Беги, Лола, беги

 

Ты жалуешься на безденежье, на боль под ребрами, на стынь,

что все заполнили приезжие и что опять стоят мосты,

на ненасытную империю, на перекормленную власть,

на беспринципность и безверие,

и на жену, что подалась

искать лекарство от безделия на итальянские хлеба,

что не дано из нашей челяди по капле выдавить раба…

 

…а лето пахло розмаринами, и волновался серпантин,

и между белыми маринами стирало солнце палантин –

тонули блики, как горошины, и оттолкнувшись ото дна,

всплывали жемчугом.

Хороший мой, а ты все жаловался на

то, что везде хожу с подругами, что ночь не ночь – короче дня,

что слишком много мелких пуговиц на красном платье у меня,

что переспевшие черешины под окнами прельщают мух,

и что трава в сухих проплешинах…

А я звала: «Пойдем на луг!»

Там клеверными одеялами застелен мир до облаков,

родник в низине, воды талые, и птичий гомон бестолков,

и время тянется безветренно, и близко – гжелевая высь…

Но ты сказал: «Рубашка светлая – позеленеет от травы…»

 

… стоим, молчим.

А что, а если бы…

Могло иначе быть теперь?

Но жизнь, увы, вильнула рельсами.

Непросто объяснить тебе,

зачем в ту ночь, собравшись наспех, я ушла, когда еще ни зги…

Мне вдруг во сне явилась бабушка – сказала:

«Лолочка, беги!»