Вьюжин Лев

(Ощущение от прочтения)

 

 

Мамай Виталий советовал читать Акима. Давно уже советовал. А сам снова ушёл, страницу закрыл. В таких случаях мне всегда становится как-то грустно и даже несколько обидно. За сайт, за читателей, пользователей, за себя, в конце концов. Но сейчас не об этом, ушёл и ушёл, надеюсь, вернётся.

 

А вот Акима, то есть Савелия Акимова, читать, на мой взгляд, стоит, это я вам точно говорю!

 

«Записи судового журнала» произведение конкурсное. Сам конкурс сложный, с ограничением по времени, и потому оно, произведение, экспромтное, стремительное по созданию, что, конечно же, наложило отпечаток на разные составляющие стиха, но никоим образом не снизило впечатления от авторского мастерства. Причём мастерство не выпуклое, не броское (именно в этом стихе), а сдержанное и даже «аскетичное», если можно так выразиться.

 

Я читал стих, не зная автора, не зная околостихотворной «истории», околопоэтического окружения, не зная имён и фамилий. Просто – работа, поданная на конкурс.

 

 

 

...На бескрайних просторах холодного дикого севера

мы надолго застряли в проклятых дрейфующих льдах.

От команды к апрелю осталось в живых только семеро,

занесённых снегами; вокруг — необъятная даль…

 

 

 

Снова и снова, я не могу пройти мимо хорошей рифмы. «Севера – семеро», «льдах – даль» (вторая пара просто находка, услада поэтическому гурману) — для меня это как условный сигнал, как призывный возглас.

«Здесь можно прикоснуться к хорошей поэзии!» — и я иду на призыв, и очень редко разочаровываюсь. Не обманулся я и на этот раз.

Вот тут мне хочется привести произведение полностью. Поскольку, хотя это фрагменты, обрывки записей и человеческой памяти, но они очень цельные, связанные и стянутые, они неразрывны, пусть вас не вводят в заблуждение ни звёздочки между строфами, ни разбитие самих строф на строки, кстати, очень продуманное и точное.

Читайте:

 

 

 

...На бескрайних просторах холодного дикого севера

мы надолго застряли в проклятых дрейфующих льдах.

От команды к апрелю осталось в живых только семеро,

занесённых снегами; вокруг — необъятная даль…

 

***

 

Отпускает зима неохотно добычу законную,

снизойдя, солнце льётся и минус меняет на плюс.

Ночью слышится треск, будто дышит чудовище сонное,

прогибая хребет под молитвенным

«не убоюсь».

Оставаться опасно…

 

***

 

Путём, преграждённым торосами,

выбиваясь из сил и встречая пустот рубежи,

друг за другом идём, задаваясь попутно вопросами —

продолжать или сдаться? От выбора не убежишь.

Каждый лист судового журнала — страница истории,

Безнадёги, уныния, горьких потерь и утрат.

Горизонт растворяется в дымке, дороги не торены,

не согреться замёрзшему тлеющей искрой костра.

 

***

 

Провалился один в полынью…

двое сгинули полночью…

напоролся на льдину радист…

штурман умер от ран.

Капитан прошептал мне: «Живи… отправляйся за помощью…» —

 

 

И я бросил его.

 

 

Доверяясь попутным ветрам,

я увидел рассвет, очертания города с верфями,

я добрался.

Я выжил тогда — непомерной ценой!

И на сердце тоска с той поры, словно стянута вервием,

спорит с северным ветром душа, возвращаясь

домой.

 

 

 

Тихо. Говорить не хочется. Тянет перечитать, но сдерживаю себя — «успеешь ещё…». В данный момент просто наслаждаюсь тишиной и покоем своей комнаты: которую покинули ветра необъятных северных широт, в которой отзвучали голоса, стоны, крики, которая вновь приняла обычный свой вид, отгородившись от торосов и наползающих льдин четырьмя надёжными стенами.

 

Разбирать по косточкам не буду, нет желания, да и не разбор я предлагаю вниманию читателей, но некоторые поэтические моменты, которые мне кажутся важными, чтобы понять — почему это хорошо, почему это поэтически правильно.

 

О рифмах уже сказал. Они не вычурны, не изысканны, не выдуманы и не «наворочены», но они очень «крепкие», «сильные», точно акцентированы, и стилистически правильно подобраны. Видно, что автор с ними вполне на «ты». Для такого «временно- и место- ограниченного» конкурса такое «рифмо-плётство» весьма кстати.

 

Образы. Они, конечно, прорисованы чуть ярче и резче, даже порой рельефнее, красочнее, чем, казалось бы, необходимо для трагедийного, по сути, описания. Но такой «балладный» элемент очень гармонично использован автором и придаёт картинке особую поэтичность.

 

 

 

Отпускает зима неохотно добычу законную…

 

…будто дышит чудовище сонное,

прогибая хребет…

 

Горизонт растворяется в дымке, дороги не торены,

не согреться замёрзшему тлеющей искрой костра.

 

И на сердце тоска с той поры, словно стянута вервием,

спорит с северным ветром душа, возвращаясь

домой.

 

 

 

Их немного, таких выпукло экспрессивных мазков, но они создают особую атмосферу поэтического холста. И Савелий очень мастерски их наносит.

 

Теперь главное. То порой единственное, что вдруг привносит в стихотворную работу искорку настоящей поэзии. Для меня всего лишь одна строка. Три коротких слова. И даже не с первого раз точно замечаешь – вот оно! Но по прочтении чувствуешь – было, было. Где-то щёлкнул выключатель, споткнулась мысль, шевельнулась душа.

 

 

 

«И я бросил его.»

 

 

 

Эмоциональная окраска глагола, единственно верная и жизненно точная. Не оставил, не покинул, не простился с ним, не ушёл от него, но «бросил»!

И герой это понимает, и живёт с этим пониманием всю жизнь. Очень глубокое философское осмысление автором трагической ситуации. Остаётся только снять шляпу.

 

Спасибо, Савелий!