Чернова

Fasten your seatbelts it's going to be a bumpy night (c)

что, наверное, звучит, как «Пристегните ваши ремни, это будет ухабистая ночка» (с)

 

Не знаю, насколько часто этот сюжет встречался в литературе, у меня стойкое ощущение дежа-вю, или дежа-ли, что вернее, словом [в одном из неснятых фильмов Федерико Феллини] в одном из ненаписанных романов Харуки Мураками (или даже более утонченного японца) была подобная ситуация, только там речь шла не о театральных подмостках, а о пианистке и ее ученице. Возможно, навеяно. Возможно, это в целом интересная тема для авторских измышлений, хотя, нужно учитывать, что в основу сценария легла история из реальной жизни, которую одна девочка тиснула в рассказ и радиопьесу, которые один ушлый кинопродюсер не мог обойти своим загребущим вниманием в доме, который построил Джек.

 

И у меня, конечно, есть вполне закономерный вопрос: неужели у мужеского пола такого не бывает? Что, только женщины, только хардкор? Опять лютая дискриминация и навешивание всех собак на роскошистое манто? Или все-таки это какой-то исключительно женский врожденный/воспитанный порок?

 

Но две минуты о сюжете. Есть стареющая театральная звезда, харизматичная актриса, женщина в надвинувшемся на нее кризисе, и этой темы вполне достаточно для всяких благородных донов, чтобы любовно ходить за актрисой с камерой по пятам и кадрировать трагедию, а в одном отдельном случае трагедию даже преодолевать. И я, пожалуй, очень ценю всех троих (четверых теперь) благородных донов, ибо надели они на объективы своих камер совершенно различные смысловые фильтры. И, конечно, прекрасен только Джон (thousand kisses deep), ибо Джон прямой речью сказал: «Пошли вы все к черту!» и все они — пошли. Здесь же понятно, почему Бэтт Девис дали «оскара» (по легенде именно она позолоченной статуэтке имя и придумала), ибо главный подстрочник фильма — это как раз стареющая харизматичная актриса, женщина в надвинувшемся на нее кризисе, и Бэтт отыграла на пять с двадцатью плюсами. Красивше при роли только Элизабет Тейлор в старом великолепном спарринге «Кто боится Вирджинии Вульф?». Это два таких случая в мировой кинематографии, когда женщина играет Женщину, а не манекен. Но оставим подстрочник, и вернемся к проблематике.

 

Проблематика такова, что помимо стареющей актрисы есть еще ее [так сказать] преданная фанатка, этакая совершенно невзрачная бедная родственница, которая однажды приходит в жизнь стареющей актрисы и постепенно, пядь за пядью, присваивает эту жизнь себе. Не переставая улыбаться, строить из себя преданную поклонницу, рабско-влюбленно-льстивое существо. В глаза она обезоруживает своей угодливой трогательной жалкостью замызганного бездомного щеночечка (недаром актриса замечает, что фанатку хочется защитить) и самоотверженной готовностью сигать ради кумира в огонь, а за глаза — цинично, методично, целеустремленно захватывает плацдарм за плацдармом, интригует, строит козни и крадет эту чужую, знаменитую, харизматичную жизнь. Тут даже не паразитизм (хотя, с учетом того, что паразит все-таки разрушает своего хозяина, можно сказать, что и он), тут что-то иное.

 

И у меня, конечно, есть другой вполне закономерный вопрос: зачем?

 

Я могу, к примеру, понять, почему Ева «прислуживает», лицемерит, расстилается. Это, возможно, путь меньшего сопротивления для ее карьеры. Только не рассказывайте мне красивые сказки, что, будучи достаточно амбициозными, никогда не использовали других людей, не занимались этой эмоциональной коррупцией. Хоть что-нибудь да было. Может, не в таких самоуничижительных масштабах, что аж тошнит, а от Евы в первой половине приташнивает сильно, но все-таки, все-таки. Ангелов среди людей амбициозных не бывает. И предположим, если Евой движет желание быть богатой и знаменитой, как Марго (какую-нибудь банальную зависть я здесь не беру в расчет, не так сыграно), то — да, скопировать саму Марго, воспользоваться ею, как ключом, немного потерпев роль прислуги, - это наилегчайший путь. Но там есть очень противоречивая сцена с платьем, и по ней Ева все же хочет театра, а не статусов.

 

И я перестаю понимать — зачем ей именно это?

Неприятные вопросы. Методично изучая другого, копируя его стиль, манеру (пусть даже в писанине) — чего мы в итоге хотим?

Его славы?

Его жизни?

Какой ценой?

Зачем?