Перцевая Людмила

Разгоревшиеся страсти вокруг перловок (забавный, кстати, родился термин, удачный!) меня сильно удивили. Казалось бы, речь идет о самой заурядной ярмарке тщеславия, взращенной за годы конкурсной борьбы за звания, кубки, регалии, рамочки и места в залах почета. Взращенной, раздутой, но при этом всё так же девственно-свежо ранящей наших поэтов – до истерик, хлопанья дверьми, взаимных оскорблений и бесконечных выяснений отношений. Да ведь ничего нового в такой реакции на стихи друг друга в таких подборках нет, хоть они увидели свет в концентрированном виде, хоть в рассеянном, в высказываниях судьи по полю конкурса! Что уж так болезненно реагировать на мнение одного читателя, возведенного в ранг судьи, на стихи другого – в ранге конкурсанта?

Понеслись какие-то сентиментально-высокопарные речи о трогательно ранимых сочинителях, которые почему- то сюда выходят от постели смертельно больных или сами почти на последнем издыхании… Требуется предельная душевная чуткость и ласковость, когда читаешь графоманскую бредятину.

Господа, все под никами, без справки от врача, на дворе – эпидемия, поди, догадайся, тролль со своими остротами выскочил на танцплощадку, вообразивший себя новатором, или калика-перехожий, желающий отвлечься от всех тягот земных. По-моему, это вообще запрещенный прием при оценке художественного уровня опусов; свою стойкость при восприятии критики должен оценивать сам конкурсант, есть повышенная температура – не лезь в воду, то есть под ледяной душ!

Однако, после чтения длинных полос препирательств людей мне уже почти известных, симпатичных, с отличительными чертами, стало как-то скучно и пусто. Уже нет ни новизны, ни искорок особого поведения в виртуале, что очень занимало поначалу, ни открытий новых форм. Сама виновата. Слишком долго тут сижу.

К старости стала мало мобильной. Или уж очень одиночества страшусь? Так и тут …

Вчера читала Лескова «На краю света» о чудесах православного миссионерства, вещь пронзительная и поразительно современная по чувству и смыслу. Невольно припомнился рассказ из зарубежного, как миссионер, возвращаясь из диких краев после долгих подвигов и обращений во христианство, на корабле встречает женщину вызывающе легкого поведения. Круто обламывает ее, подчиняет себе, читает ей проповеди и почти в монахиню превращает… А потом соскальзывает в соблазн – и весь труд насмарку!

И так у меня эти два сюжета сшиблись, православный и католический, что просто ни о чем думать не могу. Но самый-то ужас в том, что не могу вспомнить автора! И спросить некого, где же этот эрудит Сергей Николаев-Смирнов, может он помнит? Интересно, если бы я этот вопрос вынесла в альбом, много бы предложений мне нанесли наши интеллектуалы? Хожу среди своих шкафов, шарю глазами по полкам – без результата!