Добычина Таисия

Всем известно, что разборки в общественных густонаселённых местах — это всегда эмоционально, живо и занятно со стороны наблюдателя. И вот, начиная работать над стихотворением И.Лунёва «В автобусе», я сразу определилась, что оно должно быть ярким, пылким, страстным, но в то же время естественным и правдоподобным. А чтобы получилось именно так, надо проделать над произведением немалую работу. Что самое сложное в этой работе? Для меня — найти интересное и оригинальное решение стихотворения, что есть перевод произведения автора-поэта из написанного текста в звучащую со сцены речь. Думаю, решение этого стихотворение я нашла. А когда решение уже есть, ничто не мешает погрузиться в сладостный творческий процесс.

Чем вообще отличается наша речь в быту от чтения вслух авторского стихотворения? В жизни мы произносим слова, предложения непроизвольно, после того, как тот или иной образ сформировался в нашем сознании, поэтому интонации получаются живыми. Например, если нас спросили, как мы встретили новый год, как пройти на улицу Садовую, что у нас в данный момент делается на дачном участке, мы, отвечая на подобные вопросы, сначала представляем себе определённую картину, а уж потом начинаем её расписывать, исходя из того, что увидели внутренним взором. А если нам надо описать дачный участок, но не просто ради того, чтобы дать информацию, какой он, а целенаправленно, например, покупателям, чтобы этот участок выгодно продать, речь приобретёт иную интонацию: добавляются нотки восхищения, восторга.

А теперь сравним: выберем стихотворение и прочитаем чужой нам текст. Что изменилось? Мы из естественных жизненных условий перешли в специально созданные, поэтому наша речь утратила простоту, стала монотонной, скучной, чужой. Оно нам интересно так читать? Разумеется, нет. Значит, ставим себе задачу — из искусственно созданных условий выйти в естественные. Как этого добиться? Ответ очевиден — представить и пережить всё то, о чём повествуется в выбранном стихотворении. К.С. Станиславский дал терминологическое название такого процесса — создание «киноленты видения», а работу чтеца он представлял как внедрение его видений в слушателей. Т.е. за словами, которые произносит чтец, скрывается целый видеофильм, и слушателям чтец передаёт не просто слова, а свои ощущения от просмотренного внутренним взором фильма. Поверьте, это всегда слышно, когда чтец просто, ничего не вкладывая и не представляя, произносит слово за словом, или фальшивые интонации, которые рождаются не в результате представленного и пережитого, а просто интонация ради интонации. Ну и, конечно, если чтец будет внедрять в слушающих свои видения, это тоже будет ощутимым.

Итак, теперь понятно, что нам надо сделать с выбранным стихотворением «В автобусе», чтобы его исполнение получилось ярким и незабываемым. Рисуем киноленту видения! Нас в институте реально заставляли эту киноленту рисовать карандашами или фломастерами, даже если художественных навыков абсолютно никаких. Такое рисование тоже имеет смысл — оно помогает предупредить недобросовестную работу над стихотворением, потому что когда не стоит задача изобразить что-то на бумаге, воображение может расслабиться и не вникать дотошно в картину, а обязательность бумажного оформления заставляет чётко эту картину увидеть внутри себя. И даже если рисунок получится корявым, ни о чём, зато внутренним взором всё будет видно чётко, со всеми подробностями, цветами и деталями. Т.е. рисование на бумаге избавляет от синдрома ленивого воображения.

 

Начнём.

Первый кадр киноленты. Уточню, что под кадром мы будем понимать не зафиксированную картинку, а некий видеоролик, т. е. картинки во времени в отношении одного события. Может, правильнее было бы и называть не кадр, а видеоролик. Подумаю ещё над этим, путь пока будет условное «кадр». Сразу будем давать кадрам название. Итак,

 

Первый кадр «Представление автобуса»:

Автобус был потрёпанным «слегка»,

Он глох не через каждый метр едва ли,

Здесь надо сначала увидеть этот автобус. Какой он? Пазик, икарус? Какого цвета? Государственный или частный? Что значит потрёпанный? Если слегка в кавычках, то значит автобус этот — конкретное одоробло, которое дымится, с ржавчиной и прилипшими кусочками грязи на внешних деталях. Далее говорится, что он через каждый метр глох. Т.е. мы должны представить небольшой путь, проделанный этим автобусом. Значит, картина должна выйти за пределы автобуса, мы должны видеть и дорогу, по которой он едет. Какая она? Убитая? Какое время года? Есть ли на обочине насаждения? Или это многолюдный город? Моё воображение нарисовало лето, я увидела, как у автобуса открыты все окна, залатанное дорожное полотно, на котором кое-как сделан ямочный ремонт, а вокруг высокие зелёные деревья. Как автобус глох, я тоже увидела, понаблюдав за его ходом пару минут.

А теперь ВНИМАНИЕ! ГЛАВНАЯ МЫСЛЬ! Думаю, у кого-то на данном этапе уже возник закономерный вопрос — а зачем вот это всё надо рисовать своим воображением? Не лишнее ли это? Отвечаю: конечно, такое рисование имеет свою цель — просмотреть внутренним взором видеофильм надо для того, чтобы от увиденного и закреплённого в нашем создании события родилась своя уникальная интонация, когда мы об этом событии будем говорить вслух. Т.е. создаём киноленту видения мы целенаправленно: задавая себе вопрос за вопросом мы расшевеливаем своё воображение не просто ради того, чтобы увидеть картину, а чтобы эта картина вызвала в нас определённые чувства, а вызванное чувство приобрело интересное речевое оформление. Запомните, никогда не надо искусственно искать интонации, интонация — это краска мысли, это выражение наших чувств в процессе внедрения в слушателя наших видений.

И как в моём прочтении выразился увиденный кадр под №1? Первую строчку я произнесла с иронией, выделив логическим ударением слово «слегка» (ироническая интонация показывает, что потрёпанным он был совсем не слегка) и сделав перед ним паузу, чтобы логическое ударение прозвучало чётче. Во второй строчке появляется пояснительно-укоризненная интонация, которая и должна показать слушателю, что автобус был довольно хорошо потрёпанным, чуть ли не убитым.

 

Второй кадр «Представление водителя»:

Но твёрдая водителя рука

Уверенно лежала на «штурвале».

 

В другой руке мобильник он держал,

Болтая по-таджикски, и при этом

Ел семечки, весьма задорно ржал,

Переключался и считал монеты.

Ну, думаю, такой образ каждому из нас встречался. Типичный человек в типичных предлагаемых обстоятельствах. Какое отношение может быть к водителю, который вместо того, чтобы внимательно следить за дорогой, ест семечки, болтает по телефону, во время движения принимает деньги за проезд да ещё нагло ржёт? У меня возмутительное: прям Юлий Цезарь нашёлся, все дела одновременно успевает выполнить. Вот это возмущение-осуждение я передала во второй строфе. А в 3,4 строках первой строфы образ водителя пока выглядит как положительный. Вот поэтому я немного поиграла на контрасте: 3,4 строки произнесла как похвалу, а во 2 строфе — облом: ан нет, водитель-то у нас несерьёзный: больше своими делами занимается, чем обязанностями.

 

Третий кадр «Дополнение к первому кадру»:

Автобус по окраине катил,

Хрипел предсмертно и пыхтел устало.

Продолжаем съёмку движения автобуса. Итак, видим окраину: людей нет, одни пейзажи. Автобус — единственное живое существо в этом пространстве. Вот прям вижу, как это одоробло отравляет атмосферу своими газами, которые извергаются из него в большем количестве, чем это должно быть, и мысленно чувствую себя пассажиром этого автобуса, которому только и кажется, что автобус вот-вот встанет прям на дороге на ремонт, а пассажиров высадят.

 

Четвёртый кадр «Представление пассажиров»:

В салоне сотня злобных буратин

Сидела, крючилась, висела и стояла.

 

Сто разных судеб, как одна судьба.

Не знаешь — где столкнёт, где доведётся...

В замызганном салоне шла борьба.

Борьба за лучшие места под солнцем.

На примере этого кадра хочу уведомить о том, что нельзя рисовать киноленту, если есть хоть одно слово, которое чтецу непонятно. Надо обязательно выяснить, что это слово означает, для чего оно здесь вообще. Вот мне, например, непонятно было, почему пассажиры названы буратинами. Я полезла в сеть. Узнала, что есть, оказывается, синдром Буратино, этот термин даже используется в медицинской энциклопедии. В общем, прочитав выложенную в сеть информацию о буратинах, я сделала вывод, что буратинами автор назвал пассажиров, намекая, что ехали в автобусе люди, мягко говоря, простые, далеко не интеллигенты, а если сказать грубо, но точно — быдло. Можно представить, как они сидели, крючились и стояли, но вот висели? Это как? Пытаюсь увидеть, и вот перед моим взором предстал один такой буратино, которого толпа буквально выпихивала через открытое окно и поэтому он оказался как бы повисшим на окне. Эта картина является довольно оригинальной, поэтому в слово «висела» я вложила интонацию удивления. Какое при чтении отношение демонстрировать к этим буратинам? Мне увиделось нечто добродушно-снисходительное, лёгкая ирония, особенно на словах о сто судьбах как об одной. Далее акцент делается на замызганный салон, я таковой так и не смогла представить, потому что я увидела настолько забитый буратинами салон, что за этой многочисленной толпой невозможно разглядеть его внутреннее убранство. А дальше самое интересное — разборки!

 

Пятый кадр «Бабулины баулы»:

Сложила бабка на сиденье кладь,

Ни разу этим не смущаясь даже,

Её просили вежливо убрать,

Аргументируя, мол, не отсек багажный.

 

- Мои баулы! Ставлю, где хочу!

А в голосе звучала боль обиды, -

К тому же я за свой багаж плачу.

И всё, и хватит, и отлезьте, гниды!

 

Ей тут же поспешили предложить,

Да не со зла, но в рамках антитезы,

По остальным сиденьям разложить

Бельё, вставную челюсть и протезы...

Ну эта сцена — настоящий фарс: полоумная бабуля, которая реально считает, что её баулы выше людей, поэтому именно они достойны пассажирского места. Я увидела бабулю без платочка, с коротко стриженными седыми волосами, которая на правой стороне салона заняла двойное сиденье: одно место, у окна, для себя, рядом — для своих двух знаменитых клетчатых сумок, набитых всяким барахлом. Представила сцену, как несколько граждан желали занять место баулов, объясняли бабуле по-доброму, что это места для пассажиров, а не для багажа. А вот когда другая бабуля, но помоложе решила действовать и насильно поставить баулы на пол, их хозяйка навалилась на своё добро и произнесла «Мои баулы! (подтекст — не смейте трогать)..» Понятно, откуда интонация обиды: кто-то посмел прикоснуться к её сокровищам. Последние две строчки этой строфы я прочитала с интонацией, переходящей от обиды к угрозам, тем более что заканчивается её речь ругательным словом — гниды. Это должно было быть произнесено с угрозой, чтобы все отстали. К сожалению, хочу заметить, что в записи, которая выставлена для прослушивания, у меня эта задумка не очень ярко получилась, какой-то слабоватый переход оказался, были варианты дублей, где это звучало лучше. Но, как говорят, не бывает двух одинаково сыгранных спектаклей, так хочется сказать, что не бывает и двух совершенно одинаковых прочтений. Это особенно чувствуется, когда начинаешь записывать своё исполнение. Записываешь, слушаешь, не понравился один фрагмент, переписываешь, а там другой фрагмент прозвучал хуже, чем в предыдущей записи. Вот и выбираешь тот её вариант, который в целом ближе к задумке.

Но вернёмся к бабуле. После зло произнесённого ею слово «гниды» с этой непрошибаемой старухой никто связываться не стал. И даже какой-то мужской голос в толпе перевёл всё это дело в шутку, предлагая по-доброму бабуле занять и другие места для её прелестных аксессуаров. Может, этот фарс сбабулей и продолжился, но тут на весь салон громко раздался крик отчаяния, и внимание всех буратин обратилось в сторону нового возникающего очага конфликта...

 

Шестой кадр «Пьяный мужик»:

И на другом конце уже возник

Конфликт локальный очагом пожара:

Оттуда громко донеслось: «Мужик!

Меня сейчас стошнит от перегара!»

 

В ответ ханурик первым стал тошнить.

И в тесноте, средь шума и протеста,

Ещё сумел мыслю я уловить:

«Как обнаружилось в салоне столько места?!»

 

Бедняга вмиг отправился за борт,

Где принялся в пыли дорожной сразу

Свой сюрреалистичный натюрморт

Дописывать с огромным энтузиазмом.

Здесь хочется обратить внимание на то, что это, конечно, хорошо, когда чтение яркое, живое. Но когда оно продолжается слишком долго, это тоже может утомлять. Чтобы держать внимание слушателя, необходимо менять темпоритм (темпо-ритм) на протяжении чтения всего стихотворения. Но опять хочу подчеркнуть, что менять темпоритм надо не механически, не ради смены темпоритма, а надо искать эти разные темпоритмы с помощью рисования происходящего действа, которое помогает нам найти нужную интонацию.

В автобусе свершились две эмоциональные сцены: с бабушкой и пьяницей. Но повествовать об этих сценах нельзя с одинаковым градусом пылкости. Поэтому у меня сцена с бабулей в силу её фарсового характера вызывает нотки недоумения и снисходительности, Чего кричать на человека, который не в себе? Лучше уж добродушно пошутить. Что касается пьяницы, вот здесь я позволила одному из буратин дать волю эмоциям. Вот представьте себе: автобусная давка, и сдавило лицом к лицу двух мужчин, один из которых еле стоит на ногах, его в буквальном смысле толпа держит в вертикальном положении, и от него жутко разит перегаром. Другой, трезвый, который волею судьбы вынужден был вдыхать в себя пары отвратительного запаха, терпел-терпел, терпел-терпел, пытался изменить своё местоположение, но толпа вновь его сталкивала лицом с алкоголиком. И вот терпелягу прорвало и поэтому он громко задыхающимся голосом прокричал, что его сейчас стошнит от перегара. И тут уже все буратины резко переключили своё внимание от бабули в сторону раздавшегося крика. Возможно, этот крик оказал некоторым спасительную услугу: люди, стоявшие рядом с пьяным мужиком, вовремя оценили ситуацию и смогли сгруппироваться, чтобы предоставить несчастному место для удовлетворения его физиологических нужд, в противном случае этим местом были бы сами люди. Я бы избавила себя насыщать кадры своей киноленты такими натуралистическими подробностями, тем более сам текст это позволяет. Считаю, что герой, от имени которого ведётся повествование, так и не увидел безобразную сцену с пьяницей, он находился на другой стороне автобуса, поэтому всё, что он мог заметить — это как вдруг резко, ни с того ни с сего на задней площадке автобуса образовалось воздушное пространство. Это ведь неожиданный факт, поэтому когда я повествую об этом моменте, я вкладываю в него своё отношение — удивление и недоумение — как это так вообще возможно, автобус, видно, резиновый. Но, разумеется, пространство возникло под нереальный шум: крики перебивающих и одновременно дополняющих друг друга пассажиров, ругань, призывы к водителю остановить автобус. Автобус остановился, бедолагу вытолкали и с облегчением вздохнули, а ещё место физиологических отправлений накрыли газетами, которые с удовольствием пожертвовал один из пассажиров во благо всех. Вот это я всё увидела во время чтения строк о событиях шестого кадра. Но на этом они не заканчивается. Далее я продолжаю свой фильм и вижу, как бедняга, скрючившись от страданий и совершая рвотные движения, остался один посреди дороги, песчинкой в огромном пространстве, и как автобус отъезжает от него всё дальше и дальше.

В этом отрывке есть два слова, значение которых мне необходимо уточнить для лучшего понимания. Слово «ханурик» находится в моём пассивном словарном запасе, поэтому заглядываю в словарь, вижу несколько значений: I. 1. разг.-сниж. Слабый, болезненный человек. 2. Употребляется как порицающее или бранное слово. II. разг.-сниж. Опустившийся, жалкий человек (обычно о пьянице).

Не знаю, стоит ли освежить память и ещё раз прочитать о сюрреализме? Конечно, это не помешает, всё-таки я считаю, что если произносишь слово, то должен хорошо представлять, что за ним скрывается. Но здесь «сюрреалистичный натюрморт» употребляется отнюдь не в прямом своём значении, а в виде эвфемизма, таким образом данная замена придаёт речи ироничное звучание.

 

Седьмой кадр «Салонные разборки продолжаются»:

Автобус явно метил на ходу,

Внутри него звенело и чихало.

Состав салона продолжал борьбу.

Борьба ни на минуту не стихала:

 

- С таким мамоном ездить на такси!

- Полегче локтем!

- Дети! Не бесите!

- Я что, кровать, позвольте вас спросить?!

- А вы на чём, по-вашему, стоите?!

Фильм продолжается. Незапланированная резкая остановка с целью освобождения салона от опасного пассажира существенно сказалась на техническом состоянии автобуса. Отъехав на несколько метров от высаженного ханурика, автобус стал оставлять после себя пятна на дороге, появление пятен сопровождалось со стороны автобуса звуковыми эффектами. От общего плана движущегося по окраине автобуса перемещается в его салон и крупными планами охватываем фрагменты очередных разборок.

На примере этих фрагментов хочется обратить внимание на следующее. В искусстве нет ничего хуже, чем делать что-то вообще. Нельзя вообще читать фразы из вырванного контекста. Чтец должен чётко представлять себе ситуацию и тот момент, когда родились эти фразы, кто, кому и в каких обстоятельствах это произносит. После такой проделанной работы и должна родиться интонация.

Первая фраза про мамон и такси. Я увидела эту картину, но дабы убедиться в достоверности своего видения, я сначала полезла в словарь, чтобы посмотреть значение слова «мамон», поскольку оно тоже у меня в пассивном словаре. Убеждаюсь, что видение моё оказалось верным. Мамон в одном из значений — это устар. Утроба, брюхо (как символ алчности, обжорства, стяжательства). Я представила старика (вот и оправдание, что слово мамон используется здесь в устаревшем значении) с тоненьким голосочком, сидящего на последнем сиденье (таком, на котором едешь как бы задом наперёд), рядом с этим сиденьем поручни, за них держится тучный мужик, а его огромный живот прям так и норовит сесть на колени к старичку. Поэтому старичок и делает замечание: «С таким мамоном ездить на такси!»

Далее крупный план перемещается в центр салона. Там в проходе один из стоящих буратин держался за поручень то левой, то правой рукой, то обеими, смена рук происходила так часто, что стоящая рядом дамочка, получающая от такого соседа частые удары локтем в своё плечо, вынуждена была сделать замечание: «Полегче локтем!»

Вы представьте ситуацию, когда гиперактивных детей (я представила двоих), которые ни секунды не могут находиться в состоянии покоя, помещают в замкнутое пространство, в данном случае — очертанием этого пространства служат пассажиры. Но дети всё равно будут искать способ проявлять активность. А как это будет раздражать буратин! И как неловко будет чувствовать себя их мать! Вот она и приказывает им угомониться: «Дети! Не бесите!»

Перемещаемся по салону опять на очередной крупный план. Опять в проходе. Автобус выполнил поворот, он получился какой-то резкий. Поэтому одна дама не удержалась и всем телом навалилась на рядом стоящую фифу, которой удалось не потерять равновесие. Поэтому чувствуя своё превосходство в деле сохранения устойчивости, эта фифа с упрёком возмущается, чётко и с дробью произнося слова: «Я что, кровать, позвольте вас спросить?!»

Следующая фраза: «А вы на чём, по-вашему, стоите?!» родилась у меня как аналог ритмического рисунка предыдущей фразы, но произнесённой мужчиной с интонацией обличения. Меня удовлетворил такой вариант воплощения, поэтому я его и оставила, отказываясь додумывать, какая же история скрывается за этим замечанием. Этот случай лишний раз доказывает, что кинолента видения рисуется не ради киноленты видения, а чтобы расшевелить подсознание и вытащить из него нужную естественную интонацию звучащего голоса. Но если находится иное приспособление, то почему бы им не воспользоваться. Вот сейчас вспомнила, как нам рассказывал педагог историю об исполнении одним актёром роли Гамлета. Прочитанный этим актёром знаменитый монолог «Быть или не быть...» вызвал массу восторгов. И когда исполнителя спросили, это какие он интересно приспособления нашёл, чтобы так прочитать, какой внутренний монолог держал в своей голове, тот актёр просто ответил: «Гвозди в полу сцены считал». То есть такое действие позволило актёру решить сцену монолога. Видимо, сосредоточенность на гвоздях, логическая нить счёта, ищущий очередных гвоздей взгляд помогли актёру вытащить наружу соответствующие эмоции.

 

Восьмой кадр «Застыло время на переезде»:

Меж тем автобус из последних сил

Стыдливо доползал до переезда...

И как глухие стоны из могил,

Как эхо гулкое из леденящей бездны,

 

Взметнулось ввысь протяжное «о, нет!»

И боевой салон ушел в нокдаун,

Когда на светофоре красный свет

Внезапно вспыхнул, и упал шлагбаум.

 

Застыло время. Смолкли голоса.

Дыша парами пота и бензина,

Скучали буратины полчаса,

Пока по рельсам не прошла дрезина.

Опять общий план, выходим за пределы салона, видим, как по убитой дороге, убогость которой кое-как скрашивают растущие по обочине деревья, одиноко ползёт, загрязняя серыми парами газа атмосферу и оставляя пятна на дороге, наш автобус. Водитель, подъезжая к переезду, хотел немного прибавить скорости, чтобы вмиг преодолеть препятствие, но эта попытка привела к обратному — к внезапной остановке автобуса прям перед переездом (хорошо, что не на самом железнодорожном полотне или не под шлагбаумом), а секунд через десять опустился и шлагбаум. Вот эта картина мне представилась благодаря появлению в тексте слова «стыдливо».

Немного о протяжном групповом звуке «о нет!». Это тот случай, когда общая беда сплачивает, когда по сравнению с ней проблемы каждого в отдельности кажутся ничтожными.

Далее мне показалось необходимым уточнить слово «дрезина». Это слово также из моего пассива. Я примерно представляю, что это, но не настолько, чтобы увидеть чёткую картину. Сначала заглядываю в словарь. Дрезина — это механическая железнодорожная тележка для перевозки людей и грузов на небольшие расстояния, передвигаемая по рельсам вручную или с помощью двигателя. Затем я посчитала необходимым изучить изображения дрезины в сети. В результате у меня появилась находка — создать комический эффект на нелепом противопоставлении. Серьёзное, болезненное, трагическое восприятие пассажирами вынужденной остановки — это всё я попыталась вложить в возглас «о, нет!». И появление ничтожного транспортного средства, из-за которого люди, спешащие по своим делам, застряли на полчаса? Пропускали малюсенькую тележечку, которую вручную работники железнодорожной станции катили. Я понимаю, если бы это был длинный пассажирский состав или вагоны с грузом, важность которых в поднятии экономики нашей страны несомненна. Ради такого и полчаса личного драгоценного времени не жалко. Но когда буратины поняли, ради какой мелочи работники железнодорожной станции сожрали полчаса их жизней, думаю, они сильно разочаровались. Это разочарование следовало передать в строфе о скучающих буратинах, увидевших дрезину. Честно говоря, как и в случае в сцене с бабулей, в выставленном варианте у меня задумка о контрастах воплотилась не на полную мощь.

Отдельно хочу сказать о фразе «упал шлагбаум». Шлагбаум опускается резко, а затем по инерции (в зависимости от степени резкости) делает ещё движение (-я), но с меньшей амплитудой. Вот эти два движения шлагбаума я и пыталась изобразить в звучащем слове, тем более ударный А и губные звуки П и Б перед А в этих словах способствовали передаче эффекта падения шлагбаума. Поэтому я и прочитала «упАл шлагбАум», слегка утрируя произношение ударных А и с немного большей силой налегая на губные П и Б.

 

Девятый кадр «Героический таджик»:

Стремительно к чертям летела жизнь,

Орбиту бороздил наш пёстрый «глобус».

Смеркалось. Героический таджик,

Плюясь, реанимировал автобус.

 

В потёмках тронулись. Вечерняя звезда

В лиловых небесах зажглась приветно.

Пассажиры, наблюдая за проезжающей дрезиной, ещё не знали о главной беде — автобус поломался. После того, как упал шлагбаум, под общие вздохи «о нет!» таджик, мастер своего дела, покинул водительское кресло и полез под автобус. Сплочённые общей потерей времени и бедой в виде поломки автобуса, буратины стали добрей и спокойнее. Поэтому читая строки о летящей к чертям жизни и о глобусе, я вложила в них нотки смирения: где-то там кипит жизнь, а мы вынуждены на несколько часов из этой жизни выпасть, но ничего — переживём, перетерпим. А тут уже и таджик победоносно, как герой, под рокот аплодисментов возвращается на своё рабочее место. Уже начало темнеть, а автобус только пересёк переезд. Можно об этом повествовать с сожалением или возмущением. Но мне захотелось добавить немного романтики, тем более что лиловая звезда к этому располагает и тем более дальше по тексту к этой романтике будет резкий контраст. Итак, буратины расслабились и отдыхали, наслаждаясь природными красотами...

 

Десятый кадр «Новая беда»:

Ничто не предвещало, но беда

Опять в салон прокралась незаметно:

 

От переезда километрах в двух

Кого-то изумительно прорвало,

Сгустился воздух, и тяжёлый дух

Объял салон зловонным покрывалом.

 

Сводило скулы, резало глаза...

Дорога круто вниз вела, петляя...

Водила резко дал по тормозам,

Страданья свалкою усугубляя.

 

И снова расплескалось, понеслось!

Всё ожило, воскресло и поспело,

Смешалось, закружилось, началось,

Расплавилось, стекло и закипело!

Да, жалко расставаться с романтическим настроением, поэтому слова о надвигающейся беде я произнесла с сожалением, а само событие, которое описывает очередной эвфемизм «изумительно прорвало», с издёвкой. А дальше идёт описание последствий такого неприятного события, в своей речи я говорила о них по нарастающей, с технической стороны увеличивая темп прочтения, пытаясь ярче и ярче передать ощущения от зловонного покрывала, когда сводит лицо и начинают слезиться глаза. К этому добавляются обострённые предлагаемые обстоятельства — опасный участок дороги. Высшая точка напряжения оказывается в слове «водила», я его выделила и силой логического ударения, и эмоциональным налеганием. В строчке «Водила резко дал по тормозам» я хотела своей мелодикой речи добиться эффекта резкого торможения и образования свалки. Поэтому слово «водила» выделяется логическим ударением, что должно значить резкий тормоз. Потом пауза. ...резко дал по тормозам — в этом прочтении должна передаться картинка падающих вследствие торможения друг на друга людей.

А дальше становится очевидным, что такой резкий толчок вывел буратин из состояния умиротворённости и созерцания, наружу выползла былая злость. Строфу с глаголами надо прочитать так, чтобы менялся темпоритм произнесения этих глаголов. Представлять конкретные действия в салоне, которые скрываются за каждым из глаголов, мне кажется излишним. Тут главное — создать атмосферу пробуждения и театр всеобщих возгласов злости и возмущения.

У меня в прикреплённой записи есть в произношении этой строфы орфоэпический косяк. Слово «началось» я говорю медленно, выделяя каждый слог (чтобы чётче передать подтекст ожидания бури — что-то будет). И вот это тягучее произношение склонило меня к ошибке: я произнесла слог ЧА со звуком А, тогда как следовало произнести вместо А звук И с призвуком Е.

 

Одиннадцатый кадр «Лирический герой покидает автобус»:

Чем кончилось — я не могу сказать.

Импрессии хватило выше крыши...

 

… Водила резко дал по тормозам...

Я не испытывал судьбу. Я вышел...

Ну здесь уже становится понятным, с какой целью водитель резко дал по тормозам. С одной стороны, от зловонного покрывала пострадало водительское зрение, так необходимое для осуществления безопасного вождения, с другой — остановиться всё же надо было, чтобы открыть двери и проветрить салон автобуса. Вот в этот момент под шумок разборок лирический герой и покинул общественный транспорт. Но чтобы произнести эти строки с естественной интонацией, надо прочувствовать состояние лирического героя. Ведь он не мог просто взять ни с того ни с сего и выйти. Это его действие подготавливалось постепенно, каждая произошедшая в салоне неприятность на шаг продвигала лирического героя к совершению такого поступка. На этом мы и закончим наш фильм, и оставим финал открытым...

 

Ну вот, наше кино готово. Что делаем дальше? Если кинолента видения не рисуется карандашами на бумаге, то хотя бы можно взять распечатанный на текст стихотворения, фигурными скобочками выделить обозначенные нами кадры и подписать их название. Далее, исходя из составленного плана сценария, рассказываем историю своими словами, в прозе, можно сначала о событиях каждого кадра рассказать отдельно, а затем связный рассказ по всем кадрам. Но опять-таки этот рассказ должен быть не ради рассказа, цель его всё та же — поиск живых интонаций.

Когда история, обозначенная в стихотворении, уложилась уже в сознании чтеца, тогда можно переходить к тексту самого стихотворения. Рекомендуется для начала работать над каждым выделенным нами кадром, постепенно соединяя их. Кстати хочу сказать, что когда я перехожу к этому этапу, я уже знаю текст стихотворения наизусть. Этому способствует проделанная ранее кропотливая работа. Перед произнесением каждой смысловой части, я задаюсь вопросами: Какую картину здесь вижу? Какой подтекст скрывается за произносимыми строками? Задача, с которой произношу данный текст? Дополнительные приспособления, ассоциации к тексту? Соответствующая интонация рождается сама собой, когда я чётко знаю ответы на поставленные вопросы.

Технические моменты, за которыми необходимо следить при исполнении стихотворения: смена темпоритма, соблюдение логических ударений и пауз (для этого не помешает поделить текст на речевые такты), наличие психологических пауз и ударений. Конечно, надо сначала знать законы и правила логики и т. п. теорию. Планирую на эту тему тоже что-то написать. А вообще-то при добросовестной работе с кинолентой видения все правильные с точки зрения логики интонации должны родиться сами собой. Но для подстраховки всё же не помешает на бумаге подчёркиванием выделить слово, на которое падает ударение в речевом такте. И ещё раз хочу донести мысль, что технические моменты не надо соблюдать ради технических моментов, они должны органично вписаться в сценическое воплощение стихотворения чтецом.

И напоследок. Перед произнесением текста стихотворения необходимо озвучить имя его автора и название. Это обязательное правило, типа единого орфографического режима при ведении в школе тетрадей по русскому языку, когда в обязательном порядке надо написать число прописью, классная работа, упражнение № посередине и т. п. Если, например, абитуриент на экзамене в театральный вуз не объявит автора и название выбранного им отрывка, на него комиссия как минимум посмотрит с подозрением. И ещё по поводу названия. Мы все знаем, что название — это краткое содержание самого текста. Поэтому его нельзя произносить формально, именно с него надо начинать настраивать слушателя на определённый лад.