
И те костры, в которых Торквемада
Сжигал не покорившихся евреев.
Седые старцы, юноши младые,
И девы юные, и дети – весь народ,
Упрямый и жестоковыйный,
Благословляя Б-га, шел на эшафот.
Спасенье предлагали им прелаты –
Креститесь – прекратится ваш позор,
Но эти люди знали вкус Шабата –
«Спасенью» предпочли они костер.
Нас распинали толпы крестоносцев,
Сгоняли в гетто и сжигали там дотла…
«Предатели! Изгои! Инородцы!» –
Шумела озверевшая толпа...
Пытали нас в подвалах инквизиций,
Топили в Рейне, Висле и Днепре,
А сколько полегло от банд хмельницких,
Когда от вида крови озверев,
Народные герои Украины
Рубили шашками и женщин, и детей…
Местечки, превращенные в руины –
И только лишь за то, что ты еврей…
Клааса пепел бьется в моем сердце,
И не забуду я, пока живу на свете,
Те поезда, идущие в Освенцим,
А в них евреи – старики и дети,
Актеры, музыканты, адвокаты,
Врачи, писатели, солдаты, брадобреи,
Давно не соблюдавшие Шабата,
Но умирающие все же, как евреи…
И над Европою их прах давно развеян,
И злодеяний тех следов в помине нет,
Но чтоб узнать, что значит быть евреем,
Достаточно купить туда билет…
И, светлой памяти, отец мой был солдатом –
Его награду «За отвагу» я храню –
Европу ту прошел он с автоматом,
И много раз он ранен был в бою…
Давным-давно, еще юнцом безусым,
Национальность захотел я поменять,
Чтоб в пятой той графе писаться «русским»
(Я в институт собрался поступать)...
Отец мой вынул, молча, все медали…
Он хриплым голосом едва промолвить смог:
«Скажи, тогда, за что мы воевали
И жизни не щадили, мой сынок?..
Я видел тех, кто росчерком чернильным,
От древнего народа отреклись,
Но в страшной той войны котле плавильном
Из них, увы, немногие спаслись…
Не лучше ль жить и умереть достойно,
Оставшись тем, кем создал нас Творец?
Нам нечего стыдиться, будь спокоен!»
И я расплакался: «Прости меня, отец!»
И до сих пор я от стыда краснею,
Когда вдруг вспоминаю сцену ту…
Но завещание отца я свято чту,
И я горжусь, что был рожден евреем…
С тех пор уже прошло немало лет.
Теперь живу я на Земле Обетованной –
Порой любимой, а порой и окаянной –
И Б-гом данный соблюдаю я Завет…
И вот сижу за праздничным столом
И кубок свой с вином я поднимаю,
И всех людей Земли благословляю –
Да будет мир вам и покой! Шабат Шалом!
