Почему, живя во времена экологического кризиса, мы весьма теплохладно к нему относимся – или по привычке, или из-за уверенности, что все само собой обойдется, как обходилось до сих пор? – Ведь несмотря на постоянные заявления экологов о плохом качестве воды, воздуха и продуктов питания, мы все же дышим и питаемся. Почему в эпоху морального и экономического кризисов, мы спокойно воспринимаем усугубляющую их пропаганду комфорта, наживы и обмана? – Ведь несмотря на катастрофический рост числа абортов, увеличение количества наркоманов, алкоголиков и малолетних преступников, мы все еще живем благополучно. Наше нечувствие можно попытаться объяснить еще и тем, что с некоторых пор мы скорее доверяемся виртуальности, нежели обращаемся к реальности. Наделав бед при помощи “научного рационализма”(1), мы хотим исправить ситуацию с его же помощью, упорно не замечая того, что уподобляемся несмысленному младенцу, который едва приобретя некоторые познания о мире, мечтает, что он может починить сломанную вещь, и сильно расстраивается, когда эта иллюзия разбивается о реальность его некомпетентности. Разве здравый смысл и опыт жизни не говорят нам о том, что реальность не зависит от наших на нее воззрений (2), она лишь реагирует на попытки узурпировать полноту ее свойств. Что еще нам нужно расщепить, чтобы понять, что не мы творцы реального мира? Что должно произойти, чтобы камни взмолились “о благорастворении воздухов, о изобилии плодов земных и временех мирных”?

 

Долгое время под “реальностью” понимался видимый, по крайней мере, фиксируемый органами восприятия и приборами, мир, точнее модель мира, зависящая от способности воспринимать явления мира. Теперь, когда все чаще говорят о духовном мире – “истинной реальности”, настораживает тенденция слепого доверия любым “небесным” откровениям с уходом в “новую реальность” от “кажущейся”, причем и в первом, и во втором случае критерий самой реальности не ясен. Если таким критерием является человек, то очевиден казус – часть высказывается о целом, низводя его до себя. Скорее, всецелая Реальность, содержащая все, приобщением к себе сообщает миру подлинность, тем самым свидетельствуя о себе. Поэтому спор между “материалистами” и “идеалистами” бесплоден, так как он пролегает в плоскости чисто человеческих мыслей и мечтаний. Он неуместен перед лицом явления “невидимого в видимом”, – такого явления, при котором реалист не может не свидельствовать об открытой ему реальности (3).Но виртуальность постоянно стремится сойти за реальность, ища точку опоры в наших слабостях, порой именуемых нами “потребностями”, и даже “правами” – для большей неоспоримости. В связи с этим вопрос об отношении к виртуальности онтологически значим, ибо позволяет выявить то, что лишает нас жизни, выдавая себя за “жизнь”(4). Предлагаемые тезисы – попытка уловить динамику и особенности этой подмены.

 

1. Есть реальность Бога, богозданного бытия и реальность богообщения, как условия для пребывания этого бытия.

2. Бог как Творец обладает полнотой знания о бытии, полнотой любви к творению, участия в судьбах человечества и заботы о мире.

3. Общаясь с Богом в установленных Им пределах и таинственно приобщаясь Ему согласно Его воле, человек по любви Божией может получить откровение о мире, себе, Боге (необходимое ему для спасения).

4. Отстраняясь опытного познания через откровение, человек начинает создавать свои модели мироздания, уже субъективные (“объективен” же только Бог, ибо Он “вне мира”). Эти модели представляют собой отраженную, вторичную реальность, которая “мнится быти” в падшем разуме.

5. Эта “реальность” удобна для оперирования ею, так как она построена на логических закономерностях конкретного детерминизма: “ если сделать А, то выйдет В”. Что удобно и для магии, и для “механики”, поскольку создает видимость господства. Свобода же личностных проявлений в богозданном мире свидетельствует о приоритете духовных “законов” над физико-математическими.

6. В виртуальности человек осознает себя творцом нового мира, т. к. в ней все подчинено его логике. Отказаться от нее значит признать бытие Божие, самостоятельную и независимую от человека реальность. Отсюда и война против тварного мира, свидетельствующего о своем Творце, клевета на мир и желание его “улучшить”, в итоге стремящееся к тотальной аннигиляции реальности ради виртуальности.

7. В виртуальности нет зазора между мнением о действительности и самой действительностью, нет веры, а есть знание, нет надежды, а есть уверенность, нет любви, а есть расчет и любование. Основа ее – “ да будет воля моя”.

8. Создав для себя виртуальность, человек переносит ее законы в реальный мир. Технологии “изгоняют” Бога из мира. Мир становится “непроницаемым” для Промысла Божия. Все рассчитывается до мелочей, насаждается тотальный контроль за сознанием и действиями каждого “элемента” в хорошо отлаженном механизме. Cоздается идеал жизни искусственного человека в искусственном мире.

9. Но для того, чтобы человек повернулся к иллюзии “прогресса” от созерцания тайны бытия, его надо лишить благоговения к миру и Богу, оттолкнуть от действительности созданием условий “адского существования” и приучением к “виртуальному раю” техногенного мира. Тогда все сами пойдут за “хлебом” в мир индустрии (но ничего не получат).

10. Осознание невозможности смоделировать точную картину мира и необратимость запущенных лабораториями процессов приведут к магизму и оккультному “монотеизму”, как средству получения научного и объективного “откровения” из потустороннего мира. Принцип “если сделать А, то выйдет В” ляжет в основу формулы-заклинания и обеспечит поддержание и закрепление обратной связи при горделивой зависимости раба, “управляющего” своим господином.

11. Усиление “неуправляемости” дезорганизующих процессов и в то же время крайнее упование на специальные эффективные технологии приведут к необходимости чудесного избавления, но уже не помощью Творца реального мира, а посредством “князя виртуальности”. Привычка к формализму и автоматике только облегчит его приход к власти.

12. Утрата символического сознания, а также рационально-потребительское и, порой, магическое отношение к Церкви и ее Таинствам затрудняют единение с Богом, способствуют подмене “общечеловеческими христианскими ценностями” служения и подвига Христа. Реальной свободе пребывания в вечной любви противостоит насильственная унификация, нивелирование по общему виртуальному шаблону, всеобщая нумерация, формальное объединение ради мнимых свобод, мира и безопасности.

 

Таким образом, не настало ли время “называть вещи своими именами”, пока виртуальное псевдо-бытие окончательно не растворило нас в хаотическом движении электронов, вытеснив нас из oikos’а (5) Истины, Добра и Красоты и лишив возможности в согласии с ними познавать реальность, любить, свободно действовать и творить? (6) Ибо лишь освободившись от мнимости виртуальности, мы войдем в подлинность Реальности.

 

 

Примечания:

 

1) Декартовское Cogito ergo sum настолько повлияло на нас, что мы склонны воспринимать свои мысли и мечты за саму реальность. А ведь и ‘суть’(ср. с лат. sunt), и ‘истина’ ( ‘естина’ от ‘есть’) говорят об ином – sum ergo... ( не ближе ли должен быть нам Гаврила Державин с его “Я есмь, а, значит, есть и Ты” / ода “Бог”/ ?). Ведь истина это не просто то, что есть – безликая existentia, а “Слово, ставшее плотью” – источник бытия.

К. К. Иванов пишет : “Декартовское cogito – поразительный круг мысли! Его можно как угодно крутить, читая от “мыслю” к ”существую”и, наоборот – так делали экзистенциалисты – ”существую, следовательно, мыслю”. Мы имеем дело с кругом мысли и с игрой, от которой нельзя требовать слишком серьезного отчета о ее смысле и ее основаниях. Такое остроумие блестяще претендует на высший смысл. И гносеологическая мания философия Нового времени, благословившая ее на полный отрыв от богословия и веры, мания искать для философии фундамент внутри нее, оправдывать нашим мышлением его же права на истинность – воспроизведение той же игры самосознания. Спинозовская “причина самой себя”, кантовские формы мысли, где основная – пространство, т. е. та же форма. Гегелевский круг мысли с его спиралями и “снятиями”. Тавтология учения о “всеобщей закономерности”...” ( цитируется по книге : К. Э. Нипков “Ян Коменский сегодня”, Спб, 1995, с.11-12)

 

2) Здесь уместно вспомнить реплику Гете: “Cвет существует по-Вашему лишь поскольку Вы его видите! Вас не было бы, если бы свет Вас не видел.” ( цитируется по: П. П. Гайденко “Прорыв к трансцендентному” М., 1997, с.338).

Л. П. Карсавин пишет: “Материальное бытие не что иное, как стечение, соединение или взаимодействие духовных качеств; и с прекращением этого взаимодействия прекращается материальность вещи. Сущность ее нематериальна – духовные качества (и, конечно, духовное их единство); но в качестве материальной “вещь и есть то, то в чем бытие ее сущности” (“Cвятые отцы и учители Церкви”, 1994, с.125).

 

3) “И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полет,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье.”

(А. С. Пушкин)

И еще: “Тайну цареву добро хранити, дела же Божии открывати славно” (Тов. 12, 7).

 

4) Н. Федоров пишет: “Если предмет науки заключается в разрешении вопроса о причинах вообще, то это значит, что наука занята вопросом:”Почему сущее существует?” – так как оба эти вопроса, очевидно, однозначущи. Вопрос же, почему сущее существует, – вопрос, очевидно неестественный, совершенно искусственный. Но как неестественно спрашивать - почему сущее существует? - так вполне естественно спросить, –- почему живущее умирает?”( цитируется по книге В. Н. Ильина “Эссе о русской культуре”, СПб., 1997, с.105).

 

5) От этого греческого слова, значащего “дом”, образоваы такие слова как “икономия” (домостроительство), позднее “экономика” и “экология”’. Так неужели, если сама “Премудрость создала Себе дом”, мы можем что-либо “улучшить”, напротив, – “не написано ли: дом Мой домом молитвы наречется для всех народов? а вы сделали его вертепом разбойников.”(Мк. 11,17).

 

6) ”Суть в том, что каждый может быть для своего ближнего такой вечной обителью во взаимности любви во Христе и каждый может изгнать и толкнуть другого на страшную дорогу, ведущую к обрыву смертной пропасти. “Всяк ненавидящий брата своего человекоубийца есть”. Но равнодушие есть самая жесткая форма ненависти, личина, которую надевает на себя лицемерие.” (В. Н. Ильин, “Эссе о русской культуре”, СПб., 1997, с.94-95)

 

 

 

* * *

 

Взгляни на мир до боли нам привычный –

В нем открывается всех любящая Личность.

Все созданное Ею – единично,

И нет в природе суеты фабричной.

 

Но человек надменною рукою

Круг очертил и стал творить фигуры.

Все формы наполнял он пустотою,

Сводя гармонию к безликой партитуре.

 

Писались книги с трепетной заботой,

И буквы были в них неповторимы.

Но вот печатник дал станку работу,

И понеслись слова слепой лавиной.

 

Своим безумьем гений не смутился.

Стремясь напасть на след деяний Бога,

Он создает фантомы и подлоги,

Забыв о том, что падают кулисы.

 

Все созданное нами – утопично,

Пока мы мним, что правим самолично. –

Лишь руки распластав крестом по-птичьи,

Возлюбим мир, до боли нам привычный.

 

Апрель 2000 г.