Не имея опыта общения со школьными психологами, я повела ребёнка к таковому специалисту. Как выяснилось позже, этого опыта не было, нет и не надо было.

Ребёнку был предложен тест, проверяющий его готовность к школе. Не знаю, насколько целесообразным считать проведение этого теста в середине ноября, когда дети уже пропись номер три исписали до середины. Но не протестую, я пока доверяю школьному специалисту, ему видней. Моя гуманистическая позиция в этом мире образования чересчур гуманистична: я в школу прихожу ни в качестве специалиста, ни в качестве учителя, я — родитель. Но, как доказывает житейская мудрость, любую глупость, каждое проявление непрофессионализма надо пресекать на корню.

– У вас задержка психического развития, — мягкой, вкрадчивой интонацией ставит диагноз психолог, оттого эта интонация, как кошка, раздирая острыми когтями добычу, плавно уничтожает свою жертву.

– Как так? — убитая неожиданным диагнозом выдавливаю из себя полушёпот.

– А вот так! Ребёнок не ахти как справился с первым заданием — собиранием пазлов.

Тут я уже отстраняю когтистые кошачьи лапы и отряхиваю с себя кошачью шерсть:

– Не понимаю. Пазлы к единой картинке приводились у меня на глазах. Я сама видела, трижды быстро и качественно ребёнок всё сделал.

– А вот и нет! Собирая паровозик, она замешкалась. За это я сняла баллы, вбила данные в компьютер, и программа выдала результат — ЗПР, — победоносно заявила психолог.

Я вновь почувствовала, будто мягкая кошачья лапка с последующим выпусканием когтей произвела удар по моему сердцу. Немного опомнившись, я созрела на два вопроса:

– Во-первых, объясните мне, пожалуйста, как Вы могли видеть процесс сбора пазлов моим ребёнком, если в этот момент Вы подписывали листок для дальнейшего тестирования? В моей памяти зафиксировалось, что в то время, как ребёнок проявлял свои способности к сбору пазлов, Ваши глаза были устремлены совсем не на девочку.

Кошачья мордочка мило улыбалась, затачивая когти для очередного нанесения удара мягкими подушечками. Получив обратную связь на первый вопрос, я материализовала второй:

– Во-вторых, что Вы имеете в виду под термином «замешкалась»?

– Девочка думала и рассуждала.

– Вот те на! А что надо было как-то иначе?

– Ну Вы же только своего ребёнка видели, а я-то всех вижу. Есть детки, которые в разы лучше выполняют это задание.

Я уже, вспомнив эти засаленные и потёртые не одним поколением школяров карточки, на которые и смотреть-то противно, не то что взять в руки, мысленно представила, сколько разнообразных вариаций, стратегий и тактик может выработать мозг ребёнка на таком диагностически выдающемся тесте, как составление паровозика из четырёх карточек. Мой ребёнок, видимо, выбрал неудачную, погладив кошку против шерсти.

– Итак, Вы разложили перед испытуемом четыре карточки, которые ребёнок видит впервые, усложнили задание, развернув их в разные стороны, поставили цель — собрать картинку. Ребёнок сначала, проходя процесс восприятия, оценил ситуацию, затем выработал алгоритм действий, поняв, что это именно паровозик, испытуемый сначала выделил локомотив, затем подсоединил к нему три вагона, пазловые «шуруп» и «винтик» совпали с точностью. На всё про всё ушло не более пяти секунд. Так где здесь ЗПР? Надо было за долю секунды собрать? Или с закрытыми глазами?

Бархатные кошачьи глазки сузились в приятной истоме, от кошечки исходило спокойное и блаженное мурлыканье:

– Всё равно ЗПР-р-р-р-р-р-р-р, мур-р-р-р-р-р, ЗПР-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р...

Психологическая кошкотерапия вытащила из моей памяти воспоминания о годах учёбы на театральном факультете, когда оттачивая актёрское мастерство, мы муштровали систему Станиславского, основанную на законах психологии человека. И куда я потратила молодые годы, зачем училась мыслить и анализировать, это сейчас не нужно в мире абсурда и маразма, куда, к сожалению, катится наша система образования. Под аккомпанемент юношеских воспоминаний мой взгляд заскользил вниз по листочку, на котором моя дочка проходила тестирование... Лапки милого домашнего питомца выпустили зловещий минус-коготь возле теста Керна-Йирасека. Успокоенная сеансом кошкотерапии, интересуюсь:

– А минус за что ребёнок отхватил? Она же разборчиво написала «Он ел суп», выделила заглавную букву?

– А у Вас что проблемы со зрением, Вы разве не видите, как Ваш ребёнок в своём каллиграфическом письме далёк от образца совершенства?

Очередной кошачий прыжок с поражением цели переключил в моём сознании рычаг с кнопки «родитель» на кнопку «специалист»:

– Неужели психолог не знает, что тесты Керна-Йирасека оцениваются не плюсом и минусом, а шкалой от 1 до 5 баллов? Неужели психолог не обладает достаточной степенью компетенции и не подозревает, что данный тест проверяет не каллиграфическое письмо и совершенно бесполезен для детей, умеющих читать и писать письменными буквами? И ежели уж возникла столько необходимая потребность в проведении теста у пишущих детей, то следует в качестве образца прилагать письмена на иностранном языке.

Гордая кошачья натура пошла ва-банк, видимо, руководствуясь принципом, что для достижения цели все средства приемлемы. Сделав прыжок к своему рабочему столу с компьютером, издающем диагнозы, и немного перебрав разложенные на столе стопки, грациозной походкой мой антагонист вернулся на свою позицию:

– Вот! Посмотрите! Как блестяще сделал этот тест другой ребёнок!

Сначала вздумнулось, насколько вообще ситуация сравнения детей друг с другом неэтична сама по себе, тем более что моего ребёнка сопоставляют с другим, почти на год старше. «Но так, — думаю, — кошечка хочет поиграть и ей нужна мышка. Ну что ж, войдём в игру».

– Уважаемый психолог, а посмотрите, как на Вашем эталонном образце ребёнок плохо разграничил прописную и строчную букву в слове «Он».

– Протестую! Миллиметр разницы есть, это уже плюс.

– Протест отклоняется! Посмотрите, как мой ребёнок гармонично и пропорционально разграничил прописную букву со строчной.

– Протест отклоняется! Смотрите, как дальше Ваш ребёнок загнул букву «с» и увёл вверх букву «у».

– Протест принят! Как педагог по каллиграфии знаю, что этой наукой овладеть сложно, но у меня уже есть план работы, так, в послебукварный период мы будет оттачивать мастерство в специальных тетрадях, в каких формировали красивый почерк наши бабушки. Но одновременно протест и отклоняется! Тест Керна совсем не про каллиграфию. Но что-то я отвлеклась от реплик. Взгляните, как на Вашей эталонной работе ребёнок не доводит соединение между буквой «с» и «у».

На этом фантазия и аргументы психолога закончились, и от лёгкого игривого взмаха мяконькой кошачьей лапки листочек с ЗПРными результатами перевернулся на другую сторону.

– По цветовому тесту Люшера Ваш ребёнок набрал невероятно высокое количество баллов — аж двадцать. Это говорит о его высоком уровне тревожности...

– Да ладно! Ребёнок, я помню, яркие цвета выбирал.

– Нет, она в первую очередь выбрала чёрный.

Вот тут уже всё моё негодование, вся моя выдержка собрались в кулак и дали кошечке мощный отпор:

– Я же своими глазами видела, как дважды чёрный цвет у моего ребёнка оставался последним!

Мой кулак, видимо, выбил все образы и маски из школьного психолога. И она заговорила простым человеческим голосом:

– Почему это Вы со мной всё время спорите? Почему Вы мне всё время что-то доказываете? Это же Вам в первую очередь нужно, чтобы ребёнок получил плохую характеристику. Это же Вы хотите перевести ребёнка на домашнее обучение, поэтому это Вам надо, чтобы ребёнок получил заболевание. Сейчас я напишу справку по итогам тестирования, Вы с этой справкой пойдёте в поликлинику, пройдёте комиссию, зафиксируете заболевание и вуаля — Ваше желание — домашнее обучение исполнится.

Тут уже пазлы моего паровозика сложились в единую картинку. Мой ребёнок в этом году пошёл в первый класс. Попал к учителю, которая позже мне сама скажет, что она всё здоровье оставила в школе и на сегодняшний день просто не в состоянии заниматься воспитательной и адаптационной работой с первоклассниками, и вообще врачи не рекомендуют ей работать в школе. При коллективе, возглавляемом таким учителем, мой ребёнок получил психологическую травму, которую, конечно, можно проработать при желании со стороны педагогов. С этой целью в принципе мы и направились к психологу. Но школьная администрация выработала иную стратегию борьбы с этой проблемой. Она решила технично, руками и мозгами психолога сделать ребёнка, воспитанного, послушного, с горящими глазами идущего в школу, чуть ли не инвалидом и отправить на домашнее обучение.

Придя домой и отходя от борьбы с психологической кошкой, задумалась, интересно, если бы сейчас мне предложили пройти тест Люшера, смогла бы я выбрать чёрный цвет, который всегда терпеть не могла? Так за чем же дело стало? В интернете есть всё, в том числе в режиме онлайн тест Люшера... «Люшера, Люцера, Люцифера», — вертелась игра слов.

– Маша, — зову дочку, которая, кстати, была свидетелем моей схватки с психологом, — а ну, выбери цвет, который сейчас тебе больше всего нравится!

Дочка лукаво улыбается и задорно тыкает пальчиком в экран телефона прям в чёрную карточку Люцифера.

– Вот не надо этого, пожалуйста! Забудь всё, что сегодня слышала в кабинете психолога.

– Ладно, давай выберу свой любимый розовый цвет!

И я вместе с ребёнком продолжаю сквозь розовые очки смотреть на этот жестокий мир и видеть в нём только светлое и прекрасное.

 

P.S. Через три месяца после описанных событий выяснилась истинная причина проблем ребёнка в школе. Всё оказалось чересчур банальным, но таким замаскированным школой. Ребёнок стал жертвой буллинга.