Вильям Скотт

Никогда не любила лето — непременная суета с отбыванием хоть куда-то, чтобы сдать главный экзамен года. Всем плевать, как я провела зиму или весну, и только лето волнует всех даже на государственном уровне (если вспомнить несдыхалую тему сентябрьских школьных сочинений). А главное, лето всегда обещало и жухлило, и вместо костра на побережье и волоокого парня с гитарой подсовывало… Да неважно, главное что не сбылось как надо, как в песне. Ну и что, что там про gonna be a cold lonely summer, и что поцелуй будет только в сентябре. Это уже скоро, вот-вот, но нет — проскочила опять, и теперь уже никогда.

 

Август, все умерли – Блок, Гумилёв, Георгий Иванов, Цветаева, Парнок и дальше, дальше, по нисходящей — или восходящей — через осень в зиму. Самое время двинуть через осень, туда, куда тащит календарь и паспорт, смело посмотрев сентябрю в лицо (или на себя в зеркало), а ещё лучше — зажмурившись, с криком «банзай» (в смысле «воты лета прашшллоу»)! Не видеть, не слышать, не читать, и я не хочу стихов, обсуждений стихов, разговоров о стихах. А лента только из этого и состоит — хэштег_старое, хэштег _новое, конкурсы и их итоги, камон. Предлагает дружбу NN, профиль можно и не смотреть, 67 общих друзей (угадайте, кто).

 

Бальзамом — художники, они куда проще — утром фото завтрака (красиво разложенные нехитрые бутерброды, яичко всмятку напополам, привявший букетик бурьяна в банке, чесночина, коровка-гжель с отбитым носом), днем — фото художника или его кошки, вечером — акварелька по мотивам завтрака, включая коровку и чесночину. Тексты к фото чеховские: «Сегодня +37! Ходили в Дикси, купались в Клязьме, на ужин ботвинья». Комментарии «Гений!», «Молодцы!» и «Красавец!»

 

Щедро расставляя лайки куда придется, не приходя в сознание, все равно автоматически включаюсь и выхватываю нисходящее и восходящее, какие-то строчки, раз за разом проходя тест под названием «Какой ты поэт» (никакой). Я обязательно обольюсь слезами над этим, ахну, перечту и вот — смотрите — даже сохраняю в избранном. А пока не трогайте мою пустоту, она внутри и еще вокруг, примерно вот на столько (вытянуть руки перед собой, как будто держишь огромный воздушный шар, или хочешь обхватить двухсотлетнюю сосну, или обнимаешь саму себя — кончики пальцев не сходятся).

 

Я еду в автобусе и рассматриваю старух. До московских им далеко, но всё равно молодцы, и я хотела было сказать, что мой кумир — та, что ждала маршрутку на проспекте Труда, в шляпе и с тату в декольте (букет красных роз), но на самом деле нет. Я скучаю по тем, что в платочках, кому не дашь ни пятьдесят, ни семьдесят, потому что там нет возраста, только мудрость смирения, а про их возраст вспоминают только на похоронах: «Сколько ей было?» — «Семьдесят шесть» — «Молодая ещё».

 

У меня август, я собираюсь двинуть через осень, но не пойму чего мне надо-то — не потяну ни тату, ни смирение, и тест «Какая ты старуха» (никакая) провален, но пересдача каждый день, пока не пройдешь. Из осени в зиму, да. В общем, я предпочитаю такси.

 

Не надо бы рассматривать в лупу то, на что любуются издали. Картины маслом, стихи, друзья, любовники — ко всему относится. Ну а если рассматривать, то сразу, тут же, а не через годы.

 

P.S. Вы заметили, что в клипе всё, всё настоящее — и Джейсон, и гитара, и барышня, и костёр? И музыка

самая настоящая, и стихи.

 

А море нарисованное.