Молчать и любить ( I глава)
Первые сорок пять страниц были посвящены дореволюционному и постреволюционному времени. Многое мне тогда, в девятилетнем возрасте, было сложно понять и представить, лишь некоторые моменты из записей зафиксировались в недрах памяти.
Революция 1917 года разрушила и искалечила жизни многих семей. Не обошла она стороной и нашу семью — Ковалевских. В стране властвовал красный террор. Мать Прасковьи и Ольги Александра, хрупкая женщина с печальной поволокой в глазах, часто плакала и умоляла мужа уехать из страны в Европу. Но глава семьи, Яков Андреевич, был безапелляционно убеждён, что их семье ничего не угрожает, так как он, будучи военным врачом, спасает жизни большевиков и верит в новое будущее России. Но только не учёл он тогда, что это самое новое будущее решило не просто избавиться от неудобных и неугодных людей — культурных, образованных, самостоятельных, религиозных, которые воспротивились бы ему и стали бы возражать против его наступления, а искоренить целые пласты общества, которые могли таких людей породить. Новой власти не нужен был потенциальный очаг сопротивления. И несмотря ни на какие заслуги и политические взгляды главы семейства, семья Ковалевских была заведомо помечена жирной галочкой: буржуазия — враги народа. Вера в новую Россию была непростительным заблуждением Якова, которое стоило ему и его жене жизни, обрекая дочерей на сиротство.
Красный террор прокатился по Украине в 1918 году, и начался он с разрушений храмов, расстрела митрополита Владимира и других священнослужителей. Кровопролитие длилось вплоть до 1922 года, многие были убиты без суда и следствия, обезглавлены, заколоты штыками, изрублены на куски шашками на валах Киевской крепости в Мариинском парке. По словам профессора Киевского университета Н. М. Могилянского, в конце января — феврале 1918 года Киев пережил трагедию, подобной которой не было со времен захвата города Батыем в XIII веке.
Прасковья ненавидела советскую власть, отнявшую у неё всё самое дорогое: родителей, которые погибли в ссылке под Воркутой, фамильное поместье под Павлоградом, возможность завершить образование в гимназии.
«Ночью в наш дом с постановлением ареста и конфискации имущества ворвались люди в кожанках с оружием… они забрали всё, что могли: лошадей, пшеницу, сахар, старинную утварь, мебель, столовое серебро, даже запечëнную утку из печи. Затем увели родителей. Нас приютила тётка Анна, но и за тётушкой через неделю тоже пришли те же самые люди в кожанках...»
Люди в кожанках — так наша бабушка называла большевиков и чекистов, почему-то боясь произнести вслух названия этих террористов.
Впрочем, ненавидящих новую власть в годы падения Российской империи было множество. Много было и детей-беспризорников, испытавших страх, несправедливость, унижение, ненависть и голод. Их насчитывалось около 6 миллионов по всей стране.
С десяти лет Прасковье пришлось скитаться вместе с младшей сестрой Ольгой, выпрашивая кусок хлеба и стакан чая за любую посильную работу, пока они в в сентябре 1921 года не попали в приют для беспризорников. Жизнь в приюте была далека от наивных детских представлений о счастье. Воровство, постоянные ссоры и драки, унижения стали обыденностью. Многие дети сбегали из приюта, но, не найдя подходящего пристанища, вскоре возвращались. Бесконечная борьба со вшами, которых вытравливали скипидаром, хозяйственным мылом или вовсе бритьём наголо, добавляла ещё больше страданий.
Однако при всех ужасах жизни в приюте, здесь детей бесплатно учили и лечили. Питание было скудным, но всё же дети не голодали. Эти плюсы хоть как-то оправдывали тяжкое вынужденное существование в детдоме. Сёстрам больше не нужно было скитаться в поисках еды и ночлега. Несмотря на все трудности, они обрели хоть какое-то чувство стабильности и безопасности.
Именно советская власть научила юную Прасковью молчать и любить. Любить родину и своих близких. Однако Прасковья и предположить не могла, что самые страшные потери в её жизни — впереди.
__
Продолжение: https://poembook.ru/poem/3158624
