Наст мартовский
Она шла огородами по насту и волокла большой узел с одеждой в покрывале к дому, где жила зоотехник Ленка свердловская.
Муж бросил Ленку и уехал на родину, оставив одну в этой деревенской глуши, ещё пару лет назад считавшейся перспективной. А по весне увидали вдруг все, как в ленкином дворе коренастый, крепкий мужик с чёрными кудрями таскает огромные чурки, колет дрова. Узнав в нём тракториста Николу Юдинова, многие оторопели: двое ребят, старший только в школу пошёл. Всё вроде ладно в их семье было… И поползли разговоры да пересуды.
Пока правда не вышла наружу, законная жена Николы, Зинка, никак не выдавала неприятностей и семейных неурядиц. Надеялась, наверное, по-женски, что вернётся блудень и снова всё будет хорошо. Бес попутал, с кем не бывает. Но не случилось скрыть разлад, и ей тоже досталось от сплетников.
Тогда сгрузила Зинка все его штаны да рубахи в узел и пошла, минуя улицу, к ленкиному дому. Был март, крепкий наст позволял путь сократить и от глаз ненужных скрыться. Не помогло, провалилась она с ношей тяжкой, углядели её из окон соседки, кто жалея, кто злорадствуя…
Терять ей было уже нечего, унесла, высказала слова заготовленные, выстраданные, ещё раз сходила за барахлом и точку жирную, как казалось ей, поставила.
А поздней осенью уехала Ленка в свой Свердловск. Звала ли Николу с собой, бежала ли от него, да только остался он дома. Вернулся к жене, детям. И всё вроде наладилось у них по первости, сошлись и сошлись, в законном браке ведь до сих пор. Кому какое дело… Сыну отец нужен, да и дочке тоже.
Но год-два спустя ссоры начались. Вот тогда-то и надела Зинка большой каблук, пошла крушить и крошить житьё, и без того, как наст мартовский, хрупкое. Ругань и скандалы на полную катушку включила, чтоб слышали все, кто теперь в доме хозяин.
Видно было, что не может простить она Николе той давней измены, обиды своей жгучей. Слишком больно он сделал... Но ведь жили-то всё равно вместе! Ей бы выплакать все слёзы горючие в его плечо, ему бы обнять-прижать её крепко, покаяться на людях...
Но Зинка всегда была вызывающе весела, одевалась ярко и броско, говорила нарочито громко, всюду стараясь привлечь внимание. Губы красной помадой рисовала и флиртовала, как только умеют иные бабы деревенские, со всеми мужиками подряд. Назло, в открытую.
А потом и вовсе, не таясь, закрутила шуры-муры с клюнувшим женатым камазистом. Побила его жену, пытавшуюся было приструнить их, в загоне для телят при большом скоплении народа. И годами стала ходить в любовницах, гордая, смелая, при живом супружнике.
Дети подросли, школу окончили, из дома уехали. Зинка всё платила мужу его монетой, получая от этой мести удовольствие.
А однажды поутру нашла его в петле. Страшно сказать, но мало кто в деревне удивился такому исходу. Только одна Зинка, казалось, не ожидала такой развязки.
В вечер после поминок перед оградой дома, у дороги, она жгла одежду мужа в костре, помешивая большой палкой, добавляя из сваленной тут же кучи, и материлась, вспоминая, как тащила её по насту.
По улице то и дело неслось: «Сука-а-а-а-а!»
Замолкали, прислушиваясь, соседи и редкие прохожие, думая о жизни и смерти, пытаясь понять растянувшийся на долгие годы зинкин гнев.
