Николаев-Смирнов Сергей

Большое пучеглазое дитя нежно обняло свою маленькую маменьку, смеясь от радости, что видит её повеселевшей; неуклюжие руки с неожиданной ловкостью пригладили её растрепавшиеся волосы, смочили глаза и лоб холодной водой, снова сжали её в объятиях и, наконец, усадили на прежнее место у окошка. Туда же, к окошку, Мэгги с невероятными усилиями, совершенно впрочем излишними, подтащила деревянный сундучок, на котором привыкла сидеть в подобных случаях, уселась, обхватила руками колени и, пожирая Крошку Доррит совсем круглыми от нетерпения глазами, сказала:

 

– Ну, теперь сказку, маменька, только интересную.

 

– Какую же тебе рассказать сказку, Мэгги?

 

– Про принцессу, – сказала Мэгги, – но чтобы про настоящую принцессу. Каких на самом деле не бывает.

 

Крошка Доррит на минуту задумалась; потом немного грустная улыбка появилась на её лице, порозовевшем в лучах заката, и она начала:

 

– Жил-был когда-то славный король, и у него было всё, чего только может пожелать душа, и даже ещё больше. Было у него золото и серебро, алмазы и рубины, и много-много других сокровищ. Были дворцы, были…

 

– Больницы, – вставила Мэгги, ещё крепче обнимая свои колени. – Пускай у него будут больницы, там ведь так хорошо. Больницы, где дают курятину.

 

– Да, и больницы тоже были, всё было.

 

– И печёная картошка была, да? – спросила Мэгги.

 

– Сколько угодно.

 

– Батюшки! – ахнула Мэгги и прижала колени к груди. – Подумать только!

 

– И была у этого короля дочь, самая умная и самая красивая принцесса на свете. Когда она была маленькой, то всегда знала свои уроки наперёд, до того, как учителя объяснят их, а когда подросла, то все дивились на неё, как на чудо. А неподалеку от дворца стояла хижина, и в этой хижине, одна-одинёшенька, жила бедная женщина, маленькая-маленькая, совсем крошечная.

 

– Старушка, – вставила Мэгги, причмокнув губами от удовольствия.

 

– Нет, не старушка. Напротив, молоденькая.

 

– Как же это она не боялась жить одна, – сказала Мэгги. – Ну, рассказывайте, рассказывайте.

 

– Каждый день принцесса проезжала мимо хижины в своей золотой карете, и когда бы она ни проехала, маленькая женщина всегда сидела за прялкой у окна и глядела на принцессу, а принцесса глядела на неё. И вот однажды принцесса приказала кучеру остановить лошадей, вышла из кареты и подошла и заглянула в дверь хижины. Маленькая женщина и на этот раз сидела за прялкой и глядела на принцессу, а принцесса глядела на неё.

 

– Это как в игре: кто кого переглядит, – вставила Мэгги. – Дальше, маменька, дальше.

 

– Принцесса обладала волшебным даром: она знала все тайны и секреты, и вот она сказала маленькой женщине: «Зачем ты её тут прячешь?» Тогда маленькая женщина поняла, что принцессе известно, почему она живёт в хижине совсем одна со своей прялкой, и она бросилась перед принцессой на колени, умоляя не выдавать её. Принцесса сказала на это: «Я тебя никогда не выдам. Но ты мне её покажи». Тогда маленькая женщина, вся дрожа от страха, как бы кто не застал её врасплох, затворила все ставни, заперла все засовы, открыла тайник и показала принцессе – тень.

 

– Батюшки! – сказала Мэгги.

 

– Это была тень Кого-то, кто однажды прошёл мимо хижины, но давным-давно скрылся в далёких краях, навсегда и без возврата. Тень была прекрасна, и маленькая женщина показывала её принцессе с такой гордостью, точно это было дивное, бесценное сокровище. Принцесса посмотрела на тень и спросила: «Так ты и стережёшь её день и ночь?» Маленькая женщина опустила глаза и прошептала: «Да». Тогда принцесса сказала: «Почему ты так дорожишь этой тенью, напомни мне». И маленькая женщина ответила: «Потому что среди проходивших когда-либо по этой дороге не было никого лучше и добрее; с этого началось». И ещё она сказала, что никому нет вреда или обиды от того, что она хранит эту тень; ведь Кого-то уже нет здесь, он давно вернулся к ожидавшим его…

 

– Так этот Кто-то – мужчина? – спросила Мэгги.

 

Крошка Доррит смущённо сказала: «Да, кажется», – и продолжала рассказывать:

 

– …вернулся к ожидавшим его, а воспоминание принадлежит тому, кто это воспоминание хранит, оно ни у кого не украдено и не отнято. На это принцесса сказала: «Да, но когда-нибудь ты умрёшь, и после твоей смерти его найдут здесь». Но маленькая женщина ответила, что, когда настанет её час, оно сойдёт в могилу вместе с нею, и никто его не найдёт.

 

– Понятное дело, – сказала Мэгги. – Ну, рассказывайте дальше.

 

– Ты, верно, догадываешься, Мэгги, что принцесса, услышав это, очень удивилась.

 

– Ещё бы ей не удивиться, – сказала Мэгги.

 

– Вот она и решила наблюдать за маленькой женщиной, чтобы узнать, чем всё это кончится. Каждый день она проезжала мимо хижины в своей золотой карете и всегда маленькая женщина сидела за прялкой одна-одинёшенька и глядела на неё, а она глядела на маленькую женщину. Но вот однажды принцесса увидела, что колесо у прялки больше не вертится, а маленькой женщины нигде нет. Она послала своих слуг узнать, отчего не вертится колесо и куда девалась маленькая женщина, и слуги, воротясь, доложили ей: оттого не вертится колесо, что некому больше вертеть его – маленькая женщина умерла.

 

– Надо было свезти её в больницу, – сказала Мэгги, – там бы она выздоровела.

 

– Принцесса всплакнула немножко, самую чуточку, потом вытерла глаза, вышла из кареты на том самом месте, где выходила прошлый раз, и подошла к двери. Теперь уже некому было глядеть на неё, и ей не на кого уже было глядеть, поэтому она вошла в хижину и принялась искать тень. Но сколько она ни искала, так и не нашла ничего; и тогда она поняла, что маленькая женщина говорила правду. Её воспоминание не грозило смутить ничей покой, оно вместе с нею сошло в могилу, и вместе с нею спит там теперь вечным сном. Вот и вся сказка, Мэгги.

 

Последние лучи солнца ударили, видно, прямо в глаза Крошки Доррит, так что ей даже пришлось закрыться от них рукой.

 

– А она была уже старая? – спросила Мэгги.

 

– Кто – маленькая женщина?

 

– Угу.

 

– Не знаю, – ответила Крошка Доррит. – Но даже если бы она была совсем дряхлой старушкой, от этого ничего не изменилось бы.

 

– Ну, всё-таки, – сказала Мэгги. – Хотя, может, и вправду не изменилось бы. – И задумалась, уставясь куда-то в пустоту.

 

 

Чарльз Диккенс. Крошка Доррит. Книга первая «Бедность». Глава XXIV. Предсказатель будущего.

Charles Dickens. Little Dorrit. Book the First: Poverty. Chapter 24. Fortune–Telling.

 

На английском – словом "voracious" Диккенс будто маркирует начало сказки Крошки Доррит, это слово встречается ровно единожды в этом его романе. В русском языке схожий смысл этому слову в данном контексте – "проглатывать или глотать книги".

 

//