Около детей

Четыре истории (моя жизнь в детском саду)

 

История первая. О микроскопах судьбы

 

В одной группе у меня есть две девочки Маши, а я никогда не называю детей по фамилии – потому что и сам с детства не люблю, когда меня так называют. Обычно я нахожу выход из ситуации так — например, говорю: «Маша в шортиках, не наступай Егору на ногу!» или «Маша в розовых штанах, хватит ковырять свой палец». В общем, все шло прекрасно, пока не случилось однажды страшное: обе девочки пришли на занятие в совершенно одинаковой одежде. Я приуныл, потом смотрю – рисунки на футболках все же разные. И говорю радостно:

 

— Ты будешь сегодня Маша-рыбка, а ты – Маша-ёжик.

 

И та, что Маша-ёжик, как заверещит:

 

— Это я должна быть рыбкой! Я рыбка по микроскопу!

 

Я спокойно ей отвечаю:

 

— По микроскопу, может, ты, Маша, и рыбка, но у этой Маши – рыбка на футболке, и тут уже ничего не поделаешь, придется смириться, тем более что ёжик – тоже очень симпатичное животное.

 

Маша посмотрела на меня и смиренно встала рядом с Егором. «Что поделаешь, – говорили ее глаза, – жизнь ребенка нынче нелегка, очень нелегка, но надо жить дальше во что бы то ни стало».

 

Однако занятие прошло весьма успешно, никто не был обижен. А я в этот момент подумал: а кто же я под микроскопом? И, возможно, микроскоп – это глаз Божий, который смотрит на нас, и радуется за нас, когда мы смиренно переносим удары судьбы…

 

 

История вторая. О том, что на занятиях приходится что-то делать

 

Есть у нас мальчик Лёва – добрый, крепкий и в меру сильный, хороший парень, но с изрядной ленцой, к долгому труду не приучен. И вот отдали этого богатыря ко мне на секционное занятие. И с этого дня судьбинушка Лёвина претерпела изменения, ибо стал наш богатырь ушуистом.

 

Секционное занятие долгое, дольше обычного, и Лёва, привыкший филонить по любому поводу, тут же принялся за привычное дело: все тренируются в поте лица, а наш герой то на пузо ляжет, то в забытьи в потолок смотрит, то на стенку обопрется – поддержать ее, родимую, чтобы не упала случаем на кого. Стоит мне только отвернуться, отойти поправить кому-то руку, проверить стойку, как Лёва тут же перестает видеть всякий смысл в каких-либо усилиях. «Ну, – думаю, – что-то надо с этим богатырем делать, иначе лень в нем укоренится и даст совсем нехорошие плоды, и виноват в этом уже буду я». А с другой стороны, если его заставлять, он может совсем отказаться от занятий – и опять же получится, что я со своей работой не справился. А моя работа, без преувеличения, это почти всегда движение по лезвию бритвы: не нажмёшь на ребенка – получишь лентяя, а нажмешь слишком сильно – потеряешь доверие ребенка и вообще ребенка самого. Воздействие тут должно быть тонким и точным, как укол иглой.

 

Конечно сначала я попробовал договориться с Лёвой полюбовно – подбадривая, помогая, хваля даже за невеликие достижения, но результата существенного не наблюдалось, видно, лень пустила корни глубоко и просто так уходить не собиралась. Что же, пришлось ее корчевать. В очередной Лёвин «залёт» я подошел к нему и бодро так говорю:

 

— Лёва, все упражнения, которые мы делаем, должны быть исполнены определенное количество раз. Знаешь, почему?

— Почему?

— Потому что с помощью них ты набираешься разной силой: в одном упражнении – силой тигра, в другом – дракона, или журавля, например, когда стоишь на одной ноге, и разными другими силами. Но если ты делаешь задание один раз, то этого мало, это все равно как если бы ты ел кашу, а тебе дали всего одну ложку и сказали — всё, наелся? Доволен? Ты наешься одной ложкой?

— Ну конечно нет, — Лёва, любитель добавки за обедом, смеется.

— Так вот, ты оставляешь свое тело голодным без нужных упражнений. И я очень по этому поводу переживаю, так сильно, что решил оставить тебя после занятия и сделать с тобой все те упражнения, которые ты не сделал. Я теперь буду запоминать задания, в которых ты не набрался силы, и после занятий их с тобой кушать.

 

Лёва испугался не на шутку, он так ждал конца занятий, чтобы успеть поиграть с друзьями — няня забирала его рано, и мальчику оставалось всего пятнадцать-двадцать минут на это приятное времяпрепровождение. Он уже было пустил слезу, но я стойко выдержал эту психологическую атаку и безжалостно заявил:

 

— Плачь не плачь, Лёва, но каждое пропущенное упражнение мы будем с тобой отрабатывать отдельно.

 

И, после паузы, добавил:

 

— Но у тебя есть шанс избежать этой неприятной участи: ты можешь сделать все упражнения сейчас, вместе с ребятами, и тогда не надо будет их делать после. Представляешь, как это здорово? И намного лучше, чем если я буду тебя кормить из ложечки одного, в группе ведь кушать веселее, тем более что наши упражнения такие вкусные. Ты посмотри на Тихона, как он набрасывается на отжимания — как на сладкий пирог.

 

В этот момент Тихон увеличил интенсивность отжимания, как бы поддерживая мою игру и увлекая остальных детей в своеобразное мини-соревнование.

 

— Смотри, Лёва, они сейчас все съедят! Быстрее ныряй на пол, ведь этих обжор не остановить!

Ребята, заулыбавшись, принялись отжиматься еще усерднее, а Лёва, вытерев слезы, лег на пол и принялся догонять товарищей. Метод подействовал, я с облегчением вздохнул.

 

— Ням-ням! — кричал Тихон в ажиотаже.

— Ням-ням! — вторили ему Федя, Варлам, Наташа и Лена.

— Ням-ням! — приговаривал сам Лёва, догоняя товарищей.

 

Все пыхтели, но радостно трудились. Лед тронулся, и ничего не было столь приятного для меня в тот момент, чем смотреть на них.

 

Но это еще не конец истории. После занятий, когда я, расслабленный и довольный, сидел с детьми и рисовал Варламу танчики (мы готовились с ним к колоссальной битве против Феди и Тихона), я услышал из коридора знакомый обиженный голос, жалующийся няне:

 

— Оля, ты представляешь, меня на ушу заставляют что-то делать!

— Бедненький мой, как же это так с тобой поступили? Ты ведь пришёл на спорт ничего не делать! А они…

— Ну не совсем… — замялся смущенный Лёва.

 

Дальнейшего разговора я не слышал, но подумал, как часто жизнь и меня заставляет что-то делать, и как часто я внутри себя жалуюсь на это, а ведь, может, судьба меня просто кормит? Эх, кто знает, кто знает…

 

P.S. Лёва ходит ко мне уже месяц, приобрел сноровку и выносливость, слезы попусту не льёт, бывает, пользуется популярностью среди коллектива — к примеру, когда принес для друзей пирог на свой День рождения. Правда, старая привычка иногда дает о себе знать, но мы с Лёвой боремся с ней – где мужеством, где подкупом, где лестью, а где и угрозой. А как же не бороться? Ведь богатырская сила на то и дана, чтобы упав (все когда-нибудь падают), с улыбкой на лице несколько раз отжаться и вновь встать на ноги.

 

История третья. О родителях

 

У меня есть группа малышей, совсем карапузов меньше двух лет. Это не аборигены, не местные детсадовские дети, а приходящие. Самое важное при работе с такими малышами — внимательно следить за их эмоциональным состоянием. Конечно же они мало что понимают, но очень чутко все воспринимают. Мне кажется, что их сознание еще настолько всеохватывающе, что неотделимо от окружающего мира, и находится не только в ребенке, а выходит далеко за его пределы. Именно поэтому ребенок может остро среагировать на явление, казалось бы, непосредственно с ним не связанное — к примеру, не полезть через желтое кольцо на красной подставке, так как его сознание может увидеть в этом дисгармонию цвета, или заплакать от того, что у куклы отломана рука. Но это все не так важно.

 

Вот привела ко мне мама мальчика Мишу и с трепетом передала в мои руки. Надо сказать, что не все дети так сразу идут со мной на контакт, дают руку и позволяют водить по спортивному залу, и это вполне понятно — к незнакомому татуированному дяде с бородой и усами сначала надо присмотреться, принюхаться — вдруг что. Но Миша особо не присматривался, он сразу полез в колечко, прошел по массажным коврикам, перелез через импровизированную гору и остановился только перед гимнастической скамейкой, по которой надо было лезть на животе, хватаясь за ее края. Тут я решился активно включится в процесс, надо было изловчиться и, осторожно потянув его за ноги, положить на живот и тут же поставить его руки на края скамейки, почти одновременно подтолкнув ребенка. Важно, чтобы он почувствовал, как с помощью рук можно, подтянувшись, ползти по гладкой поверхности. Тут необходимо действовать быстро, чтобы ребенок осознал себя уже ползущим и только продолжил этот приятный процесс (кому же не приятно поползать по гладкой скамеечке).

 

Однако важно вовремя остановиться: если малыш засопротивляется, а вы проявите излишнюю настойчивость, то вместо упражнения вы получите плачущего ребенка, который теперь за километр не подойдёт ни к этой скамейке, ни к вам. Доверие будет потеряно.

 

Первый раз эта волшебная процедура мне не удалась, Миша ловко выскользнул из моих рук и пошел по скамейке на четвереньках. Ну, думаю, друг дорогой, на четвереньках ты и так умеешь ходить, попробуем-ка ловлю на живца. Во второй раз, заручившись помощью мамы, мне удалось направить Мишу в нужное русло. Мама передвигала Мишины руки, а я подталкивал его ноги, и таким образом наш герой преодолел четверть скамейки, а дальше дело пошло на лад, видно было, что парню понравилось, и он с удовольствием прополз оставшуюся часть пути самостоятельно. С помощью катящегося мячика мне удалось заманить Мишу в маленький туннельчик, в который он начал лазать с большой охотой, потом мы с ним на пару перешагивали через палочки, катали по скамейке мячи, ходили как кот – задом наперёд, как мышки ныряли в обруч и делали еще много чего интересного. В общем, развлекались по полной.

 

На следующее занятие Мишу привели оба родителя. Папа — приятный молодой мужчина, полный неуемной энергии, которая так часто встречается у молодых пап. Он тут же принялся просовывать Мишу через все колечки и обручи, таскать его по скамейкам и горкам. Я вежливо его остановил и объяснил, что ребенку не обязательно делать все упражнения в том порядке, в котором расставлены тренажёры. Если Миша не хочет, лучше его перевести на следующий, а еще лучше его заинтересовать, позвать его с другой стороны туннеля, спросить, что это за мышонок ползет в норке и так далее.

 

Папа немедленно бросился заинтересовывать сына, смотреть на эту картину было крайней умилительно. Потом мы покатали Мишу колбаской по мату и дали на нем попрыгать вдоволь. В конце я соорудил для Миши и присоединившимся к нему трем девчушкам длинную пологую горку. Миша пролез один раз по горе и скуксился, завалился у подножия мнимого Эвереста, зато его отец не устал совершенно и, глядя на радостно ползающих по горке девчонок, стал подпихивать сына под попу, очевидно, чтобы тот познал радость преодоления горных вершин. Миша скривил мордашку и приготовился разреветься, но за него вовремя вступилась мама: «Оставь, видишь, ребенок не хочет!»

 

Папа отдернул руки от сына, Миша не заплакал, но мне было огорчительно слышать тон, которым мама шикнула на молодого отца. Это очень здорово и достойно всяческого уважения, когда родители вместе приводят детей на занятия и мне бы не хотелось, чтобы семейная пара ссорилась из-за ребенка.

 

Когда занятия закончились, во избежание дальнейшего недопонимания между родителями я решил провести небольшую просветительскую работу. Нет ничего страшного, если ребенок в этом возрасте сделает какое-то задание малое количество раз или даже не сделает его вовсе. Задача физкультуры на данном периоде жизни — это позволить ребенку приобрести положительный опыт от двигательной деятельности, это вообще самое главное в физической культуре. И когда он делает какое-то упражнение, надо стараться держаться той линии поведения, при которой малыш чувствует желание ему помочь, и стараться избегать любого проявления насилия.

 

Понятно, что всегда хочется, чтобы ребенок все делал быстро и правильно, но надо очень внимательно следить за его эмоциональной реакцией, чтобы задание для него не превратилось в пытку.

 

Я еще немного поговорил с родителями Миши о каких-то пустяках, потом мы расстались. И все-таки было неприятное чувство, что я чего-то не сказал важного, наверное — о том, какие они молодцы, что пришли вместе, и как замечательно видеть молодую семейную пару на занятиях, и что особенно приятно видеть пап в спортивном зале вместе с детьми. Но, как говорится, хорошая мысля приходит опосля.

 

На следующее занятие Миша пришёл с мамой, без папы. Конечно, это ничего не значит, но мне почему-то стало грустно. Хотя грустил я недолго: пришедшая за ними девочка Вера задала всем нам жару, когда увидела мячики и бросилась на них в атаку.

 

После я много думал об этом, казалось бы, незначительном происшествии и со стыдом вспоминал, что много раз я сам вот так шикал на других людей, да и на самого себя, и о том, с какой самоуверенностью говорил родителям, что надо быть внимательным к ребенку. С другой стороны, эту информацию нужно было сказать…

 

«Сказал и покаялся, и живи дальше», — подумал я и, разумеется, стал жить дальше.

 

 

 

История четвертая. О Божественном дне

 

Утренние занятия. Сначала средняя группа, я их в шутку называю маленькие Валькирии — так получилось, что в этой группе одни девчонки. Лишь изредка в ней появляется мальчик, но загадочно исчезает. Занимаются девочки усердно, с удовольствием, любо-дорого посмотреть. Потом пришла группа малышей, эти как горох — то вдруг как кинуться грудью на скамейку и давай через нее перелезать, через обручи прыгать, по мату колбасой кататься; то как разбегутся, пока оборудование собираешь, и тут уж все умение приходится использовать, чтобы их привлечь, и в ход идут уловки типа круглых ковриков, на которые я зазываю, как на блины, маленький народец:

 

— Подходи, блинчик выбирай, вареньем намазывай, будем его сейчас печь! А кто не подойдет, тот без блинчика останется!

 

Так я собираю эти горошинки, мы все вместе несём блины на печку, потом с печки по полу, как на машине, везем их в магазин, а потом незаметно собираемся в кружочек и садимся на них, и начинаем ноги тянуть, делать растяжку.

 

— Носочки это мышки, они всего боятся, придется их защищать, к груди тянуть, баюкать, — вещаю я бывшим блиноделам.

 

И мы сидим и тянем стопу к груди, я перевожу дыхание и думаю: «Ага, поймал-таки ваше внимание, господа малявки, теперь главное его не упустить».

 

И, пока я на волне успеха, решаюсь на следующий эксперимент: ноги выпрямляю, к голове кулаки приставляю и говорю:

 

— Вот барашек пришёл капусту есть, а капуста прямо на коленях растет!

Тут ребятня заблеяла, замекала и давай к коленям лбом наклоняться, складочку делать.

 

Красота, растяжку делаем, да еще и без потерь в личном составе, никто с поля боя не сбежал, все трудятся и при этом радуются — просто педагогический рай.

 

Занятие закончилось, я расставляю инвентарь: скамейки, обручи, палочки, коврики, мягкие модули — и вот зал обустроен для следующего. И тут на тебе, приходит малыш с няней. Они, оказывается, по времени не сориентировались и пришли не со своей группой. Ну что поделаешь, свободные пол часа у меня есть (мой законный перерыв), не выгонять же ребенка. «Давайте, — говорю, — заниматься». А сам, разумеется, рассчитываю, что ребенок с радостью рванет лазать, прыгать, в туннель пролезать… А он — раз — и побежал в угол, но няня его ловко — хвать, и давай по всем тренажерам таскать. Ребенок ни одного движения сам не может сделать, всюду вездесущая няня помогает. Я ей и так, и сяк — мол, отпустите ребенка, пусть сам попробует. Но как только она его отпускает —тот сразу от нее драпать (я бы тоже драпанул, если бы меня так таскали). Няня, естественно, за ним в погоню, словит и опять давай на ручках через все препятствия переносить. Я ее успокаиваю: «Пускай побегает, все равно от таскания его на руках толку мало, ребенок первый раз пришёл, нужно пространство померять ножками». Женщина с недоверием отпускает своего подопечного, тот дает по газам и уносится в даль, только пятки сверкают, я практически за руку останавливаю няню, обещая подменить ее в нелегком деле погони, и как только получаю добро (бедная женщина рада хоть немного передохнуть), начинаю педагогические эксперименты на ребенке.

 

Первые несколько попыток оканчиваются полным провалом: как только я предлагаю ребенку руку, чтобы вместе перешагивать палочки, мальчик сразу же бежит от меня как от чумы. На предметы ноль реакции — мячик и коврики выкидывает, на призыв пролезть в туннель как тигрёнок смотрит на меня с недоверием, и как только я приближаюсь, опять убегает. Срочно стараюсь найти выход из патовой ситуации. Единственное, что ребенок делает, это бегает, и это единственное, в чем он чувствует свободу, — как этим можно воспользоваться? Лишать его этой свободы неразумно, становиться очередным надсмотрщиком ребенка я не собираюсь. Итак, если он хочет бегать — значит надо бегать, но не бесцельно, не хаотично, нужно привнести разумное зерно в это его броуновское движение. Взяв мяч, я покатил его и сразу побежал вдогонку, ребенок заинтересовался, и на волне его заинтересованности я бодро крикнул ему:

 

— Побежали! Догоняй колобка!

 

Это сработало. Малыш побежал догонять мяч, но как только он его схватил, то тут же принялся от меня улепетывать, так как мы бежали к одному и тому же мячику. Я не растерялся и покатил еще один мячик — ребенок бросил свой и побежал за моим, а я в это время за его, и таким образом постепенно наша игра превратилась в бегание за мячиком. Иногда я опережал парня, хватал мячик первый и отдавал ему, мы вместе опять бросали мяч и опять его догоняли. Носились мы, наверное, минут десять, я начал немного потеть, но мои старания были вознаграждены: изрядно набегавшись, Кирилл дал мне руку, и мы с ним на пару сделали несколько упражнений. Это был успех! Он был недолог и мимолетен, так как ребенок вскоре опять убежал. Но тут, скорее всего, повлиял фактор усталости.

 

После занятия я, довольный, сел на лестницу передохнуть. Не все потеряно и для ребенка и для меня как педагога и, хотя я, как Штирлиц, никогда не был так близок к провалу, все же провала не произошло. В этом-то и заключается для меня чудо и волшебство моей работы. Вдруг и внезапно осеняет – и в голове появляются неожиданные идеи. Как это происходит, неведомо. Но это чудо, настоящее чудо!

 

Однако ликовал я недолго, пришла старшая группа и началось новое занятие. Мы прыгали, становились в стойки, учились отжиматься на максимально вытянутых в сторону руках и так далее. И так же внезапно, как и чудесная мысль на прошлом занятии, ко мне пришла грустная мысль на этом: ведь и я зачастую начинаю тянуть детей за рук:, кому-то в нетерпении поправляю стойку, кого-то укладываю на пол для отжимания, не дожидаясь, пока сам ребенок увидит, услышит или догадается, лишая его таким образом собственного опыта. Я сам так же поступаю как эта няня, а ведь в мыслях я осудил ее. Прискорбная мысль, скажу я вам.

 

Но вот очередное занятие закончилось, я посмотрел на огромное количество инвентаря, разбросанного по всему залу. Суставы гудели, спина не шибко хотела наклоняться, но что делать – прибраться все же необходимо. Я присел на пол и стал собирать коврики, и тут почувствовал, что кто-то стоит рядом. Оказалось, что малыши пришли с прогулки, и пока воспитатели развешивали одежду, эти малявки заглянули ко мне в гости. Даша собирала обручи, Миша протягивал мне коврик, и как только я его взял, малыш деловито пошел собирать палочки. Вскоре к этим двоим присоединились еще несколько детей, и все они носили мне обручи, палочки, коврики, конусы и мягкие модули. А ведь я даже не просил их! Эти малышки, внимание которых я всеми силами старался удержать на занятии, эти малышки, которые врассыпную разбегались, стоило мне зазеваться, – сами, без каких-либо намёков, помогали мне прибирать зал.

 

Чудо! Два чуда в один день, в обычный рабочий день… Хотя нет, это Божественный день – Божественный, хоть и обычный.