Рабы войны. Рассказ 27

Лосевич (Василевич) Ирена Доминиковна

 

1927 года рождения

 

Родилась я на новый год, 1 января 1927 года на Мядельщине, в деревне Пузырёво. Сейчас это Минская область. Жила с родителями и сёстрами, я была старшей. В 1943 году в нашу деревню приехали немцы, всех выгнали из домов и объявили, что мы попали в зону эвакуации. Только куда нас отправляют, не сообщили. Хочется, не хочется, а вынуждены были собираться. Лошадей запрягали, грузили вещи, даже коров и коз к возкам привязывали. И было почему-то очень страшно, будущее пугало. Немцы подгоняли "Шнель, шнель!", и, когда собрались, колонну погнали в сторону Будслава.

Через два километра, в чистом поле остановили и стали отбирать молодёжь от 14 лет до 40. Слышали бы вы тот крик и плач; спрятаться негде, побежала одна девушка к лесу, вдалеке виден был, да упала, автоматной очередью подсеченная, как птица, а за ней мать, и она тоже упала, не успела до дочки добежать. Больше никто не стал бежать. Меня тоже от мамы оторвали и к молодёжи отобранной толкнули. Когда окончили отбор, всем остальным велели возвращаться домой, а нас, молодёжь, погнали на железнодорожную станцию в Будслав. Ночевали в пуне, потом, утром, погрузили в вагоны - "телятники" и повезли в неизвестность. Помню что ехали через Литву, Граево, Штутгарт, Вютэнберг и наконец приказали вылезать из вагонов в городе Эслинген. Со станции погнали в лагерь. Назывался он машинно-фабричный. В лагере было примерно 3000 человек.В основном поляки, русские и украинцы. Полякам был свободный выход, из советского Союза узники могли передвигаться только под конвоем. За работу платили, после двадцати лет получали 6 марок, а такие как я, с 14 до 20 лет, 3 марки.

Работа очень тяжёлая была, а ещё страшней - бомбёжки. Подходил 1944 год и бомбили довольно часто. А во время бомбёжек нужно было не только прятаться в специальные места, но и оборудование с собой нести. Однажды бараки разбомбили и недалеко от того места, где я находилась, упала бомба и не разорвалась. Она шипела,а я смотрела на неё оцепенев от ужаса и двинуться с места не могла. Но кто-то крикнул и я побежала за людьми. Остановилась только в городе. Ту бомбу с вертолёта подорвали. И бараки отстроили тоже, военнопленные. Кормили плохо, баланда какая-то, в которой плавали порезанные кочерыжки и мёрзлый картофель, она гнилью отдавала, эта баланда. Но дома мама научила меня шить и когда об этом узнали, мне стали заказы делать, в основном полячки. Им было разрешено получать посылки, и они давали мне немного еды за пошитые вещи. Барак наш дружным был, помогали друг другу. Не везде было так, доносы в лагере тоже имели место, но мне повезло встретить добрых людей. По вечерам я молилась и очень хотела в костёл сходить, он был в двух километрах от лагеря, но смена заканчивалась очень поздно. Но я как-то попросила у начальника смены отпустить меня на вечернюю молитву и он разрешил. А потом я ещё помощь стала получать от дяди, маминого брата, он жил во Франции и случайно, через Красный Крест, узнал, что я в лагере. Дядя стал присылать мне посылки. Это и спасло меня от голодной смерти. Но работа была очень тяжёлая, на сквозняках, и я через год заболела сильно, лежала в бараке и бредила. Но начальник не стал отправлять меня в госпиталь, оттуда не возвращались, как потом мы узнали, больных, другие начальники смен, в крематорий отсылали, а он не стал. Лежала я в бараке, даже как-то есть мне принёс, и подруги поддерживали, кто чем мог. Пока я не отошла от болезни, на работу не гонял. Теперь часто вспоминаю, он по национальности сербом был, жаль, имя я его забыла. Он себя жестоким только для вида показывал, громко кричал, когда из бараков выгонял, но плёткой только по нарам хлестал, по людям - никогда. Когда я уже смогла ходить, он мне сказал: - "Устрою я тебя, Ирена, в лучшее место, ослабла ты, на фабрике работать не сможешь, снова заболеешь, я уже не смогу помочь.

Так меня перевели на работу к хозяину. В семье было четверо детей и все мальчики. Кроме меня в хозяйстве работало ещё 6 человек узников. Я детей досматривала, по дому убиралась, стирала. Но через силу не загружали, в воскресенье пускали в костёл сходить, кормили тоже хорошо, что хозяева ели, то и мы, только на кухне. Об этой семье у меня самые лучшие воспоминания. Хозяйка со мной одеждой своей поделилась, а когда узнала, что я шить умею, я и ей, и детям стала шить, она мне за это даже на пальто ткань купила. Я в нём потом и домой вернулась. Когда рухнула Берлинская стена, я хотела съездить повидаться, но на письма никто не отвечал, может уже старших хозяев и нет, а мальчики меня вряд ли помнили, малые все были в войну; старшему около десяти, а младшему только два года было.

Перед самым освобождением случай произошёл. Война уже к концу подходила, американцы часто Эслинген бомбили, ферма, где мы работали в километре от города была. А утром подошли ко мне украинцы, муж с женой, тоже узники. Я с ними незнакома была, видела только раньше в лагере. Они попросили спрятать лётчика-француза, его самолёт ночью сбили, и лётчика ищут. Я согласилась и предложила его в склад хозяина переправить. Утром развесила бельё постиранное, простыни, пододеяльники, заглянула в склад, там всяких вещей было много. Лётчик был уже там. Я ему поесть принесла, потом вечером ещё раз навестила. Очень боялась, чтобы не увидел кто, особенно мальчики хозяев, но обошлось. А утром лётчика уже не было, но он оставил записку, в ней адрес во Франции. Он ночью ушёл, потому что фронт был в пяти километрах от нас. Адрес тот у меня и сейчас есть. И когда в 1975 году ездила к дяде во Францию, хотела навестить, но не решилась, теперь сожалею. Нужно было съездить по тому адресу, убедиться, что вернулся парень домой.

Через три дня после этого случая пришло освобождение. Французы и американцы взяли город. Отправки домой ждали месяца три. Я всё это время в столовой работала. Сама сытая была и подругам в барак носила. Одно, не высыпалась, рано встать нужно было и позно лечь. Домой поехала в июле. И никого не узнала, сёстры как луковички вытянулись, подросли. А потом и папа с войны вернулся в 1946 году, в конце года, он сапёром был, их позже всех отпустили. Немцы всю Европу, отступая, заминировали. Вот так семья вся собралась. Нам повезло, все выжили, но так мало у кого было.

А дальнейшая жизнь как и у всех. Работала швеёй, вырастили с мужем двоих детей, теперь внукам радуемся. Спасибо Богу - выжила в страшную войну и много горя увидела вокруг, сама горевала в плену. Поэтому твёрдо убеждена, хуже войны ничего нет для людей.