Dr.Aeditumus

16 УЛОВОК НОВОГО КАПИТАЛИЗМА, КОТОРЫЕ НУЖНО ЗНАТЬ И УЧИТЫВАТЬ КАЖДОМУ

 

Основные моменты (конспект) второй части обзорной беседы-лекции Андрея Фурсова по книге Шошаны Зубофф «Надзорный капитализм» в свободном изложении А.Х. (см. You Tube, ссылка в комментах)

 

 

Предуведомление. Не высказывая собственных критических суждений по поводу анализа Шошаны Зубофф и высказываний Фурсова, я лишь позволил себе сделать некоторое расширение отдельных тезисов, прозвучавших в его беседе.

 

Главный вопрос книги: Первоначальное накопление поведенческого капитала. То есть речь идет о цифровых платформах, которые предсказывают, контролируют, формируют и монетизируют поведение людей (членов социума). Платформы создают кибернетические средства модификации поведения групп и индивидуумов, составляющих потребительское общество. Конечным итогом такой модификации должно стать стирание личностной основы отдельного человека и непосредственно связанной с ней возможности свободного осознанного выбора как в его частной жизни (персональной эстетике), так и в сфере его участия в экономической, этической и политической общественной деятельности. И речь в данном случае идет не об осознаваемом навязывании чужой внешней воли отдельным индивидам, а о не ощутимом для частного лица вторжении в его подсознание с целью регулирования его побуждений, желаний и мотивов посредством цифровых алгоритмов, инсталлированных в глобальную информационную сеть через составляющие её ядро платформы. Итак, основная идея книги отражена уже в самом её названии – в современной нам экономике надзор за ее участниками в форме постоянного сбора данных является неотъемлемой составляющей.

 

Именно право собственности на общественное сознание, получаемое государством или корпорациями через цифровые платформы, Шошана Зубофф и называет Надзорным Капитализмом, который, по сути, капитализмом как правом собственности на овеществленный труд не является, но представляет собой средство превращения социума в поведенческо-потребительские группы или, если называть вещи своими именами, в управляемые стада.

 

Работы над созданием психотехник контроля и уничтожения свободы воли проводились государственными научными группами США и ЦРУ еще в 70-х годах ХХ-го века. В основу этих разработок были положены результаты изысканий вывезенных из поверженной Германии после окончания Второй Мiровой Войны нацистских ученых (психологов и психиатров), полученные ими кроме прочего и по большей части в концлагерях во время экспериментов над заключенными.

 

Следствием возникновения и развития всемiрной информационной сети стал доступ к огромному количеству данных, касающихся недоступных прежде для наблюдения и контроля сторон человеческого поведения, возможность их обработки и обратной связи с объектами наблюдений. При этом о наличии этой не осознаваемой и не воспринимаемой обратной связи объектам наблюдений неизвестно или сообщается как о некой вероятности, причем положительной для их комфортного существования.

 

В связи со сказанным Шошана поднимает вопрос корреляции утопических и антиутопических идей, схем и моделей, появляющихся в художественных и публицистических произведениях с направлениями реальных научных исследований. «С конца 18-го века предсказательная утопия стала главной формой мыслевоображения (imagination thought)». Будучи принятыми к научной разработке эти идеи становятся как бы фоном и атмосферой, создающими в обществе ощущение неизбежности того грядущего, которое наука ещё только пытается создать. Возникает специфический язык, которым пользуются разработчики и который объективно становится программирующим фактором реализации утопического будущего (например, идеи трансгуманизма и сленг его идеологов). В наши дни анализ подобных утопий становится новой формой идейной и социальной борьбы с навязываемой человечеству неизбежностью. The inevitable, Неизбежность – новейшая парадигма (или доктрина), принятая руководством цифровых платформ (сетевых корпораций-гигантов) Google, Amazon и проч. относительно модификации человеческой природы и человеческих сообществ.

 

Цифровая утопия создания автономной надчеловеческой реальности, которая будет управлять человеком и обществом (по схеме фильма «Матрица») – продукт утопических футурологов, активно навязываемый общественному сознанию и литературой, и киноиндустрией, и прочими средствами формирования менталитета. Умный телефон, умный дом, умный город и далее вплоть до умной планеты. Однако идеологи трансгуманизма и цифровой социальной регуляции скромно умалчивают о том, что за всей этой умной машинерией всегда останутся стоять некие вполне человеческие персоны, чья именно воля и желания в конечном итоге и будут контролировать как общественную жизнь в целом (включая экономику, политику, этику, культуру и проч.), так и сознание отдельных членов социума (или лучше сказать манипулировать человеческими сообществами в глобальных масштабах).

 

Уже сейчас работают программы, считывающие (по жестам, мимике, движению глаз, интонациям голоса и другим рефлективным, бессознательным действиям) эмоции потребителя во время изучения и оценки им товаров, избирателя в процессе знакомства с кандидатами и их политическими и социальными манифестами и прочих активных членов общества в любой момент их социальной деятельности. То есть, ЦП (цифровые платформы Google, Facebook и др.) вторглись в область подсознания, и, значит, получили доступ к управлению (контролю) персональной волей и сознанием каждого члена социума, пользующегося умными средствами связи, приложениями и интернетом. Таким образом, сдвигаются и ликвидируются границы человеческого «я»; понятие свободы как существования личной воли подвергнуто ревизии, реструктуризации и редукции, теперь свободой выбора индивида через цифровые платформы управляют корпорации под лозунгом пользы и комфорта этого самого индивида, и эта ситуация до озноба напоминает стойловое скотоводство или выращивание бройлеров на автоматизированной птицеферме.

 

За отчуждением воли следует подмена личности человека его схематизированным информационным отражением. Оперируя цифровым образом человека, сведенного к поведенческим программам и алгоритмам, не составит труда, используя наработки психологии, особенно бихевиоризма, превратить личность (персону) в психический модуль, отвечающий запрограммированными реакциями на весь набор ситуаций, предлагаемых ему ролями социального спектакля (его социальными ролями). И тогда весь «умный» мiр с его умными городами, домами и коммуникаторами превращается в идеальный театр марионеток, в меру сытых, в меру чистых и ухоженных, в меру здоровых и счастливых, но управляемых и регулируемых во всех своих функциях и численности тоталитарным или авторитарным (возможно, анонимным) режимом (олигархия, плутократия, корпоратократия), сплавленным из политических, экономических и научных элит.

 

Суть политики ЦП (цифровых платформ) – формирование автономного (независимого от государства и политической власти) капитала и гетерономного (определяемого внешней волей) индивида, о чем Google и Amazon сами откровенно и заявили. Это и есть схема надзорного капитала.

В результате изучения социологами трех Дальневосточных социумов (Китай, Япония, Корея) была сформулирована концепция текстуального и контекстуального типов личности. Текстуальная личность – это западный человек, личность сама по себе (хотя такого и не бывает). Контекстуальная личность характерна для Дальневосточных сообществ и является продуктом их национального менталитета, который в свою очередь формируется базовыми религиозными доктринами. Первая (текстуальная) – условно автономна (общественная функция определяется персональным общением с Абсолютом). Вторая, собственно, не суть личность, скорее, личина, ибо это индивид, в котором личность подменяют социальные роли. Для контекстуальной же личности конституирующим моментом является осуществляемая в совести связь с Абсолютом и свободная воля, осознанно действующая в нравственном выборе.

 

Европейский тип личности построен на таких понятиях как стыд и совесть, но совесть в первую очередь. Стыд – функция общественных отношений и общественной морали, то есть нечто (как психический феномен) относительно индивида внешнее. Совесть же – это смежное с понятием стыда явление (это как бы стыд перед собой как контрагентом Абсолюта), но уже не психологического (экзистенциального), а, скорее, онтологического порядка, поскольку реализует связь с трансцендентным Божеством (Абсолютом). Не нужно забывать, что, несмотря на актуальную секулярность (лат. saecularis от saeculum век, поколение, мир; способ восприятия действительности и мыслительный дискурс, определяемый материальным бытием и его чувственным восприятием, оторванный от религиозности, духовных понятий и религиозных концепций), европейский менталитет глубочайшим образом фундируется в христианской доктрине, для которой совесть как способ общения с Творцом сущих и Создателем мыслящего существа является базовым элементом.

 

Итак, если европейское общество – это культура совести (отсюда индивидуализм), то Дальневосточное общество (Китай, Япония, Корея) – это культура стыда (культура социальных ролей), поскольку религиозная традиция этого региона не знает Личного Бога, но транслирует на религиозные построения (спекуляции) космологического и антропологического характера метафизику имперсонального абсолюта и пантеизма, или имманентного всеединства, мiровой целостности. (О культуре стыда я упоминал в отзыве на роман Мисимы «Золотой храм», см. https://poembook.ru/diary/78822-zolotoj-khram-ili-gerostrat-v-kioto- А.Х.)

 

Голос совести – это страх оскорбить Бога грехом против Него и ближнего, это внутренний судья, обличения которого не зависят от наличия внешних свидетелей и обвинителей. Стыд – это рефлексия по поводу мнения других людей, и если внешние свидетели твоего проступка (аморальных действий) отсутствуют, твоя самооценка и самоощущение ущерба не претерпевают (см. «Золотой храм»), а совесть не активна, ибо это связь с личным Абсолютом, либо с подобными тебе личностями, но если последние не были свидетелями твоего позора (преступления), то и Имперсональный Абсолют твоих чувств и разума потревожить не может, ибо это Мiровой Процесс (или Машина, или Закон), органической частью которого ты сам и являешься. Это не внешнее (другое) Лицо (Личность, Персона), способное рассудить и осудить твои поступки и действия. Чтобы сохранять спокойствие духа и ясность сознания тебе нужно всего лишь поддерживать в окружающих мнение, что с исполнением своей социальной роли ты достойно справляешься. И здесь открывается возможность для сетевых (цифровых) платформ и корпораций манипулировать целыми сообществами, задавая им (опять же через глобальную сеть и платформы) требуемые системы ценностей, а также параметры социальных статусов и функций их членов.

 

На Западе грядущая потребность в социальной структуре, создающей условия инициации контекстуального типа личности и удовлетворяющей нуждам глобальной системы руководства экономикой и политикой, была осознана и озвучена ещё в 60-х годах прошлого века бихевиористским психологом Б.Ф. Скиннером в скандальной по тому времени книге «За пределами свободы и достоинства». Речь в ней шла о формировании именно гетерономного типа личности, определяемой и контролируемой внешними установками и волевыми импульсами. Новый, «посткапиталистический» строй (Надзорный капитализм), точнее его планировщики считают, что требуется серьезная личностная модификация человека, сводящая его к совокупности социальных ролей, к унифицированной социальной функции структурной единицы общества (в такой перспективе деструкция личности гендерным самосознанием обретает вполне определенные смыслы).

 

Свобода – это актуальное состояние, но актуальное состояние ради будущего. «Сегодня мы сталкиваемся с ситуацией, когда нашему будущему времени угрожает цифровая архитектура модификации поведения», потому что одной из задач Надзорного Капитализма является создание рынков будущего поведения. Человек становится набором рыночных функций, определяемых глобальной системой управления экономическими и информационными ресурсами.

 

(Это – что касается самой сути проблемы, далее будут обсуждаться частности, на мой взгляд, менее интересные)

* * *

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ НАДЗОРНОГО КАПИТАЛИЗМА

 

1. БЕСПРЕЦЕДЕНТНОСТЬ, не позволившая разглядеть опасность вторжения в нашу жизнь ЦП (Google, Facebook, etc.) на ранних стадиях, поскольку таящийся в них ген (потенциал) модификации поведения был закамуфлирован их инновационными механизмами. Это вторжение вообще не воспринималось как таковое, но как расширение возможностей информационного обмена, окно в мiр и хранилище знаний.

2. Декларация как вторжение: ЦП просто объявили «территорию» цифровых технологий, по которой доселе «не ступала нога человека» (неосвоенные площадки), своей собственностью, благодаря чему вся система принимает рыночную форму.

3. Исторический контекст. Неолиберальное мiровоззрение, которое приравнивало государственную регуляцию бизнеса к тирании, оказалось удобным идеологическим убежищем новой Надзорной системы капитализма, а импульсом к её развитию стала борьба с терроризмом после теракта 11.09.2001. Как действенный инструмент в этой борьбе ЦП получили государственную поддержку и защиту (завесу секретности).

4. Фортификация. Агрессивная защита своей деятельности, через заключение союзов с бюрократией от Кремниевой Долины до Вашингтона.

5. Цикл лишения, т.е. завершение фазы натиска компромиссом. Жесткое наступление ЦП комбинировалось с фазами отступления и камуфляжа, с последующей реализацией исходной цели в смягченной форме (прогнуться, притвориться слабым или побежденным – усыпить бдительность, отвлечь внимание – коварно атаковать – загнать в угол – предложить мир или союз на своих условиях).

6. Зависимость. По мере распространения надзорных схем в информационной сети средства социального участия стали сосуществовать и частично совпадать со средствами модификации поведения. Надзорные платформы освоили все каналы социального участия и превратили их в средства накопления поведенческого капитала.

7. Шкурный интерес. Рынки торговли будущим поведением быстро обросли партнерами и потребителями, получив дополнительную базу и целый кластер лиц и слоев населения, заинтересованных в дальнейшем развитии надзорных схем.

8. Включение (inclusion). Компенсация в социальной сети собственной недостаточности или одиночества, дефицита общения, создание пользователем эрзаца сопричастности группе, включения в сообщество. Для атомизированного западного общества жизнь в соцсети (типа Facebook) подменила реальную социальную среду.

9. Идентификация. Владельцы Надзорных Платформ агрессивно представляют себя (represent) как предпринимателей героического типа (деньги, успех, модель self-made man). Властители Сети, netocratia (по аналогии с корпоратократией), принципиально новый слой молодых капиталистов, имеющий потенцию выйти за рамки капитализма, но генетически с ним связанный.

10. Власть. Надзорным платформам удалось создать в себе образ лидеров будущего мiра (что, конечно же, миф), таким образом, для многих пользователей участие в их проектах – это участие в будущем.

11. Социальные убеждения. Надзорным платформам удалось убедить пользователей, что все, то они делают (их цифровой продукт, технологии) – это чудо.

12. Диктатура отсутствия альтернатив, вытекающая из концепции, или доктрины, Неизбежности (The inevitable). Это пропаганда владельцев платформ, которые утверждают, что альтернативного будущего нет, что грядущее – это мiр цифровых технологий (Матрица). Т.о. они пытаются представить историю как абсолютно детерминированный процесс (детерминированный – это процесс, исход которого полностью определен алгоритмом, значениями входных переменных и начальным состоянием системы), где нет места свободе воли и случаю, но тогда, согласно Марксу, история имела бы мистический характер и все её события были бы легко предсказуемы. Однако, не смотря на то, что экономические потребности людей независимо от их воли и желания, в конечном счете, определяют тенденции социального развития, что экономика детерминирует социально-исторический процесс, сам Маркс говорит: «История не есть какая-то особая личность, которая пользуется человеком как средством для достижения своих целей. История – не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека».

13. Идеология человеческой хрупкости (неустойчивости). Согласно надзорникам, человеческое поведение иррационально и опасно, поэтому, для блага самих же человеков, его нужно модифицировать и контролировать. Переводя в цифровую форму «репрессивные практики повседневности (Мишель Фуко)», платформы создают то, что ныне обозначили термином «электронный концлагерь». Дорога в ад, как известно, вымощена благими намерениями.

14. Невежество*. Надзорники манипулируют в тех сферах знания, куда большинству людей доступ закрыт их собственным невежеством, необразованностью. Научная (интеллектуальная) элита превращается в жреческую касту, входящую в топ иерархии олигархической (экологической) пирамиды власти. Развитие Надзорных платформ не случайно совпало с разрушением образовательных систем во всем мiре. Экспансия посткапитализма требует огромной необразованной массы потребителей с одновременным уводом реального образования и науки в закрытые структуры. (Об этом открыто заявлял Греф, а ныне «образованием» активно занялся Сбербанк).

15. Надзорные схемы Нового Капитализма заняли свои позиции с такой (рекордной) скоростью (менее 20 лет), что вовлеченные в них люди и сообщества не успели осознать, что вся деятельность Надзорных платформ – это нарушение общественного договора, существовавшего между «верхами» и «низами» в течение предыдущих столетий, и обнуление достижений подлинной демократии последних 100-150 лет.

 

*) После параграфа 12 Андрей Ильич перескочил сразу на параграф 14, поэтому одного пункта не хватает.

* * *

Концепция цифровизации тесно связана с идеей Четвертой производственной революции (Клаус Мартин Шваб), поддержанной бюрократами и оспариваемой экспертами. Промышленная революция должна увеличивать производительность труда, темпы роста производства и т.д. В настоящее время темп роста производительности труда составляет 0,4% . Однако Шваб, говоря о Промышленной революции (4-й) полностью поменял содержание этого понятия: «Четвертая насильственная производственная революция отличается тем, что она не меняет то, что вы делаете, она меняет вас. Если вы, например, применяете что-то, что меняет ваш геном, то вы становитесь модифицированным, и конечно, это оказывает влияние на вашу идентичность». Таким образом, суть 4-й промышленной революции – это биоцифровизация, то есть, изменение генома. В октябре 2019 года Гейтс говорил о создании некого РНК-комплекса, который необходимо массово протестировать, что наводит на определенные размышления по поводу «пандемии» и тотальной вакцинации. При этом поколение людей и, в частности, чиновников, воспитанных на фантастических утопиях и фэнтези, не воспринимает угроз, которые несет или может нести в себе биоцифровизация, но мнит, что очередной ящик Пандоры от современной науки сулит им исключительно магические блага и перспективы земного рая.

 

В начале октября 2021 года вице премьер Чернышенко на заседании Наблюдательного совета автономной некоммерческой организации «Цифровая экономика» озвучил план цифровой трансформации российской экономики. По сути, речь идет о включении нашей экономики в глобальную сеть цифровой регуляции и контроля на правах младшего партнера, что не может не напоминать о бусах и ситуации «свободной» торговли европейцев с туземцами.

 

Давосский экономический форум (ВЭФ) – это таран ультраглобалистов с их планами «перезагрузки» мiра, т.е. замены политического мiроустройства корпоративным, поглощения национальных государств корпорациями (а значит, и уничтожения традиционных ценностей и традиционной идентичности).

 

Когда государство на словах провозглашает борьбу за суверенитет, традиционные ценности и умеренный консерватизм (Валдай) и при этом на деле подписывается под «зеленые» программы и 4-ю Промреволюцию, то вряд ли будет оправдано удивление наблюдателя, если у граждан сей державы появятся признаки неадекватного поведения на фоне созерцания симптомов когнитивного диссонанса в пирамиде властных структур. «Всякое царство, разделившееся в себе опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит» (Мф. 12:25) А это значит, что во властях предержащих либо присутствует некое недопонимание в системе корреляции собственных целей и действий, либо наоборот, абсолютное понимание своих действий и их прикровенных до времени последствий.

 

Надзорный капитализм вырастает из цифровизации, в основе чего лежат объективные процессы роста интеллектуальной собственности. Таким образом, цифровизация – это нейтральный процесс, а вот Цифровые Платформы, которые возникают как новые формы господства над человеком и новая форма контроля поведения – это совершенно другое дело. Аналогия: производственные машины, которые сами по себе нейтральны, но их смысл, в зависимости от формы собственности на средства производства меняется от усилителя эксплуатации до орудия решения производственных задач и уменьшения доли ручного руда.