Голева-Мурычина Татьяна

14 окт 2020

...Но, знаете, шикарно умер. — Здесь нет поэта Гумилёва, здесь есть офицер Гумилёв.

Свидетель гибели Гумилёва, чекист, рассказывал:

«Да… Этот ваш Гумилёв — нам, большевикам, это смешно.

Но, знаете, шикарно умер.

Я слышал из первых рук.

Улыбался, докурил папиросу… Фанфаронство, конечно.

Но даже на ребят из Особого отдела произвёл впечатление.

Пустое молодечество, но всё-таки крепкий тип.

Мало кто так умирает.

Что ж, свалял дурака.

Не лез бы в контру, шёл бы к нам, сделал бы большую карьеру. Нам такие люди нужны…»

B ЧК он держался мужественно, на вoпрос конвоира, есть ли в камере поэт Гумилёв, ответил:

— Здесь нет поэта Гумилёва, здесь есть офицер Гумилёв.

На стене камеры Кронштадской крепости, где последнюю ночь перед расстрелом провёл Гумилёв, были обнаружены нацарапанные стихи.

«B час вечерний, в час заката

Каравеллою крылатой

Проплывает Петроград…

И горит на рдяном диске

Ангел твой на обелиске,

Словно солнца младший брат.

Я не трушу, я спокоен,

Я — поэт, моряк и воин,

Не поддамся палачу.

Пусть клеймит клеймом позорным —

Знаю, сгустком крови черным

За свободу я плачу.

Но за стих и за отвагу,

За сонеты и за шпагу —

Знаю — город гордый мой

В час вечерний, в час заката

Каравеллою крылатой

Oтвезет меня домой»