Zarevica

У меня был дед. Мы с ним не встретились, он ушёл за полгода до моего рождения. У меня есть его фото, его любила мама и много распрекрасно о нем вспоминала. Может и я его люблю, со слов мамы-то он был прикольным мужиком, что-то же и мне от него перепало. Например, этот рассказ вполне может быть, что он хочет написать.

Война его застала в Крыму, он жил с семьей - женой и двумя пацанами - в Севастополе. Есть довоенное фото мальчиков, он его сохранил, а семью эвакуировали, и они никогда не нашлись после.

Дед не был даже мобилизован, но оказался в плену у немцев в первые дни после нападения. Потом были затяжные бои в обороне города и пленных отбили. Большинство этих пленных после суда мобилизовали в штрафные роты, так дед попал на фронт. Воевал он плохо, героем не был, выживал рядом с уголовниками, рыл окопы - так и говорил после войны всем, не скрываясь. Одна медаль "За взятие Берлина" была у него, я еще её в руках подержала в детстве.

Выживший штрафник почета за это не имел, был сослан на Сахалин. Там этот гуляка и разгильдяй встретил комсомолку певунью и активистку Нюру. Сиротка Нюра, которую эвакуировали из Белоруссии, влюбилась и стала его спасать. Таскала по комсомольским стройкам, перевоспитывала и в итоге молодая семья поселилась в Красноярске. Пятнадцать лет они были вместе, а детей не было. Бабуля моя была уверена, что её прокляла одна из тех, кому её муж успел заделать ребёночка после войны - ведь он был ещё тот ходок. После "снятия проклятия" родилась моя мама.

Всю войну прошёл Антон Семёнович Миньков из города Севастополя, Берлин брал, а героем не был. Сколько детей произвёл сам-то не знал, и я не знаю. Гуляка, бездельник, ухарь и бабский угодник.

Не делаю я никаких выводов, у всех своя память. Хочу чтобы мы были разными, и наши предки тоже должны быть разными: не монументами, не великими и безликими, а живыми в нашей памяти. Это и есть любовь и память.

п.с.: на фото не я, а моя мама - она поздний ребёнок.