Курага
Ясное декабрьское утро проникло в зазор штор. Высветлило строй лекарственных склянок, находящихся в боевой готовности. Четырёхлетний малыш спустился с кровати. Встал в полный рост. Упал на четвереньки. И пополз.
С меня стекли остатки муторного сна.
- Не балуйся, встань на ножки! - сказала я сыну.
Тот обернулся и укоризненно ответил:
- Мама, я не могу на ножки! Очень больно.
Я ринулась к мальчишке. Попробовала придать ему вертикальное положение. Он зарыдал.
- Не могу, не могу! - повторял он, прижимаясь ко мне слишком тёплым бочком.
Уже с неделю моя семья тяжело грипповала. Дети лежали пластами, горели и ныли. Когда жар, благодаря достижениям современной фармацевтики, ненадолго отступал, они принимались писать письма Деду Морозу. Присовокупляя и присовокупляя новые позиции: телефон, вертолёт, кролик в куртке, посещение испанской Порт Авентуры. Ёлку пока не наряжали - за неимением ёлки письма складировались под комнатную пальму, декорированную мишурой. Я иногда украдкой читала все эти "приниси мне пажалуста" и хваталась за сердце.
- Видел сейчас в новостях: наступление на Москву гонконгского гриппа! Придумают же! - говорил мне отец по телефону. - Вы там как? Живы?
- Пусть будет гонконгский; почти живы. Артём просит фонарь и море с аниматорами. Из меня сейчас фиговый аниматор, температура тридцать девять и пять. Да, у меня тоже, - рапортовала я и шла, шатаясь, к источнику очередных стонов.
- Дед Мороз подарит тебе фонарь, - всхлипывала я, - и мы возьмём его на море.
- Деда Мороза? - строго спрашивал Артём.
- Что? Нет, фонарь. Будем освещать волнам дорогу, чтобы они не заблудились. Волны плохо видят в темноте, мы будем им помогать. Встань на ножки, пожалуйста!
Артём мотал белокурой башкой и уползал от меня.
Я вызвала скорую. Парамедики приехали достаточно быстро. Выслушали, выстучали, ощупали. Спросили про плановые прививки. Я, шалея от ужаса, вспомнила о пропущенной ревакцинации от полиомиелита. "Не надо в обмороки падать, - сердито сказал один из медиков, - не похоже на полиомиелит. Но артрит вероятен". Предложили госпитализацию. Я отказалась ввиду обширности личного лазарета. Медики велели подумать и ожидать вторую бригаду.
К моменту прибытия второй бригады малыш бодрым конём скакал по квартире. Может, жаропонижающее обезболило. А может, наоборот, обезболивающее обезжарило. Я не исключала никаких вариантов.
- Он не ходил, потому что грипп такой по Москве ходит, - тавтологично объяснила врачиха.
- Гонконгский? - уточнила я.
Врачиха неприязненно на меня взглянула:
- Может быть. Ребёнку, если у него настолько сильные мышечно-суставные боли на фоне лихорадки, калия не хватает. Калия много в кураге. Варите ему компот из кураги, пусть пьёт. И вы пейте.
- Компот? - изумилась я.
- Нет. Оральные контрацептивы. Вы же многодетная - потому и не госпитализировались. Курага от болей в мышцах - мальчику. Контрацептивы от многодетности - вам.
- Большое вам спасибо за ваш каторжный труд, - сказала я после паузы, - до свидания.
Артём слез с моих коленок, вытащил из фруктовой вазы мандарин, потопал за врачихой. Она обернулась, когда он дёрнул её халат.
- Я не люблю курагу, - сообщил Артём медицинской работнице, - курага такая очень сладкая. И липкая. Мандарин, например, тоже оранжевый. Но он вкусный. И его едят, когда Новый год. Возьми мандарин. Только поделись со скорой помощью.
Врачиха убрала мандарин в карман и потрепала Артёма по локонам:
- Поделюсь, выздоравливай. А вы извините, - она повернулась ко мне, - вызовов очень много, и всё какие-то заплаканные мамаши, у которых дети вроде как помирают от недостатка кураги в организме.
Входная дверь захлопнулась.
- Я тоже хочу мандарин, мама, - сказал Артём.
- Пажалуста, - улыбнулась я.
Узорный предпраздничный декабрь диверсантом лез в квартиру.
