Кисель на седьмой воде
КИСЕЛЬ НА СЕДЬМОЙ ВОДЕ
I
Отбиваюсь я одноруко
от соломинки на щеке,
кто-то шепчет мне прямо в ухо:
хватит дрыхнуть, вставай, сеструха,
побежали скорей к реке!
Хоть бы бабушки не проснулись,
не хватало нам оплеух…
Разгоняя соседских куриц,
мы бежим сквозь пылюку улиц,
и с разбега в прохладу - плюх!
Я немного боюсь, трусиха,
не держусь еще на плаву.
Дед Кирюха и дядька Тихон
кулаками нам машут – тихо,
распугаете всю плотву!
Мы смеёмся, поём «орлята»,
нам по десять, чего с нас взять?
Убегаем, мелькают пятки,
вслед несутся-летят проклятья
молчаливые – вслух нельзя…
II
Здравствуйте, вы меня помните?
Я Вета, внучка Анны Петровны
с соседней улицы, где сейчас новострой.
Мы дружили с вашим Ромкой,
он ещё называл меня сестрой.
Ведь мы родственники, да?
Помню, Вета…
Какие там родственники – так, вода,
или кисель на седьмой воде –
мой дед
был кем-то прадеду твоему, теперь уже и не пойму.
А Ромка… его нет.
Она открывает комод,
достает из шкатулки конверт. Вот.
Он писал тебе, но не отправил, потом нашли среди его вещей.
Я беру пожелтевший квадратик.
Фергана, в/ч…
III
Ну, привет! Как дела, сеструха?
Мама пишет – дожди у вас.
А у нас здесь тепло и сухо,
Тишина – разве только муха…
А еще… нет, не в этот раз.
Здесь инжир до того медовый,
что и сахар не нужен!
Мне
сон приснился вчера:
мы снова
рано утром идем на Днепр.
Хоть бы бабушки не проснулись,
а не то – нагоняй опять.
Мы бежим сквозь пылюку улиц
и горланим вовсю «орлят».
Ночь сошла, а земля согрета,
мы спешим, обгоняя лето,
на сазана и на плотву.
Я влюблен в тебя, но непруха –
ты ведь, Ветка, моя сеструха,
я тебя только так зову…
Только разве прикажешь сердцу,
разве скажешь – заткнись, не ной?
И ни пауз ему, ни терций…
Кстати, знаешь, мой позывной –
«Днепр», конечно…
В пучине треска
связь уходит, а может слух.
Так уж вышло – ни сном, ни духом –
тридцать лет проросло в траву.
Но по рации прямо в ухо
ты кричишь мне: «Привет, сеструха!
Слышишь, девочка, я прорву…»
…слышу, Ромка,
сижу,
реву.
